– Этот японец, Ямото, возглавляет клан под названием Черная Саранча. Внимание, вопрос: почему этот клан так называется?
Глеб пожал плечами.
– И почему же?
– Старик, откуда я знаю? Но допустим, только допустим, что облако саранчи выглядит примерно так же, как те две девицы и киоскерша в темном тумане. Если тумана добавить и сгустить… Конечно, это лишь фантазия. Но, приняв ее как допущение, мы автоматически привязываем Куроедова к Ямото и к Ньюгартам. Через эту самую «субстанцию». Логично?
Переглянувшись с подслушивающей Дашей, Глеб пробормотал:
– Чтоб ты провалился, Гольдберг!
Даша крикнула в трубку:
– Иногда ты умнее, чем кажешься!
– Приятно слышать, – хихикнул Илья. – Обдумайте это а я побежал. – Раздались короткие гудки.
Глеб почесал трубкой нос.
– Да уж, идейка… Если она верна – значит, все три московских проявления «черной саранчи» имеют единый источник Следовательно…
– Любовь моя! – Даша указала на свои часики. – Мы чаще всех опаздываем, морда!
– Успеем, – заверил Глеб, набирая телефонный номер. – Быстрый звоночек Светке обещал.
Погрозив ему кулаком, Даша надела плащ.


2

Утро за окном было хмурое, опять накрапывал дождь Б просторной, шикарно обставленной, но неряшливой комнате на широченной кровати спали двое: коротко стриженный крепкий парень, демонстрирующий во сне ослепительно белозубую улыбку, и девица лет двадцати, крашенная под блондинку типа «черт меня побери». Судя по их виду, спали они крепко и в ближайшие часы вставать не планировали. На туалетном столике, однако, зазвонил сотовый телефон. На четвертом сигнале парень продрал глаза и, ругнувшись, воззрился на будильник Девица сквозь сон пробормотала:
– Не ругайся, Вась. Не надо ругаться.
Телефон продолжал тренькать.
– Что за жлобство? – проворчал парень. – Восьми, блин, еще нет!
Девица томно шевельнулась.
– Выруби мобилу и спи, – посоветовала она. – Ругаться-то зачем? Знаешь ведь, не люблю.
– Да не ругаюсь я, Нин! Просто заколебали уже! – Схватив трезвонящий телефон, парень рявкнул: – Ну чего?!
Девица натянула одеяло на голову.
– Ой, ну не кричи, Вась. Я не выспалась, а ты кричишь.
И, будто по ее команде, голос парня сделался тихим и дружелюбным.
– Привет, Француз! – зевнул он в трубку. – В такую рань, блин. Не спится, что ли?.. На работу тебе. Всем на работу… Ништяк Лежу. Пузо глажу. Ты-то как?.. Что короче? Вечно тебе короче… Не знаю никакого Куроедова… Без понтов. На хер он мне сдался?
– Вась, не ругайся! – высунулась из-под одеяла девица.
Парень накрыл ее подушкой.
– Исчезни. – И объяснил в телефон: – Я не тебе, Глеб Михайлович… Э… э, погоди! Че-то я не всосал… – Парень хохотнул. – Француз, не гони! Чтоб какой-то Куроедов на тебя наезжал… Ну?.. Во, блин!.. Глеб Михайлович, нет базара! Денька за два мы его пробьем… Ага, прямо щас. Вечно тебе прямо щас… О'кей, о'кей. Куда звонить?.. Во, блин! Когда мобилу заведешь? Хочешь, мы с Папаней тебе подарим? Скинемся по червонцу, – парень опять хохотнул, – еще на тачку новую наберется. О'кей, до созвона. – Дав отбой, парень задумчиво уставился на мобильник.
Девица протянула из-под одеяла ногу и погладила дружка по плечу.
– Ложись, Вась. Пошли всех подальше.
– Угу, щас.
– Правда, Вась, ложись.
Сняв ее ногу с плеча, парень отодвинулся.
– Нин, прошу тебя, помолчи.
Девица приподнялась на локте и заглянула ему в лицо.
