Уайли пообещал, что автомобиль будет припаркован за углом. Через десять минут он понял, что никакого автомобиля не будет. Это его не особенно удивило. Ему неоднократно предлагали в Лас-Вегасе самые разные должности – от начальника службы наблюдения до главы подразделения, готовившего охранников. И деньги сулили немалые, однако он каждый раз отказывался. Именно из-за людей, с которыми ему пришлось бы работать. Это был город хамов и наглецов, где каждый стоял исключительно за себя, и врать им здесь было не привыкать.
Наконец показался знакомый белый «Вольво». Окошко водителя опустилось, и Валентайн увидел, что за рулем сидит сам Билл Хиггинс – небритый, в измятой куртке цвета хаки и в выцветшей рубашке. Валентайн сел рядом.
Хиггинс мрачно смотрел на дорогу. У него был классический жесткий индейский профиль, продубленную солнцем кожу прорезали глубокие морщины. Валентайн много раз хотел расспросить его о дедах и бабках, но сдерживался, боясь показаться расистом. По его мнению, пресловутая политическая корректность означала, что о каких-то вещах либо умалчивают, либо просто стараются забыть – чтобы не просить прощения.
Когда они выехали на аллею Мэриленд и направились к югу, Хиггинс сказал:
– Слыхал, ты в аэропорту кучу подвигов совершил. Вот уж не знал, что ты у нас мастер восточных единоборств. А в соревнованиях участвовал?
– Я пять лет подряд был чемпионом штата Нью-Джерси по дзюдо.
– Вот это да! Все еще тренируешься?
– Неподалеку от моего дома есть доджо. Иногда, когда у меня особенно дурное настроение, хожу туда покидать ребятишек.
– Отличный способ поднять настроение.
Некоторое время они ехали молча. Валентайн автоматически дотронулся до заднего кармана, где когда-то лежал бумажник. Он каждый день раскрывал его посмотреть на фотографию. Но, может, время начать новый этап в жизни – что бы это по сути ни значило – и вправду настало?
– А что ты воскресным утром делал в суде? – спросил он наконец.
– Тебя искал, – коротко ответил Хиггинс.
Валентайн посмотрел на друга. Лонго не побеспокоился известить Билла о том, что собирается прихватить Нолу, – наивный поступок, поскольку Билл, естественно, вскорости об этом узнал. Но это никоим образом не объясняло, как Биллу стало известно, где он, Валентайн, должен в это время находиться.
– А кто сказал тебе, где меня искать? – спросил Валентайн.
– Птичка на хвосте принесла… Да не злись ты так.
– А я вовсе не злюсь, мне просто интересно.
– У меня есть осведомитель.
– И ты хочешь, чтобы я вычислил, кто это.
– Валяй.
– Сколько?
– Что – сколько?
– Сколько ты ставишь на то, что я не смогу вычислить.
– Десятку, – подумав, сказал Хиггинс.
– Пятьдесят, – предложил Валентайн.
– Пятьдесят? Ну, это солидная ставка.
– Не забывай: на кону моя репутация.
– И со скольких раз?
– С одного.
– Идет.
– Роксана, – сказал Валентайн.
Хиггинс припарковал машину и полез за кошельком. Вытащил одну из новехоньких пятидесятидолларовых банкнот – они выглядели, как игрушечные денежки из «Монополии», – и протянул Валентайну. Валентайн спрятал выигрыш в карман, в тот самый, пресловутый задний.
– Напомни, если я еще хоть раз соберусь играть с тобой в азартные игры, – попросил Хиггинс.
Они ехали через трущобный квартал на северной оконечности Стрипа, и Валентайн подумал, что давно не видел таких унылых мест – в особенности воскресным утром. По замусоренным улицам, с трудом передвигая ноги, тащились редкие прохожие – все они походили на живых мертвецов.
– Почему Роксана? – спросил Валентайн.
– Она толковая и надежная. И ее отец был полицейским.
– Да, она говорила.
– Роксана позвонила мне вчера вечером – после того как пришел факс от твоего сына. Поначалу я не мог поверить, что это Сонни Фонтана. Но чем больше думал, тем больше видел в этом смысла. В историю о его смерти на озере Тахо я никогда особенно не верил. Во-первых, вскрытие не проводилось. Так что я решил провести собственное расследование. У меня есть номер социальной карты Сонни, так что я зашел на сайт социальной службы – у них есть список всех почивших граждан Америки. И тут возникло во-вторых: Сонни Фонтана в этом списке не значится. Следовательно, его социальная карта по-прежнему в ходу. Я связался с внутренней налоговой службой, и – на тебе! По их записям, последний зарегистрированный адрес обладателя этого номера – здесь, в Вегасе. Информация трехмесячной давности. Значит, все это время он находился здесь.
– И занимался тем, что изучал «Акрополь», – сказал Валентайн.
– Вот и я так думаю.
– Но зачем же он пользовался своей старой социальной картой?
– Очередная из его шуточек.
Они свернули на бульвар. Издали «Акрополь» казался карликом, затесавшимся в компанию великанов. Может, Сонни, как среди ублюдков и принято, решил напасть на слабейшего?
