Она мысленно ругала ближайшего соратника Ренара за неразговорчивость. Он мог бы рассказать ей больше, но не имел ни малейшего желания это делать. Она должна доверять Ренару. Что это значит? Почему Ренар и его друг такие скрытные и загадочные? Если она хочет выяснить что-нибудь о личности Ренара или о его чувствах к ней, то ей придется ждать, пока Ренар сам заговорит об этом.
Пока дело обстояло так, что Энни понятия не имела, когда снова увидит Ренара, если вообще когда-нибудь увидит. Что, если она для него всего лишь очередное завоевание в длинной цепи любовных побед? Эта мысль была мучительной. Она продолжала мрачно есть и пить вино, не ощущая вкуса трапезы, но понимая, что ей нужны силы для долгого пути домой.
Она оделась, причесала волосы и снова убрала их под шляпу. Ей придется ехать в город верхом на лошади Армана, надвинув шляпу на глаза. Так, чтобы никто ее не узнал. Впрочем, никто из ее знакомых не может оказаться на улице в такой час.
Когда они доберутся до дома тети, она быстро прошмыгнет через кухню мимо слуг, и, надо надеяться, никто из них не доложит дяде или тете о том, что она вернулась домой в такой ранний час и в такой странной одежде. Хотя ей вряд ли удастся обойтись вовсе без объяснений, поэтому она спешно конструировала очередную ложь. Она ненавидела вранье, но Реджи вряд ли переживет правду о ее последней выходке.
Наконец они тронулись в путь. Болотистая местность, через которую они ехали, была Энни незнакома, и к тому времени когда они выбрались из густой чащи на Речную дорогу, она полностью утратила ориентацию в пространстве. Здесь же по изгибу речного русла она смогла определить, где юг, а где север. К счастью, им не нужно было ехать через весь город, чтобы добраться до Фобург-Сент-Мэри, и они закончили свое путешествие без неприятных неожиданностей.
Слух о ее побеге, очевидно, не просочился за стены дома, хотя Джеффри сейчас, вероятно, работал над специальным репортажем для «Пикайун». Интересно, как он изложит события и как опишет ее участие в них. Она представила себе строки из газетной колонки: «Неизвестный юноша предупредил Лиса о подозрительных тенях в глубине кладбища…» Она перебрала в голове несколько возможных вариантов описания событий, надеясь, что Джеффри изложит их максимально точно.
Между задним двором дома Кэтрин и соседним с северной стороны был узкий проход. Арман воспользовался этим подходом к дому и ссадил Энни с лошади возле дальней калитки, скрываясь от посторонних взглядов под сенью раскидистого гикори. Он протянул ей маленькую коробочку:
– Возьмите эту мазь и прикладывайте к чистой ране утром и вечером.
– Спасибо, Арман.
– За что?
– За дружбу. За то, что постарались ободрить меня, хотя ничего мне и не сказали. – Она с сожалением улыбнулась.
Арман снял простую крестьянскую шляпу и, галантно взмахнув ею в воздухе, тепло улыбнулся:
– Au revoir, мадемуазель. До новых встреч.
Энни подняла руку на прощание, и сердце у нее защемило от грусти. До новых встреч. Ренар не сказал ей ничего подобного. Он не передал через Армана ни единого слова любви, дружбы, даже простой благодарности. Она пала духом.
Посмотрев ему вслед, она нехотя повернулась к калитке, ведущей в ухоженный, приветливый внутренний дворик дома тети Кэтрин. Она провела здесь в затворничестве много счастливых часов. Но сегодня она входит сюда другим человеком. Она не будет снова счастлива, пока не соединится со своим возлюбленным. Впрочем, она надеялась, что не будет долго обречена на несчастливую жизнь.
Энни не была уверена в его чувствах к ней, но не сомневалась в своих чувствах к нему. Она любила его и готова была все время думать о нем и волноваться. Появление добровольных стрелков прошлой ночью убедило ее в том, что Ренар вовсе не неуязвим. В его организации происходила утечка информации. Кто же доносчик?
Энни вдруг почувствовала, что смертельно устала, и побрела по красной кирпичной дорожке к дому. Она взглянула на зашторенные окна комнаты дяди Реджи и поблагодарила провидение за то, что он еще спит.
* * *
Реджи этой ночью не сомкнул глаз. Он поднялся на рассвете, гораздо раньше своего обычного часа, оделся и, выйдя на улицу, сел на мраморную скамью под большим бананом. Он был одержим странными, романтическими мыслями, которые, как ему всегда казалось, не могут укорениться в его практичной голове. И что хуже всего, Кэтрин Гриммс – размахивающая тростью, либеральничающая дама с голосом, напоминающим скрип ногтей по школьной грифельной доске, и манерами, присущими морскому адмиралу, командующему флотилией, – была источником этих нежных чувств.
