Я был уверен, что переключил его на среднюю мощность
после Буйного; так оно и было. Конечно, и средняя мощность - это немало,
но отец Дрого из них самый старший и, вероятно, самый слабый, а пульс у
него ровный; я решил, что никто не пострадает. На столе в часовне стояли
блюда и другие хорошо начищенные сверкающие предметы, с него свешивалась
до пола скатерть. Я схватил рыцаря за ноги, втащил под стол и закрыл
скатертью. Он оказался тяжелее, чем я думал, по-видимому, сплошь состоял
из мышц. То же самое я проделал с сержантом. Отца Дрого я не стал тащить
за ноги, взял под руки и поднес к столу. Он сделал для меня, что мог, и я
хотел ответить ему тем же.
Спрятав их, я распрямился и огляделся. Почему-то я почувствовал себя
сильным и уверенным, и мне было хорошо, как никогда в жизни. Ничего не
увидев, я вышел через заднюю дверь часовни. Не стоит уходить через большой
дом, там можно кого-нибудь встретить.
Я не пошел к переднему входу, откуда по склону холма шла лестница.
Вместо этого спустился по травянистому склону и направился к воротам
внутреннего частокола. Оттуда пошел к конюшне, посматривая на небо. Может,
надеялся, что папа еще тут. Но его не было.
В конюшне Ранульф подпиливал копыто лошади (копыта у лошади не
разделены надвое, как у горма, они сплошные). Я попросил оседлать мою
лошадь. Он не задавал вопросов, только кивнул и занялся делом, а я ждал в
запахе лошадей, сена и помета. Запах совсем неплохой. Не то что в катере.
Когда он закончил, я вывел лошадь. Выходя, я оглянулся, опасаясь, что
Ранульф что-нибудь заподозрит. Я готов был уложить и его, но он уже вновь
занимался копытом.
Я сел в седло, проскакал по залитому солнцем двору и выехал из ворот,
кивнув при этом стражнику. Тот ответил. Выехав на мост, я перешел на рысь
и поехал по дороге на запад, туда, откуда пришел.
По пути я обдумывал свое положение. За мной могут погнаться, а могут
и не погнаться. Ролан видел действие бластера, с другой стороны, он
норманн. А из того что я видел и слышал, следовало, что норманн означает
безрассудство. Если они будут на меня охотиться и не сделают какой-нибудь
глупости, они могут меня убить. Он, вероятно, считает, что вся затея
рухнула, и теперь ему нужны мой станнер, бластер и мое мертвое тело.
Я не представлял себе, как поступит в таких обстоятельствах Арно. Он
может даже принять участие в охоте: если уж не получилось с военным
кораблем, то по крайней мере попробует захватить станнер и бластер.
Вопрос номер два - когда они устремятся за мной? Если Ролан ждет
немедленного сообщения от старого рыцаря или Дрого, он очень быстро
почувствует неладное и пошлет кого-нибудь в часовню посмотреть, что там
происходит. Может, уже сейчас отца Дрого и рыцаря ищут. А может, Ролан
считает, что все идет по плану, и еще разговаривает с Арно.
Оглянувшись, я никого не увидел. В полумиле сзади виднелся замок. Я
пустил лошадь галопом. Следующая проблема - куда направиться. Я знал, где
папа с катером, и с воздуха легко нашел бы это место, но был уверен, что с
земли не найду. Это маленькая мокрая поляна всего в восемьдесят футов в
поперечнике в густом лесу. Я мог бы даже добраться до этого района, но
найти поляну? Да можно пройти в ста футах от нее, не подозревая, что она
рядом. А на настоящие поиски у меня нет времени.
К тому же хуже всего, если Ролан будет искать меня в лесу.
Преследователи смогут скрываться среди деревьев, они окружат меня, и все
будет кончено.
А возле места нашей утренней встречи оставаться нельзя. Оно слишком
близко к замку. Меня будут искать с собаками и найдут еще до полудня.
Еще одна проблема в том, что все норманны отличные всадники. А я нет.
Вне дороги, особенно в лесу, я не могу двигаться так быстро, как они.
Конечно, лошадь у меня сильная, и, как всеми норманнскими лошадьми, ею
легко управлять. Легкое движение узды, нажатие на бок - все, что нужно.
Арно научил меня этому. Все дело в том, чтобы не упасть на полном скаку в
лесу или на неровной местности.
На дороге у меня хоть одно преимущество: хоть я выше большинства
норманнов, но вешу меньше почти любого из них, к тому же у меня нет
кольчуги и тяжелого оружия.
Тем временем я двигался на запад. Там находится Орна. Не буду
отыскивать катер и родителей. Пусть они сами найдут меня с помощью Баббы.
Теперь главное, чтобы преследователи потеряли меня, и река поможет мне в
этом. Потом я постараюсь спрятаться.
