Я так нервничал, что дышал с трудом. Больше ждать я не мог. Я снял
с пояса коммуникатор и заговорил в него.
И неожиданно совершенно успокоился.
- Говорит Клентис кель Деруп, - сказал я, - вызываю полицейский
корвет Федерации. - Я старался, чтобы голос мой звучал слабо и болезненно.
- Я в покинутой хижине у пастбища. Вы засекли мои координаты? В меня
попала стрела, и рана загноилась. Боюсь, что если не получу немедленной
медицинской помощи, к утру я умру.
Последовало ожидание, может быть, с минуту. Вероятно, ждали, пока к
передатчику подойдет капитан. Наконец послышался очень деловой голос:
- Товарищ кель Деруп, мы засекли ваши координаты. Вскоре вас подберет
истребитель. Вам сразу дадут антибиотики, а наш врач примет вас на борту
корвета.
Получив ответ капитана, я сказал четверым рыцарям, стоявшим рядом,
чтобы они спрятались за деревьями на самом краю леса. Они спокойно, но
быстро разошлись. Я сел за дерево не далее десяти ярдов от хижины. Минуты
через три подбежал папа. Он слушал в катере радио и поймал переговоры
между корветом и истребителями.
- Капитан осторожен, - сказал папа. - Не думаю, что он что-то
подозревает, просто осторожен. Он послал сразу три истребителя. Два
останутся вне видимости, на высоте в две тысячи футов, и будут следить
через инфраскопы. А корвет будет выше, в пяти милях.
- Теперь мне нужно поговорить с Арно, - добавил он и заторопился в
лес.
Итак, наши планы рухнули. Вместо того, чтобы иметь дело с одним
истребителем, нам противостояло три плюс корвет. Но я почему-то не
обеспокоился и не испугался. Был абсолютно спокоен и чувствовал, что все
кончится хорошо - прямо противоположно тому, что испытывал совсем недавно.
Я ничего не сказал рыцарям о том, что случилось: мне нечего было им
сказать. Придется начать так, будто ничего не изменилось, и действовать по
обстановке.
Прошло еще десять минут до появления первого истребителя. Я не видел,
как он появился: было темно, даже луна не светила, а на истребителе были
погашены все огни. Только что ничего не было, а в следующее мгновение луч
прожектора осветил хижину. Истребитель сел не далее чем в ста футах,
продолжая светить прожектором. Еще минуту ничего не происходило.
Я старался не смотреть на свет, но мне пришло в голову, что рыцари
смотрят на него, потому что ничего подобного они в жизни не видели. Их
зрачки сократятся, и они не смогут попасть в цель своими стрелами.
Значит, все на мне.
И если рыцари начнут стрелять и промахиваться, пока я не буду на
расстоянии действия станнера, придется использовать бластер. А это вызовет
ответный огонь. Корвет может уничтожить все вокруг, и этим все кончится.
Что ж, подумал я, действуем по обстановке. Буду стараться делать, что
могу, и надеяться на лучшее. Кричать своим людям я не мог. Политическая
полиция поймет, что я не один.
Я перестал размышлять и просто смотрел. Истребитель светлый, почти
белый, я видел, как скользнула в сторону боковая панель и вышли два
человека. Не знаю, остался ли внутри третий или там больше никого нет.
Один из этих двоих поднес руку ко рту. Должно быть, говорил в
коммуникатор. У второго в руке ружье - тяжелое боевое оружие.
Они уже были почти на расстоянии досягаемости станнера, когда я
услышал два щелчка тетивы, почти одновременно. Прежде чем я смог что-то
сделать, оба агента упали: им следовало бы запастись примитивной
кольчугой. По-видимому, мои рыцари все же отвели взгляды от прожектора:
видели они хорошо.
Как только они упали, я побежал к истребителю, крикнув лучникам: "Не
приближайтесь!" Я не оглядывался, бежал изо всех сил, не отрывая взгляда
от входа в истребитель, готовый стрелять во всякого, кто там покажется.
Пробегая мимо агентов, я даже не посмотрел, живы ли они. Потребовалось
четыре секунды, чтобы запрыгнуть в истребитель: он был пуст. Радио было
включено, и оттуда доносилось: "БИ-один, отойдите в сторону с линии огня".
Вероятно, они все же следили недостаточно внимательно. Может, видя
меня, решили, что я один из агентов. Но я не мог управлять истребителем:
нужно время, чтобы разобраться в системе управления.
Но я смог бросить только один взгляд. Выпрыгнул и побежал назад,
потратив на возвращение чуть больше времени, потому что на бегу наклонился
и подобрал ружье упавшего агента.
Я едва успел передать его одному из рыцарей, когда появились два
истребителя и повисли в двадцати-тридцати футах над лугом. Не знаю, видели
ли они, как я бежал. Вспыхнули их прожектора, обыскивая луг и края леса. Я
прижался за стволом вместе с рыцарем, давая ему десятисекундный курс
обучения стрельбе из ружья-бластера, потом, когда прожектор переместился,
перебежал за другое дерево.