Реджи невольно улыбнулся. Вчера вечером, когда она упала в обморок, с него разом слетела вся британская спесь. Он вдруг понял, что не переживет, если с ней что-нибудь случится, и взлелеянная им неприязнь к ней улетучилась, как утренний туман в лучах восходящего солнца. Он признался себе в том, что Кэтрин Гриммс ему очень нравится. Больше чем нравится. И что же теперь с этим делать?
Реджи размышлял, стараясь отыскать ответы на мучившие его вопросы в эдемском садике Кэтрин. Еще не было семи, но ноябрьское утро благоухало ароматами цветов и фруктовых деревьев, а воздух был теплым. Птичьи трели раздавались из густых крон высоких деревьев, которыми бездумно были засажены четыре акра поместья Гриммс. Теперь он понимал, почему Энни любила часами сидеть здесь по воскресеньям.
Энни? Может быть, она ему привиделась? Нет, потому что в таком случае она не явилась бы ему в мужской одежде и с повязкой на голове. И не замерла бы как вкопанная, увидев его. Она появилась из-за густых зарослей кустов, очевидно, пробираясь с заднего двора. Он сидел в куще растений, невидимый издали со всех сторон. Естественно, что его племянница остолбенела, обнаружив его здесь в столь необычный час.
– Дядя Реджи?
Он взял себя в руки. В какую неприятность она попала на этот раз?
– Именно. А кого ты ожидала увидеть, Энни?
– Никого, – запинаясь ответила она. – Кого угодно, только не тебя.
– Подойди ближе, Энни, – ласково поманил он ее. – Как ты поранилась, дитя мое? Должно быть, рана не опасна. Если ты можешь ходить, – добавил он мрачно.
Он ждал, что она возмутится тем, что он назвал ее «дитя мое», но ошибся. И действительно, она не была похожа на ребенка. Он смотрел на нее издали и поражался тому, как по-женски она выглядит даже в мужском костюме. Он старался не переусердствовать в выяснении того, почему она так странно одета, и готовился принять самое худшее объяснение ее появления в саду в семь часов утра. Чем ближе она подходила к нему, тем явственнее становилось, что она чем-то искренне огорчена. Его покровительственный инстинкт взял верх над гневом.
Он подвинулся на скамье и освободил для нее место. А когда она села, взял ее за руку.
– Господи, Энни, что с тобой стряслось?
Энни подняла на него виноватые глаза и прямо взглянула ему в лицо. Он решил, что она размышляет над тем, что стоит ему рассказывать, а что нет. Ее голубые глаза были чистыми и ясными. И снова у него возникло ощущение, что она словно по волшебству превратилась в женщину за одну ночь. Она тяжело вздохнула.
– Я хотела соврать тебе, но передумала и решила сказать правду. Я совершила глупость прошлой ночью. Я убежала из дома, чтобы увидеть Ренара.
Реджи не сразу нашел что ответить. Он знал, что Энни увлечена романтической личностью разбойника, но предполагал, что в ней достаточно здравого смысла, чтобы избегать его опасного общества. Он откашлялся, но в его голосе остался предательский скрежет, когда он с наигранным спокойствием сказал:
– Наверное, я не понял тебя. Не могла же ты отправиться одна в логово этого разбойника?
– Я отправилась не в его логово, – возразила она, упрямо приподняв подбородок. – Не такая я дура. – Она бросила на Реджи странный взгляд, по которому он догадался, что если у нее и не было намерения отправиться туда сначала, то в конце концов она там побывала. – Джеффри получил известие о том, что Ренар готовит новый побег рабов. Я выудила из него достаточно информации, чтобы примерно определить время и место операции. Потом я подкараулила Джеффри у его пансиона и проследила за ним до места встречи.
– И что же там произошло? Ренар объявился?
– Да, – кивнула она и опустила голову, уставившись на сплетенные пальцы рук, лежащие на коленях. – Ты уверен, что хотел бы услышать дальнейший рассказ, дядя Реджи? Ты сможешь сам прочитать об этом в «Пикайун». Джеффри видел все своими глазами. В газете будет много интересных деталей. – Она неуверенно улыбнулась. – Только нужно вставить мое имя в ту часть статьи, где будет говориться о «молодом человеке».
– Как ты можешь предлагать мне ждать, Энни? Ты была ранена, а я даже не знаю, как и кем. Кто перевязал тебя? Кто-нибудь… – он покраснел от смущения и вскипевшей ярости, – кто-нибудь овладел тобой? – Он думал, что у него лопнет сердце, когда Энни залилась как маков цвет, услышав этот вопрос. – Если этот разбойник посмел прикоснуться к тебе хоть пальцем!..
Энни подняла на него полные слез глаза. Ее голос дрожал от избытка чувств, когда она тихо вымолвила:
– Ренар не причинил мне зла, дядя Реджи. Он спас мне жизнь. – Она потрогала повязку. – Началась перестрелка. Пуля скользнула по моему лбу. Ренар защищал меня. Если бы не он, я бы погибла. – Энни дрожала. – Никогда не думай, что Ренар может причинить мне вред, дядя Реджи. – Ее голос стал стальным. – Он никогда не сделает этого. Никогда.
