Патрик Уайт
Древо человеческое

Патрик Уайт

Давая оценку послевоенному периоду в истории страны, видный австралийский историк, профессор Мэннинг Кларк писал о времени беспримерного для Австралии роста материального благосостояния и столь же беспримерного торжества консервативного духа в ее политике, культуре и общественной жизни. «Мишура изобилия, – отмечал Кларк, – блестела в столице, городе и деревне ярче, чем когда бы то ни было» Clark, Manning. A short history of Australia. N. Y., The New American Library, 1969, p. 268.

. Между тем ход истории и интересы высшего блага нации ставили перед общественным сознанием Австралии вопросы, на которые «средний» австралиец, завороженный этим блеском и уверовавший в неизменность собственного благополучия, не смог дать ответ.
Было бы, конечно, упрощением полагать, что реакционный внешне– и внутриполитический курс консервативных австралийских правительств пользовался в Австралии безоговорочной поддержкой. У этого курса было много противников, а солидарность консерваторов с американской авантюрой во Вьетнаме вызвала оппозицию даже в близких к правительству кругах, о чем свидетельствуют и некоторые материалы, приводимые Кларком. Была оппозиция и другого рода – оппозиция творческой интеллигенции, австралийских писателей, художников, деятелей театра и кино, которые и в тех случаях, когда их творчество не было прямым откликом на злобу дня, объективно ставили под сомнение духовные «ценности» в том узкопрагматическом смысле, как их понимали консерваторы. Ставили под сомнение уже одним тем, что показывали «среднего» австралийца куда более сложным и многоликим, чем писали его бодрые официальные борзописцы; тем, что мир не был ограничен для них только и исключительно Австралией, а история континента не сводилась к сегодняшнему дню, но уходила в прошлое и бросала тень в будущее. Вероятно, поэтому созданное некоторыми из них, оставаясь неповторимо австралийским явлением, стало частью мировой культуры наших дней.
Об этом профессор Кларк, доводя обзор послевоенного периода до середины 60-х годов, счел нужным сказать с беспристрастностью историка: «То было время странных парадоксов. После долгого перерыва несколько выдающихся достижений обогатили духовную жизнь Австралии. Патрик Уайт создал свои романы; Алек Хоуп написал „Оду по поводу смерти Пия XII“ стихотворения Дугласа Стюарта и Джудит Райт складывались в торжественный гимн бытию; Сидней Нолан написал во славу цветущего дерева жизни картину „Излучина реки“ Там же. Стихотворения Д. Райт представлены в русских переводах в сборнике «Из современной австралийской поэзии» (М., «Прогресс», 1972).

.
Заметим, что Патрик Уайт, чье имя открывает список, в свое время писал о послевоенном процветании Австралии почти в тех же выражениях, что и Мэннинг Кларк: «Во все стороны пролегла Великая Австралийская Пустыня, где разум – самый дешевый вид собственности, где богач – столп общества, а школьный учитель и журналист задают тон так называемой „интеллектуальной“ жизни, где красивые юноши и девушки глядят на мир невинными голубыми глазами и ничего не видят, где зубы летят от ударов, как осенние листья, где лакированные ягодицы автомобилей с каждым днем отливают все ярче, где не признают иной еды, кроме пирогов и бифштексов, где на первом месте – бицепсы, а наступление материальных уродств совершенно не волнует „среднего“ австралийца» Автобиографическое эссе «Блудный сын» См. «Australian Letters», 1958, v. I, № 3, p. 37–40.

.
Зрелое творчество Уайта – попытка исследования и духовного освоения этой «Великой Австралийской Пустыни», и если мир его книг часто населяют чудаки, одержимые, визионеры, изгои и безумцы, то большей частью лишь потому, что их взгляд, следуя за взглядом их творца, видит пустыню там, где другие видят нормальную, по-буржуазному обеспеченную благоустроенную жизнь или же, говоря словами писателя, «глядят на мир невинными голубыми глазами и ничего не видят».

