Это я тоже знаю!
Я помолчал и еще раз внимательно посмотрел на них. Они смотрели мне в глаза.
– У меня к вам просьба. Сейчас на площади соберутся жители села. Вы им расскажете о своей армии все. Договорились?
– Сделаем!
– Тогда у меня все. Вас покормили?
– Да! Спасибо.
Они повеселели и пошли к машинам, где собирались мои бойцы..


Глава XVIII
КОНТАКТ-1


Я шел по берегу моря. Под ногами шуршала галька. Резко и пронзительно кричали чайки, их крик сливался с шумом набега-ющих на скалы волн. Вода казалась черной, несмотря на яркий свет. Этот свет шел отовсюду. Я заметил, что тени не было. На небе ни облачка. Но куда делось солнце? Откуда свет?
У самой кромки берега на большом песчаном валуне сидел Он. Я не удивился этой встрече. Он ждал меня.
– Привет! – сказал я.
– Привет!
Он сбросил мохнатую простыню и остался в плавках. Плавки были желтые с яркими красными цветочками
– Где ты раздобыл такие? – поинтересовался я, глядя на плавки и крепкие, покрытые густой темной шерстью, ноги. Борис Иванович перехватил мой взгляд:
– Других не было. Не завезли в торговую сеть! А что? По-моему, красивые!
Я хотел войти в воду, но он остановил меня:
– Не входи! Вода радиоактивная!
– А как же чайки?
– А им ничего не делается. Это особые чайки – засмеялся. – Садись! – Он расстелил мохнатую простыню и растянулся на ней, предоставив мне другую половину. Я сел рядом. Борис Иванович повернулся на живот и, подперев голову левой рукой, правой стал собирать гальку и складывать ее в две неравные кучки. Одна из них росла быстро и уже в пять-шесть раз была больше. Он перестал собирать камешки, встал на ноги и, склонив голову набок, залюбовался своим творением. Я тоже поднялся и обнаружил, что Борис Иванович выше меня ростом. Это, впрочем, не удивило меня. Я смотрел на кучки и мне казалось, что камешки двигаются, меняются местами.
– Как тебе нравится? – Он кивнул на кучки.
– Что это?
– Твоя бухгалтерия!
– Не понял!
– Та, что побольше – это убитые тобой, а та, что поменьше – убитые ими.
– Ты имеешь в виду бандитов?
– Да. Ты их так называешь.
– Ты не прав в своих расчетах! – я быстро присел и стал собирать камни.
Рядом с прежними выросли две новые большие кучи.
– Смотри! Это те, которых они убили раньше, а это те, которых бы они убили…
Борис Иванович разбросал ногою одну из них:
– Разве ты знаешь, сколько и кого они убили? Ты их убил за этих, – он показал на маленькую кучку.
– Но разве ты можешь спорить, что, если бы их не ликвидировали, они продолжали бы творить насилия и убийства?
– Хорошо! Пойдем, – он пошел, не оглядываясь. Вскоре донеслись крики и смех. На берегу резвились дети пяти-шести лет. Они со смехом гонялись друг за другом.
Борис Иванович остановился, в его руках появился автомат.
– Вот! – он указал автоматом на детей, – величайшие преступники рода человеческого. Вот те, что поближе – Ленин, Гитлер, рядом с ним – Сталин. Смотри – вон Иоанн IV, которого вы прозвали Грозным, вон – Мао, Пол Пот и прочие. Я собрал их здесь почти всех. Бери автомат и убей их! Каждый из них умрет в детстве и они не принесут человечеству горя. Что же ты медлишь? Убей!
– Но они еще не совершили преступления!
– Так совершат в будущем! Убей!
Я знал, что он говорит правду. Я протянул руку, чтобы взять оружие, но тотчас отдернул ее.
– Я не могу. Это дети!
– Какая разница?! Разве легче убить взрослого за те преступления, которые он еще не совершал?
