https://wodolei.ru/catalog/podvesnye_unitazy/Roca/
Один мой собеседник в полемическом задоре поставил даже — явно перефразируя название известного кинофильма С.В. Образцова — вопрос так: «А кому он нужен, этот космос?..»
Задела ли меня эта фраза? Трудно сказать… Если и задела, то только своей формой — по смыслу она неожиданной не была…
Каждый, имевший отношение к делу освоения космоса — от его основоположников до людей, которым, подобно мне, посчастливилось прикоснуться к нему лишь с какой-то одной стороны, — задавал себе этот вопрос.
Сначала, на заре космической эры, отвечая на подобные вопросы, мы обычно ссылались на великого физика Вениамина Франклина, который присутствовал при первых полётах аэростата основоположников воздухоплавания братьев Монгольфье и на вопрос о том, какая польза от таких полётов, да и воздухоплавания вообще, ответил:
— Какая польза? Да никакой! — И добавил: — Как от ребёнка, который только что родился…
Несколько позднее мы стали говорить и о том, что сама постановка вопроса о целесообразности или нецелесообразности проведения космических исследований теперь уже бессмысленна: открыв какие-то новые пути и средства познания природы, человек не в силах, даже если бы захотел этого, «закрыть» их — это противоречило бы самой принципиальной необратимости процесса познания.
Кстати, подобная мысль тоже не раз высказывалась многими выдающимися людьми. Правда, высказывалась применительно не к космическим исследованиям (о них тогда ещё и речи не было), а к арктическим экспедициям. Но тут аналогия, мне кажется, напрашивается сама собой. Ведь как шло освоение Арктики? Началось с того, что люди — замечательные люди, подлинные герои, такие, как Амундсен, Пири, Седов, Скотт, — стремились просто добраться до полюса. Лишь бы побывать там, так сказать, «отметиться» — и все!..
Потом захотели в этой таинственной точке земного шара задержаться, побыть подольше, произвести наблюдения, которые ни в каком другом месте не сделаешь, — новый этап в исследовании Арктики, открытый зимовкой И. Папанина, Е. Фёдорова, Э. Кренкеля, П. Ширшова на дрейфующей станции «Северный полюс». А затем такая работа — научные исследования полярных областей Земли — стала в этих краях основным делом. Постепенно появилось в них и то, что называется «практическим выходом». Спортивный характер первых экспедиций (побывали здесь — и ладно!) остался в прошлом. Учёный, исследователь стал в Арктике центральной фигурой. А само путешествие туда — к месту работы — превратилось в мероприятие отнюдь не героическое, транспортное, хотя и не всегда такое уж простое. Участник высадки на лёд папанинцев, знаменитый полярный лётчик И.П. Мазурук сажал в дальнейшем самолёт на дрейфующих льдинах советских полюсных экспедиций двести пятьдесят четыре (254!) раза. А знают люди, как правило, лишь о том — первом — разе. Подвиг незаметно трансформировался в работу.
Нечто очень сходное происходит и с космическими исследованиями.
А потому налицо все основания приложить к космосу слова, сказанные выдающимся полярником Фритьофом Нансеном в споре о нужности или ненужности исследований Арктики:
— История человечества — это непрерывное стремление от темноты к ясности. Поэтому нет смысла обсуждать цели познания. Человек желает знать, и когда у него прекратится это желание, он перестанет быть человеком.
Что ж, все это действительно справедливо. Дезавуировать высказанные соображения — начиная со слов Франклина — нет никаких оснований.
Но скоро — очень скоро — стало ясно, что пришла пора эти соображения дополнять. Дополнять деловым, конкретным разговором обо всем, что дают полёты в космос людям уже сегодня и что могут дать в будущем. Благо сейчас космические исследования — уже никак не «ребёнок, который только что родился». Да и вообще — сколько можно прятаться за великие тени! Когда-то надо начинать отвечать «от себя»…
Тем более что в балансе расхода и прихода на космические исследования статья расходов вскоре начала обнаруживать определённую тенденцию к росту. Дело в том, что в качестве первых космических ракет-носителей — как в Советском Союзе, так и в Соединённых Штатах Америки — были использованы ракеты, созданные совсем для других целей. Наша межконтинентальная баллистическая ракета, о создании которой было объявлено летом 1957 года, той же осенью — четвёртого октября — вывела на околоземную орбиту первый искусственный спутник Земли, а ещё всего три с половиной года спустя, будучи несколько модифицирована добавлением третьей ступени, — космический корабль «Восток» с человеком на борту. Ещё через десять месяцев первый американский космический корабль серии «Меркурий» был выведен на орбиту ракетой «Атлас», тоже первоначально созданной в качестве боевого средства. Иными словами, для целей космических исследований самые сложные и дорогостоящие объекты — ракеты-носители, системы управления и слежения, стартовые комплексы — не строились заново, а приспосабливались из чего-то, уже существовавшего.
