https://wodolei.ru/catalog/stoleshnicy-dlya-vannoj/iz-mramora/
А летом они решили отправиться в поход в Восточные Страны, чтобы добыть себе добра.
LV
Свейн ярл отправился со своим войском на восток в Гардарики и разорял там селения. Он пробыл там все лето, а когда наступила осень, двинул свое войско назад в Швецию. Но тут он заболел и умер. После смерти ярла люди, которые были с ним, вернулись обратно в Швецию, а некоторые направились в Хельсингьяланд и дальше в Ямталанд, а потом через Кьёль в Трандхейм. Там они рассказали о том, что произошло у них в походе, и все тогда узнали о смерти Свейна ярла.
LVI
Эйнар Брюхотряс и те люди, которые были с ним, отправились зимой к конунгу шведов. Их там хорошо приняли. Там остановились еще многие из тех, кто был раньше в войске ярла. Конунг шведов был очень недоволен тем, что Олав Толстый прогнал Свейна ярла и захватил земли, с которых он, конунг шведов, получал подати. Конунг грозился жестоко расправиться с Олавом за это, когда ему представится возможность. Он сказал, что не следует Олаву быть слишком самонадеянным и считать, что ему сойдет с рук то, что он захватил все владения ярла. Многие из людей конунга шведов согласились с этим.
Но когда трёнды узнали о том, что Свейн ярл умер и никогда больше не вернется в Норвегию, они все подчинились Олаву конунгу. Многие отправились тогда из Внутреннего Трандхейма к Олаву конунгу и стали его людьми, а некоторые послали к нему гонцов со своими знаками, чтобы сообщить, что они хотят служить ему. Осенью он отправился во Внутренний Трандхейм и созывал там бондов на тинги. В каждом фтоль-ке его провозглашали конунгом. Потом он отправился в Нидарос и велел, чтобы туда свозили все подати, так как он намеревался зимовать там.
LVII
Олав конунг велел построить себе усадьбу в Нидаросе. Ему выстроили большие палаты с дверьми с обоих концов. Престол конунга был посередине, а рядом с ним сидел Гримкель, его придворный епископ, и за ним – другие его священники, а с другой стороны сидели его советники. На престоле, прямо напротив конунга, сидел его окольничий Бьёрн Толстый и рядом с ним гости. Гости – слуги короля, которые получали вдвое меньше, чем дружинники, т. е. его телохранители. Гости использовались в основном как посланцы или для выполнения разных опасных или неприятных поручений.
Когда к конунгу приходили знатные люди, их сажали на почетные места. Пиво пили у огня. Каждому из своих людей конунг поручал какое-нибудь дело, как это было принято у конунгов. У него было шестьдесят дружинников и тридцать гостей. Он сам устанавливал для них законы и раздавал плату. У него было тридцать работников, которые должны были делать в усадьбе все, что требовалось, и доставлять все необходимое, и множество рабов. В усадьбе был большой дом, где спала дружина, и большая палата, где конунг собирал своих людей и решал всякие дела.
LVIII
Обычно конунг вставал рано утром, одевался и мыл руки, а потом шел в церковь к заутрене. Потом он шел решать тяжбы или говорил людям о том, что считал необходимым. Он собирал вокруг себя и могущественных и немогущественных, и особенно всех тех, кто были самыми мудрыми. Он часто просил говорить ему законы, которые установил в Трандхейме Хакон Воспитанник Адальстейна. Сам он устанавливал законы, советуясь с самыми мудрыми людьми. Одни законы он упразднял, а другие добавлял, если считал это необходимым. Закон о христианстве он установил, посоветовавшись с епископом Гримкелем и другими священниками. Он прилагал все силы, чтобы искоренить язычество и те древние обычаи, которые, по его мнению, противоречили христианской вере. И вышло так, что бонды приняли законы, которые установил конунг. Сигват говорит так:
Ты, жилец светлицы
Вола снасти, Жилец светлицы вола снасти – конунг (вол снасти – корабль).
властен
Днесь закон дать детям
Вечный человечьим.
