Насколько я поняла, они нацелились на клан Рудольфо, одну из мощнейших преступных организаций Нью-Йорка, и Кевин всецело поглощен этой работой.
– Опасное дело,– пробормотал Анри.– Хотя, кажется, опасности его не пугают. Жаль только, что тебе приходится постоянно из-за него волноваться.
– Мне бы очень хотелось, чтобы он перешел на кабинетную работу. Или чтобы он вообще сменил профессию, но он не хочет. Когда-то он мечтал стать юристом...– Рози не закончила фразу и слегка поморщилась.
– Кевин такой же упрямый, как и ты,– улыбнулся Анри.– Мы все прекрасно знаем, что леопард не может менять свои пятна. Ну, а как Нелл Джеффри? Ты мне сказала по телефону, что у них с Кевином роман. Она не могла бы повлиять на него?
Рози засмеялась и отрицательно покачала головой.
– Сомневаюсь. Я надеялась, что она хотя бы сможет убедить Кевина приехать на праздники, то есть чтобы они вдвоем приехали к нам сюда встречать Рождество. Но из ее слов я поняла, что ему придется работать.
– Какая жалость! Ну да что поделаешь! Может быть, тебе удастся соблазнить их приехать на Пасху. В это время года долина Луары так прекрасна!
– Да, конечно. Я постараюсь еще поговорить с Нелл. Может, она сумеет уговорить Кевина. Я на это надеюсь.
Оба умолкли, наслаждаясь приятными мгновениями.
Неподалеку взлетела стая птиц. Плавно изгибающейся полосой кружили они на фоне белых облаков, напоминая черную бархатную ленту, заброшенную в вышину бледного неба. Птицы поднимались все выше и выше над синевато-серыми башнями Монфлери. Потом они вдруг образовали огромную дугу над крышами замка и полетели на юг, в теплые края.
Гонимые ветром облака скользили по высокому предвечернему небу, которое вдруг превратилось в палитру беспрестанно меняющихся цветов: голубой, плавно переходящий в серый с аметистовым отливом, сиреневый, перетекающий в шафраново-желтый. А вдоль линии горизонта ярко-красные и оранжевые струящиеся потоки полыхали заревом далекого пожара. Освещение опять изменилось, и заросли деревьев на другом берегу реки вдруг потемнели. Их размытые очертания неясными синевато-зелеными тенями проступали сквозь вечерний туман. Опустились сумерки.
– Как здесь прекрасно, Рози! Такое спокойствие и тишина,– произнес Анри.
– Моя мама обычно называла это время «исходом дня».
Он улыбнулся и, похлопав ее по руке, помог подняться.
– Я рад, что мы так хорошо поговорили. Когда я увидел тебя спускающуюся по тропинке, то сразу подумал, что это удобная возможность поговорить наедине. Но сейчас, пожалуй, нам надо возвращаться: стало прохладно, почти морозно.
Вместе, рука об руку, Рози и Анри возвращались в прекрасный замок, парящий над вершиной холма.
Они ощущали полное согласие и понимание. Так было и так будет всегда. И даже их молчание было легким, приятным и успокаивающим.
Почти у самого замка Анри остановился и, повернувшись к Рози, спросил:
– Неужели тебе до сих пор не встретился хороший человек?
– Нет, конечно, не встретился!
– Очень жаль! Мне неприятно видеть тебя одинокой. И такой несчастной. Моя дорогая, ты думаешь, я не знаю, что это такое – жить так, как ты живешь?
– Я не сомневаюсь, что вы это знаете, Анри,– ответила Рози. Поколебавшись, в нерешительности, спросила: – Как поживает Кира?
Рози вдруг почувствовала, как напряглась рука Анри, и различила в слабом гаснущем свете сумерек, что он невольно стиснул зубы.
– Хорошо,– наконец проговорил он.– Во всяком случае, я надеюсь, что хорошо. Она в отъезде.
– О! – удивилась Рози.– Но она, наверное, вернется к Рождеству, правда?