– Взрослый сам может убить. Он, наконец, сопротивляется. – беспомощно рвался я к истине, которая то появлялась в моем сознании, то исчезала.
– Но они станут взрослыми и будут убивать. Вон, например, Мао убьет сто миллионов китайцев. А что до сопротивления, то разве могли сопротивляться тебе связанные пленные?
– Нет, не могли.
– Вот видишь!
– Но если бы я их отпустил, они бы снова взялись за грабежи, убийства и насилия!
– Взялись бы. Но эти, – он снова направил ствол автомата на играющих детей, которые, казалось, не замечают нас, – когда вырастут, то зальют мир кровью! Какая же разница?
– Не знаю. В твоих словах железная логика. Но я человек! У меня, кроме логики, есть чувства. И мне кажется, что если я убью этих детей, пусть самых страшных преступников в будущем, я убью тем самым что-то несравненно большее! Что – не могу объяснить. Но чувствую, что это так!
– Ну, как хочешь! – автомат в его руках исчез, исчезли, и дети. Берег был пуст.
Он взглянул на меня.
– Ты хочешь еще что-то сказать?
– Я подумал, что убийство этих детей ничего бы не изменило в истории человечества.
– Ты отрицаешь роль личности в истории?!
– Нет, конечно! Но… Как бы тебе сказать… Более важны условия существования этих личностей. Вот возьми катастрофу. Откуда появилось столько насильников и убийц? Ведь они были как личности и раньше, но в других условиях эти качества не проявлялись. Кто был, например, тот бандит, которого распяли на воротах?
– Председателем райпотребсоюза. Ха-ха-ха! Вот ты и поймался!
– Не понял?
– Должность эта.., ха-ха-ха, бандитская в своей сущности!
– Ты утрируешь!
– Конечно! Люблю пошутить! Впрочем, он получил по заслугам. Знаешь, как он наказывал свою жену? Он сдавливал ей руками голову. Как давят арбуз. И давил до тех пор, пока она не теряла сознание. Скажи! – он остановился и пристально посмотрел мне в глаза, – ты веришь в Бога?
– Нет!
– А в меня?
– Что значит – верить? Верить – это значит во всем соглашаться. Я же с тобой не согласился!
– Верно! – он опять остановился и снова посмотрел мне в глаза. Я только сейчас заметил, что глаза у него были совершенно белые.
– Послушай! – в его голосе зазвучали неуверенные нотки. – Но человек должен во что-то верить? Пусть не в Бога, ни в, – он закашлялся, – ни в Черта. Но хотя бы – в будущее, в прогресс, разум и тому подобное! Во что ты веришь?
– Я предпочитаю знать!
– Ох! Человек, человек! – он тяжело вздохнул, – да знаешь ли ты, какой тебе путь уготован?
– Что ж, я готов его пройти!
– Червячок! Тебе придется ползти вокруг «земного шара».
– Буду ползти, пока не вырастут «ноги», потом пойду!
– Ну, допустим, вырастут «ноги», но не потеряешь ли ты от этого счастье?
– Нет, если сохраню чувства,
– Что такое чувства?
– Не знаю! А ты знаешь? – поинтересовался я.
– В том-то и дело, что нет!
Он помолчал потом бросил с некоторой досадой:
– Хотелось бы понять, что это такое!
У меня мелькнула озорная мысль:
– Давай попробуем?
Он удивленно уставился на меня:
– Шутишь?
– Нисколько! Надо иметь линейку с делениями…
В его руках появилась метровая линейка. Он повертел ею и протянул мне:
– Такая?
– Подойдет.
– И что дальше?
– Вон тот валун видишь? – Я показал ему на большой гранитный камень неправильной формы.
– Ну?
– Возьми и при помощи линейки определи его вес! Он рассердился. Бросил линейку в воду. Линейка вспыхнула голубым, ослепительным пламенем и исчезла.
– Ты что? Издеваешься?
Он утратил образ Бориса Ивановича и явился мне в своем первозданном виде. Я невольно залюбовался его красивым, мускулистым, стройным телом.
