В восторге - сайт Wodolei
Старомодный холодильник, большая и черная плита, из тех, что топятся дровами. Барбара никогда такой не видела, разве что в антикварных лавках Новой Англии.– Самолет прилетел на пять минут раньше, – сообщил Дик. – Наверное, ветер был попутный.– Вот и хорошо, – сказала миссис Розер. Теперь, при свете, Барбара рассмотрела седые волосы, стянутые в скромный пучок, дешевое домашнее платье из набивного ситца и аккуратно заштопанную коричневую кофту. Ей стало ужасно жаль эту женщину, она выглядела такой измученной. Барбара знала о ее старшем сыне, брате Дика, по имени Бод, – какие надежды она на него возлагала и как все эти надежды рухнули в один миг, когда он погиб в местечке, о существовании которого она до этого и не подозревала, – каком-то Парк Чоп Хилле.– А где отец? – спросил Дик.– Во втором домике, – сказала мать. Барбара почувствовала себя обиженной: выходит, мистер Розер не счел ее приезд достаточно серьезным поводом, чтобы прийти домой пораньше. Она отогнала эти мысли: Дик ведь предупреждал, что его родители не любят показухи.– Как нынче бизнес?– Еще рано что-то говорить, – сказала миссис Розер, наполняя холодной водой большую эмалированную кастрюлю и перекладывая туда очищенные картофелины.– Может, помочь? – спросила Барбара.– Можешь накрыть на стол. Дик, покажи ей, где все лежит. – Миссис Розер повернулась к Барбаре и в первый раз посмотрела прямо на нее, встретилась с ней взглядом и улыбнулась.С военной точностью Барбара разложила на голом столе грубые ножи и вилки, все разные. Сложенные бумажные салфетки легли слева от вилок, и, наконец, напротив ножей встали стаканы, похожие на те, что бесплатно выдают клиентам на бензозаправках.– А вот и отец, – сказала миссис Розер. Дик посмотрел в окно, следом за ним – Барбара. Она не поверила своим глазам – мистер Розер приехал домой на светло-голубом четырехдверном «кадиллаке».
Всю рождественскую неделю красивый городок Аспен сверкал и переливался огнями вокруг них. Всякий раз, когда Барбаре хотелось нарядиться в длинную юбку и кашмирский свитер и отправиться с Диком в какую-нибудь гостиницу, где можно будет усесться перед пылающим камином и выпить, она неумолимо прогоняла эти мысли. Вместо этого она проводила все время с родителями Дика. Его мать была из тех женщин, которые считают за лучшее молчать и не выказывать своих чувств. При ней Барбара всегда приходила в смущение и предпочитала общество Алекса Розера – он, по крайней мере, разговаривал. Он расписывал ей свою систему учета инвентаря, жаловался, что клиенты не берегут имущество, которое берут напрокат и возвращают его в жалком виде, и сетовал, что ему приходится нанимать на работу студентов колледжа, чтобы управляться со всеми делами.– Ни один из них не желает честно отрабатывать свои деньги, – говорил он, и Барбара поддакивала, а Дик не проявлял никакого интереса.Всю неделю Барбара старалась понравиться родителям Дика. Она чувствовала, что с матерью Дика ей это не удалось. Миссис Розер была очень набожна. Она не поощряла выпивку, танцы, чтение романов или посещение кино. Она считала расточительство грехом, поэтому в доме всегда было темно.Алекс Розер, напротив, был своевольный, жизнерадостный и отзывчивый человек. Он не верил в Бога и с одинаковым презрением относился как к католикам, так и к иудеям, протестантам и мормонам. Его религией были деньги. Он называл жизнь борьбой за выживание среди бесчестных и неумелых студентов, которых он нанимал, и ненасытных налоговых инспекторов.Энергия Алекса Розера заражала, и Барбара даже заинтересовалась его бизнесом. Он превращал его в приключение, полное действия, изобилующее победами и поражениями, ненавистными врагами и верными друзьями. Это была мыльная опера с тысячью действующих лиц, главным из которых был сам Алекс. В конечном счете – и по иронии судьбы – Алекс Розер оказал больше влияния на судьбу Барбары, чем сам Дик. Но это было потом…У Сары и Алекса Розеров было очень мало общего, разве что вера в тяжелый труд и бережливость. С раннего утра и до отхода ко сну Сара Розер мыла, скребла, драила и варила. Она с гордостью показала Барбаре чердак, где все полки были уставлены банками с кукурузой, маринованными арбузами, свеклой и фасолью, которые она собственноручно законсервировала на исходе лета, когда все было дешево.