Олав конунг был человеком добродетельным, сдержанным и немногословным. Он был охоч до всякого добра и щедро его раздавал. С конунгом тогда был Сигват скальд, как раньше уже говорилось, и другие исландцы. Олав конунг подробно расспрашивал их о том, как христианство соблюдается в Исландии. Он считал, что оно там плохо соблюдается, раз законы там разрешают есть конину, выносить детей «Когда Исландия была еще совсем языческой, существовал такой обычай, что люди, которые были бедны и имели большую семью, уносили своих новорожденных детей в пустынное место и оставляли там» («Сага о Гуннлауге Змеином Языке»).
и делать многое другое, что противоречит христианской вере и что делали язычники.
Исландцы рассказывали конунгу о многих могущественных людях, живших тогда в Исландии. Скафти сын Тородда был тогда законоговорителем в стране.
Олав много расспрашивал знающих людей об обычаях в разных странах и особенно часто спрашивал он о христианской вере и о том, как она соблюдается на Оркнейских, Шетлендских и Фарерских островах. Из рассказов он узнал, что там далеко не все хорошо. Он часто вел такие беседы или говорил о законах и порядках в стране.
LIX
Той же зимой из Швеции выехали посланцы конунга Олава шведского. Во главе их были два брата – Торгаут Заячья Губа и Асгаут Управитель. Всего их было двадцать четыре человека. Когда они перебрались через Кьёль и спустились в Верадаль, они созвали бондов на тинг и потребовали, чтобы те заплатили подати конунгу шведов. Бонды посовещались и сказали, что они согласны заплатить то, чего требует конунг шведов, но пусть-тогда Олав конунг с них ничего не берет. Они сказали, что не хотят платить подати и тому и другому. Посланцы отправились дальше по долине и везде на тингах им отвечали так же, и никто ничего не платил. Тогда они отправились в Скаун, созвали там тинг и потребовали, чтобы бонды заплатили подать. Но и здесь им ответили так же. Потом они поехали в Стьёрадаль и потребовали, чтобы там собрали тинг, но бонды не захотели идти на тинг. Тут посланцы поняли, что ничего у них не выйдет. Торгаут уже хотел вернуться назад в Швецию. Но Асгаут сказал:
– Я считаю, что мы еще не выполнили поручения конунга. Я поеду к Олаву Толстому, ведь бонды говорят, что сделают так, как он решит.
На том они и порешили, отправились в Нидарос и остановились там на ночлег. На следующий день они явились к конунгу. Он сидел тогда за столом. Они приветствовали его и сказали, что у них к нему дело от конунга шведов. Конунг попросил их прийти на следующий день. На другой день, выслушав заутреню, конунг пошел в палату, где собрался его тинг, велел позвать туда людей шведского конунга и попросил их рассказать об их деле. Начал говорить Торгаут. Он рассказал, с каким делом они приехали и какой они получали ответ от жителей Внутреннего Трёндалёга. Потом он попросил конунга, чтобы тот вынес решение по их делу. Конунг сказал:
– Когда страной правили ярлы, то было неудивительно, что народ должен был платить подати им, так как они имели право на власть здесь по рождению. Но было бы справедливее, если бы ярлы повиновались и служили законным конунгам этого государства, а не подчинялись иноземным конунгам и выступали против законных конунгов и изгоняли их из страны. А что касается Олава шведского конунга, который притязает на Норвегию, то я не знаю, какое право у него есть на такое притязание. И мы еще хорошо помним, сколько наших людей погубил он и его родичи.
Тогда Асгаут сказал:
– Не зря тебя прозвали Олавом Толстым. Больно высокомерно ты отвечаешь на слова, которые велел передать тебе такой могущественный правитель. Тебе невдомек, во что тебе обойдется гнев конунга. Многие, кто, как мне кажется, были помогущественнее тебя, уже испытали на себе его гнев. Если ты хочешь удержать власть в своих руках, тебе надо поехать к нему и стать его человеком. Тогда мы вместе с тобой попросим, чтобы он разрешил тебе править этой страной.
Конунг тогда спокойно отвечает:
– Я хочу дать тебе другой совет, Асгаут. Поезжайте обратно на восток р вашему конунгу и скажите ему, что ранней весной я отправлюсь к границе, которая издавна разделяет владения конунга Норвегии и конунга шведов. Пусть и он туда приедет, если хочет, чтобы мы заключили мир, с тем условием, чтобы каждый правил той страной, которой он рожден править.
