она имитировала игру, при этом игрок имел право выбирать любую стратегию. Вводишь параметры такой стратегии, и программа, прокрутив миллион партий, выдает результат. За последние годы вышло несколько модифицированных и улучшенных вариантов программы, но Валентайн оставался верен оригинальной версии. Ну и что, если она работает не так быстро, как современные? Свое дело она делала, а это все, что ему требовалось от компьютера.
Когда у дилера оказывалось десять очков, Ловкач предпочитал прикупать к семнадцати, и Валентайн решил ввести этот показатель как стратегический вариант – просто посмотреть, что из этого могло получиться.

«Мастер блэкджека»
A. Установить количество партий (1000000)
B. Очистить данные
C. Указать общую сумму игрока (17)
D. Указать первую карту игрока (10)
E. Указать вскрышку дилера (10)
F. Начать/продолжить имитацию
G. Вывести данные по количеству игр
Н. Вывести данные по окончательному счету
I. Вывести данные раздач
J. Отпечатать данные
К. Записать данные на жесткий диск
L. Системный журнал моделирования
М. Возврат в главное меню

Выставив все необходимые показатели, Валентайн нажал клавишу «Enter». Из процессора послышалось характерное жужжание. Через минуту программа выдала вердикт:

Партий: 1000000
Шаффлов Шаффл – тасование колоды.

: 148400
Побед: 213600
Поражений: 753330
Количество выигранных фишек: – 43770, 0
Средний ожидаемый доход: – 0, 7672

Это была плохая стратегия, уж лучше бы Ловкач вообще ничего не прикупал. Валентайн глянул на листок из блокнота: судя по его далеко не научным подсчетам, применяя эту стратегию, Ловкач, тем не менее, выиграл семьдесят процентов партий.
Абсолютно нереально.
Все остальные стратегии Ловкача, пропущенные через «Мастера блэкджека», давали тот же неутешительный результат, и все равно Ловкач ухитрялся выигрывать с невероятным перевесом. Да только вконец обдолбанный может поверить, что игрок способен поддерживать такой высокий процент выигрышей в течение нескольких часов! А это означало, что Уайли прав хотя бы в одном: Ловкач действительно жульничал. Возникал следующий логичный вопрос: и каким же образом?

Валентайн обедал всегда в одно и то же время и в одном и том же положении: стоя у кухонной раковины и таращась на крохотный задний дворик. Иногда – не так уж и часто – он поглощал свой сэндвич под звуки джаза – его радиоприемник был настроен на 106.3 FM.
– Тони, – бывало, говорила ему жена, – сядь. Еда стоя вредит пищеварению.
А он обычно отвечал:
– От старых привычек трудно избавиться. Сколько ни старайся, некоторые вещи остаются с тобой на всю жизнь.
На что она неизменно возражала:
– С тех пор как тебя перевели в детективы, ты что-то не очень стараешься. – Их реплики звучали заученно, словно у героев комической «мыльной оперы». – А с тех пор прошло двадцать пять лет.
– Двадцать пять лет?! – восклицал он и недоверчиво качал головой. – Боже, а мне кажется, что это было только вчера.

