— Я не могу!
— Выбора у нас нет. Корабль тонет, — сказал Деврас.
— Тогда и я потону вместе с ним, ведь плавать я все равно не умею. Спортивные упражнения не входят в круг обязанностей камердинеров. Прощайте, мастер Деврас. Прощайте.
— Не опережай события. Кто-нибудь, помогите. — Оседлав поручень, Деврас схватил слугу под мышки и приподнял. Снизу ему помогала Каравайз.
— Ваша светлость… Ваша светлость… что вы делаете?
— Каравайз, вы готовы?
— Готова.
Общими усилиями они перекинули Гроно через поручни и бросили в воду. Камердинер, упав спиной, ушел под воду и тут же вынырнул на поверхность, отчаянно загребая руками. Следом прыгнул Деврас. За ним — Каравайз и Уэйт-Базеф.
Течение в том месте, где река разбивалась о «зубы Фрижирии», было быстрым. Деврас вынырнул, отфыркиваясь и жадно глотая воздух. Фонари, все еще горевшие на покосившихся башенках «Великолепной», освещали стремнины Иля красноватым светом. В нескольких футах от него шумно барахтался и задыхался Гроно. Деврас устремился к тонувшему слуге, ухватил за ворот и поплыл к берегу. Несмотря на истощение, отчаяние и жажда жизни прибавили ему сил для борьбы с упрямым течением. На сушу они выбрались довольно далеко от тонущего корабля. Гроно рухнул наземь лицом вниз и остался так лежать. Деврас оглянулся на реку, и представшая перед его глазами картина вселила в него нешуточную тревогу.
Уэйт-Базеф вконец обессилел и был не в силах противостоять волнам. С леди Каравайз дела обстояли и того хуже. Тяжелые, длинные многослойные юбки опутали ноги; тугой корсет, стягивающий талию, не давал дышать. Она уже наглоталась воды, и ее охватила паника. Она кашляла и задыхалась. Мокрые волосы упали на лицо, залепив глаза и мешая дышать. Течение подхватило девушку и швырнуло ее на камни. Каравайз вскрикнула и исчезла под водой.
Деврас мучительно соображал: «Помочь я могу только одному из них. Без Рэйта мы пропадем. Но Каравайз тонет, тонет прямо у меня на глазах!»
Он бросился в реку. Несколько размашистых гребков, и он очутился рядом с тонущей девушкой. Сил едва-едва хватило на то, чтобы вытащить ее на берег. Каравайз в изнеможении растянулась на земле, все еще опутанная волосами и намокшим бархатом. От былой холодной сдержанности не осталось и следа. В сотне ярдов ниже по течению из воды выбрался истерзанный, мокрый, но все же живой Уэйт-Базеф. А как же пираты? Ни короля Пустиса, ни его родственников не было видно. Посреди реки билась в агонии «Великолепная». Сотрясаясь в конвульсиях, ее щупальца разрывали венеризу на части. На глазах у Девраса задрожал полубак, отчего раскачивающиеся фонари стали отбрасывать причудливые блики на золоченые скульптуры, витиеватые башенки и потрепанные вымпелы. Осыпающиеся кусочки сусального золота создавали подобие величественного золотого дождя. Древнее дерево обезобразили внушительные трещины, а резная верхняя башенка и вовсе упала. Под прощальный отчаянный грохот венериза ушла на дно, черные воды сомкнулись над шелковым вымпелом. Фонари затонули, и только лунный свет освещал картину скоропостижной гибели «Великолепной». Несколько мгновений спустя на поверхность поднялся фонтан пузырьков: последний вздох несчастной венеризы — и Иль понес свои воды дальше как ни в чем не бывало.
Некоторое время счастливо спасшиеся путники лежали на берегу, словно выброшенная прибоем рыба.
Отдаленным уголком своего сознания Деврас чувствовал пронизывающий холод, впившиеся в тело острые камешки, боль кровоточащих ссадин и навязчивое любопытство насекомых. Но, несмотря на все неудобства, он пролежал так, пока луна не начала клониться к горизонту. Медленно поднялся и сел. Рядом зашевелилась Каравайз. Чуть поодаль на земле распластался неподвижный Гроно. С замирающим сердцем Деврас подполз к камердинеру. Тот лежал ничком, не подавая никаких признаков жизни. На бескровном лице поблескивали чудом сохранившиеся очки. Деврас бережно перевернул старика, и тот открыл глаза.
— Живы-здоровы, мастер Деврас?
Деврас кивнул.
— А ее светлость? И премудрый Уэйт-Базеф?
— Оба в безопасности.
— Корабль?
— Напоролся на камни и потонул.
— Великанша?
— Исчезла, будто и не бывало. Магическая иллюзия.
— Пираты?
— Покинули корабль. Что с ними стало, не знаю.
— И, слава Богу, скатертью дорога. Что до этого самого Пустиса, все его претензии на благородное происхождение не стоят и выеденного яйца. Говорю вам, простолюдины они, и ничто не заставит меня изменить мнения. Помогите-ка, ваша светлость.