Еще через полмили поля кончились, и дорога пошла лесом. Пока я не
видел ни следа преследования и начинал чувствовать себя все увереннее.
Когда семья подберет меня, мы пролетим над замком с громкоговорителем и
скажем Ролану, что можем быть его друзьями или врагами: выбор принадлежит
ему. Может, он еще поможет нам освободить Денин.
В сущности он действовал не более предательски, чем Арно, напомнил я
себе, когда Арно пытался овладеть моим "амулетом" в то утро в Провансе
несколько дней назад. Но наш договор с Арно тем не менее действовал.
Но Арно не казался мне предателем и преступником, а Ролан казался.
Арно всего лишь норманн, и он мне с самого начала понравился. Я ему не
доверял, но он мне нравился.
Больше мили дорога шла лесом, и местность была холмистой. Но потом
она выровнялась, по обе стороны дороги опять появились поля. Я миновал
небольшой замок с частоколом без рва, никто меня не окликнул. Пока что я
на дороге оставался один.
Я снова пустил лошадь рысью, потому что не представлял, сколько
времени она выдержит галоп. Мне не хотелось, чтобы она выдохлась, если мне
вдруг понадобится скорость. А рысью она шла без усилий и, казалось,
способна так идти целый день.
К тому же рысь не вызывает подозрений. Если я буду продолжать скакать
галопом, кто-нибудь может заинтересоваться, чего это я так тороплюсь.
Но когда мы снова въехали в лес, я пустил лошадь быстрее, чтобы
оторваться от возможных преследователей. Если Ролан решит меня догонять,
он будет подгонять лошадей изо всех сил, и с ним будут охотничьи собаки.
Когда я вновь подумал о собаках, мой оптимизм уменьшился.
Вдоль дороги местность была расчищена для обработки. Еще через
несколько миль и три замка дорога начала извиваться вниз по склону
неровной лесистой местности. Мне казалось, что теперь-то погоня за мной
уже двинулась, и я пустил лошадь под уклон вскачь. Тело у меня опять
начало болеть, но я не мог позволить себе двигаться шагом.
Холмистая местность спускалась к реке - мы на Эвдаше такую называем
"проломленной рекой" - и густо заросла лесом. Некоторые деревья были так
велики, что их не охватили бы два человека. Кроны их смыкались над
дорогой, образуя крышу и лишь пятнами пропуская солнце. Свет здесь
смягчался и казался зеленоватым.
Роскошная зеленая Нормандия - прекрасное место. Хотел бы я, чтобы
ситуация позволяла мне останавливаться и наслаждаться окружающим пейзажем.
Но я продолжал подгонять лошадь и вскоре подъехал к Орне.
В этом месте Орна не образует равнину. Лесистые холмы подходят к
самой воде. Недалеко от берега параллельно реке пролегала еще одна грязная
дорога. На берегу виднелся примитивный причал, но ни одной лодки. Это меня
устраивало. Я сразу понял, что нужно делать, въехал на причал и заставил
лошадь войти в воду. Она не колебалась ни секунды, и вода показалась мне
лишь чуть прохладной.
Я двинулся к противоположному берегу ниже по течению. Я задумал там
углубиться в лес и направиться на север к морскому берегу. Вероятно, там
по лесу ехать будет трудно: с этой стороны я не видел ни одной дороги, но
в то же время меня не увидят с дороги на этом берегу.
Река была не больше двухсот футов в ширину, и вскоре я пересек ее. И
лес на противоположном берегу не очень зарос кустарником, за исключением
самого берега, куда попадало больше солнца. Передвигаться на лошади было
нетрудно, и мы пустились опять рысью. Я наслаждался лесом, красотой,
солнечным светом, которого не так уж много видел в Нормандии.
Но тут я вспомнил собак Ролана, и лес и солнечный свет уже не
казались такими прекрасными. Если с норманнами собаки, они поймут, что я
вошел в реку, и решат, что я пересек ее. Они тоже переберутся на этот
берег, и собаки легко возьмут след. И я окажусь в ситуации, которой хотел
избежать, - буду застигнут в лесу. Может, стоит снова пересечь реку и
вернуться на восточный берег?
Но если у них нет с собой собак, они поедут вдоль берега, а тут и я.
Я не знал, на что решиться. Несомненно, они приведут собак. По рассказам
Арно я знал, что норманны почти всегда охотятся с собаками. Да и как иначе
им отыскать меня?
Я еще с полмили проехал по западному берегу, чтобы подальше уйти от
причала, с которого меня могли увидеть. Потом вернулся на берег и снова
вошел в воду. Через три-четыре минуты мы снова были на восточном берегу и
на дороге. И еще в течение пяти минут все было прекрасно.
