Тусклый свет по-прежнему мигал, освещая поворот. Стараясь ступать бесшумно, я ощупью двигался в сторону поворота и прошмыгнул чуть дальше его.
Стоит повернуть за угол, и откроется вид на площадку с «Обезьяньим креслом»; там и притащился загадочный незнакомец. По всей видимости, этот человек освещает фонарем как раз «Обезьянье кресло».
Прислонясь спиной к стене, бочком, как краб, я пополз к молельне. Когда ползти оставалось совсем немного, я невольно вскрикнул от изумления:
– Нотт-тян!
– Ой!
Норико тут, в такое время! Она в растерянности повернулась в мою сторону и высоко подняла фонарь, чтобы осветить большее пространство тоннеля.
– Тацуя! Это ведь ты, Тацуя! Ты где?
Я подбежал к Норико и крепко сжал ее плечи. Необъяснимое теплое чувство захлестнуло меня.
– Нотт-тян! Ты… Зачем ты пришла сюда? Норико ласково прильнула к моей груди:
– Я ждала тебя. Надеялась, что ты придешь сюда. Я приходила сюда и прошлой ночью, и позапрошлой. Мы ведь так давно не виделись!
О боги! Ради встречи со мной, вдохновляемая эфемерной надеждой, она не страшится ни тьмы, ни бездонных пещер, ни других опасностей! Какая же она трогательная! Меня затопила теплая волна.
– Действительно давно. Прости! Я был весь в заботах и не имел возможности выбраться сюда.
– Да что ты! Какие могут быть извинения! Харуё так тяжело болела, а тут еще я со своими приставаниями. Мне надо извиняться. Ах, я так счастлива, что удалось встретиться!
Я нежно обнял Норико, крепко прижал к себе. Она с нескрываемой радостью принимала мои ласки. Сердца наши забились в унисон; мы будто стали одним целым.
Я долго нежно гладил ее мягкие волосы, но наконец вспомнил,что не время сейчас предаваться ласкам, и тихонько убрал руки с ее плеч.
– Нотт-тян! – позвал я.
– Да, любимый!
– Ты когда пришла? За это время ничего необычного не произошло?
Мой вопрос застал Норико врасплох. Она робко взглянула на меня:
– Да… Да, Тацуя. Произошло… Когда я дошла до развилки, услышала жалобные крики. Испугалась и осталась стоять на месте. И тут кто-то быстро-быстро прополз мимо меня. Маленького росточка, вроде как обезьянка…
Наверняка то была Котакэ-сама. Затаив дыхание, я спросил:
– И что же ты сделала?
– Ничего. Так и стояла, не двигаясь. Опять где-то крикнули – раза два или три. Вроде бы звали на помощь. Я, хоть и была перепугана, пошла искать, откуда раздавались крики…
Я был потрясен мужеством Норико.
– Крики о помощи слышались и потом?
– Да. Я шла на крики, но они постоянно удалялись. А потом их и вовсе не стало слышно. Наверное, кричавшую женщину уволокли далеко в глубь пещеры.
Некто уволок плачущую, взывающую о помощи несчастную старушку в мрак бездонной пещеры… У меня от этой страшной картины кровь застыла в жилах, задрожали колени, язык прилип к нёбу.
Утрата золота
Я снова зажег фонарь, и вместе с Норико мы обошли и осмотрели место, именуемое «Обезьяньим креслом».
Так и есть. На влажной земле остались беспорядочные следы, по которым понятно было, что кого-то тащили по земле в темную глубину пещеры.
Коумэ в руках преступника – кто бы он ни был – подобна воробышку в клюве орла, зайчонку в зубах кровожадного зверя,
– И что, Нотт-тян, женщина совсем перестала взывать о помощи? Или крики издалека не доносились?
– Точно не могу сказать. Но крики эти до сих пор звучат в ушах… И наверное, долго не оставят меня…
От жутких воспоминаний Норико передернуло.
Я поднял фонарь и еще раз внимательно оглядел место, где мы находились, – это было довольно широкое пространство, можно даже назвать его площадкой. Видимо, далее лабиринт еще более запутан.
– Тацуя, давай пойдем туда дальше!
– А ты не боишься?
– Нет. Если ты рядом. – Норико сверкнула белозубой улыбкой.
Норико родилась недоношенной, на месяц раньше срока, и потому физически была слаба. Но сколько в этом хрупком теле мужества! Хотя, может быть, это не совсем так. Возможно, любовь и доверие ко мне порождали и необычайное мужество, и неиссякаемый оптимизм. Если рядом любимый человек, никакие опасности не страшны. К тому же, как я уже отмечал, Норико была сущим ребенком, чистым, простодушным.
– Да, пожалуй, пойдем дальше, только сначала получше осмотримся тут.
Слова Котакэ об ожившем и задвигавшемся «Будде» запали мне в душу. Надо выяснить, в чем тут дело. Я направил свет фонаря вверх. Да, так и есть. Жутковатый «самурай в доспехах» по-прежнему сидел на каменном ковчеге и из-под забрала шлема грозно взирал вниз восковыми глазами, но его расположение, если сравнить с прежним, хорошо запомнившимся мне, несколько изменилось. Следовательно, кто-то отодвигал труп в сторону, снимал крышку.
