– Послушай, Тэцу-сан, а чего мы так суетимся? – вернулся к главной теме третий, самый младший. – Мне кажется, нет нужды преследовать парня. Пусть им занимается полиция.
Тэцу и Китидзо только захихикали в ответ.
– Ты молод и, наверное, поэтому слишком доверяешь полиции. Слушай внимательно. На полицейских полагаться нельзя. Вот и в давние времена, двадцать шесть лет назад, они дали Ёдзо возможность бесчинствовать весь вечер и всю ночь. Появись полиция вовремя, раненых и убитых было бы вдвое меньше. Они объявились только после того, как все закончилось, после того, как Ёдзо удрал в горы. И так всегда. Разве на такую полицию можно рассчитывать? Если ценишь свою жизнь, только на себя и полагайся, – поучительно сказал Китидзо.
Он заскрежетал зубами. У меня было чувство, будто мои нервы буравят дрелью.
– Вот и Мёрэн, «монахиню с крепким чаем», убили. Ты ведь дружил с ней, дед? – Тэцу явно дразнил старика.
– А что, нельзя было дружить? Плохо, что у меня были добрые с ней отношения? Целехонькая крышка к сломанной кастрюле? Какое имеет значение то, что у нее была заячья губа, что вообще она была полусумасшедшей. После того, как убили жену, мне так и не удалось найти родную душу. Но, Тэцу, заруби себе на носу. Не важно, мужчина или женщина, по внешнему виду судить о человеке нельзя. С Мёрэн мы подружились не сразу, но, подружившись, ладили отлично, мы относились друг к другу ласково, бережно. И вот… и вот этот юный подлец все разрушил… – Китидзо опять мерзко заскрежетал зубами.
Прошло немного времени, и Тэцу снова заговорил:
– Неужели этот юный бандит совсем дурак? Мне как-то не верится.
До сих пор самый молодой из троих молчал, только слушал разговоры старших. Теперь заговорил и он:
– До недавнего времени я не очень-то верил, что он убийца, так, только слегка подозревал его. Но в последнее время стал думать, что во всех смертях повинен действительно он. Барыня, которая живет у нас, специально ездила за этим типом в Кобэ, привезла его сюда, оказывала ему покровительство, выгораживала. И чем все закончилось? Она больше и видеть его не хочет. Женщина, но понимает, что к чему.
От этих слов у меня сжалось сердце. Имени женщины никто не назвал, но сомнений не было: речь шла о Мияко.
– Значит, и барыня из Западного дома тоже считает его убийцей? – спросил Тэцу.
– Вот этого точно сказать не могу. В отличие от нас, она человек воспитанный и не болтает лишнего, но недавно отец попытался прощупать, что она думает обо всем этом. Ну в разговоре и всплыло имя негодяя. Барыня вспыхнула: «Больше не произносите при мне это имя!» И замкнулась в себе. Видать, есть у нее доказательства, что он негодяй.
И Мияко отвернулась от меня! Какие у нее могут быть доказательства? Да никаких быть не может. А если даже что-то и есть, почему она не поговорит непосредственно со мной? Я пришел в полное отчаяние.
– Значит, все-таки… – заговорил Тэцу, но в этот момент вдалеке раздался крик. Все трое разом вскочили.
– Что такое?
– Может, этого типа схватили?
– Пойдем посмотрим!
Все трое побежали было, но вскоре, будто вспомнив о чем-то, остановились.
– Тэцу, побудь здесь, – распорядился один из них.
– Почему я?
– Боишься, что ли? Не трусь! Скоро вернемся.
Оставшись один, Тэцу поднял факел над головой, некоторое время осматривался, потом, не выдержав, бросился вслед за ушедшими:
– Дедушка! Дед! Стойте! Подождите! Я с вами!.. Вот он, удобный момент! Самое время убежать
от преследователей! Я торопливо соскользнул вниз и, миновав «Эхо на перепутье», направился к «Бездне блуждающих огоньков». Больше всего я боялся, что там оставили наблюдателей. К счастью, это было не так.
