За столом она расплакалась. Это меня крайне озадачило. Я спросил: „Одри, что же всё-таки случилось?“ Она взглянула на меня и сказала: „Как же вы могли встать между мной и моим лучшим другом?“ Живанши рассказал ей о моем визите в его салон и о моем коммерческом предложении. Я ответил Одри, что это было сделано с согласия Мела. Но это eё не убедило. Актриса была возмущена тем, что близкие, дружеские отношения превратились в финансовую сделку. Она этого не допустит! И ей также не по душе переговоры в Каннах. Фавр Ле Бре представил все в таком виде, будто мы пытаемся оказать давление на организаторов фестиваля».
В этих обстоятельствах Роджерс счел необходимым прервать их деловые отношения. «Мы тем не менее остались друзьями, и позднее я возвращался, чтобы давать Одри советы». Роджерс принял на себя негодование Одри, но вскоре произошли события, которые заставили его думать, что она уволила его, поскольку не хватило духу «уволить» собственного мужа.
Одри присутствовала на церемонии вручения «Оскаров» в Санта Монике 5 апреля 1965 года, понимая, что eё отсутствие будет превратно истолковано. Не таящий зла проигравший лучше, чем отсутствующий завистник. Патриция Нил должна была вручить статуэтку «Оскара» «Лучшему актеру» этого года, но из-за инсульта была наполовину парализована и утратила способность говорить. Одри согласилась заменить ее. Ей пришлось вручать «Оскара» в номинации «Лучший актер» своему партнеру по фильму - Рексу Харрисону.
Рекс проявил несвойственное ему великодушие, шутливо предложив расколоть статуэтку на две половины - для нeё и для него. Затем, повернувшись к Джулии Эндрюс, державшей в руках статуэтку «Оскара», полученную в номинации «Лучшая актриса», Рекс объединил театральную и экранную Элизу, поблагодарив «… э, вас обеих». Замешательства удалось избежать до тех пор, пока Одри, раздираемая противоречивыми чувствами, не забыла упомянуть о Патриции Нил. «Муж Пэт, Роальд Даль, не поверил, что Одри сделала это ненамеренно, - вспоминает Генри Роджерс, - хотя трудно представить себе поступок, который менее вязался бы с характером Одри Хепберн».
Роальд Даль заявлял газетчикам: «Пэт издала булькающие звуки, означавшие возмущение… Одри позвонила мне из аэропорта им. Кеннеди, откуда она улетала в Париж. Я сказал ей, чтобы она убиралась ко всем чертям».
Позднее, к громадному облегчению Одри, у Патриции Нил речь восстановилась, и она успокоила Одри, сказав, что не держит на нeё никакого зла и понимает, как напряжены были eё нервы. Но инцидент и неприятная шумиха долго преследовали Одри. Все это заставило eё построить прочную стену вокруг своего маленького мирка. И она сделала это в буквальном смысле слова. Впервые за двенадцать лет, прошедшие со дня eё свадьбы - более того, впервые в жизни, - у Одри появился собственный дом.
МОДА И ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ
Наконец-то она пустила корни. И они проросли в швейцарскую землю, на которой стояла милая деревушка с заковыристым названием Толошеназ-сюр-Морж. Она находится в пятнадцати минутах езды от Лозанны. Ее выбрали скорее для Шона, а не для нeё и Мела. В том кантоне, где расположена эта деревня, говорят по-французски, а Одри очень хотела, чтобы eё сын говорил на этом языке. Он сможет тогда ходить в сельскую школу, которая была в какой-нибудь сотни метров от их дома. «Вот то, о чем я всегда мечтала», - сказала она, окинув взглядом свои владения, и сразу же дала им имя - «мирное место».

Впрочем, оно было не таким уж мирным. Оживленное шоссе пролегало в нескольких ярдах от ворот, словно прорезав себе путь сквозь виноградники, на которые выходили окна дома. На табличке значилось: «Входите и звоните». Но не всех здесь ожидали с одинаковым гостеприимством. Вторая табличка на керамической плите предупреждала: «Осторожно! Злая собака!» Сам дом напоминал фермерский особняк XVIII века. Его оштукатуренные стены были персикового цвета, а ставни на окнах - голубые. Два металлических шпиля украшали дом и походили на миниатюрные корабельные мачты. Фасадом особняк выходил на север. Вьющиеся растения оплетали стены у главного входа. Два высоких кипариса, словно два стража, стояли у западного крыла. Большое дерево, вероятно сикомор, росло у восточного крыла. Одри познакомила с «мирным местом» eё близкая подруга Дорис Бриннер, которая после развода построила себе дом в Люлли, соседней деревне.