– Ты думаешь, я им понравилась? – спросила Барбара, едва они загрузились в арендованный «додж» и поехали по ухабистой дорожке. Она не сомневалась, что мистеру Розеру– да, но что касалось матери Дика, то здесь уверенности у нее не было.– Да, ты им понравилась, – сказал Дик.– Откуда ты знаешь? – Барбара жаждала доказательств, чего-нибудь определенного.– Знаю, и все. – Дик говорил уклончиво… Это было так непохоже на него.– Сюрприз?Дик улыбнулся, и Барбара догадалась.– Когда я о нем узнаю?– Достаточно скоро.– Противный, – сказала Барбара. Она придвинулась к нему ближе и положила руку на его бедро. Интересно, что ее ожидает?
Эванджелин Друтен не в чем было упрекнуть Дика Розера: он, безусловно, был влюблен в ее дочь; он был благоразумен и нежен; он блестяще окончил Гарвард; его, несомненно, ждет большое будущее. У Дика Розера было все, чего только может требовать женщина от своего будущего зятя.И все же Эванджелин Друтен беспокоилась. Он был такой рассудительный. И хотя ей не хотелось в этом признаваться, рассудительной была и ее дочь. Они вели себя, словно супруги с сорокалетним семейным стажем. Каждый вечер после ужина они садились смотреть телевизор; однажды они провели вечер за карточным столом с другой помолвленной парой; как-то раз они взяли с собой в кино на «Вокруг света в восемьдесят дней» саму миссис Друтен. Они вообще когда-нибудь веселятся?Смерть мужа в корне изменила Эванджелин. Вначале она занималась делами Питера, поскольку у нее не было выбора: ей надо было обеспечивать себя, и она решила, что уж лучше освоить торговлю недвижимостью и страховое дело, чем поступать на работу в местный универмаг. Вскоре Эванджелин обнаружила, что работа ей не только нравится, но и приносит определенный доход. За полгода она заработала столько же, сколько ее муж за целый год, предшествовавший его смерти.Она обновила свой гардероб, сменила мебель в кухне и уже была в состоянии без слез вспоминать счастливые годы своего замужества.
– Это дала мне моя мама, чтобы я подарил тебе, – сказал Дик.Барбара и ее мать еще не кончили обедать, когда он достал из кармана пиджака маленький бумажный сверток. Барбара развернула его и разрыдалась: это был бриллиантик от Тиффани в два карата в скромной неброской оправе. Когда Дик надевал ей кольцо на палец, руки Барбары дрожали. Третий палец левой руки.– Ты поэтому знал, что я ей понравилась?– Когда мать дала его мне, она велела сказать тебе, что надеется, что мы будем счастливы, как они с отцом.– Я тоже надеюсь… – Барбара шмыгнула носом.Теперь она не только помолвлена, но будущие свекор со свекровью одобряют ее. Она вытянула левую руку, чтобы полюбоваться кольцом на расстоянии, – так, как его будут видеть другие. Потом она протянула руку к матери.– Изумительно, – сказала Эванджелин. Так оно и было. Настоящий бриллиант чистой воды. – Как это трогательно, – сказала она Дику.– Моя мать не умеет выражать свои чувства словами, – пояснил Дик, не подозревая, что то же относится и к нему самому. Ему тоже легче давались молчаливые жесты.– Я люблю тебя, – сказала Барбара, без стеснения целуя его на глазах своей матери.В ту ночь Барбара несколько раз вскакивала и зажигала свет. Она снимала кольцо и подносила его к самой лампочке, так что, когда она его поворачивала, бриллиант поочередно играл всеми цветами – красный, желтый, голубой и, наконец, зеленый. Она целовала его и опять надевала. Кольцо на ее пальце было таким тяжелым. Интересно, привыкнет ли она к этому ощущению? Она надеялась, что нет: такую драгоценную вещь нельзя принимать как должное.Барбара была так упоена своим собственным счастьем, что ей не приходило в голову задуматься, что же подразумевала под счастливой семейной жизнью Сара Розер. Не задумывалась она и над тем, как такая женщина, как Сара Розер, вся жизнь которой строилась на самоограничении, могла сделать такой дорогой подарок.