И тут я с ужасом вспомнил, что оставил внутри золотые монеты. Сохранились ли они там?
– Нотт-тян, подожди меня немного, я должен заглянуть в ковчег.
Я влез наверх, передвинул труп, снял с ковчега крышку и приступил к изучению его содержимого. И сразу же покрылся противным липким потом: внутри золотых монет не было.
Кто-то все-таки обнаружил золото и стащил его. Ужас! Я почувствовал не только отчаяние, но и злость на самого себя. Почему?! Почему я не унес монеты? Почему мне пришла в голову нелепая мысль оставить их на месте?
Одна монета весит около сорока трех моммэ, чистого золота в ней приблизительно восемьдесят процентов, то есть не менее тридцати моммэ.
Сейчас цена одного моммэ золота – две тысячи иен, иными словами, одна монета может стоить шестьдесят четыре тысячи иен. Следовательно, я потерял около двухсот тысяч иен. Целое состояние! Мне было так жаль потерянных денег, что я скрежетал зубами, не в силах сдержать себя.
Но важнее другое: эти пропавшие золотые монеты – вернейшее свидетельство того, что где-то в этих пещерах скрыто несметное богатство. Не пришло ли это в голову и тому, кто украл три золотых? Если да, то, несомненно, и он примется за поиск сокровища. И в таком случае я приобрел в его лице серьезнейшего соперника.
Ах, ну почему же я не спрятал золото в безопасном месте?!
– Что-то не так, Тацуя? Нашел что-то? Восклицание Норико вернуло меня к действительности.
– Да нет… Ничего интересного.
Я вытер пот со лба, опустил на ковчег крышку, подвинул на прежнее место «самурая в доспехах» и спрыгнул на землю.
– Что с тобой? Ты такой бледный…
Еще бы нет! Я испытывал такое отчаяние, будто лишился руки.
– Ничего-ничего, все в порядке. – Этой фразой я пытался успокоить в первую очередь себя самого. – Этот тип, Нотт-тян, прятался за спиной «самурая в доспехах». В это время ничего не подозревающие Коумэ-сама и Котакэ-сама подошли к объекту своего почитания. Когда они закончили молиться, неожиданно сверху спрыгнул человек, схватил Коумэ-сама и скрылся в глубине пещеры.
– Какой ужас! – В испуге Норико широко раскрыла глаза. – Но зачем бабушки пришли в такое место?
– Ну… Есть у них для этого причины…
– И кто этот негодяй, утащивший бабушку Ко-умэ? И что он собирался с ней делать?
А! Кажется, мне все ясно.
В Деревне восьми могил есть человек, претворяющий в жизнь бредовый план: объединяя людей в пары по тем или иным признакам, одного из такой пары он убивает. Разве Коумэ-сама и Котакэ-сама не составляют такую идеальную пару? А толчок всему этому безумию дала молния, поразившая одну из криптомерий-близнецов.
Бабушки носили имена именно этих криптомерии: Коумэ и Котакэ. Разве не логично будет предположить, что одна из них станет сегодня вечером очередной жертвой?
Я почувствовал, как мое тело покрывается гусиной кожей. Представить себе в руках убийцы маленькую, как мартышка, беззащитную старушку… Для этого монстра убить ее проще простого, все равно что ветхую тряпку разорвать.
– Пойдем, Тацуя! Нельзя же бросать в беде бабушку. Ну давай, пойдем искать.
Интересно, всем ли женщинам свойственно в критической ситуации подобное мужество? Что касается Норико, то она оказалась стократ отважнее меня. Благодаря ей я наконец собрался с духом:
– Что ж, пойдем.
Тем не менее я долго колебался, прежде чем сделать первый шаг, собственно говоря, мы оба пребывали в полной растерянности. И неспроста: кроме дорожки, по которой мы шли к этой площадке, в глубь подземелья вели еще три дорожки, и мы никак не могли решить, по какой лучше идти. Внимательно изучали схему, искали следы, которые могли бы указать, куда потащили старушку. Но никаких следов найти не удавалось. Может быть, убийца вовсе не волок ее по земле, может, он нес ее на спине или взял в охапку? Коумэ настолько миниатюрна и так усохла, что нести ее никакого труда не составляло.
– Как же быть? – спросила Норико.
– Да… По какой дорожке идти? – вопросом на вопрос ответил я.
– Пойдем по любой.
Норико сохраняла мужество. А мне необходима была осознанность выбора и определенность.
– Не думаю, что это будет правильно. Ведь совершенно непонятно, что там, в глубине пещеры.
– Да, увы…
Мы посмотрели друг на друга, так и не придя ни к какому решению. Но тут послышались чьи-то торопливые шаги. Мы с Норико вздрогнули в испуге. Между тем из-за поворота показался тусклый свет бумажного фонарика.
– Тацуя-сан, неужели это ты там? – Без сомнения, голос принадлежал Харуё. Испустив вздох облегчения, я воскликнул:
– Харуё-сан, дорогая! Зачем ты пришла сюда? Все в порядке? Не страшно было? Сейчас, в такое место…
– Все в порядке. Я очень забеспокоилась… К тому же хочу тебе передать одну вещицу…
– Что именно?