* * *

То, что Патрик Уайт – крупнейший писатель Австралии, сегодня так же очевидно, как и то, что его творчество ставит перед читателем и критиком массу проблем. Книги Уайта получили в послевоенные годы широкое признание, особенно в странах английского языка, и присуждение ему в 1973 году Нобелевской премии по литературе не «открыло» миру большого, хотя и мало известного за пределами своей страны писателя, как это было, например, с Ясунари Кавабатой, но лишь задним числом зафиксировало сложившееся положение. Казалось бы, у Австралии имелись все основания гордиться этим замечательным художником, разбившим легенду о якобы провинциализме и континентальной ограниченности австралийской культуры. Но вышло как раз наоборот: официальная Австралия долго и упорно не желала признавать заслуги Уайта. Еще в начале 1970-х годов известный австралийский поэт, прозаик и биограф Джеффри Даттон писал в небольшой монографии, посвященной Патрику Уайту: «… и этому писателю, чьи „корни“ уходят глубоко в историю родной страны и чьей неизменной творческой целью было докопаться до причин того, почему жизнь этой страны пошла по неверному пути, – этому писателю правящие верхи решительно отказывали в даровании и патриотизме» Dutton, Geoffrey. Patrick White, Melbourne, Oxford Univ. Press, 1971, p. 6.