– Теперь уже можно. Теперь, когда есть кольцо…Было девять часов вечера, вторник после новогодней ночи. Только что по телевизору закончилось «Техасское шоу», и Дик с Барбарой были одни в гостиной. Левой рукой он обнял Барбару, а правым указательным пальцем поглаживал бриллиант на ее руке. Они бурно целовались, блузка Барбары была расстегнута, а юбка высоко задрана.– Я знаю, – сказала Барбара.Когда-то давно, в общежитии Уэлсли, они с подружками пришли к выводу, что после помолвки можно позволить и «это». И все же сердце Барбары бешено колотилось. Стоит только сделать «это», дойти «до конца» – и ты уже ничего не изменишь. Пути назад нет. Это было самое важное решение из всех, которые ей предстояло принять, более важное, чем даже решение выйти замуж за Дика. Все остальное можно было изменить, ведь даже помолвки то и дело расстраиваются.– Я люблю тебя, – сказал Дик. – Я хочу тебя.– Ты уверен, что все в порядке? Правда?– Конечно.Если Дик говорит, что все в порядке, значит, так оно и есть. Он никогда ее не обманывал, она знала, что и не обманет.– Ну давай, – сказал Дик.Он поцеловал ее, раздвигая языком ее губы, и возобновил свои ласки. От поцелуя и его рук, гладящих ее груди, Барбара потеряла голову. Она растворилась в своем чувстве, и, когда настала решающая минута, ей ничего уже не нужно было говорить. Ноги ее раздвинулись сами собой. Она помогла Дику снять с себя штанишки, приподняв в нужный момент попку. Когда он проник в нее, она толком не поняла, там он уже или нет. Она нащупала то место, где ее и его тела сливались, чтобы убедиться, что он действительно находится в ней. Ее удивило, что ощущение было похоже на то, какое она испытывала прежде, когда он только пускал в ход пальцы. На самом деле «он» даже был немного меньше и не доставал до самой глубины. Но это точно был «он». Теперь она стала женщиной. Она прошла весь путь.– Не волнуйся, – сказал Дик. Он высвободился из ее лона, и Барбара ощутила злость и пустоту. – У меня кое-что тут есть, – сказал он. Он зубами разорвал алюминиевую фольгу обертки и, пока Барбара лежала на спине с закрытыми глазами, пытаясь сохранить настроение, натянул презерватив. Затем он вновь погрузился в нее и начал двигаться. Поначалу резинка была слишком сухая, но затем стала скользкой от того, что еще оставалось внутри Барбары от ее страсти. Барбаре было все равно, с резинкой или без; она оценила предусмотрительность Дика, она знала, что он думал о ней. Но заминка развеяла все очарование. Когда Дик кончал, она притворно подыграла ему. 2 Миссис Ричард Розер. Барбара Розер… Барбаре нравилось ее новое имя, и она пробовала по-разному писать его. Она никак не могла сделать выбор между строгой каллиграфией и цветистым росчерком, и когда она подписывала чеки, то останавливалась, чтобы вспомнить, какой образец подписи она оставила в этом банке. Она заказала почтовую бумагу с вензелем и отправила на ней благодарственные записки за подарки на свадьбу и даже заказы на простыни, полотенца и банные принадлежности.Хотя Барбара и не стремилась к этому, но она первой на своем курсе вышла замуж. Свадьба состоялась в День Благодарения в 1957 году.– Сколько ты собираешься заводить детей? – спросила у нее Тоби Гриффит перед короткими каникулами, приуроченными к Дню Благодарения.Барбара собирала вещи, чтобы навсегда покинуть Уэлсли, а Тоби сидела по-турецки на ее кровати.