— Ты уверен, что хочешь встать?
— Абсолютно уверен. Простите, но я — слуга высокородных Хар-Феннахаров и ни за что не опозорю свою ливрею постыдным ничегонеделанием. Пусть этим занимается всякая шваль вроде бандитов Вурм-Диднисов. Прошу вас, помогите мне, господин.
С помощью Девраса камердинер поднялся с земли, и оба направились по берегу к леди Каравайз, которая занималась распутыванием многочисленных юбок. Хотя к девушке вернулось ее обычное невозмутимое спокойствие, от ночной прохлады ее тело покрылось гусиной кожей, а зуб не попадал на зуб. Вскоре очнулся и Уэйт-Базеф. Через плечо у него все еще была перекинута сумка. Среди различных магических приспособлений в ней нашелся плоский угольный диск, который, по приказанию владельца, принялся источать тепло, причем столь интенсивно, что оно вмиг высушило собранную в кучу листву и ветки и в ночное небо взметнулись язычки пламени. Промокшие до нитки, измученные путешественники сгрудились вокруг костра — все, за исключением леди Каравайз, которая ненадолго удалилась в тень, а когда вернулась, то герцогскую дочь стало просто не узнать. Исчез затруднявший дыхание корсет, исчезли превратившиеся в грязное тряпье нижние юбки, волочившийся по земле бархатный подол был оторван на уровне икр. Волосы заплетены в одну толстую косу до пояса. Не произнеся ни слова, Каравайз села поближе к огню. Тепло и пляшущее пламя подействовали на всех четверых умиротворяюще. Очень скоро их охватила сладостная дремота, веки тяжело опустились, и сразу же пришел сон.
Должно быть, Деврас проснулся случайно, поскольку враги подкрались бесшумно. Открыв глаза, он увидел перед собой три темные фигуры на самом краю очерченного костром круга. То были король Пустис, герцог Чидль и принц Кроц. Королевская троица была хорошо вооружена и настроена отнюдь не дружелюбно. Принц Кроц все с тем же топором в руке выдавил не сулящую ничего доброго улыбку.
— Не ждали?
Его голос пробудил спавших, которые в тревоге повскакивали на ноги. Стоило Уэйт-Базефу сделать глубокий вдох, как герцог Чидль тут же приставил ему к горлу неизвестно у кого отнятую кавалерийскую саблю.
— Ни слова, господин ученый, — прошипел он. — Ни единого слова, господин предатель.
— Итак, — с грустью и даже обидой в голосе заговорил король Пустис, — мы наконец нашли вас. Вероломные, вредные, неблагодарные людишки, вы поплатитесь за то, что учинили.
— Что вам угодно? — спросила Каравайз.
— Нам угодна справедливость, и только, — ответил его величество. — И хотя рана, которую все вы, а особенно вы, мадам, нанесли нашим мягким и доверчивым сердцам, требует мщения, мы ограничимся лишь тем, что восстановим справедливость.
— Не сходя с места и необратимо, — добавил герцог.
— Как смеете говорить о справедливости вы, пираты без чести, без совести? — возмутился Гроно. — Само слово становится опороченным, когда слетает с этих губ!
— Молчать, лакей! — гаркнул король. — Дерзость тебя уже не спасет. Советую поразмыслить над совершенными вами преступлениями и, пока не поздно, раскаяться.
— Преступлениями?! Вы похищаете нас, делаете рабами, истязаете, попираете наши безраздельные права и еще смеете обвинять в каких-то там преступлениях, вы, грязные подонки?
— Молчать! Никакие безумные обвинения вам не помогут. Не надейтесь, что сможете нас одурачить и сбить с толку. А оскорбления — они лишь усугубляют тяжесть содеянного вами.
— В чем именно нас обвиняют? — поинтересовалась Каравайз.
— Вы обманули доверие короля, — ответил его величество. — Предали все человечество, саботировав нашу великую миссию спасения. Разбили нежное мужское сердце. И, самое главное, вы несете ответственность за гибель нашего корабля «Великолепная» вместе со всем находившимся на борту имуществом, что может рассматриваться не иначе как покушение на короля и весь королевский род. Ведь мы могли утонуть. Вам это не приходило в голову? Вы хоть на миг задумались о том, что означала бы такая утрата для наших верноподданных? Хоть в малейшей степени осознаете чудовищность своего преступления? Иными словами, мы обвиняем вас в предательстве.
— Которое карается смертью, — присовокупил принц Кроц.
— Не можем не согласиться с нашим наследником, — кивнул король. — Мы считаем себя либеральным, прогрессивным и милостивым монархом, мы не привыкли унижаться до мелочного сведения счетов. Однако на нас возложены надежды жителей всего Далиона, и потому наиглавнейшей своей задачей мы считаем сохранение жизни Вурм-Диднисов. В свете изложенного наши решения, сколь бы суровыми они ни показались человеку непосвященному, продиктованы насущной необходимостью. К сожалению, иной раз политическая ситуация предполагает неизбежность решительных защитных мер. Именно в такой ситуации мы и находимся в данный момент.