– А ты изменился, Вася. Очень изменился.
– И давно?
– С полгода уже.
– Ух ты! И что же со мной стряслось?
– Другой ты какой-то. Не дерешься, пить стал меньше. Даже не верится.
Парень покраснел до корней волос.
– Нин, не гони. Когда я дрался? – Он сжал руку девушки. – Может, это не я был, без понтов.
По щеке девушки поползла слезинка.
– Ты такой хороший, такой…
– Вот и ништяк! – перебил смущенный Василий. – Вот и не мешай работать! – Набрав на мобильнике номер, он дождался ответа и пробухтел: – Привет, Папаня! Все дрыхнешь?.. Завязывай, уже девятый час… Че ты лаешься? Стал бы я без причины… Папань, слушай: мне только что Француз звонил. Просил Куроедова прощупать, Владимира Сергеевича. Знаешь такого? Ништяк А я не знал, что ответить… Короче, Папань. Баклан этот пристает к жене Француза… Слушай, что ты ржешь? Козе понятно: стоит Глебу шевельнуть пальцем, и от этого муди… – Вася покосился на подругу, – от барана этого мокрое место останется. Но, Папань, ты ведь знаешь Француза…
Вася говорил по телефону около десяти минут. Девушка лежала, опираясь на локоть, и смотрела на него с обожанием.


3

Урок французского в 9-м «А», что называется, был в самом разгаре, когда дверь кабинета приоткрылась и в проеме показалось лицо генерала Рюмина. Убедившись, что Глеб его заметил, генерал тут же прикрыл дверь.
Глеб по-французски объявил классу:
– Должен вас огорчить: упражнения проверять не буду. – И, жестом усмирив радостный гул, добавил: – Текст на странице сорок два. Устный перевод. Успею опросить пятерых желающих и столько же нежелающих. – С этими словами он вышел в коридор.
Генерал ждал у двери.
– Надо поговорить, – произнес он тихо.
Глеб кивнул.
– Надо, значит, надо.
Генерал цепко оглядел пустой коридор.
– Где?
Глеб сделал приглашающий жест.
– Конечно, в комнате для мальчиков.
Пройдя по коридору, они вошли в туалет. Генерал и здесь огляделся. В туалете, по счастью, не оказалось ни курильщиков, ни прогульщиков. Глеб встал у двери на карауле. Генерал кисло улыбнулся.
– Однажды мы здесь уже совещались.
Глеб улыбнулся также.
– Это было до ремонта. Гляньте, какая теперь чистота. В чем дело, Борис Викторович?
Генерал расстегнул плащ.
– События выходят из-под контроля. Вы рассчитывали на передышку, Глеб Михайлович, но ее не будет. Завтра мы опять встретимся в моем кабинете, и встреча эта окажется еще менее приятной.
– Что так?
– Вчера без моего ведома Луганский приставил к вам наружку. Беднягу лейтенанта Вегина, который успел лишь посадить вам «жучка»…
– От «жучка» я избавился, – вставил Глеб. – Номер не прошел.
Генерал скривил губы.
– Не сомневаюсь. После вашего отъезда Коля Вегин найден был на стоянке мертвым, с разбитым об асфальт черепом. Но, по заключению экспертизы, смерть наступила еще до падения, от удара в челюсть, в результате которого сместились шейные позвонки. Лейтенант погиб, держа в кулаке предназначенный вам «жучок».
Глеб присвистнул.
– Все вроде сходится на мне. Во всяком случае, это поубедительней бреда о французской актрисе.
– Лишь на первый взгляд, – возразил генерал. – И Луганский отлично это понимает. Не дурак, слава богу. Беда в том, что он слишком на вас зациклен. Не знаете, кстати, почему?
Глеб пожал плечами.
– Шут с ним. И что с того?
– Ну как же. Майор дал лейтенанту задание, на котором тот погиб. Если теперь окажется, что вы ни при чем… Положение Юрия Васильевича, мягко сказать, щекотливое. Тем более что он рискнул мне угрожать. Луганский просто обязан как-то вас замазать.