– И еще одна неприятная новость, – сказал Хиггинс, когда они остановились на светофоре. – Кто-то тебя заказал.
Валентайн удивленно воззрился на Хиггинса.
– Но никто за дело не взялся, – продолжал Хиггинс. – Здесь не принято отстреливать туристов. К тому же я пустил слух, что ты бывший полицейский и тот, кто попытается тебя тронуть, будет иметь дело со мной.
– Спасибо, Билл.
– Вот я и интересуюсь: есть ли в городе человек, который ненавидит тебя до такой степени, или это Сонни Фонтана постарался?
– Сонни, – ответил Валентайн уверенно.
– У вас что, личные счеты?
– Есть маленько.
– Может, просветишь?
– Это было еще в восемьдесят четвертом. Шайка, которой руководил Сонни, обчистила казино «Ризортс Интернэшнл» в Атлантик-Сити. Один дежурный детектив оказался достаточно сообразительным и вычислил их. Парней Сонни выкинули из казино, и Сонни с подельщиками забили детектива до смерти. А я оказался там слишком поздно.
– Этот детектив был твоим другом? – спросил Хиггинс.
– Моим зятем, – ответил Валентайн.
Светофор переключился, Хиггинс проехал еще сотню ярдов и снова вынужден был остановиться перед следующим светофором. Хиггинс констатировал:
– Тогда это действительно личные счеты.
– Вот именно.
– Не возражаешь, если я спрошу, что ты собираешься сделать, если поймаешь Фонтану?
– Это от обстоятельств зависит.
– Каких?
– Где и каким образом поймаю.
– То есть ты хочешь сказать, что прикончишь его.
– И такое возможно.
Свет сменился на зеленый, но Хиггинс не спешил нажимать на газ. Повернувшись к Валентайну и глядя ему прямо в глаза, он сказал:
– Только тронь его, Тони, и я вынужден буду тебя арестовать.
– Конечно, Билл.

Увечья Нолы Бриггс оказались отнюдь не такими серьезными, как обрисовал их адвокат: ребра вовсе не сломаны, имелось лишь несколько ссадин, что касается кисти руки, то и здесь дело ограничилось растяжением. Нолу снова заключили под стражу в городскую тюрьму, где ее и навестил Андерман.
От клиентки его отделял толстый плексиглас. Было очевидно, что она в ярости, но оставалось непонятным, как такой хрупкой и беззащитной на вид женщине удалось покалечить четверых полицейских, притом вполне боеспособных. Да, он явно ее недооценил, и это стало первой из его ошибок.
– Боюсь, у меня для вас плохие новости, – Андерман решил действовать напрямую. – Полиция собирается повторить тест на детекторе лжи.
– А они имеют право меня заставить?
– Нет. Но если вы не согласитесь, судья Берки оставит вас в заключении.
– Но о чем они собираются еще меня спрашивать? Я ведь уже все рассказала. – Нола поглаживала свою перебинтованную руку. – Сколько же раз я могу говорить, что ничего такого не делала?
– Нола, послушайте…
– Нет, это вы меня послушайте! – Взгляд ее был таким свирепым, что, казалось, мог прожечь перегородку. – Я ничего не делала, и они об этом прекрасно знают.
Андерман молчал, наблюдая, как дюжая надзирательница вводит в соседнюю кабинку еще одну заключенную. Когда надзирательница вышла, Андерман почти вплотную прижался к вделанной в пластик овальной сетке.
– Нола, сегодня утром в суде я испытал несколько неприятных минут, – прошептал он. – Выяснилось, что я ступаю по минному полю. Я-то полагал, что взялся защищать невинно пострадавшего дилера, а на самом деле я представляю сообщницу Сонни Фонтаны, пожалуй, врага номер один всего населения штата Невада. Ни один адвокат, если только он не сумасшедший, не возьмется за такое дело, в особенности невадский адвокат. Вы меня подставили, маленькая лгунья.
Нола начала было что-то говорить, но какое-то время от удивления только открывала и закрывала рот.
Наконец она обрела способность связно высказываться:
– Сонни Фонтана? Да вы что, с какой стати вы о нем заговорили?
Значит, она знала, кто это такой! Андерман поднажал:
– Деньги, которыми вы мне заплатили… Это ваши деньги?
– . Нет, – прошептала она.
– Черт побери! – вскричал он в негодовании. – Значит, это деньги «Акрополя», не так ли? Я знаю, как в этом отношении действуют в казино. Выигрыши там выплачивают банкнотами, подобранными в определенном порядке, чтобы Комиссия по игорному бизнесу могла знать, на чьем банковском счету они в конце концов оседают. Это меченые деньги, и вы об этом знали.
– Нет! – воскликнула Нола, и из глаз у нее хлынули слезы. – Клянусь вам…
– Я собираюсь отправиться к судье и заявить, что выхожу из дела, если вы не будете со мною честны до конца, – сказал Андерман, и в глазах его полыхала злоба. – Вам понятно, что я намереваюсь сделать? Я сообщу судье, что вы заплатили мне деньгами казино, крадеными деньгами, и все с вами будет кончено.