– Не знаю,– мрачно ответил он сдавленным голосом и стал быстро подниматься к замку.
Рози поняла, что лучше не касаться этой темы, и поспешила за Анри, не задавая новых вопросов:
Неожиданно тот остановился и, посмеиваясь, задиристо произнес:
– Я думаю, тебе пора поискать себе приличного друга-джентльмена. Иначе мне придется сделать это за тебя.
– Вы неисправимы! – засмеялась Рози.
– Нет, я просто француз, не забывай об этом. И хотя я уже стар, все-таки остаюсь вечным романтиком, как большинство моих соотечественников.
– Вы совсем не стары! И вы просто необыкновенный человек. Ни у одной другой женщины никогда не было такого свекра.
– Надеюсь, эти слова следует воспринимать как комплимент, Розалинда Мадиган?
– Конечно!– воскликнула она, с облегчением отметив, что он опять в хорошем настроении.
Но пока они шли к замку, Рози не могла избавиться от мыслей о его отношениях с Кирой. Неужели их отношения порваны? Может быть, Колли расскажет об этом, ей, наверное, все известно. Кира и Колли были близкими подругами и всегда делились секретами.
Несколькими минутами позже Рози и граф вошли в замок, держась за руки. У Рози было легко на душе – так, как давно не было. И будущее уже не казалось таким мрачным.
19
Вернувшись в замок, Рози приняла ванну, освежила макияж и, одев свое любимое красное шерстяное платье, приготовилась спуститься к обеду. Но прежде она достала из гардероба маленькую шляпную коробку.
Пройдя в дальний конец длинного, устланного ковром коридора, она остановилась перед спальней Лизетт, постучала в дверь и со словами: «Это тетя Рози» вошла в комнату.
Ивонн, которая в этот момент стояла на коленях возле Лизетт, застегивая пуговицы на спине ее коричневого бархатного платья, подняла глаза.
– Привет, Рози. А мы как раз собирались идти тебя искать.
– А я вас опередила! – засмеялась Рози и подошла к ним, пряча за спиной шляпную коробку.– Я думаю, мы все вместе спустимся к обеду.
– Но мы должны подождать maman,– сказала Лизетт, озабоченно глядя на Рози.– Мы не можем идти вниз без нее. Она скоро будет, тетя Рози. Только переоденется и причешется.
– Конечно, мы подождем ее, дорогая,– ответила Рози.– Я и не думала спускаться без нее,– улыбнулась она, склоняясь к племяннице.– У меня для тебя подарок, малышка.
Ясная детская улыбка осветила круглое ангельское личико Лизетт, зажгла искры в темно-карих, так напоминающих дедушкины, глазах. От волнения и радостного ожидания они стали еще больше.
– Что это? – вскрикнула она.– Какой подарок? О, тетя Рози, скажи мне скорей, пожалуйста!
– Угадай. Для этого можешь задать мне три вопроса.
– Ты привезла это из Америки?
Рози кивнула.
– Un chapeau? Это, конечно, шляпка!
– О боже, как это ты так быстро догадалась! Ты очень умная девочка,– воскликнула Рози. Потом, поддразнивая ее, добавила: – Тебе, наверное, кто-нибудь рассказал об этом. Какая-нибудь маленькая птичка, а?
– О нет, тетя Рози, мне никто не рассказывал. Правда, никто,– очень серьезно сказала Лизетт.– Но ты обещала, что привезешь мне из Америки шляпку. Ты разве не помнишь? Тогда, в августе?
– Совершенно верно, я действительно обещала. И вот она перед тобой,– с этими словами Рози из-за спины протянула девочке шляпную коробку.
Лизетт шагнула к ней и взяла подарок.
– Merci beaucoup! Merci beaucoup! Повозившись, она открыла коробку и достала из нее небольшую кокетливую шляпку из темно-зеленого фетра, с клетчатой красно-зеленой лентой и прикрепленным с одной стороны украшением в виде грозди ярко-красных вишен.