Но быстрорастущие потребности — ох уж эти «быстрорастущие»! — космической техники (а если говорить конкретнее, увеличивающиеся размеры и вес выводимых на орбиты объектов) заставили делать специальные, ни для каких других целей практически не применимые, мощные ракеты-носители.
Пути боевой и космической ракетной техники разошлись.
Так, например, «Сатурны», уносившие в небо все американские космические корабли типа «Аполлон», были спроектированы и построены специально для космоса — и только для космоса. То, что ещё недавно было «боковым выходом» боевой техники, превратилось в нечто самостоятельное, а значит, требующее специальных забот, отдельных научно-конструкторских коллективов, собственного производства и собственных дотаций.
Итак, расходов на космос стало больше.
Окупаются ли они — или, по крайней мере, будут ли окупаться в обозримом будущем?
Оказывается — да, окупаются!
Окупаются уже сейчас, а в будущем обещают выгоды (как непривычно звучит это очень земное слово применительно к романтическому космосу), без преувеличения, неисчислимые.
Написав последнюю фразу, я подумал: а правильно ли, что я придал ей этакую сенсационную тональность?
Наверное, неправильно. Ведь ещё 30—35 лет назад — с началом периода нашей истории, который принято называть эпохой научно-технической революции, — было в общем виде установлено, что нигде капиталовложения не возвращаются с такой прибылью, как в научных исследованиях.
Ну а почти необозримая широта возможностей, которую представляет космос для этих самых научных исследований, очевидна без особых доказательств. Причём — существенная подробность — не только возможностей исследования самого космоса (то есть в области астрономии, астрофизики и других «внеземных» наук), но и исследования явлений, происходящих на нашей собственной планете. И даже — внутри неё: фотографирование земной поверхности из космоса даёт, оказывается, возможность уточнить вероятные области нахождения полезных ископаемых. Ну а космическая связь уже сегодня прочно вошла и в народное хозяйство, и в культуру, и в быт людей (прямые телепередачи из любой точки земного шара мы воспринимаем как нечто совершенно естественное). Практическую пользу космической связи трудно переоценить.
Бесценный подарок получило от космических экспедиций мировое картографирование: уточнение формы земного шара, что, в свою очередь, позволило существенно повысить точность карт. Излишне говорить, насколько это важно для судоходства, авиации, геологии.
Словом, недаром сказал академик А.В. Сидоренко, что «космические исследования приводят к коренным преобразованиям естественных наук… Влияние новой техники сказывается не только на каждой отдельно взятой естественной науке, но и на всем естествознании в целом». Вот так — на всем естествознании в целом!..
Неудивительно поэтому, что заказчиков, стремящихся включить в программу очередного космического полёта нужный для них эксперимент, с каждым разом набирается все больше — во всяком случае, гораздо больше, чем позволяют возможности этой, увы, не поддающейся беспредельному насыщению программы.
Не буду продолжать перечисление всего нужного и важного для науки и практики, что можно исследовать, определить, уточнить, установить из космоса — и только из него. Об этом сейчас уже написало достаточно много.
Скажу ещё только об одном, интересующем, наверное, каждого человека на Земле, независимо от рода занятий и прочих примет его личности, — о погоде. Точнее, об её прогнозировании.
Сколько десятилетий служат предсказания метеорологов надёжной, беспроигрышной мишенью для иногда более, иногда менее безобидных шуток. Более — когда речь идёт, скажем, о том, что человек, понадеявшись на прогноз («без осадков»), не взял с собой зонтик и насквозь промок под дождём. Менее — если ошибка службы погоды сказывается на планировании уборки хлеба или расчётах военного командования на предстоящую зимнюю кампанию.