Я с облегчением вздохнул. Посветив фонариком, разглядел выступ и пошел по нему. Поскольку я был тут не впервые, двигаться было нетрудно даже в полной темноте.
На другой берег «Бездны» я перебрался быстро. «Сюда вряд ли кто-нибудь доберется, – решил я. – Тут можно спокойно переждать. Лучшего места не найти».
Как я ни успокаивал сам себя, настроение было унылым. Может быть, еще и потому, что здесь ощущался холодный осенний ветер. И вдруг случилось нечто, заставившее сердце радостно заколотиться.
– Тацуя! Это я!
То был голос Норико!!
Голос из мрака
– Нотт-тян, ты зачем пришла сюда?
– Тебя искала. Узнала, что ты прячешься в пещере, и подумала, что ты обязательно тут появишься. Я давно уже жду здесь. Здорово, что тебе удалось скрыться! Я боялась: а вдруг тебя поймали по дороге? Так волновалась…
– Нотт-тян, милая! – Растроганный, я обнял девушку.
Мне так не хватало участия! События этой ночи отняли у меня доверие к людям. «Живу я все-таки в цивилизованной стране, – рассуждал я, – вряд ли возможно нечто вроде суда Линча». Я верил, что скоро появится полиция, успокоит толпу и вызволит меня. Я опасался не столько физического насилия над собой, сколько душевного отчуждения.
Наверняка заваруха эта началась не сама по себе, у нее имеется вдохновитель и организатор. Ненависть ко мне испытывала практически вся деревня, это-то и пугало больше всего.
Не было бы злобы, не было бы такого взрыва страстей. Отчего же меня так ненавидят в деревне? Что плохого я сделал?
Выбило меня из колеи и то, что я услышал о Мияко. Не знаю, в чем она подозревает меня, ведь совсем недавно она полностью мне доверяла, помогала жить, была опорой. Что же произошло?
В такой ситуации тепло, которым меня одаривала Норико, было поистине спасительным. Как мне благодарить ее?
– Спасибо, Нотт-тян. Спасибо, что пришла. Хотя лучше впредь этого не делай: опасно. Сейчас тебе надо возвращаться домой. Чем быстрее, тем лучше.
– Почему?
В темноте я не мог рассмотреть, но был уверен, что она широко раскрыла в удивлении свои милые наивные глазки.
– Подумать страшно, что произойдет, если нас обнаружат. Избить могут, да что угодно могут сотворить. Так что лучше уходи отсюда.
– Да ну, не беспокойся! Жители деревни не станут переходить «Бездну», побоятся. Есть поверие, что проклят будет каждый, кто перейдет ее. Поэтому здесь самое безопасное место.
– И все же тебе лучше без промедления идти домой. Ведь наверняка Синтаро-сан беспокоится.
– Позволь мне немного еще побыть тут! Так или иначе, надо будет сходить домой, приготовить и принести еду тебе,
– Еду мне? – удивленно переспросил я.
– Да. Я думаю, тебе еще долго придется прятаться тут. А есть захочется.
– Нотт-тян, а почему ты полагаешь, что толпа не скоро успокоится?
– Мне так кажется. Я ведь видела их.
– А я думаю, Нотт-тян, что полиция остановит это безобразие. Побеседует с народом, и люди разойдутся по домам.
– Тацуя! – жалобно возразила Норико. – В такой глухой горной деревне полиция совершенно бессильна. Все это заварила небольшая часть жителей деревни, но ведь есть остальные, которые не поддерживают ее. Вот если они смогут успокоить зачинщиков… Боюсь, однако, это у них не получится, А вмешательство полиции только, как говорится, подольет масла в огонь. В прошлом уже было подобное…
Я подумал, что, если б не Норико, остался бы совсем одинок.
– Нотт-тян, неужто вся деревня ненавидит меня?