Тут посланцы уходят и собираются в путь, а конунг идет к столу. Потом посланцы снова пришли во двор конунга, но когда их увидели стражи, стоящие у дверей, они сказали об этом конунгу. Он не велел их пускать и сказал:
– Я не хочу говорить с ними.
Посланцы ушли несолоно хлебавши. Торгаут говорит, что он со своими людьми хочет вернуться в Швецию, но Асгаут отвечает, что он хочет выполнить поручение конунга. Тут они расстаются. Торгаут отправляется в Стринд, а Асгаут сам двенадцатый едет в Гаулардаль и дальше в Оркадаль. Он хочет поехать на юг в Мёр и выполнить там поручение конунга шведов. Но когда Олав конунг узнал об этом, он послал за ними вдогонку гостей. Они догнали их в Несе у Стейна, схватили и повели на гору Гауларас. Там они сделали виселицу и повесили их так, чтобы их можно было видеть с фьорда, где часто ходят корабли. Торгаут узнал об этом еще до того, как он покинул Трандхейм. Он отправляется в путь, возвращается к конунгу шведов и рассказывает ему о том, что произошло. Конунг был очень разгневан, когда узнал обо всем, и не поскупился на угрозы.
LX
Весной Олав конунг набрал войско в Трандхейме и собрался на восток. Тогда же из Нидароса отправлялся корабль в Исландию. Олав послал с ним свои знаки и велел передать Хьяльти сыну Скегги, чтобы тот явился к нему. Он просил передать законоговорителю Скафти и всем другим исландцам, причастным к законодательству, чтобы они отменили те законы, которые, как он считал, противоречат христианской вере. Всем исландцам он послал свои заверения в дружбе.
Конунг направился на юг вдоль побережья, останавливаясь в каждом фюльке и созывая бондов на тинг. На каждом тинге он велел читать христианские законы и заповеди. Он запрещал многие дурные обычаи и языческие обряды, потому что ярлы жили по старым законам и никому не навязывали христианских обычаев. В то время повсюду на побережье люди были крещены, но большинству христианские законы оставались неизвестны, тогда как в горных долинах и горах все и подавно оставались язычниками, так как, когда люди предоставлены самим себе, они крепко помнят веру, которой их научили в детстве. Тех, кого Олав не мог уговорить принять христианство, он принуждал к этому силой и не смотрел на то, кто перед ними, – могущественный человек или нет.
Олав был провозглашен конунгом по всей стране на всех тингах, и никто тогда не выступил против него. Когда он стоял в проливе Кармтсунд, он послал гонцов к Эрлингу сыну Скьяльга и предложил заключить мир. На острове Хвитингсей была назначена их встреча. Когда они встретились, они стали договариваться о мире. Но Эрлингу показалось, что Олав говорит не совсем то, что ему раньше передавали гонцы Олава. Эрлинг сказал, что он хочет сохранить все те владения, которые ему пожаловал Олав сын Трюггви, а потом ярлы Свейн и Хакон, и добавил:
– Тогда я стану твоим человеком и верным другом.
Конунг говорит:
– Я думаю, Эрлинг, что тебе будет не хуже, если ты получишь от меня столько же, сколько ты получил от Эйрика ярла, человека, который погубил больше всего твоих людей. Я сделаю тебя самым могущественным человеком в стране, но я хочу сам распоряжаться своими владениями и не признаю, что лендрманны имеют право на мою отчину. Но за вашу службу я буду щедро платить.
У Эрлинга не хватило духа просить тогда конунга о чем-нибудь еще, потому что он видел, что конунг был непреклонен. Эрлинг понял, что он может выбирать одно из двух: либо не заключать мира с конунгом и, может быть, потерять все, либо позволить конунгу решать самому. Он выбрал последнее, хотя это и было ему не по вкусу, и сказал конунгу:
– Раз я сам принимаю решение, я буду служить тебе верой и правдой.