Особое удовольствие доставлял Одри сад. Он протянулся далеко на юг по пологому склону холма в сторону главной деревенской улицы. В нем росли яблони, которые весной заливали белым цветом весь сад. Первое, что сделала Одри, - это посадила множество цветов, но только белых. Другие цветы не нравились Одри, особенно красные. Детская карусель и горки были сооружены у самого дома, чтобы Шон и его товарищи по играм всегда были перед глазами. Ценная мебель и украшения, которые собирались ею и Мелом на протяжении многих лет, теперь извлекались из хранилищ и кладовых и расставлялись по местам - на этот раз уже окончательно. И сразу же стало уютно и тепло. Это был не «дом кинозвезды», а, скорее, дом для растущего ребенка, гостеприимно распахивающий свои двери перед друзьями из-за рубежа и перед «людьми кино». Здесь все располагало к тому, чтобы при деловой встрече или в дружеской беседе держать себя раскованно и непринужденно. Этот дом стал приютом Одри на всю оставшуюся жизнь, до самого смертного часа.
Довольная своим приобретением, Одри вряд ли понимала, что это благоустроенное гнездо не внесет спокойствия в eё семейные отношения. Это было место для отдыха; но именно отдыхать Мел Феррер никогда не умел. Им владела страсть к путешествиям. Он бывал по-настоящему счастлив только в своих странствиях, получая несказанное удовольствие от перемещения из одной культуры в другую, которые он совершал с той же поистине космополитической легкостью, с какой «перелетал» из одного иностранного фильма в другой. Одри долгие годы пыталась подстраиваться под ритм жизни Мела. Он все eщё из кожи вон лез, стремясь в своем творчестве проторить новые пути. Одри следовала за ним, как верная жена, но теперь eё преданность домашнему очагу стала, как она говорила, гораздо более важной, чем второй «Оскар».

Как бы там ни было, но она поехала с Мелом в Испанию, куда eё супруга неудержимо тянуло. Дело было не только в теплом средиземноморском климате, который так нравился Мелу. Его звал туда талант шестнадцатилетней испанки по имени Марисоль, подвижной, живой, с расцветшей не по годам женской красотой. Они с Одри увидели девушку, которая танцевала фламенко на приеме у герцогини Альба. Сраженный наповал eё прелестью и темпераментом, Мел решил, что у Марисоль есть все, чтобы стать кинозвездой. Они с Одри сочинили сценарий о девочке-тряпичнице. Она обменивает свое тряпье на костюм «кабальеро», всадника-тореадора, который побеждает самого свирепого быка Испании. Это был вариант сказки о Золушке, которая уже много раз писалась для самой Одри. Теперь настал черед Марисоль. Мел был режиссёpом, одним из авторов сценария и исполнительным продюсером фильма. К несчастью для Мела, «Кабриола» или «Каждый день - праздник» вышел на экраны в пору упадка испанского кино. Стало ясно, что Мадрид не сулил Мелу ничего хорошего.
Всё-таки они с Одри приобрели недвижимость в Марбелле - городке, который Шон Коннери превратит в анклав богачей, а агентства всего мира - в туристический кошмар. Их дом стоял на зеленом склоне холма, окна выходили на песчаные пляжи, где, по мнению Одри, летом мог отдыхать их сын. Трудно сказать, хотел ли Мел сделать из этого дома что-то более постоянное, чем фамильный курорт. Но так или иначе, приобретение «мирного места» решило этот вопрос в пользу Одри.
Наступило время создавать новый образ Одри Хепберн, учитывая взгляды и вкусы молодого поколения. Курт Фрингс посодействовал тому, что актриса получила роль в фильме с популярным в те годы «шутливым» сюжетом, который подавал ограбление как что-то легкое и безобидное.

Та Одри Хепберн, которая начала работу над фильмом «Как украсть миллион» на «Studio de Boulogne» в Париже, была «женщиной нового стиля». Ее привычная элегантность оставалась при ней, но на этот раз Живанши придал ей то, что в журналах мод назовут («стиляжничеством»), по названию групп молодых людей, следивших за своим внешним видом. Куда-то исчез консерватизм, вместо него - мальчишеский порыв, готовность к неожиданному. На ней было трико с модным рисунком «ромбиками». Волосы были пострижены совершенно по-новому. Юбка укорочена на парочку дюймов, а каблуки соответственно сделались пониже. На ней был «наиновейший» костюм из ткани «в елочку» и блейзеры «в рубчик» с плоскими медными пуговицами, как на бушлате у моряка. Одна из eё шляпок напоминала белый мотоциклетный шлем. Большие, выпуклые солнечные очки появились у нeё на носу, как бы намекая на то, что Одри Хепберн пришла к нам с другой, очень далекой планеты. Мгновенно тысячи и тысячи женщин по всему миру стали носить такие же очки. (Позже ей понадобились очки из-за ухудшения зрения. Она выбрала опять с огромными выпуклыми стеклами. Ее подруга Софи Лорен без промедления воспользовалась находкой.) Во всем этом чувствовался легкий поклон в сторону «Битлз».