Выглядывая из-за него, я прицелился в один из прожекторов, и почти
одновременно, на мгновение раньше, выстрелил и рыцарь в другой. Мне,
вероятно, не следовало удивляться. Рыцари достаточно сообразительны, чтобы
не дать себя ослепить, и у этого хватило ума разбить прожектор. Но
использовать совершенно незнакомое оружие через двадцать секунд после
того, как впервые взял его в руки, и при этом попасть в цель... я слышал,
папа однажды сказал, что нет предела возможностям человека. Теперь я
понял, что он имел в виду.
Единственная проблема заключалась в том, что секунду спустя этот
парень разбил прожектор и в покинутом истребителе. Я предпочел бы оставить
его целым.
Но через две-три секунды, придя в себя, истребители начали стрелять
по лесу. Но стреляли недолго. Позже я узнал, что капитан корвета приказал
им прекратить стрельбу: Клентис кель Деруп ему нужен живым.
Но тогда я этого не знал. Видел только, что стрельба прекратилась. На
время все затихло, и через четыре-пять минут показался сам корвет и повис
в пятнадцати футах над землей. Яйцеобразной формы, с плоским дном, он был
около двухсот футов в длину. Я смутно видел его орудийные башни, которые
легко могли разнести хижину и окружающие деревья.
Но капитан не рисковал своими прожекторами.
И тут кто-то, вероятно, сам капитан, заговорил в громкоговоритель:
- Клентис кель Деруп! Выходи и сдавайся! Сдавайся, или мы тебя
уничтожим.
Мой голос похож на папин, особенно в коммуникатор. Нужно было
говорить, как он, говорить то, что сказал бы он в данных обстоятельствах,
на случай, если на корвете кто-то знал его.
- Это вам ничего не даст, - ответил я в коммуникатор. - Вас послали
не убивать меня. Правительству нужен показательный суд.
- У меня есть кое-что нужное вам - я сам. А у вас есть то, что нужно
мне, - моя дочь. Если вы отпустите ее в лес, к брату и матери, я сдамся.
Что скажете?
- Боюсь, что нет, кель Деруп, - ответил громкоговоритель. - Не в
такой последовательности. Но я сделаю встречное предложение. Прежде всего,
я действительно предпочитаю взять вас живым. В этом вы правы, хотя можно и
мертвым. Если вы сдадитесь, после того как вы окажетесь в наших руках, мы
отпустим вашу дочь. Если нет, мы выбросим ее мертвое тело из корабля и
сожжем вас троих из бластеров.
- А теперь выходите из хижины, подняв руки, и ложитесь на землю лицом
вниз. - Он помолчал. - У вас одна минута на принятие решения.
Одна минута!
У хижины есть задняя дверь. Я побежал к ней и нырнул внутрь, в густую
тьму. Мое дерево находилось лишь в десяти футах от хижины, и около хижины
лежала груда дров. Я укрывался за ней. Меня не должны были увидеть.
Пастух все еще был в хижине. Я смутно видел его при свете звезд.
- Ты! - сказал я. - Если хочешь жить, подойди к двери и остановись.
Он медленно подошел.
- Теперь встань на четвереньки и выползи. Проползешь тридцать футов и
остановишься.
Выглядывая из двери, я следил за ним. Я почти слышал, как колотится
его сердце, он, вероятно, едва не задыхался. Когда он остановился, я
сказал:
- Теперь ложись на живот и раскинь руки и ноги.
Пока все хорошо, думал я, глядя, как он делает это. Из тьмы появился
один из истребителей, подлетел к пастуху, повис в нескольких ярдах,
открылась панель. Я видел, как оттуда показалась рука, и понял, что
беднягу просто оглушили станнером.
Тут же истребитель приземлился, оттуда выпрыгнули два человека и
подняли тело пастуха. Я выстрелил из станнера, настроив его на широкий луч
и полную мощность. На таком расстоянии я не мог промахнуться, и они должны
быть либо мертвы, либо на много часов выведены из строя. Как только они
упали, я повернулся и через заднюю дверь выбежал из хижины в лес, свернул
влево и постарался, чтобы между мною и кораблем было как можно больше
деревьев. Я едва успел уйти с линии огня, когда третий истребитель начал
стрелять из бластера. Полетели обломки дерева, и когда десять секунд
спустя стрельба прекратилась, передняя стена хижины горела. Не очень
сильно, потому что дерево все пропиталось водой, но пуская тучи дыма.
Но к этому времени я уже был в лесу за большим деревом. В
шестидесяти-семидесяти футах от меня я видел за другим деревом норманна -
того самого рыцаря с ружьем. Что он подумал об этой стрельбе? Испугался?
Сердце мое билось как сумасшедшее, и совсем не от бега.