Реджи был слишком ошеломлен, чтобы что-нибудь думать, тем более размышлять о мотивах, которые вынудили Ренара заботиться о его племяннице. Все детали этой истории меркли по сравнению с тем, что его дорогая племянница могла погибнуть.
Он с минуту смотрел на нее, подмечая, что в ее голубых глазах появилась зрелость, а узкие плечи дрожали, очевидно, после ужаса пережитой ночи. Он привлек ее к себе, уткнул ее голову себе в грудь и ласково погладил по волосам.
– Хорошо-хорошо, девочка моя, – успокаивал он ее. – Я не буду больше ни о чем тебя спрашивать… сейчас. И не стану никого обвинять до тех пор, пока не разберусь в ситуации. Просто успокойся и прижмись к своему старому дядюшке, пока не почувствуешь себя лучше.
Он ощущал, как она понемногу расслабилась. Она приникла к нему, как когда-то в детстве, и дрожь в ее теле понемногу прекратилась, а с губ слетел тихий вздох.
– Я так устала, дядя Реджи, – вымолвила она. – Я хочу пойти к себе и лечь спать.
– Конечно, девочка моя, отправляйся в постель и оставайся там до тех пор, пока я не разрешу тебе подняться, – твердо заявил он.
Энни тихо рассмеялась и с чувством сжала его руку.
– Я разрешаю тебе опекать меня сейчас, но как только поправлюсь и ко мне вернется прежний напор и энергия, все вернется на круги своя.
– Да, Энни, я понимаю. – Реджи обреченно вздохнул. – Ничего другого я и не ждал. – С этими словами он поднялся и повел к дому свою вечно попадающую в неприятности племянницу.
Глава 14
Люсьен вышел из своего экипажа и оказался на тротуаре перед роскошным домом Кэтрин Гриммс. В одной руке он держал смешанный букет из садовых цветов и диких соцветий и листьев, который был так огромен, что задевал его за подбородок. Он был одет в темно-зеленый сюртук и черные брюки. Его парчовый бледно-желтый жилет был такого же цвета, как и роза, приколотая к лацкану, на свежих лепестках которой еще блестели капли утренней росы. Он был одет и полностью снаряжен для утреннего визита, хоть и необычного.
– Отведи лошадей за угол, Джордж, пожалуйста, – сказал Люсьен кучеру. – Я не задержусь надолго.
Люсьен оглядел фасад дома, его взгляд задержался на окнах Энни. Ставни были закрыты, чтобы не впускать в спальню знойные, яркие лучи утреннего солнца. Он представил себе, как она мирно спит в своей постели, предоставленная заботам дяди и тети. Его сердце сжалось от горечи при воспоминании о прошлой ночи. Он не жалел о магических часах, которые они провели вместе, но понимал, что не имел права брать ее невинность, не давая взамен никаких обещаний.
Как он мог потерять контроль над собой настолько, что втянул Энни в свою жизнь, не зная, что уготовано ему судьбой? И что он делает теперь, стоя в ненавистном облике Денди Делакруа перед ее домом?
С каждым днем презрение Люсьена к той роли, которую он вынужден был играть в обществе, возрастало. Ему становился невыносим образ легкомысленного бездельника, ищущего в жизни лишь развлечений и не желающего знать ничего, кроме собственной выгоды и комфорта. Этот образ эффективно защищал его от связи с Ренаром, но близилось время, когда в этом обмане больше не будет необходимости.
И что тогда? Даже если для Ренара все кончится так, как он запланировал, то он не знал, каким будет его следующий шаг, куда заведут его собственные амбиции. Он больше не знал, кем на самом деле является. Без маски, без личины ленивого дебошира – кто он на самом деле? Он должен был разрешить все эти проблемы, прежде чем позволить Энни всецело отдаться ему. Он печально подумал о том, что, возможно, не так уж он и далек от Денди Делакруа. А Энни заслуживает лучшего.
Однако долго стоять в раздумье перед ее домом неприлично. Он должен сделать то, зачем пришел, и уйти. Под невинным предлогом он пришел сюда, чтобы узнать, как она себя чувствует после печального инцидента в переулке. После того как он накануне получил от Реджи благодарственное письмо, его приход не покажется странным или неуместным. Но на самом деле он пришел по другой причине.
Теперь казалось странным, что стычка в переулке произошла всего лишь вчера днем. С тех пор столько всего произошло. Столько изменилось в жизни для него и для Энни.
Милая Энни… Как мучительно было оставлять ее этим утром! Он мечтал о том, чтобы увидеть, как солнце наполняет ее комнату, как сама она сияет после ночи их любви. Но он пришел к дому Кэтрин вовсе не в надежде увидеть ее. Надеяться на это было бы крайне глупо. Напротив, Люсьен не сомневался, что Реджинальд Уэстон будет держать племянницу в спальне и отказывать всем посетителям – возможно, с целью наказать ее, а скорее всего чтобы никто не увидел шрам у нее на лбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41