– Tres joli ! – воскликнула она и горячо обняла тетю. Потом бросилась к гардеробу и поспешно распахнула дверцу. Надев шляпку и отступив на шаг от дверцы, она замерла, восхищенно глядя на себя в зеркало.
– Она такая красивая, что я буду в ней обедать,– заявила Лизетт, одарив Рози и Ивонн лучезарной улыбкой.
– Она восхитительна! – воскликнула Ивонн.– Но тебе нельзя в ней обедать!
– Почему это? – возразила пятилетняя упрямица, требовательно глядя на Ивонн.
– Ты же прекрасно знаешь, мы никогда не носим шляпы в доме.
– А я ношу,– настаивала Лизетт.
– Ничего подобного! – воскликнула Ивонн голосом на октаву выше.
– Нет, ношу! В кафе я была в шляпке.
– Столовая в Монфлери – это тебе не кафе,– заметила Ивонн, покачав головой.– И ты сама это отлично понимаешь, Лизетт. Не будь такой глупой девочкой.
– Но мы же там едим,– продолжала упорствовать Лизетт.
Едва сдерживая смех, Рози вмешалась в спор:
– Ивонн права, дорогая. В помещении не носят шляпы.
– Но в больнице я ведь была в шляпке, правда? Мама мне тогда разрешила.
Обменявшись с Ивонн понимающими взглядами, Рози сказала:
– Конечно, Лизетт, ты выглядишь очаровательно в этой шляпке, она тебе очень идет. И все же я думаю, что сейчас тебе нужно ее снять. Знаешь, ты сможешь обновить ее завтра. Я возьму тебя с собой, когда поеду в деревню и мы зайдем в кафе съесть мороженого. Тебе ведь хочется поехать, правда?
Лизетт кивнула и улыбнулась. Однако шляпка по-прежнему оставалась на ее темноволосой головке, и по решительному выражению лица девочки следовало понять, что она не собирается ее снимать.
Тогда Рози сказала:
– Послушай, Лизетт, давай положим эту шляпку вместе с остальными из твоей коллекции. В ней появились какие-нибудь новые шляпки? Если ты хочешь показать их мне, я с удовольствием посмотрю.
– Да, у меня есть две новые, пойдем!
Лизетт, все еще не сняв с головы зеленую шляпку, помчалась в смежную со спальней детскую, где хранились ее игрушки и книжки. Именно здесь на длинных полках вдоль стены размещалась ее большая, и довольно необычная коллекция шляп.
Лизетт обожала шляпки и неизменно одевала одну из них, даже выходя поиграть на площадку рядом с замком.
Колли и Рози пришли к выводу, что ее любовь к шляпкам началась с первых дней жизни. Лизетт родилась преждевременно, и восемь недель ей пришлось пробыть в парижской клинике. Недоношенные младенцы лежали там в специальных кюветах с одетыми для тепла шерстяными чепчиками.
Когда Клод и Колли привезли малышку в свою парижскую квартиру, они сняли шапочку, немедленно раздался пронзительный крик, продолжавшийся больше часа. Наконец Колли осенило, что ребенок, возможно, страдает из-за отсутствия своего чепчика. Как только он был одет, Лизетт сразу успокоилась.
Будучи совсем маленькой, еще не умея ходить, она требовала шапочку или чепчик. С возрастом эта ее страсть не исчезла. С прикрытой головой она, очевидно, чувствовала себя более защищенной. Зная об этом, все члены семьи старались доставить ей удовольствие, даря какую-нибудь шапочку или шляпку. Так появилась коллекция, выставленная на обозрение в детской.
– Вот эту подарил мне дедушка,– объяснила Лизетт, доставая с книжной полки маленькую расшитую бисером «шапочку Джульетты».– Он нашел ее в сундуке на верхнем этаже. Он сказал, что когда-то ее носила моя бабушка Лаура. Пока что шапочка мне велика, но дедушка говорит, я до нее дорасту.