.
Биография Уайта и характер его творчества объясняют эту на первый взгляд невероятную ситуацию.
Патрик Виктор Мартиндейл Уайт родился 28 мая 1912 года в Лондоне, где тогда находились его родители. Они были состоятельными по тем временам людьми, владели участком земли в Новом Южном Уэльсе, и мальчик вырос и пошел в школу в Сиднее. Тринадцати лет он был отправлен в Англию для завершения среднего образования. Окончив привилегированную школу-интернат, так называемую «паблик скул», Уайт вернулся на родину и два года проработал наемным рабочим на овцеводческих фермах. К этому времени относятся его первые литературные опыты и замысел четвертого по счету романа, «Счастливая долина» (опубликован в 1939 году; три предшествующих романа так и не увидели свет). Затем будущий писатель снова едет в Англию и поступает в Кембриджский университет, который заканчивает в 1935 году. В том же году в Сиднее мизерным тиражом выходит его первая книга – сборник стихотворений «Пахарь».
Начинается период интенсивной литературной работы. Уайт пишет стихи, романы, пьесы. До войны он успевает побывать в большинстве европейских стран и США. Наконец английская фирма «Хэррап» публикует «Счастливую долину», отклоненную до этого рядом других издательств. Роман, психологическая семейная драма, свидетельствовал о том, что молодой автор хорошо владеет техникой письма, в частности приемами «потока сознания», и был отмечен такими маститыми английскими литераторами, как Грэм Грин, Элизабет Боуэн и Герберт Рид. Книга сразу же переиздается в Америке, как и второй из опубликованных романов Уайта, «Живущие и умершие» (1941), о жизни различных социальных слоев Лондона 1910–1930-х годов.
Со вступлением Англии во вторую мировую войну Уайт становится офицером одной из служб Королевских военно-воздушных сил. Его отправляют в Африку, потом на Ближний Восток. Последний военный год он служит в Греции. Эта страна поразила Уайта. Там он нашел для себя красоту, гармонию и совершенство во всем – от памятников античности до человеческих отношений в повседневной жизни. Соблазн осесть в Греции после войны, как он сам признавался впоследствии, был велик. Открывалась и другая альтернатива, о которой писатель рассказал в эссе «Блудный сын»: «Англия объявила демобилизацию, и я оказался перед выбором: либо остаться в Англии, казавшейся мне кладбищем – духовным и в прямом смысле слова, то есть загубить в себе художника и со временем превратиться в бесплоднейшее из всех существ, именуемое лондонским интеллектуалом; либо вернуться домой (в Австралию. – B. C.), к творческому стимулу воспоминаний». В этом споре победила Австралия.
Он еще задерживается в Европе, чтобы увидеть напечатанной свою новую книгу. В романе «Тетушкина история» (1948) ведущая философская тема зрелого творчества Уайта – тема страданий человеческих, а также достойного мужества и смирения, которые требуются от человека, если он хочет принимать жизнь без утешительного самообмана, без иллюзий и удобных шор социальной мифологии, будь то номинальные догматы церкви, успокаивающие заверения политиков и журналистов или сладкое ощущение своей принадлежности к избранной и богохранимой нации, – эта ведущая тема Уайта уже звучит в полную силу, а нелицеприятные суждения автора о мире (действие книги развертывается в Австралии, Франции и США) вложены в уста Теодоры, «чокнутой», с точки зрения других персонажей, героини, стареющей в девах австралийки. «Тетушкина история» и по сей день остается любимой книгой Уайта.
В Австралию Патрик Уайт возвращается со своим греческим другом художником Маноли Ласкарисом и на паях с ним покупает ферму в окрестностях Сиднея. Он занимается выращиванием на продажу овощей и цветов, разведением породистых коз и собак. По всем внешним признакам он ведет жизнь фермера, с головой ушедшего в хозяйственные заботы. О напряженной внутренней, творческой и духовной, деятельности к тому времени уже сложившегося писателя можно лишь догадываться по конечному ее результату – роману «Древо человеческое», опубликованному в 1955 году и положившему конец семилетнему периоду литературного молчания Уайта.
«Великая Австралийская Пустыня», открывшаяся писателю по возвращении на родину, бросила ему вызов. Вызов был принят, и с этой минуты творчество Уайта устремилось в определенное социально-психологическое русло, а его вымышленная вселенная обрела твердый фундамент австралийской почвы, на который опирается сложнейшая, причудливая художественная арматура его романов.
Облик страны, встающий со страниц книг Уайта, радикально расходится с образом Австралии, каким он сложился в официальной социальной мифологии. Миф, небезуспешно интегрировавший и далеко не простую, хотя сравнительно недолгую историю континента, и даже наследие такого острого критика австралийской действительности, как Генри Лоусон, рисует Австралию краем безграничных возможностей и славных романтических традиций, где человек сам распоряжается своей судьбой, а молодая здоровая нация состоит из красивых, жизнерадостных, трудолюбивых и беззаботных людей, которые верят в бога и избранное демократическим путем правительство, которые грубоваты в общении, но по существу – добрые компанейские ребята, чуть-чуть бесшабашные, любящие иной раз приврать и выпить лишнее, но в целом – народ надежный и сердечный, смело идущий путем процветания и прогресса.
Как всякий социальный миф, официальный образ Австралии возник не на пустом месте. Он опирается на факты, которые умело подбираются, подгоняются и – любимое словечко апологетической социологии – интерпретируются. Патрик Уайт, имевший случай познакомиться с различными мифологическими системами, от античной до фашистской, вероятно, знает об этом лучше многих. Он с уважением относится к факту. Он видит и показывает в своих произведениях такие действительно прекрасные черты австралийского национального характера, как трудолюбие, жизнеспособность, дух первооткрывательства и солидарности. Но к мифу Уайт не питает доверия. Его интересует то, что стоит за мифом: реальная жизнь, которой живут люди за фасадом внешнего благополучия, больше того – та реальная жизнь, которой человек живет наедине с самим собой. Его интересует то, как человеческий характер проявляет себя в различных социальных и житейских обстоятельствах и к каким последствиям для человека это может вести.
Писавшие об Уайте почти не касаются социального содержания его книг, видимо, потому, что оно не лежит на поверхности. Уайт никогда не ставит социальных проблем в «чистом» виде, а если они и выступают на первый план, что бывает у него крайне редко, так только в связи с задачей художественного исследования характера, как это происходит в последнем его романе «Око бури» (1973), где бальзаковская тема всесилия и бессилия денег выходит в число ведущих. Нет в его творчестве и прямого отклика на события политической и общественной жизни Австралии. Сюжеты произведений Уайта, их идейно-философская основа нередко приобретают интенсивно общечеловеческий смысл, так что выбор Австралии местом действия может, на иной взгляд, показаться номинальным. Даже австралийский пейзаж в его романах, исключая, пожалуй, «Древо человеческое», настолько сливается с характером, что становится как бы эманацией психологического состояния персонажей и утрачивает сходство с реальным ландшафтом. «Его пейзажи не снимешь на кинопленку», – проницательно заметил соотечественник Уайта, писатель и литературовед Хэл Портер.
Учитывая все это, может показаться не совсем понятным то последовательное неприятие Уайта в официальных австралийских кругах, о котором писал Д. Даттон. Но официальные круги проявили в данном случае куда больше понимания или интуиции, чем иные литературные критики. Эти круги почувствовали специфику уайтовской социальности. Уже «Тетушкина история» со всей очевидностью свидетельствовала: Патрик Уайт – не из тех авторов, кто будет умиленно взирать на любое, в том числе и австралийское материальное процветание, воздержавшись от вопроса о том, какими духовными издержками оно оплачено. «Древо человеческое» знаменовало переход Уайта к открытой полемике с австралийским мифом, которую он продолжает и развивает каждым новым произведением. Так что позиция официальных кругов в конечном счете выглядит не такой уж бессмысленной.
Затерявшийся в австралийской «глубинке» и не существующий на картах поселок Дьюрилгей («Древо человеческое»). Девственные чащобы австралийского леса, куда уходит горстка исследователей, случайных, чужих друг другу и несчастных каждый по-своему людей, которых собрал и повел к гибели безумец, одержимый идеей то ли доказать богу, что может его побороть, то ли доказать самому себе, что он и есть бог (роман «Фосс», 1957).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84