– Четверых, – ответила Барбара. – Я единственная у своих родителей и мечтаю о доме, полном детей. В детстве мне ужасно хотелось брата или сестру.Барбара никогда не спрашивала свою мать, почему она не родила больше детей. Она подозревала, что и сама знает ответ: дети означали расходы и неудобства, а ее родители не могли позволить себе ни того, ни другого.– Четыре – хорошее число. Я тоже хочу четверых. С пятерыми я бы, пожалуй, не справилась, а три – это нехорошо. Нечетное число, ты же понимаешь. – Тоби терла свое колечко о подол шотландской юбки от Стюарта.Барбара подумала, не изотрет ли Тоби свое кольцо совсем, впрочем, пока что чрезмерное внимание на нем никак не отразилось.– Мы займемся этим сразу же. Хорошо заводить детей, пока ты еще молода, – сказала Барбара, защелкивая второй чемодан. К этой мысли она пришла не сама: авторитеты в лице детского отдела журнала «Санди таймс» и доктора Спока, похоже, были едины в том, что лучшие матери – молодые матери. – Сегодня в последний раз я собираюсь как мисс, – сказала она. – Ты понимаешь, что в следующий раз я буду складывать вещи в свадебное путешествие?– Счастливая! – взвизгнула Тоби.
Барбара и Дик обвенчались в маленькой голландской реформистской церкви в пятницу после Дня Благодарения. На Барбаре было длинное белое платье, и, хотя она не была девственницей в прямом смысле слова, она не чувствовала себя обманщицей, поскольку сохранила себя для своего мужа. Тот факт, что они опередили события на несколько месяцев, представлялся ей несущественным перед лицом ее любви и ее обещания. После венчания Барбара и Дик отправились в короткое свадебное путешествие на Манхэттен, а Эванджелин Друтен отвезла Розеров в аэропорт и проводила на обратный рейс в Денвер.– Ваш сын очаровательный мальчик, – сказала Эванджелин.– У парня десять тысяч годового дохода, – отозвался Алекс Розер. – Когда я начинал, ничего такого не было. Нет.Эванджелин не стала рассказывать Розерам, что она и Питер Друтен начинали семейную жизнь богатыми. Отец Питера оставил ему не только хорошо налаженный бизнес, но и двести пятьдесят тысяч наличными. Она также не сказала о том, что, когда деньги были истрачены на норковые жакеты, шампанское и сверкающие автомобили, Питер Друтен растерялся и не знал, что делать. Теперь же они были на равных, считала Эванджелин. Средние американцы со средними доходами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Всю рождественскую неделю красивый городок Аспен сверкал и переливался огнями вокруг них. Всякий раз, когда Барбаре хотелось нарядиться в длинную юбку и кашмирский свитер и отправиться с Диком в какую-нибудь гостиницу, где можно будет усесться перед пылающим камином и выпить, она неумолимо прогоняла эти мысли. Вместо этого она проводила все время с родителями Дика. Его мать была из тех женщин, которые считают за лучшее молчать и не выказывать своих чувств. При ней Барбара всегда приходила в смущение и предпочитала общество Алекса Розера – он, по крайней мере, разговаривал. Он расписывал ей свою систему учета инвентаря, жаловался, что клиенты не берегут имущество, которое берут напрокат и возвращают его в жалком виде, и сетовал, что ему приходится нанимать на работу студентов колледжа, чтобы управляться со всеми делами.– Ни один из них не желает честно отрабатывать свои деньги, – говорил он, и Барбара поддакивала, а Дик не проявлял никакого интереса.