На этом и кончился их разговор. Тут подошли родичи и друзья Эрлинга и просили его быть благоразумным, не перечить конунгу и уступить ему. Они говорили:
– Ты ведь все равно останешься самым могущественным лендрманном в Норвегии и по своим достоинствам, и по рождению, и по богатству.
Эрлинг понял, что это хороший совет и что те, кто его дают, хотят ему добра. Он так и сделал. Подчинился конунгу на тех условиях, которые тот ему поставил. Затем они расстались, и считалось, что они заключили мир. Олав поплыл тогда вдоль берега на восток.
LXI
Когда Олав вошел в Вик, и об этом стало известно, датчане, которых конунг датчан назначил там управителями, уплыли в Данию, не захотев встречаться с Олавом конунгом. Олав конунг плыл вдоль побережья Вика и собирал бондов на тинги. Все бонды подчинились ему. Он собрал там все подати, которые причитались конунгу, и провел в Вике то лето. Потом из Тунсберга он направился на восток в Фольд и оттуда поплыл еще. дальше к проливу Свинасунд, откуда начинались владения конунга шведов. Там конунг шведов поставил править землями своих людей: на севере правил Эйлив Гаутский, а на востоке до самого Эльва – Хрои Кривой. У Хрои была родня по обоим берегам Эльва и большое поместье в Хисинге. Он был человеком могущественным и очень богатым. Эйлив был тоже знатного рода.
Когда Олав со своим войском приплыл в Ранрики, он созвал там тинг. На тинг собрались те, кто жил на островах и на побережье. Когда начался тинг, держал речь Бьёрн окольничий. Он просил бондов признать Олава конунгом, как это уже сделали в других местностях Норвегии. Одного знатного бонда звали Брюньольв Верблюд. Он встал и сказал:
– Мы, бонды, знаем, где издавна по закону проходит граница между владениями конунга Норвегии, конунга шведов и конунга датчан. Она идет от озера Венир по реке Гаут-Эльв до моря. На севере она проходит по лесам Маркир к лесу Эйдаског и по Кьёлю до Финнмёрка. Но бывало и так, что то одни, то другие захватывали чужие земли. Шведы долго владели землями до самого Свинасунда, но, сказать по правде, я знаю, что многие хотели бы больше служить конунгу Норвегии, хоть никто не осмеливается на это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
LV
Свейн ярл отправился со своим войском на восток в Гардарики и разорял там селения. Он пробыл там все лето, а когда наступила осень, двинул свое войско назад в Швецию. Но тут он заболел и умер. После смерти ярла люди, которые были с ним, вернулись обратно в Швецию, а некоторые направились в Хельсингьяланд и дальше в Ямталанд, а потом через Кьёль в Трандхейм. Там они рассказали о том, что произошло у них в походе, и все тогда узнали о смерти Свейна ярла.
LVI
Эйнар Брюхотряс и те люди, которые были с ним, отправились зимой к конунгу шведов. Их там хорошо приняли. Там остановились еще многие из тех, кто был раньше в войске ярла. Конунг шведов был очень недоволен тем, что Олав Толстый прогнал Свейна ярла и захватил земли, с которых он, конунг шведов, получал подати. Конунг грозился жестоко расправиться с Олавом за это, когда ему представится возможность. Он сказал, что не следует Олаву быть слишком самонадеянным и считать, что ему сойдет с рук то, что он захватил все владения ярла. Многие из людей конунга шведов согласились с этим.
Но когда трёнды узнали о том, что Свейн ярл умер и никогда больше не вернется в Норвегию, они все подчинились Олаву конунгу. Многие отправились тогда из Внутреннего Трандхейма к Олаву конунгу и стали его людьми, а некоторые послали к нему гонцов со своими знаками, чтобы сообщить, что они хотят служить ему. Осенью он отправился во Внутренний Трандхейм и созывал там бондов на тинги. В каждом фтоль-ке его провозглашали конунгом. Потом он отправился в Нидарос и велел, чтобы туда свозили все подати, так как он намеревался зимовать там.