– Нисколько! Ты подумай!
– А!!! Понятно! Ты, хочешь сказать, что чувства имеют другую логику, чем разум. Если они вообще имеют логику в нашем понимании, то есть в понимании разума. Понятно.
– Эта еще не все!
– Что же еще?
– А ты подумай!
Он на мгновение задумался и вдруг улыбнулся. Улыбка у него получилась совсем добрая.
– Постой, постой! При помощи линейки я могу, допустим, в принципе, определить объем, этого камня. Так?
Я кивнул.
– Зная удельный вес, я тем самым определю и общий вес камня. Понятно. Следовательно, необходимы какие-то сопряженные величины, понятия! И тогда разум может познавать чувства, а чувства – разум.
Мы пришли на старое место. Мохнатая простыня лежала там же, где ее оставил мой спутник. Исчезли только кучки камешков.
– Послушай, парень! Знаешь, чем ты мне нравишься? Ты не трус. Ты не хочешь попросить чего-нибудь у меня? Я могу!
– Нет!
– Почему?
Мне показалось, что он обиделся.
– Просить у тебя, значит, поверить в тебя!
– А ты не хочешь?
– Нет!
– Тогда спроси о чем-нибудь. Ведь я знаю, что ты хочешь знать!
– Спросить – это то же самое, что просить. Иная информация более ценна, чем материальные блага!
– Ладно! Будем считать, что ты и здесь прав. Но ведь ты знаешь кто я?
– Скорее всего – плод моего больного воображения, сна!
– Ну, ты нахал! – протянул он. – Ты хоть пощупай! – он протянул мне руку.
Я дотронулся до его плеча. Кожа была упругой и прохладной. Под нею перекатывались мышцы.
– Убедился?
– Нет! Свидание во сне не является убедительным доказательством материальной сущности!
– Тебе что, дать и другие доказательства? – он изучающе посмотрел на меня, но, видимо, передумал.
– Ладно! Живи как знаешь
– Постараюсь! Прощай! Мне было о тобой интересно!
– До свидания – он по-сатанински захохотал, – мы еще увидимся, дорогой.
Чайки взмыли вверх и подхватили его крик:
– Дорогой! Дорогой! Дорогой…

– Дорогой! Очнись, дорогой!
Я открыл глаза. Надо мною склонилась Катюша. Я лежал в своей постели. Еще не понимая, где я и что со мною, я обвел глазами комнату. Катюша по-своему поняла мой взгляд и вспыхнула румянцем досады.
– Женя сейчас спит!
И пояснила:
– Ты трое суток не приходил в себя и мы по очереди дежурили у твоей постели.
Я вдруг заметил, что сжимаю ее плечо. Я разжал пальцы, и она, облегченно вздохнув, выпрямилась.
– Ты схватил меня в беспамятстве за руку и сильно сжал. Я боялась тебя потревожить. Потом ты начал метаться.
– Что со мною было?
– Александр Иванович говорит, что шок от нервного перенапряжения. Ты внезапно потерял сознание… Еще там… Тебя привезли на вертолете. Милый ты мой! Я так испугалась, когда тебя вынесли на носилках. Думала, что ты ранен!
Она наклонилась и прижалась губами к моей щеке.
В дверь осторожно поскребли.
– Можно войти!
Дверь отворилась и в комнату заглянула Светка. Увидев меня полусидящего в кровати, она радостно что-то пискнула и мгновенно исчезла.
Минут через десять в комнату вошел Паскевич.
– Ну что я говорил?! – торжествующе обратился он к Кате, – через два-три дня все будет в норме! Как ты себя чувствуешь, дружище?
Он взял меня за кисть, щупая пульс.
– Ну! Совсем хорошо. Сегодня еще не вставать! – строго предупредил он, обращаясь не столько ко мне, сколько к Кате, – бульон и пару сухариков! Можно брусничный сок!
– Позови Алексея! – попросил я.