– Вот. – Харуё подошла ко мне и только сейчас заметила Норико. – Норико-сан?! Ты тоже тут?
– Да, случайно встретились… А что ты хотела передать мне? – спросил я.
Объяснять, почему Норико оказалась тут ночью, мне совершенно не хотелось.
– Возьми эту бумагу. Помнишь, я рассказывала, что нашла ее в одной из дальних комнат. К сожалению, я поздно вспомнила об этой карте. А в ней ведь упоминается такое место – «Обезьянье кресло». Я и подумала: а может, я держу в руках схему этого самого подземелья? И решила немедля принести ее.
Сердце мое прыгало от радости. Я уже упоминал, что сгорал от желания заполучить эту схему, но в силу разных обстоятельств мне не хватало духу заговорить с сестрой об этом. И вот она сама принесла ее. Как кстати!
– О! Спасибо. Видишь ли, Харуё-сан, бабушку Коумэ уволокли куда-то в глубину, но здесь дорожка опять разветвляется на три, и по какой лучше идти, я не знаю.
– Конечно, по средней! Потому что поглядите: две другие дорожки совсем недалеко отсюда заканчиваются тупиком.
Осветив карту, я действительно обнаружил, что от площадки, которая именуется «Обезьяньим креслом», отходят в разные стороны три дорожки, из которых две на небольшом удалении отсюда обрываются. И только средняя, петляя, ведет куда-то в бесконечность.
Мне хотелось повнимательнее изучить карту, но сейчас было не до этого.
– Что ж, продолжим обследование пещеры, пойдем по средней дорожке. А ты ступай домой.
– Ну а… а Норико-сан?
– Нотт-тян говорит, что хочет пойти со мной вместе.
– Если Норико идет, то пойду и я.
В голосе Харуё послышалась необычная для нее категоричность. Я с удивлением взглянул на нее. Лицо у нее стало замкнутым, жестким.
– Сестра, а как же вторая бабушка?
– Я дала ей выпить снотворного. Она крепко спит. Так что иду вместе с вами, – с непреклонной твердостью объявила Харуё и первой пошла вперед в темень пещеры.
Пораженный таким несвойственным Харуё упрямством, я переглянулся с Норико. Почему сестра вдруг так разозлилась? Что ждет нас впереди? Какие опасности? Неожиданности?
Нервы Харуё
Когда-то давным-давно я читал детектив, в котором действие происходило в известняковых пещерах.
Не буду пересказывать его фабулу, замечу только, что речь в нем шла об убийстве человека в пещере. Но не в этом дело. Меня тогда поразили описания пещер, и страстно захотелось увидеть эти красоты своими глазами.
Этой книги у меня давно уже нет, в памяти сохранились только смутные воспоминания, но одна фраза всплыла из глубин сознания: «Недалеко от входа в пещеру известняковый потолок нависает над головой так низко, что ходить в полный рост невозможно, приходится наклонять голову. Но постепенно потолок становится выше; кристаллы флюорита, будто инкрустированные в стены, удивительно ярко сверкают в темени пещеры».
А далее шли описания сотворенных природой огромных «залов»: «Потолки высокие, футов в сто. С них свисают сталактитовые „сосульки“ – сотни, тысячи штук. А в середине „зала“ крупные сверкающие сталактиты цвета жемчуга образуют словно огромную „люстру“. На стенах привлекают внимание созданные природой невероятные блистающие рисунки, узоры. Кажется, находишься в сохранившемся с древности величественном, изумительной красоты дворце».
И только теперь я понял, что между пещерами, описанными в книге, и реальной пещерой, в которой я сейчас находился, существует огромная разница.
Мы, разумеется, понимали, что находимся в настоящей сталактитовой пещере. Здесь тоже повсюду с низкого потолка свисали сосульками бесчисленные сталактиты. И на стенах тоже были созданные самой природой виньетки и узоры, но тут они не светились прозрачностью, не были так роскошны и романтичны, как расписывалось в книге.
И пол, и стены, и потолок – все было сырым; время от времени капли воды падали за шиворот. Тяжелый, затхлый воздух был пропитан влагой. Флюориты, как драгоценные камни, вправленные в стены, тоже не радовали глаз; вероятно, тут их просто не было.
Мы чувствовали себя так, словно попали на дно колодца. Обуреваемые беспредельной тревогой, двигались как слепые, на ощупь, держась за стены, с осторожностью передвигая ноги. Бумажного фонаря хватало на два-три метра впереди, а вокруг была сплошная темень без начала и без конца. Беспокойство, неопределенность давили тяжким грузом, стало тяжело дышать. И ужасно хотелось вернуться к развилке, откуда мы пришли сюда.
Неужели женщины отличаются большей отвагой, чем мужчины? Я бы с радостью бросил все и вернулся, но стыдно было перед Харуё и Норико, без всякого ропота двигавшимися вперед. Харуё на пару шагов впереди, Норико – рядом, прижимаясь ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34