LVII
Олав конунг велел построить себе усадьбу в Нидаросе. Ему выстроили большие палаты с дверьми с обоих концов. Престол конунга был посередине, а рядом с ним сидел Гримкель, его придворный епископ, и за ним – другие его священники, а с другой стороны сидели его советники. На престоле, прямо напротив конунга, сидел его окольничий Бьёрн Толстый и рядом с ним гости. Гости – слуги короля, которые получали вдвое меньше, чем дружинники, т. е. его телохранители. Гости использовались в основном как посланцы или для выполнения разных опасных или неприятных поручений.
Когда к конунгу приходили знатные люди, их сажали на почетные места. Пиво пили у огня. Каждому из своих людей конунг поручал какое-нибудь дело, как это было принято у конунгов. У него было шестьдесят дружинников и тридцать гостей. Он сам устанавливал для них законы и раздавал плату. У него было тридцать работников, которые должны были делать в усадьбе все, что требовалось, и доставлять все необходимое, и множество рабов. В усадьбе был большой дом, где спала дружина, и большая палата, где конунг собирал своих людей и решал всякие дела.
LVIII
Обычно конунг вставал рано утром, одевался и мыл руки, а потом шел в церковь к заутрене. Потом он шел решать тяжбы или говорил людям о том, что считал необходимым. Он собирал вокруг себя и могущественных и немогущественных, и особенно всех тех, кто были самыми мудрыми. Он часто просил говорить ему законы, которые установил в Трандхейме Хакон Воспитанник Адальстейна. Сам он устанавливал законы, советуясь с самыми мудрыми людьми. Одни законы он упразднял, а другие добавлял, если считал это необходимым. Закон о христианстве он установил, посоветовавшись с епископом Гримкелем и другими священниками. Он прилагал все силы, чтобы искоренить язычество и те древние обычаи, которые, по его мнению, противоречили христианской вере. И вышло так, что бонды приняли законы, которые установил конунг. Сигват говорит так:
Ты, жилец светлицы
Вола снасти, Жилец светлицы вола снасти – конунг (вол снасти – корабль).
властен
Днесь закон дать детям
Вечный человечьим.
Олав конунг был человеком добродетельным, сдержанным и немногословным. Он был охоч до всякого добра и щедро его раздавал. С конунгом тогда был Сигват скальд, как раньше уже говорилось, и другие исландцы. Олав конунг подробно расспрашивал их о том, как христианство соблюдается в Исландии. Он считал, что оно там плохо соблюдается, раз законы там разрешают есть конину, выносить детей «Когда Исландия была еще совсем языческой, существовал такой обычай, что люди, которые были бедны и имели большую семью, уносили своих новорожденных детей в пустынное место и оставляли там» («Сага о Гуннлауге Змеином Языке»).
и делать многое другое, что противоречит христианской вере и что делали язычники.
Исландцы рассказывали конунгу о многих могущественных людях, живших тогда в Исландии. Скафти сын Тородда был тогда законоговорителем в стране.
Олав много расспрашивал знающих людей об обычаях в разных странах и особенно часто спрашивал он о христианской вере и о том, как она соблюдается на Оркнейских, Шетлендских и Фарерских островах. Из рассказов он узнал, что там далеко не все хорошо. Он часто вел такие беседы или говорил о законах и порядках в стране.
LIX
Той же зимой из Швеции выехали посланцы конунга Олава шведского. Во главе их были два брата – Торгаут Заячья Губа и Асгаут Управитель. Всего их было двадцать четыре человека. Когда они перебрались через Кьёль и спустились в Верадаль, они созвали бондов на тинг и потребовали, чтобы те заплатили подати конунгу шведов. Бонды посовещались и сказали, что они согласны заплатить то, чего требует конунг шведов, но пусть-тогда Олав конунг с них ничего не берет. Они сказали, что не хотят платить подати и тому и другому. Посланцы отправились дальше по долине и везде на тингах им отвечали так же, и никто ничего не платил. Тогда они отправились в Скаун, созвали там тинг и потребовали, чтобы бонды заплатили подать. Но и здесь им ответили так же. Потом они поехали в Стьёрадаль и потребовали, чтобы там собрали тинг, но бонды не захотели идти на тинг. Тут посланцы поняли, что ничего у них не выйдет. Торгаут уже хотел вернуться назад в Швецию. Но Асгаут сказал:
– Я считаю, что мы еще не выполнили поручения конунга. Я поеду к Олаву Толстому, ведь бонды говорят, что сделают так, как он решит.