Одри уже относилась к «старому поколению», которое пока eщё могло претендовать на связь с молодежью при условии, естественно, соответствующей перестройки. Фильм «Как украсть миллион» доказал, что Одри способна на это: eё шикарный и хорошо воспитанный гамен возродился в образе очаровательной кошечки шестидесятых годов.
В паре с ней был один из самых своеобразных английских актеров - Питер 0'Тул. Он играл грабителя, которого Одри нанимает для спасения репутации eё отца, занимающегося подделкой произведений искусства (Хью Гриффит). Герой 0'Тула должен украсть статуэтку из художественной галереи и тем самым скрыть обман, совершенный фальсификатором.
Все сомнения Одри развеялись, когда она поняла, что, снимаясь в этом фильме, вновь идет в ногу со временем и не теряет скорости при этом. «Как украсть миллион» - легкая романтическая комедия, где фантазия соединяется с фривольностью - был тем самым фильмом, каким в свое время должен был стать «Искрящийся Париж». Оператором опять был Чарльз Лэнг, и это прибавляло актрисе уверенности. С режиссёpом Уильямом Уайлером они понимали друг друга без слов: ведь не впервые встречались на съемочной площадке. У создателей фильма хватило здравого смысла не пытаться сделать из ленты нечто большее, чем набор комических ситуаций почти пародийного характера.
0'Тул также помогал «раскрутить» Одри. Как в свое время Стэнли Донен, 0'Тул пришел к выводу, что актриса не выкладывается до конца, сохраняя часть своей творческой энергии «про запас». Для человека с ирландским темпераментом это было почти оскорблением. С самого начала ему стало также ясно, что любые романтические отношения между ними не могут пойти дальше того, что им предлагает сценарий. Он попытался использовать eё чувство юмора: ведь смешливая девчонка всегда сидела в Одри. В эпизоде ограбления Питер и Одри оказались в тесной кладовой, почти прижавшись друг к другу. В паузе между репетицией и возгласом Уайлера «Мотор!» он прошептал ей на ухо: «Вероятно, так чувствуешь себя, когда мертвый лежишь в гробу». И Одри прошептала в ответ: «Вы боитесь смерти?» Питер ответил, что сама мысль об этом приводит его в оцепенение «Но почему же, Питер?» - спросила она. Ответ прозвучал по-ирландски бесстрастно: «У мертвого нет будущего». При этом Одри расхохоталась так, как не смеялась никогда. Уайлер вызвал их обоих из кладовки и попросил объяснить, что происходит. Скорчившись в приступе смеха, Одри беспомощно вбежала в гримерную и повалилась на диван, чтобы немного успокоиться. 0'Тул, радуясь своей победе, облизал губы с двусмысленным видом…
Фильм понравился зрителям. Он доказал, что Одри приспособилась к динамичному кино шестидесятых. Но была и eщё одна перемена, не очень значительная, но все же заметная. Разница в возрасте между ней и 0'Тулом составляла три года. Теперь уже Одри стала старше своих экранных партнеров.
В конце 1965 года актриса с радостью обнаружила, что снова беременна. Она хотела второго ребенка. В детстве у нeё были сводные братья, но она всегда чувствовала себя единственным ребенком. После развода родителей Одри осталась одна. Она надеялась, что второй ребенок поможет укрепить их «расшатавшийся» брак. Мел не поехал с ней в Париж на съемки фильма «Как украсть миллион». Их взаимоотношения все более приобретали чисто профессиональный характер. В январе 1966 года eё срочно отвезли в клинику в Лозанну, где у нeё произошел очередной выкидыш. Одри вернулась домой в состоянии глубокой депрессии. Она потеряла ребенка и теперь боялась потерять мужа.
В eё нынешнем состоянии хорошим убежищем от мучительных переживаний была работа. Очередной eё фильм рассказывал о современной семье. «Двое в дороге» - это комедия с печальным подтекстом. Молодые муж и жена, у которых, казалось бы, есть все для счастливой жизни, из-за несовместимости характеров вступают в бесконечные ссоры.
Автору сценария Фредерику Рафаэлю идея «Двоих в дороге» пришла, когда он ехал на юг Франции. «Как странно было бы, подумал я, „нагнать самих себя“ - проехать по дороге мимо нас самих таких, какими мы были когда-то, оглянуться и попробовать понять, как те люди, которыми мы были тогда, могли превратиться в нас нынешних. Не успела эта мысль прийти мне в голову, как я сказал себе: „Эге, да это же сценарий фильма!“ Да, но для кого?» Рафаэль пришел с этой идеей к Стэнли Донену. А потом они вместе отправились к Одри. "Она тогда жила в Бургенштоке, наверное, это были последние месяцы, проведенные ею там, - вспоминает Рафаэль. - Она ответила нам: «Это - великолепная идея, но из нeё ничего не выйдет». Стэнли сказал: «Мы напишем сценарий». На что Одри ответила: «Это очень умно, но я на чем-то подобном уже обжигалась». Она намекала на «Искрящийся Париж».
Вот впечатление, которое Одри произвела на Рафаэля:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46