Я двинулся вперед, пригибаясь и старясь держаться за деревьями, чтобы
меня не увидели в инфраскоп корвета. "Это я", - прошептал я, подойдя к
рыцарю. Он быстро оглянулся и снова повернулся к лугу. Корвет придвинулся
ближе, я видел, как поворачиваются его орудийные башни. Бластер-пушка
разворачивался в нашу сторону.
Я решил, что пора снова начать переговоры, и потянулся к
коммуникатору, но прежде чем успел снять его с пояса, услышал в нем голос
папы. Я слышал его голос и непосредственно, справа от меня, и посмотрел
туда. Папа вышел из катера и стоял за деревом.
- Капитан, - говорил он, - вы слишком усложняете дела. Давайте
поговорим разумно. Вы не доверяете мне, я вам. Нам нужно идти на обмен
небольшими уступками, так чтобы ни один не потерял больше другого.
Он подождал, пока в громкоговорителе не послышался голос капитана:
- Продолжайте!
- Во-первых, пусть третий истребитель сядет посреди луга, чтобы я о
нем не думал. Тогда я выйду на край луга, и вы сможете меня увидеть. И
тогда мы поговорим о следующем шаге.
Мне казалось, что на месте капитана я бы на это пошел. Я всматривался
в ночь, не зная, где сейчас третий истребитель. Примерно через полминуты я
увидел, как он садится в середине луга.
Я не знал, мне ли выходить или папа будет продолжать действовать. Он
ответил на это, выйдя из-за дерева прямо передо мной.
- Теперь, - сказал он, - пусть экипаж истребителя выйдет и пройдет по
направлению ко мне сто футов, чтобы я мог его видеть.
Ответ пришел немедленно.
- Кель Деруп, я теряю терпение. Вы уже вывели из строя четверых моих
людей, может, убили их. Этот экипаж не сделает ни шага.
- Капитан, - ответил папа, - не знаю, что вы задумали, но знаю, что
человек, лишенный терпения, никогда не поднялся бы до вашего звания в
политической полиции. Ваши четверо людей придут в себя. Надеюсь, это же
справедливо по отношению к моему сыну, которого ваши люди уложили из
станнера несколько минут назад.
- Я не сделаю дальше ни шагу, пока истребитель может напасть на меня.
Экипаж должен выйти и пройти по направлению ко мне сто футов.
Последовала пауза, секунд в пятнадцать-двадцать. Потом
громкоговоритель заговорил снова:
- Кель Деруп, орудийные башни корвета нацелены на два покинутых
истребителя. Если один из них шевельнется или если кто-то попытается к ним
приблизиться, я буду стрелять немедленно. Если это входит в ваши планы,
имейте в виду, что это самоубийство. Что касается третьего истребителя, то
я согласен только на то, чтобы экипаж вышел из него.
- Договоримся на пятидесяти футах, капитан, - сказал папа. - Если они
подойдут на пятьдесят футов, я подойду на столько же и мы поговорим
дальше.
Через несколько секунд панель третьего истребителя открылась, оттуда
вышли двое и немного прошли в нашем направлении. Они находились примерно в
двухстах ярдах от нас, поэтому я не обращал на них особого внимания. Я
смотрел на корвет, крепко сжимая ружье вспотевшими руками. Папа прошел
около пятидесяти футов.
Я снова услышал его голос в коммуникаторе.
- Теперь ваша очередь. Посадите корвет в трехстах футах передо мной,
откройте люк, чтобы я увидел дочь.
Какое-то время ничего не происходило. Меня немного отвлекли звуки
кваканья; звезды сверкали в черном небе. Маленькие кусающиеся насекомые
гудели вокруг головы, я отмахнулся от них. Как-то отчужденно дивился
своему спокойствию. А ведь только что чуть не разрывался, нервничая.
Через несколько минут корвет опустился на землю в трехстах футах от
нас. Еще через полминуты в его борту появилось светлое пятно, открылся
люк. Я видел в нем трех человек, но разглядеть, кто они, не мог.
- Пусть она позовет меня, - сказал папа капитану, - чтобы я знал, что
она здесь.
Через несколько секунд один из этих людей крикнул:
- Здравствуй, папа! Это я, Денин!
Сомнений не было: это она.
- Хорошо, капитан, - сказал папа в коммуникатор. - Мы хорошо начали.
Но прежде чем пойдем дальше, я хочу, чтобы вы кое-что знали, просто на
случай, если вы что-то задумали. Я готов остаться на этой планете: я могу
преуспевать на любом обитаемом мире. Вы знаете мою репутацию. Единственная
причина, почему я связался с вами, моя дочь. У нее впереди вся жизнь, а я
большую часть своей прожил. Но если вы нарушите нашу договоренность, я
немедленно исчезну.
- Теперь пусть она услышит меня через коммуникаторы охраны. Потому
что если она не будет следовать моим инструкциям, я пойму, что либо она их
не слышала, либо ей не дают их выполнять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23