Он потягивал диет-колу и вновь прокручивал в голове разговор с Уайли. Питбосс назвал Ловкача полоумным, и теперь он понимал, почему. Ловкач не просто обставил «Акрополь» – он сделал это в открытую. Ни один шулер, у которого есть хоть пол-унции мозгов, на такое не пойдет. Это просто вредно для здоровья.
Но во всей этой истории был еще один тревожный момент. Даже не поняв, в чем состоит трюк Ловкача, но заметив, что тому уж слишком подозрительно везет, Уайли все равно должен был прервать игру. Казино в Неваде имели статус частных клубов, администрация которых оставляла за собой право отлучать клиентов от игорных столов. Такая практика была не очень-то широко распространена, но на сей раз к ней следовало прибегнуть.
Однако Уайли этого не сделал. Он не воспрепятствовал крупному проигрышу казино, а это означало, что либо Уайли – полный идиот, либо он решил, что Ловкачу просто повезло, в один прекрасный момент удача ему изменит, и тогда «Акрополь» вернет свои потери.
Вдруг кола показалась ему совсем невкусной. Картинка что-то не складывалась… И тут его осенило: шулера стыдливы, словно монахини, они никогда не выставляются напоказ. А Ловкач нарушил основное правило своей профессии.
Почему?
На заднем крыльце материализовалась Мейбл Страк. В оранжевых синтетических брючках и яркой блузке, по которой порхали попугаи, она и сама была похожа на тропическую птичку. Валентайн углядел в ее покрытых старческими пятнами руках пластиковую коробку. Боже, благослови ее доброе сердце, кажется, теперь у него найдется чем поужинать!
– Есть кто-нибудь дома? – спросила она, прижав нос к стеклу. – Я заметила, что у тебя работает телевизор. Снова спишь на работе, сынок? Вставай, лентяй!
Он отпер заднюю дверь.
– Заходи, Мейбл.
– Только не говори мне, что ты так и проторчал тут весь день, – заявила она, входя в кухню.
– Боюсь, что так и было.
– Ничего больше без очков не вижу. – Она ткнула ему коробку прямо в живот. – Вот что я тебе скажу: старость не радость.
– Все лучше, чем до нее не дожить. А я как раз перекусывал. Хочешь сандвич с ветчиной и швейцарским сыром?
– Нет уж, спасибо. Голос у тебя усталый. – Она выудила из кармана очки и, нацепив на нос, оглядела его с ног до головы. – Да и выглядишь ты погано. Эй, малыш, у тебя все в порядке?
– Все прекрасно, – сказал он без намека на энтузиазм. После того как Лоис умерла, Мейбл взяла за обыкновение оставлять у него на ступеньках миски и кастрюльки с горячей едой – то котлеты с картофельным пюре, то жареного цыпленка с кукурузным хлебом. Пища была такая душевная, что он съедал все подчистую, даже если в тот момент есть вовсе не хотелось. Он взял коробку и поставил ее на верхнюю полку холодильника.
– Тяжелая… Неужто лазанья? Ну зачем ты… Столько возни!
– А, перестань… Что там у тебя случилось?
– Да так, надо решить одну задачку.
– Я могу помочь?
– Конечно. Сядь и подожди, пока дожую.
Мейбл заняла свое обычное место за кухонным столом. Шестидесятичетырехлетняя бывшая телефонистка из Цинциннати, она в одиночку вырастила двоих детей, а когда они вознамерились вернуться под ее кров, сбежала во Флориду. Свое вынужденное безделье она ненавидела и начала здесь новую деятельность, которая – к ее собственному удивлению – принесла ей всеобщее почитание.
– Ты что-нибудь о блэкджеке знаешь?
– Ничего. Но в свое время я поигрывала в бридж.
– Хорошо играла?
– Вполне. Даже в турнирах участвовала.
– Когда-нибудь замечала, как противник подает сигналы своему партнеру?
– Ну… Да, вот когда ты спросил, вспомнила один случай. Это было в 1968 году, на турнире в Бойсе. Я заметила, как Этель Белл показала своему мужу, что у нее пять козырей. Я, конечно, немедленно позвала судью.
– Тогда ты обладаешь достаточной квалификацией, – сказал Валентайн. – Я хочу, чтобы ты просмотрела пленку, которую мне прислали из казино.
– Обязательно, – пообещала Мейбл. – Но прежде чем мы начнем, прочти мое последнее объявление и скажи, что ты думаешь. По-моему, все готово.
Она вытащила из сумочки клочок оберточной бумаги и толкнула к нему через стол. Ее анонимные пародии на личные объявления вот уже год публиковались в «Санкт-Петербург тайме», и Мейбл превратилась в знаменитость. Ее афоризмы и шутки вовсю цитировались в редакционных статьях и речах местных политиков как «глас народа». Она же относилась к своей новой роли со всей ответственностью.
– Только честно, – предупредила она.

Пребывающая в постоянной депрессии, страдающая избыточным весом и склонная подавлять всех своим авторитетом пожилая дама, слегка пьющая, энергичная, живущая на социальное пособие и зависимая от кислородных подушек, желает познакомиться с хорошеньким яппи с развитым брюшным прессом и иностранной спортивной машиной с небольшим пробегом. Просьба высылать резюме, результаты анализов крови и фото в обнаженном виде. Интим не предлагать.

– Хо-хо-хо, – загоготал Валентайн, хлопая себя по бокам. Тот факт, что его милая и добропорядочная соседушка обладала таким необычным чувством юмора, был выше его понимания.
– Значит, понравилось?
– Да ты себя превзошла!
Она вытащила еще один клочок.
– Тогда уж и это прочитай.
– Два? Два объявления за раз? Ну, Мейбл, не бережешь ты народ!
– Перестань валять дурака. Читай.
– Есть, мадам!

Надоел секс по телефону, сладенький мой? Позвони Бабуле Мейбл, и я поведаю тебе все-все о своем артрите, неоплаченных счетах, пожалуюсь на водителей – на севере они ведут себя куда приличнее, – расскажу о том, как трудно жить на пенсию, поделюсь откровенными воспоминаниями о покойном муже, о внуках, в деталях доложу об операции по удалению камней из почек и о многом другом. Чокнутых просят не беспокоиться.