Всю неделю Барбара старалась понравиться родителям Дика. Она чувствовала, что с матерью Дика ей это не удалось. Миссис Розер была очень набожна. Она не поощряла выпивку, танцы, чтение романов или посещение кино. Она считала расточительство грехом, поэтому в доме всегда было темно.Алекс Розер, напротив, был своевольный, жизнерадостный и отзывчивый человек. Он не верил в Бога и с одинаковым презрением относился как к католикам, так и к иудеям, протестантам и мормонам. Его религией были деньги. Он называл жизнь борьбой за выживание среди бесчестных и неумелых студентов, которых он нанимал, и ненасытных налоговых инспекторов.Энергия Алекса Розера заражала, и Барбара даже заинтересовалась его бизнесом. Он превращал его в приключение, полное действия, изобилующее победами и поражениями, ненавистными врагами и верными друзьями. Это была мыльная опера с тысячью действующих лиц, главным из которых был сам Алекс. В конечном счете – и по иронии судьбы – Алекс Розер оказал больше влияния на судьбу Барбары, чем сам Дик. Но это было потом…У Сары и Алекса Розеров было очень мало общего, разве что вера в тяжелый труд и бережливость. С раннего утра и до отхода ко сну Сара Розер мыла, скребла, драила и варила. Она с гордостью показала Барбаре чердак, где все полки были уставлены банками с кукурузой, маринованными арбузами, свеклой и фасолью, которые она собственноручно законсервировала на исходе лета, когда все было дешево.– Ты думаешь, я им понравилась? – спросила Барбара, едва они загрузились в арендованный «додж» и поехали по ухабистой дорожке. Она не сомневалась, что мистеру Розеру– да, но что касалось матери Дика, то здесь уверенности у нее не было.– Да, ты им понравилась, – сказал Дик.– Откуда ты знаешь? – Барбара жаждала доказательств, чего-нибудь определенного.– Знаю, и все. – Дик говорил уклончиво… Это было так непохоже на него.– Сюрприз?Дик улыбнулся, и Барбара догадалась.– Когда я о нем узнаю?– Достаточно скоро.– Противный, – сказала Барбара. Она придвинулась к нему ближе и положила руку на его бедро. Интересно, что ее ожидает?
Эванджелин Друтен не в чем было упрекнуть Дика Розера: он, безусловно, был влюблен в ее дочь; он был благоразумен и нежен; он блестяще окончил Гарвард; его, несомненно, ждет большое будущее. У Дика Розера было все, чего только может требовать женщина от своего будущего зятя.И все же Эванджелин Друтен беспокоилась. Он был такой рассудительный. И хотя ей не хотелось в этом признаваться, рассудительной была и ее дочь. Они вели себя, словно супруги с сорокалетним семейным стажем. Каждый вечер после ужина они садились смотреть телевизор; однажды они провели вечер за карточным столом с другой помолвленной парой; как-то раз они взяли с собой в кино на «Вокруг света в восемьдесят дней» саму миссис Друтен. Они вообще когда-нибудь веселятся?Смерть мужа в корне изменила Эванджелин. Вначале она занималась делами Питера, поскольку у нее не было выбора: ей надо было обеспечивать себя, и она решила, что уж лучше освоить торговлю недвижимостью и страховое дело, чем поступать на работу в местный универмаг. Вскоре Эванджелин обнаружила, что работа ей не только нравится, но и приносит определенный доход. За полгода она заработала столько же, сколько ее муж за целый год, предшествовавший его смерти.Она обновила свой гардероб, сменила мебель в кухне и уже была в состоянии без слез вспоминать счастливые годы своего замужества.