– А если найдете настоящего убийцу?
– С повинной, что ли, явится? – отмахнулся генерал. – Убийство, похоже, спонтанное, без мотивов. Если не ваших рук дело – значит, чистый висяк. Такой же, как в случае с Мак-Грегором.
Глеб покачал головой.
– С бароном обстоит иначе.
– Дай-то бог. Но завтра, Глеб Михайлович, в три часа нам с вами придется…
– Не завтра, а послезавтра, Борис Викторович. Завтра у меня уроки, послезавтра – выходной, и я к вашим услугам.
Генерал по кличке Оксфорд нахмурился.
– Простите, Глеб Михайлович, я не могу приноравливаться к вашему учебному графику.
Глеб жестко произнес:
– Не глупите, Борис Викторович. Приноравливаетесь не вы, а майор Луганский. И не к моему графику, а к вашему. Ведь именно вам удобней допросить меня не в среду, а в четверг.
– То есть вы хотите, чтобы я настоял…
– Да. Изобретите предлог: оно окупится.
– Интересно, чем?
– Тем, что Луганский из опасного интригана превратится в преданного вам пса.
Выдержав паузу, генерал усмехнулся.
– Не велик подарок Но как вам это удастся?
– Вам, а не мне. Первый шаг мы вчера сделали, расшатав его представления об интеллигентном шефе.
– Глеб Михайлович, довольно вилять. Каков наш следующий шаг?
Глеб взглянул на часы.
– Мне еще урок закончить надо. Буду предельно краток, прошу не перебивать. Сценарий примерно следующий… – Глеб уложился в две с половиной минуты. – Думаю, вы справитесь, Борис Викторович. Ну, я побежал.
Генерал смотрел на него, как на слабоумного.
– Вы меня разыгрываете, Глеб Михайлович?
Глеб покачал головой.
– Никогда бы себе такого не позволил. Борис Викторович, мы ведь не плохо друг друга знаем, не так ли?
Плащ на генерале вдруг запахнулся, и пуговицы застегнулись сами собой. Ошарашенный генерал оторвался от пола, проплыл по воздуху и опустился на ноги за порогом туалета. В школьном коридоре было пусто.
Глеб также вышел из туалета, прикрыв дверь.
– В четверг ровно в три буду на Лубянке, – пообещал он. – И никаких розыгрышей, всё по-честному.
Покинув онемевшего генерала, он зашагал в 9-й «А», проверять перевод текста на странице 42. У пятерых желающих и стольких же нежелающих.


4

Станция метро «Аэропорт» пустынной не была, но и народом не кишела. Хватало место для прогулки и обзора. Куроедов с Луганским прохаживались по платформе взад-вперед. На обоих были модные плащи, костюмы и галстуки. Благоухали оба дорогими парфюмами и в метрополитене выглядели, точно павлины, залетевшие в курятник.
– Зачем было тащиться сюда? – проканючил Куроедов. – Могли на «Пушкинской» встретиться.
Луганский пригладил усики.
– На «Пушкинской» мы уже встречались.
– Партизан! – хмыкнул Куроедов. – Скоро гримироваться начнешь!
Луганский с досадой на него покосился.
– Володь, зачем звал? Время дорого.
– Ах, извините, Юрий Васильевич! Как деньги получать – так нет проблем. А как поговорить с другом… Ладно шучу! – Куроедов похлопал майора по спине. – Просто не терпится узнать, как вчера прошла операция с учителем. Дождаться тебя не смог: дела возникли. Надеюсь, нетерпение мое тебе понятно.
Дойдя до конца платформы, они развернулись и двинулись обратно. Шагах в пяти от них ковылял мужичок с ноготок, одетый в обноски. Под кепчонкой мужичка пряталось азиатское лицо с шрамом над бровью. Никто из пассажиров не обращал внимания на невзрачную фигурку. Луганский проговорил:
– Твое нетерпение – зуд в заднице. Вот оно у меня где! – Он зафиксировал ладонь над своей идеальной прической. – А что касается денег твоих и дел…
– Юрик! – Куроедов ухватил приятеля за локоть. – Ведь я пошутил! Не думал, что ты возьмешь в голову.
