Я буду готов через минуту.
Когда портье выполнил его указания, Пенелопа закончила мыть Сета. Он был полностью чистым, за исключением волос, которые она посчитала бесполезным мыть, пока не наложат швы на голову. Пенелопа вытерла его, помогла надеть халат и вышла вместе с ним из-за ширмы.
— Спасибо, что вы пришли, доктор Ларсен, — сказал Сет, протягивая руку доктору, который стоял возле стола и доставал инструменты из потертого черного саквояжа.
Доктор, худощавый мужчина с негустыми седыми волосами и такими же усами, шагнул вперед и сердечно пожал протянутую руку.
— Рад оказать вам помощь, мистер Тайлер.
— Сет, — поправил его Сет, подталкивая Пенелопу вперед. — А это моя любимая невеста, Этталли.
Пенелопа прикусила губу, чтобы не рассмеяться, когда пожимала руку доктора: Этталли — это было имя девушки в любимом шуточном стихотворении Сета.
Доктор пожал руку девушке, пробормотав какие-то комплименты, затем снова повернулся к своему пациенту.
— Служащий отеля сказал, что на вас напали какие-то негодяи. Похоже, они здорово поработали.
— У него глубокий порез на плече и еще рана на голове, — сказала ему Пенелопа. — Они сильно кровоточат.
Доктор взглянул на окровавленные волосы Сета и нахмурился.
— Садись и дай мне осмотреть тебя, сынок, — попросил он, опершись рукой о край стола.
Когда доктор убрал волосы Сета, чтобы внимательно разглядеть рану на голове, он начал быстро задавать вопросы. Испытывал ли Сет головокружение? Видел ли он мерцающие блики? Расплывалось ли у него изображение? Сет на все вопросы отвечал отрицательно.
— Удивительно, — сказал наконец доктор. — Судя по виду этой рваной раны и опухоли с левой стороны головы, вы должны либо быть без сознания, либо лежать в постели с жестокой головной болью.
Сет сильно сморщился, едва доктор прикоснулся к ране на голове.
— Я чувствовал себя прекрасно, пока вы не трогали голову.
— Может, и так, но повреждение весьма серьезное. — Пока доктор доставал инструменты из сумки, он продолжал разговаривать, обращаясь на этот раз к Пенелопе, словно Сет был маленьким ребенком, а она его матерью. — Я собираюсь зашить эту рану, миссис Тайлер, потом я хочу, чтобы вы уложили мужа в постель, положив лед ему на голову. Проследите, чтобы он оставался в постели, пока не спадет опухоль.
Из-под густых ресниц Сет бросил на нее взгляд, который вполне откровенно говорил, что никто не сможет заставить его оставаться в постели в этот вечер.
Не обращая на это внимания Пенелопа заверила доктора:
— Я выполню все ваши рекомендации, мистер Ларсен. — Присев возле Сета, она спросила: — Вы не осмотрите его плечо? Похоже, его тоже нужно будет зашивать.
Врач кивнул, она развязала халат Сета и спустила его с плеч. Пока Сет сидел, обнаженный до пояса, она добавила:
— Надо проверить ребра тоже. Его беспокоит там сильная боль.
Доктор объявил, что одно ребро сломано, а на плечо нужно наложить шов, и сразу принялся за работу. К чести Сета, он ни разу не вскрикнул, даже когда доктор начал зашивать рваную рану на голове.
Когда Пенелопа присела перед ним, сжав его руки так, словно это она страдала от боли, слезы горечи и сожаления потекли по ее щекам. Бедный любимый! Он пострадал по ее вине. Следовало догадаться, что Адель причинит ему вред, когда заметит его интерес к своей ведущей актрисе. Пенелопе нужно было как-то охладить его пыл. Она не удержалась и тихо всхлипнула.
— Что такое? — прошептал Сет. Нежно заглянув в ее заплаканные глаза, он пошутил: — Кажется, это я должен плакать.
Его отчаянная попытка сострить только усилила угрызения совести Пенелопы. Ведь это она должна поддерживать его, а не наоборот.
— Прости, что я веду себя как девчонка, — растерянно прошептала она. — Я просто не могу смотреть, как ты страдаешь.
Он тепло улыбнулся и смахнул слезинку с ее щеки.
— Ты не девчонка, и не надо извиняться за сострадание. Я больше всего люблю твое нежное сердце. Пенелопа упрямо покачала головой.
— Но я чувствую себя такой бесполезной. Я ведь наверняка могу что-то сделать для тебя.
— Ты можешь перестать плакать. Эта маленькая шишка на моей голове не стоит твоих слез. Я получал и более сильные удары от твоего брата, когда мы дружески боксировали с ним.
— Доктор, похоже, так не считает, — заметила она, кивнув на Ларсена.
Сет состроил смешную физиономию.
— Может, для некоторых такая шишка и представляет проблему, но ты сама могла неоднократно убедиться, что у меня необычайно крепкая голова.
— Крепкая голова или нет, сынок, — перебил его доктор, отрезая нитку после заключительного стежка, — но тебе необходимо отлежаться несколько дней. Нужно быть крайне осторожным с ранениями головы. — Сделав это предупреждение, он начал чистить и складывать свои инструменты.