– Увы, многие… За исключением таких, как мы, эвакуированных и города… Люди вспомнили кошмары, происходившие двадцать шесть лет назад, боятся повторения, ведь немолодым людям давние события вспоминаются как вчерашние. И они готовы на все, чтобы предотвратить трагедию. Кто-то очень ловко разжег костер. Подкидывать в него поленья будут долго…
– Кто же так ловко его разжег?
– Сама хотела бы знать…
– Ты предполагала, что такое возможно?
– Нет, совсем нет. Но задумано было это действо в Западном доме. Так мне кажется.
– Кто же его задумал?
– Возможно, Сюкити. Он из этого самого Западного дома. У него жена и ребенок погибли.
Услышанное породило кое-какие подозрения.
– Их, наверное, поддержал и глава Западного дома?
– Не думаю. Другое дело, что, если вся деревня втянута в эту свару, ни староста, ни хозяин Западного дома ничего сделать не в силах.
Мне стало еще тоскливее.
– Нотт-тян, что же мне делать?
– Ждать, когда остынут горячие головы. Они сообразят, что глупо бегать с бамбуковыми дубинками. Так что подождем, когда они поймут такую простую вещь.
– Они что, вооружены дубинками?
– Да. Больше других опасайся человека но имени Китидзо, торговца лошадьми. Вот у кого дубина толстенная. Он-то, если найдет тебя, непременно изобьет до смерти. Берегись его, о нем говорят, что он ни перед чем не остановится.
Я вспомнил злое лицо человека с факелом и почувствовал, что меня будто холодом окатило. Значит, я, можно сказать, чуть не расстался с жизнью.
Мы долго сидели молча. На душе становилось все тяжелее.
Холодные руки Норико сжали мои щеки.
– Тацуя, – проговорила она, – о чем ты задумался? Не надо ни о чем беспокоиться. Ты нашел хорошее место. Никто не станет переходить на этот берег «Бездны». И Сюкити, и Китидзо – бандиты, но и очень суеверные люди. Поэтому здесь ты можешь чувствовать себя в полной безопасности. Еду я буду приносить. Нашла, кстати, ход, которого никто не знает. На заячью нору похож. Тацуя~сан, посмотри, как я одета.
Я протянул руки и нащупал плотный брезентовый костюм, такие носили во время войны.
– Дня через два, ну, три им это надоест. Пересиди пока здесь. Только ни в коем случае не опускай руки.
«Ах, Норико, какой же ты надежный, верный друг! Столько в тебе отваги! Ты настолько оптимистична, что, наверное, и само слово „пессимизм“ тебе неизвестно», – подумалось мне в тот момент.
– Спасибо, Нотт-тян. Обещаю во всем слушаться тебя.
– Ладно-ладно. Не волнуйся ни о чем. О! Они пришли!
Мы непроизвольно заняли оборонительную позицию, но потом спрятались в ближайшем гроте. Почти одновременно на противоположном берегу «Бездны блуждающих огоньков» заалело, как при пожаре. Показалась группа преследователей. Видимо, они сообразили, что я перебрался на другой берег «Бездны». Они топали ногами и что-то орали, глядя в нашу сторону.
Норико ухватила меня за руку:
– Не сдавайся! И не бойся ничего. Они пока не уверены в том, что ты здесь.
Я, конечно, и не думал сдаваться на их милость.
– Погляди, впереди всех с горящим факелом в руках Сюкити из Западного дома, а сразу за ним с огромной дубиной торговец лошадьми Китидзо.
Сюкити был седым старцем лет шестидесяти. Даже отсюда были видны глубокие морщины, глаза на красном лице лихорадочно блестели. Китидзо в самом деле держал в руках громадную толстую дубину.
Норико была права: перейти «Бездну» никто не решался. Почти час они шумели, топали, грязно ругались. Потом, видимо посовещавшись, оставили на страже двух-трех человек и ушли.