– Никаких Алексеев! – категорически возразил Паскевич, – смотри за ним, чтобы не вздумал встать!
– Но мне нужно его видеть!
– Все! Разговор окончен!
Я решил отомстить ему:
– А почему ты не в форме?
Фантомас разинул рот и вдруг залился смехом.
– Уже донесли?! Если Одиссей шутит, то дела идут на поправку!
Он вспомнил мою студенческую кличку. Я протянул ему руку:
– Сашка, дорогой мой!
Паскевич снял очки и, часто моргая глазами, стал протирать стекла.

– Откуда у нас курица? – спросил я Евгению, отхлебнув глоток горячего, щедро сдобренного укропом бульона.
– Утром принесла Христинка. Вероника Сергеевна прислала.
– Они что, уже перебрались?
– Я не видела Веронику, но Христина сказала, что еще не все. Но большая часть уже в Грибовичах. Остальные управятся дня за два. Там еще кое-какие дела с оборудованием фермы.
– Им помогли?
– Да! Всем этим занимается теперь Алексей.
– Где он? Мне надо его видеть!
– Он приходил, но Александр Иванович поставил у нашего дома «караул» и никого не велел пускать еще два дня!
– Саша! Что это значит?
– Это значит, что лежи и не рыпайся! Здесь командую я! Хватит того, что ты три дня не приходил в сознание. Пойми, я хирург и в нервных болезнях не разбираюсь. Вначале я подумал, что у тебя инсульт! Но, слава богу, ошибся. Ты просто переутомился. Откровенно, я еще не встречался с подобным. Но в таких случаях самое лучшее лекарство – покой.
– А как там наши раненые?
Сашка помрачнел:
– Ярославу пришлось ампутировать ногу. Остальные скоро поправятся.
– Бориса Ивановича похоронили?
– Вчера!
– Что нам теперь делать? Кто его заменит?
– Ты его в бреду несколько раз звал! – произнесла Евгения.
– Что и говорить! Старик был большой души человек, – вздохнул Александр Иванович, – девчонки ревели на похоронах в три ручья.
Я попробовал приподняться, но почувствовал, что даже это движение дается мне с большим трудом.
– Да! Если бы не он, то наша судьба могла бы сложиться совсем иначе. Может быть, многих из нас уже не было бы в живых!
По-видимому я побледнел, так как Сашка бросил на меня тревожный взгляд и, взяв руку, стал считать пульс.
– Давай-ка, постарайся заснуть!
Он направился к выходу, бросив взгляд на Евгению, которая вышла за ним, но вскоре вернулась, видимо по-лучив от Паскевича инструкции.


Глава XIX
МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ


На следующий день ко мне, наконец, пропустили Алексея. Сашка не снял караул, но позволил посещения с его, Паскевича, разрешения.
– Ну, рассказывай! – встретил я Алексея.
Несмотря на теплую погоду, я что-то мерз, и Евгения с Катей затопили камин.
– С чего начать? – он вытащил трубку и опасливо посмотрел на Катю.
– Кури уж! Кстати, я тоже закурю, Катюша, – обратился я к ней, – дай мне табак, он у меня в левом ящике стола.
Мы закурили.
– Вы меня здорово напугали. Я подошел, чтобы рассказать о результатах допроса, а вы лежите на земле без сознания.
– Ладно! Это можешь пропустить и, вообще, перестань мне «Выкать»!
– Хорошо! Так вот, я допросил пленных, – он достал из кармана карту и расстелил ее на коленях, – вот где их логово, – указал он место на границе между Белоруссией и Польшей, – это от нас приблизительно километрах в ста пятидесяти.
– Сколько их?
– Человек двести. Тех, что входят в банду. Ну, и около пятисот рабов.
– Не понял?
– Самых настоящих рабов. Банда занималась тем, что захватывала в окрестных селах оставшихся в живых людей и заставляла их переселяться в свое расположение вместе с имуществом и скотом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55