За работой он успел, подобно Холли, рассказать несколько историй о скрытых внутренних повреждениях, приведших к летальному исходу. После этих рассказов Пенелопа тихо прошептала Сету на ухо:
— Я тебе говорила об этом.
Но он закрыл глаза и упрямо сжал губы.
Сложив инструменты в саквояж и получив свой гонорар, доктор еще раз порекомендовал Сету отдохнуть. Как только дверь за ним закрылась, Пенелопа направилась к постели.
— Ты слышал, что сказал доктор? — произнесла она. — Сейчас мы уютно устроим тебя в кровати, потом я попрошу немного льда. Холли научила меня, как класть лед на голову.
— Мы пойдем на танцы.
— Ради Бога, не будь таким упрямцем! — воскликнула Пенелопа. — Ты не в таком состоянии, чтобы куда-то идти, особенно на танцы.
— Я в порядке, — возразил Сет, с осторожностью поднимаясь на ноги, что совсем противоречило его словам.
— В порядке? Да только посмотри на себя! Ты качаешься, как пьяный завсегдатай бара. — Она уперла руки в бока и усмехнулась: — Как же ты собираешься танцевать, если едва стоишь на ногах?
Он пожал здоровым плечом.
— Тогда я просто посижу и посмотрю на тебя. — У него на губах появилась очаровательная улыбка. — Я тебе никогда не говорил, как мне нравится смотреть, когда ты танцуешь?
Она отрицательно покачала головой.
— Неужели нет? Я больше всего люблю наблюдать, как розовеют твои щеки, а глаза блестят от удовольствия, когда ты скользишь в танце. Я никогда не видел, чтобы кто-то так же наслаждался танцами, как ты.
У Пенелопы округлились глаза от неожиданной мысли.
— Так ты беспокоишься, что я расстроюсь, если пропущу эти танцы? Все из-за этой ерунды? — Она направилась к нему. — Ради Бога, Сет. Для меня гораздо важнее остаться здесь и знать, что с тобой все в порядке, чем присутствовать на этих глупых танцах. — Остановившись перед ним, она добавила: — Я очень хочу заботиться о тебе, правда.
— И я больше всего хотел бы лежать в постели, чтобы ты ухаживала за мной. Но я не могу. И не только потому, что боюсь расстроить тебя. Я хорошо знаю, что для тебя мое здоровье куда важнее любых развлечений.
— Тогда почему? — простонала она в полном недоумении. — Что такого важного в этих танцах?
— Моя мать.
Он прошептал эти слова, но Пенелопу они оглушили так, словно он громко выкрикнул их.
— Твоя мать?
В темных глазах Сета смешались самые противоречивые чувства.
— Я солгал, когда сказал, что приехал в Денвер из любви к Западу. Единственная причина моего приезда — это стремление отыскать свою мать. Детективы нашли ее здесь. Случайно я узнал, что она будет на танцах сегодня вечером, и я хочу увидеть ее.
— Ты столько времени здесь и даже не познакомился с ней?
Он отвел взгляд, но она успела заметить боль, промелькнувшую в его глазах.
— Я не знал, что сказать ей.
У Пенелопы сердце дрогнуло от прозвучавшего в его голосе страдания, она обняла его и крепко прижалась к нему. Стараясь заглянуть Сету в лицо, она посоветовала:
— Можно просто представиться для начала. Сет покачал головой, тень от его волос мешала увидеть выражение его лица.
— Мне сначала легче встретиться с ней, не открывая своего имени, и лучше среди людей. Немного изучив ее, я смогу определить, как подойти к ней.
— И сегодняшний бал — для тебя первая возможность увидеть ее, — сказала Пенелопа.
Он кивнул.
— Не знаю, будет ли у меня еще такой отличный шанс. — В его голосе звучало тихое отчаяние, которое больше, чем слова, убедило Пенелопу в правоте Сета. Ей ничего не оставалось, как заявить:
— Тогда нам лучше поторопиться. Мне понадобится много времени, чтобы привести в порядок твою гриву.
Сет поднял голову и благодарно улыбнулся. Эта нежная улыбка проникла прямо в душу Пенелопы, согрев все ее существо. Удовлетворенно кивнув, она проводила Сета к туалетному столику и помогла сесть. Потом принесла тазик с теплой водой и несколько чистых полотенец и приступила к расчесыванию волос.
Пенелопа работала молча и сосредоточенно, прядь за прядью промывая и расчесывая его волосы. Когда она добралась до раны, то замерла и с сомнением посмотрела на его отражение в зеркале. Сет, казалось, полностью расслабился и сидел с закрытыми глазами и легкой улыбкой на губах.
— Сет?
— Да? — Он приоткрыл один глаз.
— Мне нужно сейчас обработать вокруг раны. Он открыл глаза, встретившись в зеркале с ее встревоженным взглядом.
— За все годы я выдернул столько спутавшихся волос из этого крысиного гнезда, что моя голова стала не слишком изнеженной. Делай смелее все, что надо.