Много лет назад, когда я был студентом, один из наших преподавателей божился, что точному прогнозированию погоды мешает только громоздкость потребных для этого расчётов: «Пока мы будем считать погоду на завтра, пройдёт и завтра, и послезавтра, и вся неделя». С тех пор протекли многие годы, появилась быстродействующая электронно-вычислительная техника; препятствие, на которое сетовал наш преподаватель, исчезло, но я (может быть, по своей метеорологической малограмотности) что-то пока сколько-нибудь впечатляющих сдвигов в этой области не обнаружил.
А космос здесь действительно многое обещает. Тут и изучение коротковолнового излучения Солнца, которое, как свидетельствуют последние данные, существенно влияет на земную погоду, тут и полная съёмка фактически складывающихся облачных систем, тут и оперативное обнаружение опасных явлений — разного рода ураганов и цунами… Академик Г.И. Петров рассказал, что, по расчётам американских экономистов, которые, как известно, деньги считать умеют, даже кратковременное повышение надёжности прогнозов погоды оборачивается для человечества экономией, исчисляемой миллиардами долларов! А в целом, по оценке Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства США, каждый доллар, вложенный в течение 70-х годов в изучение космоса, обернулся 14 долларами дохода.
Так что, как ни считай, тратить деньги на космос — есть полный смысл.
Игра тут явно стоит свеч!
Стоит даже в том случае, если подойти к вопросу только с позиций, так сказать, бухгалтерских — чисто денежных.
А ведь выгода от космических исследований проистекает не только прямая, но и косвенная, не исчисляемая в рублях и копейках — и тоже немалая.
Многие космические технические устройства, в частности некоторые особо лёгкие и малогабаритные приборы, изготовленные по прямому заказу для космических кораблей и ракет (жизнь иногда заставляла идти на такие заказы, хотя, как помнит читатель, Королев этого не любил — предпочитал подбирать что-нибудь подходящее из апробированного ассортимента), шли потом в серийное производство для вполне земного использования: кто же откажется от более лёгкой и миниатюрной по размерам аппаратуры, раз она уже так или иначе изготовлена! Комплексный тренажёр физических упражнений (КТФ), созданный для поддержания космонавтами должной физической формы и облегчения процесса послеполётной реадаптации, нашёл применение на земле — для лечения травм. А сделанный в США электромагнитный молоток, сглаживающий сварные швы без ослабления металла, использован при постройке ракеты-носителя «Сатурн-5», а потом нашёл применение в автомобильной, авиационной и судостроительной промышленности. Об его космическом происхождении быстро забыли — он оказался нужным на Земле.
В 1965 году, после запуска спутника-ретранслятора «Молния-1», работники космодрома попросили построить им простейший приёмный пункт, чтобы они могли принимать телепередачи из Москвы через «Молнию». Просьба эта была выполнена. И положила начало известной системе «Орбита», при помощи которой сегодня смотрит передачи Центрального телевидения большинство населения Советского Союза.
Нетрудно было бы привести ещё множество подобных примеров, но я пишу не научно-популярную книгу, а воспоминания, которым излишнее углубление в чистую технику считается противопоказанным.
Впрочем, большая часть рассказанного сейчас — та же телепередача через космос или космическая служба погоды — явно выходит за пределы того, что принято называть «чистой техникой». Ещё с большим: основанием можно сказать то же самое про Международную глобальную космическую систему поиска терпящих бедствие судов и самолётов КОСПАС-САРСАТ. Два советских и один американский спутника Земли, а также наземные станции, установленные на территории СССР, Франции, США и Канады, позволяют быстро и с большой точностью установить местоположение терпящего бедствие морского или воздушного судна. За время своего существования система КОСПАС-САРСАТ имеет на своём счёту десятки обнаруженных аварийных судов и более 1700 спасённых людей. Открывают этот список три человека — экипаж канадского самолёта, спасённый 10 сентября 1982 года.
Спасение человеческой жизни — можно ли представить себе более достойное и гуманное использование достижений космической техники!
В заключение разговора о том, «а кому он нужен…», нельзя не подумать ещё об одной — далеко не последней! — стороне дела: о влиянии космических полётов на умы, на души человеческие, на весь нравственный климат общества.
А влияние это существует. И немалое! Пропагандистский, воспитательный, наконец, просто облагораживающий души эффект космических полётов бесспорен. Соразмеряя связанные с космическими исследованиями «расходы и доходы», сбрасывать со счётов эту сторону дела было бы, честное слово, грешно.