На том они и порешили, отправились в Нидарос и остановились там на ночлег. На следующий день они явились к конунгу. Он сидел тогда за столом. Они приветствовали его и сказали, что у них к нему дело от конунга шведов. Конунг попросил их прийти на следующий день. На другой день, выслушав заутреню, конунг пошел в палату, где собрался его тинг, велел позвать туда людей шведского конунга и попросил их рассказать об их деле. Начал говорить Торгаут. Он рассказал, с каким делом они приехали и какой они получали ответ от жителей Внутреннего Трёндалёга. Потом он попросил конунга, чтобы тот вынес решение по их делу. Конунг сказал:
– Когда страной правили ярлы, то было неудивительно, что народ должен был платить подати им, так как они имели право на власть здесь по рождению. Но было бы справедливее, если бы ярлы повиновались и служили законным конунгам этого государства, а не подчинялись иноземным конунгам и выступали против законных конунгов и изгоняли их из страны. А что касается Олава шведского конунга, который притязает на Норвегию, то я не знаю, какое право у него есть на такое притязание. И мы еще хорошо помним, сколько наших людей погубил он и его родичи.
Тогда Асгаут сказал:
– Не зря тебя прозвали Олавом Толстым. Больно высокомерно ты отвечаешь на слова, которые велел передать тебе такой могущественный правитель. Тебе невдомек, во что тебе обойдется гнев конунга. Многие, кто, как мне кажется, были помогущественнее тебя, уже испытали на себе его гнев. Если ты хочешь удержать власть в своих руках, тебе надо поехать к нему и стать его человеком. Тогда мы вместе с тобой попросим, чтобы он разрешил тебе править этой страной.
Конунг тогда спокойно отвечает:
– Я хочу дать тебе другой совет, Асгаут. Поезжайте обратно на восток р вашему конунгу и скажите ему, что ранней весной я отправлюсь к границе, которая издавна разделяет владения конунга Норвегии и конунга шведов. Пусть и он туда приедет, если хочет, чтобы мы заключили мир, с тем условием, чтобы каждый правил той страной, которой он рожден править.
Тут посланцы уходят и собираются в путь, а конунг идет к столу. Потом посланцы снова пришли во двор конунга, но когда их увидели стражи, стоящие у дверей, они сказали об этом конунгу. Он не велел их пускать и сказал:
– Я не хочу говорить с ними.
Посланцы ушли несолоно хлебавши. Торгаут говорит, что он со своими людьми хочет вернуться в Швецию, но Асгаут отвечает, что он хочет выполнить поручение конунга. Тут они расстаются. Торгаут отправляется в Стринд, а Асгаут сам двенадцатый едет в Гаулардаль и дальше в Оркадаль. Он хочет поехать на юг в Мёр и выполнить там поручение конунга шведов. Но когда Олав конунг узнал об этом, он послал за ними вдогонку гостей. Они догнали их в Несе у Стейна, схватили и повели на гору Гауларас. Там они сделали виселицу и повесили их так, чтобы их можно было видеть с фьорда, где часто ходят корабли. Торгаут узнал об этом еще до того, как он покинул Трандхейм. Он отправляется в путь, возвращается к конунгу шведов и рассказывает ему о том, что произошло. Конунг был очень разгневан, когда узнал обо всем, и не поскупился на угрозы.
LX
Весной Олав конунг набрал войско в Трандхейме и собрался на восток. Тогда же из Нидароса отправлялся корабль в Исландию. Олав послал с ним свои знаки и велел передать Хьяльти сыну Скегги, чтобы тот явился к нему. Он просил передать законоговорителю Скафти и всем другим исландцам, причастным к законодательству, чтобы они отменили те законы, которые, как он считал, противоречат христианской вере. Всем исландцам он послал свои заверения в дружбе.