– Во, гляди! Все как я говорила. Оставшиеся на том берегу нацепили на пояса
керосиновые лампы, устроились вокруг костра и запели. Время от времени они поворачивались к нам и орали непристойности. Потом разговорились, постепенно разговоры закончились, все заснули.
Я тоже, устроившись на коленях Норико, провалился в сон. Мне снились какие-то кошмары. «Тацуя-са-ан!» – услышал я и сначала решил, что продолжаю спать и крик слышу во сне. Но нет, то был не сон. Из далекого мрака доносился крик:
– Тацуя-са-ан! Помоги! Тацуя-са-ан! – звал меня кто-то.
Я быстро поднялся.
– Нотт-тяи! Нотт-тян! – тихо позвал я Норико. Ответа не последовало. Я посветил фонариком.
Ее нигде не было.
Взглянул на часы. Десять двадцать утра. Снова раздался зов:
– Тацуя-сан! Где ты, Тацуя-сан? Помоги! Спаси! Меня убивают!
Я, окончательно проснувшись, кинулся на голос.
Люди, которые оставались на карауле, видимо, ушли, потому что на противоположном берегу «Бездны» не было ни огонька.
Из абсолютного мрака по-прежнему неслось:
– Тацуя-са-ан!..
Голос звучал то издалека, то совсем близко. Страх обуял меня. Меня зовет на помощь Харуё! Что стряслось с ней?
«Эхо на перепутье»
В растерянности я никак не мог сообразить, что делать, куда бежать.
Через пару секунд снова услышал:
– Тацуя-са-ан!..
Харуе жалобно просила о помощи, и я немедля, пренебрегая опасностью, рванулся к ней. Но по звуку определить, где она, было непросто. Здесь, в районе «Эха на перепутье», любой звук многократно отражался стенами и отзывался громким эхом.
Я понял, что надо искать Харуё на противоположном берегу. Дорога туда была мне хорошо знакома, осилить ее будет нетрудно. Я побежал к выступу. «Кто же преследует сестру? Справлюсь ли я с ним? – Страх с новой силой охватил меня. – У нее же слабое сердце…» Я вспомнил, что наказал ей доктор: вести как можно более спокойный образ жизни. Волнение, даже легкое, усталость могут отрицательно сказаться на сердечно-сосудистой системе. Треволнения прошлой ночи наверняка не прошли бесследно.
– Сестра! Сестра, где ты? – кричал я, забыв об опасности.
– Я тут, Тацуя-сан! – слабым голосом откликнулась Харуё, но многократное эхо по-прежнему мешало мне отыскать ее.
– Тацуя-сан, на помощь! Помоги! Тацуя-са-ан!! Я понял, что сестру и ее мучителя надо искать где-то в районе «Эха на перепутье».
– Сестра! Я иду, я бегу к тебе! Продержись еще чуть-чуть! – кричал я на бегу. Страх прошел. Я больше не боялся ни Сюкити, ни Китидзо, никого не боялся.
Харуё, наверное, услышала меня, потому что крикнула:
– Скорее! Скорее, Тацуя-сан!
Если раньше чувствовалось, что Харуё кричала в пустоту, не зная, слышу я или нет, то сейчас в голосе была надежда и слышался он гораздо четче.
Я бежал быстро, но – какая досада! – подземелье в этом месте петляло, напоминая бараньи кишки. Зов о помощи слышался то совсем рядом, то доносился откуда-то издалека. Я начал нервничать, силы покидали меня.
– Сестра, ты держишься? Кто это измывается над тобой? – кричал я.
– Ой, скорее! Скорее ко мне, Тацуя-сан! Не знаю, кто это. Темно, не вижу ничего. Но… Но меня хотят убить. А-а! Тацуя-сан!
Я на мгновение остановился. Было очень тихо. И вдруг раздался душераздирающий вопль. Удар, звук падающего тела, удаляющиеся шаги повторялись эхом, но скоро и их не стало слышно. Мертвая тишина.
Я замер. Уж не случилось ли чего с Харуё? От страха зуб на зуб не попадал, колени дрожали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34