Правда, нередко мне кажется, что и тут мы не всегда «снимаем все центнеры с гектара»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Задела ли меня эта фраза? Трудно сказать… Если и задела, то только своей формой — по смыслу она неожиданной не была…
Каждый, имевший отношение к делу освоения космоса — от его основоположников до людей, которым, подобно мне, посчастливилось прикоснуться к нему лишь с какой-то одной стороны, — задавал себе этот вопрос.
Сначала, на заре космической эры, отвечая на подобные вопросы, мы обычно ссылались на великого физика Вениамина Франклина, который присутствовал при первых полётах аэростата основоположников воздухоплавания братьев Монгольфье и на вопрос о том, какая польза от таких полётов, да и воздухоплавания вообще, ответил:
— Какая польза? Да никакой! — И добавил: — Как от ребёнка, который только что родился…
Несколько позднее мы стали говорить и о том, что сама постановка вопроса о целесообразности или нецелесообразности проведения космических исследований теперь уже бессмысленна: открыв какие-то новые пути и средства познания природы, человек не в силах, даже если бы захотел этого, «закрыть» их — это противоречило бы самой принципиальной необратимости процесса познания.
Кстати, подобная мысль тоже не раз высказывалась многими выдающимися людьми. Правда, высказывалась применительно не к космическим исследованиям (о них тогда ещё и речи не было), а к арктическим экспедициям. Но тут аналогия, мне кажется, напрашивается сама собой. Ведь как шло освоение Арктики? Началось с того, что люди — замечательные люди, подлинные герои, такие, как Амундсен, Пири, Седов, Скотт, — стремились просто добраться до полюса. Лишь бы побывать там, так сказать, «отметиться» — и все!..
Потом захотели в этой таинственной точке земного шара задержаться, побыть подольше, произвести наблюдения, которые ни в каком другом месте не сделаешь, — новый этап в исследовании Арктики, открытый зимовкой И. Папанина, Е. Фёдорова, Э. Кренкеля, П. Ширшова на дрейфующей станции «Северный полюс». А затем такая работа — научные исследования полярных областей Земли — стала в этих краях основным делом. Постепенно появилось в них и то, что называется «практическим выходом». Спортивный характер первых экспедиций (побывали здесь — и ладно!) остался в прошлом. Учёный, исследователь стал в Арктике центральной фигурой. А само путешествие туда — к месту работы — превратилось в мероприятие отнюдь не героическое, транспортное, хотя и не всегда такое уж простое. Участник высадки на лёд папанинцев, знаменитый полярный лётчик И.П. Мазурук сажал в дальнейшем самолёт на дрейфующих льдинах советских полюсных экспедиций двести пятьдесят четыре (254!) раза. А знают люди, как правило, лишь о том — первом — разе. Подвиг незаметно трансформировался в работу.
Нечто очень сходное происходит и с космическими исследованиями.
А потому налицо все основания приложить к космосу слова, сказанные выдающимся полярником Фритьофом Нансеном в споре о нужности или ненужности исследований Арктики:
— История человечества — это непрерывное стремление от темноты к ясности. Поэтому нет смысла обсуждать цели познания. Человек желает знать, и когда у него прекратится это желание, он перестанет быть человеком.
Что ж, все это действительно справедливо. Дезавуировать высказанные соображения — начиная со слов Франклина — нет никаких оснований.
Но скоро — очень скоро — стало ясно, что пришла пора эти соображения дополнять. Дополнять деловым, конкретным разговором обо всем, что дают полёты в космос людям уже сегодня и что могут дать в будущем. Благо сейчас космические исследования — уже никак не «ребёнок, который только что родился». Да и вообще — сколько можно прятаться за великие тени! Когда-то надо начинать отвечать «от себя»…
Тем более что в балансе расхода и прихода на космические исследования статья расходов вскоре начала обнаруживать определённую тенденцию к росту. Дело в том, что в качестве первых космических ракет-носителей — как в Советском Союзе, так и в Соединённых Штатах Америки — были использованы ракеты, созданные совсем для других целей. Наша межконтинентальная баллистическая ракета, о создании которой было объявлено летом 1957 года, той же осенью — четвёртого октября — вывела на околоземную орбиту первый искусственный спутник Земли, а ещё всего три с половиной года спустя, будучи несколько модифицирована добавлением третьей ступени, — космический корабль «Восток» с человеком на борту. Ещё через десять месяцев первый американский космический корабль серии «Меркурий» был выведен на орбиту ракетой «Атлас», тоже первоначально созданной в качестве боевого средства. Иными словами, для целей космических исследований самые сложные и дорогостоящие объекты — ракеты-носители, системы управления и слежения, стартовые комплексы — не строились заново, а приспосабливались из чего-то, уже существовавшего.