– Она великолепная,– сказала Рози,– и, видимо, очень-преочень старая, так что обращайся с ней осторожно.
– Конечно,– согласилась Лизетт, бережно кладя шапочку на место и наконец снимая шляпку, полученную в подарок от Рози. Разместив ее рядом с «шапочкой Джульетты», девочка взяла круглую бежевую шапку из шерстяной ткани, отороченную блестящим коричневым мехом. Повертев в руках, она водрузила ее себе на голову.
– А вот и еще одна, тетя Рози. Догадайся, кто мне ее подарил?
Склонив голову на бок, Рози сделала озадаченное лицо, демонстрируя напряженную работу мысли.
– Так, дай подумать... Это напоминает мне... казаков. Нет, пожалуй, русских бояр. Вот в этом, наверное, отгадка, да? Ее тебе подарила Кира?
– Да, Кира. Какая ты умная, тетечка Рози.
– Ну хорошо, дорогая. А теперь давай это снимем,– вкрадчивым голосом уговаривала девочку Рози,– а Ивонн может еще раз причесать тебе волосы, перед тем как мы спустимся вниз.
Лизетт кивнула, потом, по звуку определив, что ее мама вошла в соседнюю спальню, схватила с полки свою новую шляпку и побежала показывать подарок.
– Очаровательная шляпка,– говорила Колли в тот момент, когда Рози и Ивонн входили вслед за девочкой в спальню.– А теперь, пожалуйста, пойди и причешись.
Колли с любовью посмотрела на Рози.
– Это так мило с твоей стороны. Ты никогда не забываешь привезти ей шляпку.
– Мне самой это приятно. Жаль только, что она привыкла получать в подарок шляпки, и это перестало быть для нее сюрпризом,– негромко проговорила Рози.
Колетт кивнула.
– Ты права, мы все ее балуем этими шляпками, но она такая славная малышка, такая послушная и милая. С ней нет никаких проблем.
– Она очень повзрослела, как и Ивонн,– заметила Рози.– Она выглядит гораздо старше пяти лет, ей можно дать лет семь или восемь.
– И не только из-за роста и взрослой манеры держаться, но прежде всего благодаря ее уму,– объяснила Колли.– Она очень сообразительная, прекрасно учится в школе, намного обогнала всех в своем классе, и, знаешь, она к тому же совершенно бесстрашная, ничего не боится.
– Совсем как ее мама,– сказала Рози.
– Нет, вот в этом я не уверена. Последнее время у меня что-то не совсем получается, правда?
Улыбка исчезла с лица Рози.
– Ты чувствуешь, что нездорова, Колли? – спросила она, подходя к ней ближе, обнимая и участливо глядя ей в глаза.
– Нет, все нормально, правда. В каком-то смысле я чувствую себя значительно лучше. Вот только быстро устаю. И у меня нет сил вернуться к работе.
– Об этом пока даже не думай. Галерею ты вполне можешь открыть будущей весной. Все равно туристический сезон уже окончился, и замок закрыт для посещений до следующего апреля.
– Да, конечно. Все, что ты говоришь, правильно. Но просто, понимаешь, мне не хватает моей работы. Ты же знаешь, как я люблю старинное серебро, с каким удовольствием занималась серебряным антиквариатом.
– Конечно, знаю. Представь, когда я была с Нелл в Голливуде, познакомилась там с известным певцом Джонни Фортьюном. Мы были на обеде в его доме – у него замечательная коллекция. Там были две такие вазы для десерта работы Пола Сторра, ты бы от них просто с ума сошла!
– Я готова, татап, – объявила Лизетт, выбегая из ванной комнаты, где Ивонн приводила в порядок ее волосы.
– Пойдем скорей, дедушка наверняка уже ждет нас,– сказала Колетт, поторапливая девочку.
По дороге, обернувшись к Рози, она продолжила прерванный разговор:
– Да, Пол Сторр – мой любимый английский серебряных дел мастер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45