Луганский высвободил руку.
– Что касается твоих дел – не так они и блестящи. Невзирая на устранение конкурента Лепко, твой торговый оборот снизился. Если не считать, разумеется…
– Эй! Ты взялся меня контролировать?!
– Если не считать реализации «бульона», которым ты увлекся вне всякой меры.
Остановившись, Куроедов тряхнул длинными волосами.
– Юрий Васильевич, – прошипел он, – не желаете ли сунуть нос в мою прямую кишку?! Сотруднику ФСБ это не возбраняется?!
Луганский и бровью не повел, лишь подтолкнул приятеля: не прерывай, мол, движения.
– Не собираюсь тебя воспитывать, Володь. Но хочу, чтобы ты уразумел: Ньюгарты должны заниматься разработкой универсального красителя. А «бульон» – это так, между делом. Здесь и мои деньги заряжены, Владимир Сергеевич. Прошу не забывать.
До конца платформы дошли молча, вновь развернулись и двинулись обратно. Ямото Кае, точно тень, следовал за ними, ни разу не попавшись им на глаза. Кругом толклись люди, прибывали и уходили поезда, а маленький японец в шутовском наряде не понимал по-русски. Однако фамилию Ньюгарт он расслышал отчетливо, и это вознаградило его за труды.
После угрюмого молчания Куроедов проворчал:
– Ты обещал, что МУР от меня отлипнет.
Луганский раздвинул в улыбке усики.
– Разве не отлип?
– Утром Сычиха в офис вломилась с напарником. На уши всех поставили.
– Что-нибудь нашли?
– Ни черта. Только нервы потрепали.
– Работа у них такая, Володь, ничего другого они не умеют.
– Ты, прямо как Гаврилыч, заладил: «Работа у них такая». – Куроедов откинул со лба прядь. – Зачем я бабки в МУР передавал?
Луганский придержал приятеля и посмотрел в упор.
– Сычиха денег не брала, не питай иллюзий. Подмазано верхнее начальство. Улавливаешь разницу или объяснить?
– Не надо. Понял.
– Понял, так не дергайся. Пусть баба пошумит: тебе это на руку. Все увидят ее облом.
Куроедов заулыбался. Настроение его легко менялось в обе стороны.
– О'кей, Юрик Извини за суетность.
Они возобновили движение.
– Извиню, – ответил Луганский, – если насядешь на Ньюгартов. Пусть форсируют краситель.
Ямото, взирающий у них под носом на табло с названием станций, вновь про себя отметил звучание вожделенной фамилии.
– Насяду, – пообещал Куроедов. – Если наконец расскажешь, чем вчера закончилась встреча с учителем.
Луганский достал расческу и пригладил на ходу височки.
– В сущности ничем. Шеф будто с цепи сорвался. Сколько работаем – ни разу голоса не повысил, а тут… Похоже, над ним какая-то «крыша» образовалась.
Пухлые щеки Куроедова обвисли от огорчения.
– Что за «крыша», Юрик? Ведь не такая, как твой отчим?
Луганский сунул расческу в карман.
– Пес его знает. У нас ничего не происходит без причин. Не успел наладить за учителем своего сотрудника – парень оказался убитым. Прямо на стоянке.
– Кошмар какой! – посочувствовал Куроедов.
Луганский пристально на него посмотрел, затем вздохнул.
– Грех говорить, конечно… Смерть лейтенанта весьма кстати. Этому Грину теперь не отвертеться.
Куроедов оживился.
– Думаешь, это он? То есть лейтенанта твоего…
– Чепуха! – отмахнулся Луганский. – Зачем ему?
– Тогда… прости, Юрик, я не понимаю…
– Удачно карта легла, Володь. Против учителя. А я и не с такой картой выигрывал.
Хохотнув, Куроедов потрепал приятеля по плечу.
– Таким я тебя люблю. Действуй.
– Но держись пока от его жены подальше, – предупредил Луганский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41