Но быстрорастущие потребности — ох уж эти «быстрорастущие»! — космической техники (а если говорить конкретнее, увеличивающиеся размеры и вес выводимых на орбиты объектов) заставили делать специальные, ни для каких других целей практически не применимые, мощные ракеты-носители.
Пути боевой и космической ракетной техники разошлись.
Так, например, «Сатурны», уносившие в небо все американские космические корабли типа «Аполлон», были спроектированы и построены специально для космоса — и только для космоса. То, что ещё недавно было «боковым выходом» боевой техники, превратилось в нечто самостоятельное, а значит, требующее специальных забот, отдельных научно-конструкторских коллективов, собственного производства и собственных дотаций.
Итак, расходов на космос стало больше.
Окупаются ли они — или, по крайней мере, будут ли окупаться в обозримом будущем?
Оказывается — да, окупаются!
Окупаются уже сейчас, а в будущем обещают выгоды (как непривычно звучит это очень земное слово применительно к романтическому космосу), без преувеличения, неисчислимые.
Написав последнюю фразу, я подумал: а правильно ли, что я придал ей этакую сенсационную тональность?
Наверное, неправильно. Ведь ещё 30—35 лет назад — с началом периода нашей истории, который принято называть эпохой научно-технической революции, — было в общем виде установлено, что нигде капиталовложения не возвращаются с такой прибылью, как в научных исследованиях.
Ну а почти необозримая широта возможностей, которую представляет космос для этих самых научных исследований, очевидна без особых доказательств. Причём — существенная подробность — не только возможностей исследования самого космоса (то есть в области астрономии, астрофизики и других «внеземных» наук), но и исследования явлений, происходящих на нашей собственной планете. И даже — внутри неё: фотографирование земной поверхности из космоса даёт, оказывается, возможность уточнить вероятные области нахождения полезных ископаемых. Ну а космическая связь уже сегодня прочно вошла и в народное хозяйство, и в культуру, и в быт людей (прямые телепередачи из любой точки земного шара мы воспринимаем как нечто совершенно естественное). Практическую пользу космической связи трудно переоценить.
Бесценный подарок получило от космических экспедиций мировое картографирование: уточнение формы земного шара, что, в свою очередь, позволило существенно повысить точность карт. Излишне говорить, насколько это важно для судоходства, авиации, геологии.
Словом, недаром сказал академик А.В. Сидоренко, что «космические исследования приводят к коренным преобразованиям естественных наук… Влияние новой техники сказывается не только на каждой отдельно взятой естественной науке, но и на всем естествознании в целом». Вот так — на всем естествознании в целом!..
Неудивительно поэтому, что заказчиков, стремящихся включить в программу очередного космического полёта нужный для них эксперимент, с каждым разом набирается все больше — во всяком случае, гораздо больше, чем позволяют возможности этой, увы, не поддающейся беспредельному насыщению программы.
Не буду продолжать перечисление всего нужного и важного для науки и практики, что можно исследовать, определить, уточнить, установить из космоса — и только из него. Об этом сейчас уже написало достаточно много.
Скажу ещё только об одном, интересующем, наверное, каждого человека на Земле, независимо от рода занятий и прочих примет его личности, — о погоде. Точнее, об её прогнозировании.
Сколько десятилетий служат предсказания метеорологов надёжной, беспроигрышной мишенью для иногда более, иногда менее безобидных шуток. Более — когда речь идёт, скажем, о том, что человек, понадеявшись на прогноз («без осадков»), не взял с собой зонтик и насквозь промок под дождём. Менее — если ошибка службы погоды сказывается на планировании уборки хлеба или расчётах военного командования на предстоящую зимнюю кампанию.