Когда Пенелопа разделяла окровавленные пряди, тщательно удаляя темную запекшуюся кровь мокрым намыленным полотенцем, она заметила:
— Неудивительно, что у тебя такая крепкая голова. Я ни у кого не видела таких густых волос. Он с любопытством взглянул на нее.
— Думаешь, мне надо коротко постричься, как подобает джентльмену? — Похоже, он говорил вполне серьезно.
— Не вздумай! — воскликнула она, погладив рукой по длинным волосам. — Мне нравятся твои волосы! Они такие красивые и необыкновенные, как ты сам. Да я вряд ли узнаю тебя без них.
— После двадцати лет жизни с такими волосами сомневаюсь, что сам узнаю себя, — улыбнувшись, добавил он.
— Двадцать лет? Господи, ты столько лет носишь длинные волосы?
— Да. Вспоминая об этом, я чувствую себя таким древним! — Он задумчиво потрогал влажную прядь волос. — Когда я был ребенком, то работал на мельнице, где нас, мальчиков, каждый месяц собирали и стригли наголо. После этого я поклялся, что больше не буду носить короткие волосы.
Пенелопа быстро сделала подсчеты в уме.
— Так, значит, ты начал работать, когда тебе было только…
— Шесть лет, — спокойно уточнил Сет.
— Шесть! Господи, Сет! Я знала, что дети работают в подобных местах, но я и понятия не имела, что некоторые из них так малы.
— Большинство, конечно, постарше. Но я был высоким и шустрым для своего возраста, так что в приюте никто и не позаботился указать мой настоящий возраст.
— Но ведь ты был совсем ребенком! Как они могли быть такими бесчеловечными? — всхлипнула она, представив себе его маленьким ребенком.
— Приют был переполнен, и там были рады избавиться от некоторых детей.
— Для тебя, наверное, все это было так ужасно!
Сет равнодушно пожал плечами.
— Не хуже, чем в приюте. Меня поставили возле мельничного жернова. Я не должен был смотреть за ним постоянно, поэтому в перерывах мне разрешали поиграть с другими детьми. Тяжелая работа началась позже.
— Просто удивительно, что ты вырос таким сильным и здоровым, — отметила Пенелопа, проведя рукой по его чистым и гладким волосам. — Я читала столько ужасного про эти мельницы, про детей, которых избивали безжалостные надсмотрщики, и про рабочих, погибавших от несчастных случаев и от болезней легких.
— Большинство детей быстро научились, как избегать наказаний, — отозвался Сет. — Одного наказания оказалось достаточно, чтобы выбить у меня всякую мысль об озорстве. Несчастные случаи, конечно, были, да и несколько рабочих получили туберкулез. Но хватит этих мрачных разговоров. Мы идем на бал.
Она кивнула и отошла к столу, чтобы взять свою сумочку. Порывшись в ней, она достала смятую розовую ленточку. — Вот, я хочу, чтобы ты взял ее с собой сегодня вечером… пусть она принесет тебе удачу с твоей матерью.
Сет улыбнулся.
— Это твой знаменитый талисман, на который ты держишь пари?
— Он самый.
— А почему эта ленточка является для тебя талисманом?
— Она была повязана вокруг томика стихов, который ты подарил мне, когда в первый раз сказал, что любишь меня, — ответила она, улыбнувшись. — Это был самый счастливый день в моей жизни.
Глава 21
Было уже одиннадцать часов, когда Сет остановил запряженную в двухместную коляску лошадь перед домом Вандерлинов. Бал, судя по громким возгласам и яркому свету, был в полном разгаре.
Смех и веселая музыка, доносившиеся из внушительного кирпичного здания, наполняли темную улицу теплом, сравнимым разве с сотней горящих фонарей. Мужчины, курившие и говорившие о вещах, не предназначенных для женских ушей, сгрудились в небольшие кучки на просторном дворе, а женщины в разноцветных нарядных платьях отдыхали на красивой веранде, сплетничая за спинами своих поклонников.
Для большинства людей эта картина показалась бы приятной. Но Сету вся эта сцена напоминала червивое яблоко, необычайно привлекательное снаружи и отвратительное внутри, гнилой сердцевиной которого была сама Луиза Вандерлин со всей своей фальшивой добродетельностью.
Заплатив пареньку, чтобы тот присмотрел за лошадью и коляской, Сет провел Пенелопу по длинной мощеной дорожке, ловя восхищенные взгляды присутствующих. Он улыбнулся, когда до него донесся шепот женщины, находившей его ослепительным мужчиной из сказки. Да какой мужчина не будет казаться ослепительным, ведя под руку такую красавицу, как Пенелопа? Продолжая улыбаться, он протянул горничной у входа пригласительные билеты, затем прошел в красиво отделанный холл.
По внешнему виду этого холла с богато украшенными стенами и изящными резными перилами лестницы можно было сказать, что у Луизы отличный вкус. Сет не рассчитывал увидеть такую элегантную обстановку. Ему были известны размеры всех доходов и убытков Вандерлинов, вплоть до последнего пенни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47