А потом в пятидесяти футах передо мной из леса вышло четверо. Это не
люди Ролана: я их никогда раньше не видел. Они улыбались, но совсем не
дружески. Все были в кольчугах, шлемах и с мечами. Двое держали слегка
согнутые луки, стрелы наложили на тетиву. Третий держал щит и копье,
вероятно, на случай, если я нападу сам. Четвертый, в одеянии поверх
кольчуги, казался предводителем. В одной руке у него был меч, в другой
щит.
Автоматически я оглянулся через плечо и увидел за собой еще двоих.
Их шестеро! По-видимому, ищут добычу покрупнее, но я сойду в качестве
закуски. Они вовсе не похожи на оборванных разбойников Прованса. Больше на
рыцарей, ставших вне закона. Я вспомнил, как Арно рассказывал, что отец
Ролана был убит в схватке с речными пиратами. Может, это они и есть.
- Остановись и слезай с лошади! - крикнул предводитель.
Нужно действовать быстро, или я погиб. Может, и так уже поздно. Я
остановил лошадь, но когда моя нога коснулась дороги, бластер уже был у
меня в руке. Я дважды выстрелил в людей перед собой, в то же время
отпрыгнув в сторону. Укрываясь в кустах вдоль дороги, я увидел, как упал
предводитель.
Но что за парни! Их должен был смертельно испугать бластер. Еще одно
отличие норманнских воинов от оборванных бандитов Прованса. Если я
останусь на месте, они меня убьют.
Я пополз вперед и увидел одного, он целился из лука. Я выстрелил,
полетели ветки, куски коры и человеческого тела, а стрела просвистела
высоко в листве. Еще одна стрела вонзилась всего в нескольких дюймах от
меня, будто у стрелка рука дрогнула от неожиданного звука выстрела. Я упал
за толстый ствол с гладкой серой корой и мгновение лежал неподвижно.
Никого не видно, а парни за мной, возможно, тихо приближаются.
Я не помнил, сколько зарядов осталось в бластере, поэтому сунул его в
кобуру, достал станнер, настроил его на полную мощность и на широкий луч.
Теперь мы достаточно сблизились, и он достанет. Потом вскочил и побежал в
ту сторону, откуда прилетела последняя стрела.
Лучник услышал меня и выступил с луком наготове, натягивая при этом
тетиву. Я упал на живот и проехал по земле, в то же время стреляя из
станнера. Стрелу я так и не увидел: должно быть, пролетела надо мной.
Норманн ударился о соседнее дерево и скользнул на землю. Значит, с
четырьмя впереди покончено. Я встал и пробежал вперед еще
шестьдесят-восемьдесят футов.
Потом, так как ничего не происходило, я присел за толстым деревом,
тяжело отдуваясь, и посмотрел назад, туда, откуда прибежал. Насколько я
знаю, сзади не менее двух. Чтобы вернуться к лошади, мне нужно идти туда.
Но я не знал, насколько они близко, поэтому сунул станнер за пояс, снова
взял в руку бластер и пошел назад, пригибаясь, готовый в любую минуту
выстрелить. Дорога оставалась в нескольких ярдах слева от меня, и я решил
выйти на нее: вдруг они решили убежать и прихватить с собой мою лошадь.
Я правильно поступил. Двое из них несли третьего, раненого, к лошади.
Они достаточно цивилизованы, чтобы не бросить раненого товарища. Я вышел
на дорогу, держа наготове бластер, и велел им поворачиваться и уходить.
Они остановились, посмотрели на меня, потом один из них что-то сказал
другому, и они резко прыгнули в разные стороны от дороги. Я выстрелил в
одного из них, буквально вспорол его, и для второго это оказалось слишком.
Несколько секунд я еще видел, как он стремительно бежит меж деревьев,
уходя подальше отсюда.
И я остался один, не считая раненого. Я подошел к нему. Он шумно
дышал, но был без сознания и потерял много крови. Выстрел из бластера
почти оторвал ему плечо и разворотил грудь. Левая рука, вероятно,
оторвалась бы, если бы его друзья не положили ее ему на живот, прежде чем
нести его. Но тут кровь перестала хлестать из раны, и я решил, что он
умер.
Я не испытывал тошноты и тем более чувства вины, я даже не жалел о
случившемся. Но теперь, когда схватка кончилась, я просто почувствовал
себя отвратительно. Не знаю почему. Они норманны, а Арно говорил, что
любой норманн мечтает стать рыцарем и героем битв. Битва для них - это
смысл жизни.
Тот, кто ведет такую жизнь, рискует быть убитым. Но я все равно
чувствовал себя ужасно.
И если я еще задержусь, сказал я себе, то тоже буду убит. А мне не
хотелось для самозащиты убивать потенциальных союзников. Я заметил рядом с
собой предводителя нападавших и подошел к нему. Выстрел оторвал его левую
ногу, сразу над коленом. Я старался не смотреть туда. Но его плащ может
мне понадобиться: ночью будет холодно. Одеяние его не окровавлено, кровь
вытекала ниже. Я стащил плащ.
Потом пошел к своей лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23