Валентайн ржал до слез:
– Классика, ну просто классика!
– Тебе действительно понравилось?
– Ты подняла пародию на рекламу на новую высоту.
– Хочется что-то оставить после себя на этой бренной земле, – с комично-торжественной миной заявила Мейбл.
– А ты уверена, что стоит использовать свое настоящее имя?
– Ну, поклонники мне не помешают! Ладно, хватит обо мне. Так в чем проблема? Может, Бабуля Мейбл поможет и тебе.
– А вдруг и поможешь…
Лучшего знатока человеческой натуры, чем Мейбл, Валентайн в своей жизни еще не встречал: долгие годы телефонного общения с самыми разными людьми отточили ее природную интуицию. Он усадил ее поудобней, сам пристроился рядышком на полу и включил видеомагнитофон.
– Происходит что-то необычное, – пояснил он. – Этот парень, судя по всему, жульничает, и люди, которые меня наняли, полагают, что дилер в сговоре. Посмотри и скажи, что ты думаешь.
Мейбл придвинулась поближе. Уже через несколько минут она, прокашлявшись, заявила:
– Ну, пока я могу со всей определенностью сказать только одно: она заинтересована в этом парне.
– Что ты понимаешь под «заинтересована»?
– Господи, ты говоришь как настоящий полицейский!
– Извини, но все-таки, что это означает?
– То, что он ей нравится. Что она хочет узнать его поближе.
Валентайн был поражен. Ему-то казалось, что дилер держится весьма холодно. Жаль, что на таких записях нет звука: если бы он слышал, о чем они говорят, он смог бы лучше представить, что там на самом деле происходит.
– На мой взгляд, она ведет себя очень даже сдержанно, – заметил он.
– Ох, Тони, порой мне кажется, что ты просто с дуба упал! Если у женщины есть хоть какой-то намек на класс, на уровень, она всегда ведет себя с понравившимся мужчиной сдержанно. Женщины способны показывать свой интерес к противоположному полу с помощью очень мелких, почти незаметных намеков. Вот, к примеру, как эта юная особа. Она демонстрирует свою симпатию тем, как смотрит ему в глаза. Как улыбается. Да, определенно, по ее улыбке это и видно.
Вообще-то Валентайн тоже обратил на это внимание. Как правило, дилеры в блэкджеке не раздаривают клиентам улыбки. Ловкач был за этим столом единственным игроком, так что ошибки быть не могло.
– Вот оно. – И Мейбл ткнула пальцем в экран.
– Что? – недоуменно спросил он.
– Он только что снова это сделал.
– Сделал что?
– Видишь, как дрогнули ее губы? Она улыбнулась. Этот парень отпускает шуточки, заставляет ее улыбаться. И такое повторялось уже три раза. Я знаю, это не мое дело, но почему казино так засуетилось из-за того, что кто-то несколько раз выиграл в блэкджек? Они же и так по миллиону в день загребают.
Он нажал на «паузу».
– Так-то оно так, но тип вроде этого вполне может их разорить.
– Разорить? Ой, да ладно!
Валентайн снова подумал о том, что, к его стыду и сожалению, никто не воспринимает его работу всерьез. Поэтому он объяснил:
– Вот предположим, что наш герой сделал ставку в сто долларов. И выиграл двадцать раз подряд. А если он играет с нескольких позиций – как если бы за столом сидело несколько игроков, – то к двадцатой сдаче он просто станет полноправным владельцем казино! Если, конечно, его не остановят.
– И вот этот парень, на записи, может такое учинить?
– Совершенно верно.
Она глянула на свои часики с Микки Маусом на циферблате и подскочила:
– Бежать надо! Успеть бы до двух отправить факсом объявления.
– Ты оба собираешься посылать?
– Читай завтрашнюю газету – и узнаешь!
Он проводил Мейбл через главный вход: до ее дома было не больше сотни метров по улице, застроенной обшитыми досками двухэтажными домиками. Она похлопала его по плечу:
– Разогревай лазанью в духовке, примерно полчаса. В микроволновку не ставь, а то сыр расквасится.
– Этот парень настоящий дамский угодник, верно? – Он не привык к недоговоренностям.
– Классический Дон Жуан.
– И ты полагаешь, она с ним заодно?
– Вполне возможно, – ответила Мейбл. – Увидимся.
Да, вот о таком он не подумал… Он вернулся в дом, снова уселся в кресло и включил запись. У Ловкача шла полоса удач, он выигрывал сдачу за сдачей, но на этот раз Валентайн сконцентрировался на блондинке. И через некоторое время понял, что имела в виду Мейбл. Между ними действительно существовало какое-то притяжение, какая-то связь. И, как он теперь увидел, ее вовсе не настораживали его постоянные выигрыши. А это был дурной признак.

2

А в трех тысячах миль от дома Валентайна Нола Бриггс тасовала и перетасовывала карты. Делала она это чисто автоматически. Под потолком витали вечные клубы табачного дыма, сизый полумрак навевал сонливость.
Одиннадцать утра, в казино тихо и спокойно, как на церковном собрании. В городе проходила большая конференция программистов, но участники ее что-то не стремились за игровые столы. Плохо, очень плохо, думала она, ведь ей так нужны наличные… Как и большинству дилеров, Ноле платили по пятьдесят долларов за смену плюс чаевые. Когда казино пустовало, заработка едва хватало на необходимые выплаты да на обеды в «Макдоналдсе». Может, казино и способно существовать за счет старушек, облепивших автоматы по двадцать пять центов за игру, а вот она уж точно нет.
Нола родилась в нью-йоркском Куинсе, а в Лас-Вегас перебралась десять лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37