— Так что мы докончим начатое на корабле. — Алчный взгляд принца приковал Каравайз к месту. — Поняла? Но сначала… ваше величество, ваша милость, надо избавиться от колдуна. С самого начала твердил вам об этом. Послушали бы — и сейчас были бы на «Великолепной».
— Принц, мы и без того бесконечно упрекаем себя в этом.
— Так не допустите одной и той же ошибки дважды. Колдун нам теперь ни к чему… как и остальные. Предлагаю разделаться с ним сейчас же, пока он не выкинул какой-нибудь фортель.
— Я — за, ваше величество! — Схватившись левой рукой за бороду Уэйт-Базефа, герцог Чидль прижал к его горлу стальное лезвие.
— В таком случае полагаюсь на вашу мудрость. Мастер чародей, — обратился к Базефу король Пустис, — вы обвиняетесь в предательстве и приговариваетесь, увы, к смертной казни. Приговор обжалованию не подлежит, и потому нет смысла предоставлять вам последнее слово. Для скорейшего решения дела обойдемся также без прощаний. Герцог Чидль, можете привести приговор в исполнение.
Уэйт-Базеф попытался бороться, но так и не смог вырвать бороду из крепкой руки герцога. Рванувшимся на помощь Деврасу, Гроно и Каравайз преградили путь топор принца и кинжал короля. Хитрым приемом герцог бросил Уэйт-Базефа на землю и, наступив ему на шею, занес саблю. Острое лезвие уже готово было опуститься, когда из темноты донесся ровный голос:
— Отпустите этого человека. Он мой.
Все застыли как вкопанные, и из темноты вышла худая серая фигурка.
— Именем ордена Избранных я требую этого пленника.
— По-моему, баба, — уставился на нее принц. Пропустив замечание мимо ушей, Снарп повернулась к герцогу Чидлю:
— Отпустите его.
— Мы понятия не имеем, кто вы, мадам, но вы просите невозможного, — заявил король Пустис. — Предатель осужден, и справедливость непременно восторжествует. Смиритесь. Он умрет на ваших глазах.
— Я забираю его в Ланти-Юм.
— Можете забрать труп, если угодно. — Его величество перевел взгляд на герцога: — Ваша милость, приступайте к казни.
— Отпустите его, — еще раз повторила Снарп. Герцог Чидль предпочел послушаться брата. Вновь над несчастным был занесен меч… И в тот же миг рука Снарп метнула нож. Промелькнув над костром, он по самую рукоять вонзился в грудь Чидля. Выпустив саблю из безжизненной руки, герцог покачнулся и замертво повалился на землю.
С яростным криком, размахивая топором, принц Кроц бросился на убийцу, но Снарп послала ему навстречу «живую удавку». Стальная петля с шипением обвилась вокруг его горла и затянулась. Задохнувшись от удушья и неожиданной боли, принц Кроц упал на колени.
Видя, что Пустис устремился на помощь багровеющему на глазах наследнику, Снарп резко выбросила в прыжке ногу, с силой ударив короля прямо в грудь, и его величество отшатнулся. Второй пинок пришелся в пах, король согнулся пополам и рухнул на землю, широко раскрыв рот и обезумев от шока. Снарп без усилий вырвала у него из рук меч, схватила монарха за волосы и перерезала ему горло от уха до уха.
При виде столь чудовищной расправы над отцом принц Кроц нашел в себе силы сорвать с шеи «живую удавку» и, отшвырнув в сторону зашипевшую гадину, бросился на Снарп. Она же, безупречно владея собой, приготовилась отразить атаку.
Деврас и его товарищи не стали дожидаться исхода сражения. Подобрав сумку Уэйт-Базефа и саблю герцога Чидля, они бросились бежать. Уклоняясь от хлеставших по лицам веток, они углубились в лес, а позади слышались хриплые крики принца, которые вскоре слились в один неистовый вопль. Потом наступила тишина.
Беглецы ускорили шаги. Они неслись сквозь полуночную темень, перемежавшуюся пятнами неверного лунного света, обогнули по краю серебристую поляну, усеянную ночными дьяволилиями, потом снова нырнули под деревья, пересекли ручей и продолжили путь по узкой тропе. Время от времени они оглядывались назад, но если Снарп и следовала за ними, то она была еще далеко. Куда большую опасность пока представляли оставшиеся в живых Вурм-Диднисы.
За спинами слышались топот и голоса. Беглецы свернули с тропы и бежали теперь через лес напрямик, спотыкаясь о корни и камни. Шум погони становился все громче. Все дальше и дальше под бешеный стук готовых выскочить из груди сердец, задыхаясь… пока внезапно непроглядная ночь не сомкнулась над ними, как огромный кулак. Луны и звезд не стало. Вокруг царила абсолютная беспросветная темень. Тьма, недоступная пониманию, сдавившая их почти ощутимой тяжестью. Воздух стал горячим и влажным. И без того душную атмосферу отравила вонь плесени и гниющей растительности. Деврас почувствовал непреодолимую тошноту. В считанные мгновения он весь покрылся испариной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50