– Это дала мне моя мама, чтобы я подарил тебе, – сказал Дик.Барбара и ее мать еще не кончили обедать, когда он достал из кармана пиджака маленький бумажный сверток. Барбара развернула его и разрыдалась: это был бриллиантик от Тиффани в два карата в скромной неброской оправе. Когда Дик надевал ей кольцо на палец, руки Барбары дрожали. Третий палец левой руки.– Ты поэтому знал, что я ей понравилась?– Когда мать дала его мне, она велела сказать тебе, что надеется, что мы будем счастливы, как они с отцом.– Я тоже надеюсь… – Барбара шмыгнула носом.Теперь она не только помолвлена, но будущие свекор со свекровью одобряют ее. Она вытянула левую руку, чтобы полюбоваться кольцом на расстоянии, – так, как его будут видеть другие. Потом она протянула руку к матери.– Изумительно, – сказала Эванджелин. Так оно и было. Настоящий бриллиант чистой воды. – Как это трогательно, – сказала она Дику.– Моя мать не умеет выражать свои чувства словами, – пояснил Дик, не подозревая, что то же относится и к нему самому. Ему тоже легче давались молчаливые жесты.– Я люблю тебя, – сказала Барбара, без стеснения целуя его на глазах своей матери.В ту ночь Барбара несколько раз вскакивала и зажигала свет. Она снимала кольцо и подносила его к самой лампочке, так что, когда она его поворачивала, бриллиант поочередно играл всеми цветами – красный, желтый, голубой и, наконец, зеленый. Она целовала его и опять надевала. Кольцо на ее пальце было таким тяжелым. Интересно, привыкнет ли она к этому ощущению? Она надеялась, что нет: такую драгоценную вещь нельзя принимать как должное.Барбара была так упоена своим собственным счастьем, что ей не приходило в голову задуматься, что же подразумевала под счастливой семейной жизнью Сара Розер. Не задумывалась она и над тем, как такая женщина, как Сара Розер, вся жизнь которой строилась на самоограничении, могла сделать такой дорогой подарок.
– Теперь уже можно. Теперь, когда есть кольцо…Было девять часов вечера, вторник после новогодней ночи. Только что по телевизору закончилось «Техасское шоу», и Дик с Барбарой были одни в гостиной. Левой рукой он обнял Барбару, а правым указательным пальцем поглаживал бриллиант на ее руке. Они бурно целовались, блузка Барбары была расстегнута, а юбка высоко задрана.– Я знаю, – сказала Барбара.Когда-то давно, в общежитии Уэлсли, они с подружками пришли к выводу, что после помолвки можно позволить и «это». И все же сердце Барбары бешено колотилось. Стоит только сделать «это», дойти «до конца» – и ты уже ничего не изменишь. Пути назад нет. Это было самое важное решение из всех, которые ей предстояло принять, более важное, чем даже решение выйти замуж за Дика. Все остальное можно было изменить, ведь даже помолвки то и дело расстраиваются.– Я люблю тебя, – сказал Дик. – Я хочу тебя.– Ты уверен, что все в порядке? Правда?– Конечно.Если Дик говорит, что все в порядке, значит, так оно и есть. Он никогда ее не обманывал, она знала, что и не обманет.– Ну давай, – сказал Дик.Он поцеловал ее, раздвигая языком ее губы, и возобновил свои ласки. От поцелуя и его рук, гладящих ее груди, Барбара потеряла голову. Она растворилась в своем чувстве, и, когда настала решающая минута, ей ничего уже не нужно было говорить. Ноги ее раздвинулись сами собой. Она помогла Дику снять с себя штанишки, приподняв в нужный момент попку. Когда он проник в нее, она толком не поняла, там он уже или нет. Она нащупала то место, где ее и его тела сливались, чтобы убедиться, что он действительно находится в ней. Ее удивило, что ощущение было похоже на то, какое она испытывала прежде, когда он только пускал в ход пальцы. На самом деле «он» даже был немного меньше и не доставал до самой глубины. Но это точно был «он». Теперь она стала женщиной. Она прошла весь путь.