– Вы не можете так поступить! – закричала она. – Вы мой адвокат!
– Теперь уже нет.
– Мистер Андерман!
– Рассказывайте все как есть, или я ухожу. Вам решать.
Нола в отчаянии прижалась носом к перегородке:
– Я ничего, ничего такого не делала! Все, что я вам говорила до сих пор, – чистая правда.
Как ловко сформулировано! – саркастически заметил он. – «Ничего такого не делала»! Именно этот вопрос вам и задал эксперт во время испытания на полиграфе. «Вы что-нибудь такое делали, Нола?» Что ж, вполне возможно, что ничего такого вы и не делали, однако это не означает, что вы не принимали участия в этой истории. Поэтому вот вам прямой и краткий вопрос: вы знали человека по имени Сонни Фонтана?
– И что, если знала?
Андерман оттолкнул свой стул и знаком позвал надзирательницу.
– Пожалуйста! – раздался сдавленный Нолин крик. – Не бросайте меня, мистер Андерман!
Адвокат тяжело глядел на нее.
– Правду, Нола. Что мне еще надо сделать, чтобы добиться от вас правды? Вы знали его или нет?
– Я его знала. Но он мертв.
– Нет. Он очень даже жив. Он сделал пластическую операцию, и сейчас его зовут Фрэнк Фонтэйн.
– Что?!
Нола прижала руку ко рту, удивление на ее лице казалось вполне искренним. К ним подошла надзирательница, здоровенная бабища, похожая на шар боулинга.
– Пожалуйста, – обратился к ней Андерман, – мне нужно еще пару минут поговорить с моей клиенткой.
Женщина осклабилась:
– Тогда перестаньте использовать меня как аргумент, мистер.
– Ни в коем случае, мадам, – ответил Андерман.
Надзирательница вернулась на свой наблюдательный пост.
– Вот ублюдок! – выругалась Нола. – Он меня использовал.
– Вы хотите сказать, что Фонтана намеренно вас подставил? – прошептал Андерман, снова придвинувшись к перегородке.
Нола яростно закивала.
– И вы до сих пор этого не понимали?
– Нет, пока вы мне не сказали.
– Как давно вы его знаете?
– Слишком давно.
– То есть?
– Чуть ли не с детства.
– У вас были отношения?
– Простите?
– Я имею в виду: вы его любили?
Нола усмехнулась, и в этом ее горьком смехе слышался отзвук давней истории любви и предательства. Потом вытащила из кармана грязный носовой платок и решительно высморкалась.
– Были ли у нас «отношения»? – спросила она, передразнивая адвоката. – Черт побери, мистер Андерман, я была замужем за этим сукиным сыном.

14

В то дождливое субботнее утро, когда в католической церкви в южной части Бронкса состоялось ее венчание, Ноле Бриггс едва исполнилось семнадцать. Поначалу отец Мерфи отказывался выполнить обряд – он говорил, что они еще дети, а детей не венчают, – однако, когда Сонни сунул ему стодолларовую бумажку, переменил свое мнение и скрепил их священными узами брака. Вечными узами.
– Жаль, что мне надо уехать, – говорил Сонни, когда они вышли из церкви. – Ты ведь это понимаешь, да?
– Да, – отвечала Нола. – Понимаю.
– Ужасно, что так все получилось, – сказал он.
– Мне тоже обидно.
– Но я вернусь к тебе. Обещаю. Обязательно вернусь.
– Перестань твердить это снова и снова.
Нола безостановочно крутила золотое колечко на левой руке.
Дождь поливал вовсю. Она мечтала, что будет выходить замуж под мелодию песни из «Звуков музыки», а вместо этого дождь выстукивал основную тему из фильма «В порту» «Звуки музыки» – романтический мюзикл режиссера Р. Уайза (1965), композитор Р. Роджерс. «В порту» – гангстерская драма Э. Казана (1954), музыку к которой написал Л.Бернстайн.

. Сонни набросил ей на плечи свою кожаную куртку. Она закрыла глаза, и Сонни поцеловал ее в губы: если бы только этот миг длился вечно!
Но поцелуй был грубо прерван автомобильным гудком. На другой стороне улицы стоял ржавый «Линкольн», за рулем которого сидел отец Сонни – Элвис Фонтана, владелец «Бильярдного зала Элвиса». Он строил грозные рожи и показывал на часы: пора!
– Я буду звонить тебе каждый день, и письма писать тоже буду, – обещал Сонни, отчаянно обнимая Нолу. – Клянусь. Каждый день.
– Ну как же, будешь…
– Не говори так… Разве я бы женился на тебе, если б думал иначе?
– Почему твой отец не уладит эту историю? – допытывалась она со слезами на глазах. – Почему он просто не извинится и не вернет деньги?
– Ты не понимаешь, – сказал Сонни. – Он не просто взял деньги – он жульничал, чтобы их выиграть.
– Ну и что? – не понимала Нола. – Разве это повод, чтобы убивать человека?
– Для этих людей – повод, – сказал Сонни.
Элвис Фонтана развернулся, подогнал «Линкольн» к тротуару и снова нажал на гудок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37