Конунг направился на юг вдоль побережья, останавливаясь в каждом фюльке и созывая бондов на тинг. На каждом тинге он велел читать христианские законы и заповеди. Он запрещал многие дурные обычаи и языческие обряды, потому что ярлы жили по старым законам и никому не навязывали христианских обычаев. В то время повсюду на побережье люди были крещены, но большинству христианские законы оставались неизвестны, тогда как в горных долинах и горах все и подавно оставались язычниками, так как, когда люди предоставлены самим себе, они крепко помнят веру, которой их научили в детстве. Тех, кого Олав не мог уговорить принять христианство, он принуждал к этому силой и не смотрел на то, кто перед ними, – могущественный человек или нет.
Олав был провозглашен конунгом по всей стране на всех тингах, и никто тогда не выступил против него. Когда он стоял в проливе Кармтсунд, он послал гонцов к Эрлингу сыну Скьяльга и предложил заключить мир. На острове Хвитингсей была назначена их встреча. Когда они встретились, они стали договариваться о мире. Но Эрлингу показалось, что Олав говорит не совсем то, что ему раньше передавали гонцы Олава. Эрлинг сказал, что он хочет сохранить все те владения, которые ему пожаловал Олав сын Трюггви, а потом ярлы Свейн и Хакон, и добавил:
– Тогда я стану твоим человеком и верным другом.
Конунг говорит:
– Я думаю, Эрлинг, что тебе будет не хуже, если ты получишь от меня столько же, сколько ты получил от Эйрика ярла, человека, который погубил больше всего твоих людей. Я сделаю тебя самым могущественным человеком в стране, но я хочу сам распоряжаться своими владениями и не признаю, что лендрманны имеют право на мою отчину. Но за вашу службу я буду щедро платить.
У Эрлинга не хватило духа просить тогда конунга о чем-нибудь еще, потому что он видел, что конунг был непреклонен. Эрлинг понял, что он может выбирать одно из двух: либо не заключать мира с конунгом и, может быть, потерять все, либо позволить конунгу решать самому. Он выбрал последнее, хотя это и было ему не по вкусу, и сказал конунгу:
– Раз я сам принимаю решение, я буду служить тебе верой и правдой.
На этом и кончился их разговор. Тут подошли родичи и друзья Эрлинга и просили его быть благоразумным, не перечить конунгу и уступить ему. Они говорили:
– Ты ведь все равно останешься самым могущественным лендрманном в Норвегии и по своим достоинствам, и по рождению, и по богатству.
Эрлинг понял, что это хороший совет и что те, кто его дают, хотят ему добра. Он так и сделал. Подчинился конунгу на тех условиях, которые тот ему поставил. Затем они расстались, и считалось, что они заключили мир. Олав поплыл тогда вдоль берега на восток.
LXI
Когда Олав вошел в Вик, и об этом стало известно, датчане, которых конунг датчан назначил там управителями, уплыли в Данию, не захотев встречаться с Олавом конунгом. Олав конунг плыл вдоль побережья Вика и собирал бондов на тинги. Все бонды подчинились ему. Он собрал там все подати, которые причитались конунгу, и провел в Вике то лето. Потом из Тунсберга он направился на восток в Фольд и оттуда поплыл еще. дальше к проливу Свинасунд, откуда начинались владения конунга шведов. Там конунг шведов поставил править землями своих людей: на севере правил Эйлив Гаутский, а на востоке до самого Эльва – Хрои Кривой. У Хрои была родня по обоим берегам Эльва и большое поместье в Хисинге. Он был человеком могущественным и очень богатым. Эйлив был тоже знатного рода.
Когда Олав со своим войском приплыл в Ранрики, он созвал там тинг. На тинг собрались те, кто жил на островах и на побережье. Когда начался тинг, держал речь Бьёрн окольничий. Он просил бондов признать Олава конунгом, как это уже сделали в других местностях Норвегии. Одного знатного бонда звали Брюньольв Верблюд. Он встал и сказал:
– Мы, бонды, знаем, где издавна по закону проходит граница между владениями конунга Норвегии, конунга шведов и конунга датчан. Она идет от озера Венир по реке Гаут-Эльв до моря. На севере она проходит по лесам Маркир к лесу Эйдаског и по Кьёлю до Финнмёрка. Но бывало и так, что то одни, то другие захватывали чужие земли. Шведы долго владели землями до самого Свинасунда, но, сказать по правде, я знаю, что многие хотели бы больше служить конунгу Норвегии, хоть никто не осмеливается на это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117