– Не волнуйся, – сказал Дик. Он высвободился из ее лона, и Барбара ощутила злость и пустоту. – У меня кое-что тут есть, – сказал он. Он зубами разорвал алюминиевую фольгу обертки и, пока Барбара лежала на спине с закрытыми глазами, пытаясь сохранить настроение, натянул презерватив. Затем он вновь погрузился в нее и начал двигаться. Поначалу резинка была слишком сухая, но затем стала скользкой от того, что еще оставалось внутри Барбары от ее страсти. Барбаре было все равно, с резинкой или без; она оценила предусмотрительность Дика, она знала, что он думал о ней. Но заминка развеяла все очарование. Когда Дик кончал, она притворно подыграла ему. 2 Миссис Ричард Розер. Барбара Розер… Барбаре нравилось ее новое имя, и она пробовала по-разному писать его. Она никак не могла сделать выбор между строгой каллиграфией и цветистым росчерком, и когда она подписывала чеки, то останавливалась, чтобы вспомнить, какой образец подписи она оставила в этом банке. Она заказала почтовую бумагу с вензелем и отправила на ней благодарственные записки за подарки на свадьбу и даже заказы на простыни, полотенца и банные принадлежности.Хотя Барбара и не стремилась к этому, но она первой на своем курсе вышла замуж. Свадьба состоялась в День Благодарения в 1957 году.– Сколько ты собираешься заводить детей? – спросила у нее Тоби Гриффит перед короткими каникулами, приуроченными к Дню Благодарения.Барбара собирала вещи, чтобы навсегда покинуть Уэлсли, а Тоби сидела по-турецки на ее кровати.– Четверых, – ответила Барбара. – Я единственная у своих родителей и мечтаю о доме, полном детей. В детстве мне ужасно хотелось брата или сестру.Барбара никогда не спрашивала свою мать, почему она не родила больше детей. Она подозревала, что и сама знает ответ: дети означали расходы и неудобства, а ее родители не могли позволить себе ни того, ни другого.– Четыре – хорошее число. Я тоже хочу четверых. С пятерыми я бы, пожалуй, не справилась, а три – это нехорошо. Нечетное число, ты же понимаешь. – Тоби терла свое колечко о подол шотландской юбки от Стюарта.Барбара подумала, не изотрет ли Тоби свое кольцо совсем, впрочем, пока что чрезмерное внимание на нем никак не отразилось.– Мы займемся этим сразу же. Хорошо заводить детей, пока ты еще молода, – сказала Барбара, защелкивая второй чемодан. К этой мысли она пришла не сама: авторитеты в лице детского отдела журнала «Санди таймс» и доктора Спока, похоже, были едины в том, что лучшие матери – молодые матери. – Сегодня в последний раз я собираюсь как мисс, – сказала она. – Ты понимаешь, что в следующий раз я буду складывать вещи в свадебное путешествие?– Счастливая! – взвизгнула Тоби.
Барбара и Дик обвенчались в маленькой голландской реформистской церкви в пятницу после Дня Благодарения. На Барбаре было длинное белое платье, и, хотя она не была девственницей в прямом смысле слова, она не чувствовала себя обманщицей, поскольку сохранила себя для своего мужа. Тот факт, что они опередили события на несколько месяцев, представлялся ей несущественным перед лицом ее любви и ее обещания. После венчания Барбара и Дик отправились в короткое свадебное путешествие на Манхэттен, а Эванджелин Друтен отвезла Розеров в аэропорт и проводила на обратный рейс в Денвер.– Ваш сын очаровательный мальчик, – сказала Эванджелин.– У парня десять тысяч годового дохода, – отозвался Алекс Розер. – Когда я начинал, ничего такого не было. Нет.Эванджелин не стала рассказывать Розерам, что она и Питер Друтен начинали семейную жизнь богатыми. Отец Питера оставил ему не только хорошо налаженный бизнес, но и двести пятьдесят тысяч наличными. Она также не сказала о том, что, когда деньги были истрачены на норковые жакеты, шампанское и сверкающие автомобили, Питер Друтен растерялся и не знал, что делать. Теперь же они были на равных, считала Эванджелин. Средние американцы со средними доходами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39