Много лет назад, когда я был студентом, один из наших преподавателей божился, что точному прогнозированию погоды мешает только громоздкость потребных для этого расчётов: «Пока мы будем считать погоду на завтра, пройдёт и завтра, и послезавтра, и вся неделя». С тех пор протекли многие годы, появилась быстродействующая электронно-вычислительная техника; препятствие, на которое сетовал наш преподаватель, исчезло, но я (может быть, по своей метеорологической малограмотности) что-то пока сколько-нибудь впечатляющих сдвигов в этой области не обнаружил.
А космос здесь действительно многое обещает. Тут и изучение коротковолнового излучения Солнца, которое, как свидетельствуют последние данные, существенно влияет на земную погоду, тут и полная съёмка фактически складывающихся облачных систем, тут и оперативное обнаружение опасных явлений — разного рода ураганов и цунами… Академик Г.И. Петров рассказал, что, по расчётам американских экономистов, которые, как известно, деньги считать умеют, даже кратковременное повышение надёжности прогнозов погоды оборачивается для человечества экономией, исчисляемой миллиардами долларов! А в целом, по оценке Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства США, каждый доллар, вложенный в течение 70-х годов в изучение космоса, обернулся 14 долларами дохода.
Так что, как ни считай, тратить деньги на космос — есть полный смысл.
Игра тут явно стоит свеч!
Стоит даже в том случае, если подойти к вопросу только с позиций, так сказать, бухгалтерских — чисто денежных.
А ведь выгода от космических исследований проистекает не только прямая, но и косвенная, не исчисляемая в рублях и копейках — и тоже немалая.
Многие космические технические устройства, в частности некоторые особо лёгкие и малогабаритные приборы, изготовленные по прямому заказу для космических кораблей и ракет (жизнь иногда заставляла идти на такие заказы, хотя, как помнит читатель, Королев этого не любил — предпочитал подбирать что-нибудь подходящее из апробированного ассортимента), шли потом в серийное производство для вполне земного использования: кто же откажется от более лёгкой и миниатюрной по размерам аппаратуры, раз она уже так или иначе изготовлена! Комплексный тренажёр физических упражнений (КТФ), созданный для поддержания космонавтами должной физической формы и облегчения процесса послеполётной реадаптации, нашёл применение на земле — для лечения травм. А сделанный в США электромагнитный молоток, сглаживающий сварные швы без ослабления металла, использован при постройке ракеты-носителя «Сатурн-5», а потом нашёл применение в автомобильной, авиационной и судостроительной промышленности. Об его космическом происхождении быстро забыли — он оказался нужным на Земле.
В 1965 году, после запуска спутника-ретранслятора «Молния-1», работники космодрома попросили построить им простейший приёмный пункт, чтобы они могли принимать телепередачи из Москвы через «Молнию». Просьба эта была выполнена. И положила начало известной системе «Орбита», при помощи которой сегодня смотрит передачи Центрального телевидения большинство населения Советского Союза.
Нетрудно было бы привести ещё множество подобных примеров, но я пишу не научно-популярную книгу, а воспоминания, которым излишнее углубление в чистую технику считается противопоказанным.
Впрочем, большая часть рассказанного сейчас — та же телепередача через космос или космическая служба погоды — явно выходит за пределы того, что принято называть «чистой техникой». Ещё с большим: основанием можно сказать то же самое про Международную глобальную космическую систему поиска терпящих бедствие судов и самолётов КОСПАС-САРСАТ. Два советских и один американский спутника Земли, а также наземные станции, установленные на территории СССР, Франции, США и Канады, позволяют быстро и с большой точностью установить местоположение терпящего бедствие морского или воздушного судна. За время своего существования система КОСПАС-САРСАТ имеет на своём счёту десятки обнаруженных аварийных судов и более 1700 спасённых людей. Открывают этот список три человека — экипаж канадского самолёта, спасённый 10 сентября 1982 года.
Спасение человеческой жизни — можно ли представить себе более достойное и гуманное использование достижений космической техники!
В заключение разговора о том, «а кому он нужен…», нельзя не подумать ещё об одной — далеко не последней! — стороне дела: о влиянии космических полётов на умы, на души человеческие, на весь нравственный климат общества.
А влияние это существует. И немалое! Пропагандистский, воспитательный, наконец, просто облагораживающий души эффект космических полётов бесспорен. Соразмеряя связанные с космическими исследованиями «расходы и доходы», сбрасывать со счётов эту сторону дела было бы, честное слово, грешно.
Правда, нередко мне кажется, что и тут мы не всегда «снимаем все центнеры с гектара»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49