Коренастый молодой человек в белой хлопчатобумажной футболке с засученными рукавами, открывавшими мощные бицепсы, разминал ей спину.
– Привет, дорогая! – воскликнула Леверн. – Познакомься, это Рауль. Он только что сделал Банни потрясающий массаж, и я решила побаловать себя.
– Бабушка, мне нужно немедленно поговорить с тобой, – дрожа от гнева, начала Челси.
– Если у тебя какие-то неприятные новости, лучше отложить разговор. О-о-о, Рауль, вот здесь, здесь, разотрите это место немного энергичнее.
Вконец расстроенная, Челси выскользнула из комнаты, боясь что не удержится и выскажет такое, что Рауль не вынесет соблазна и разболтает во всех спальнях богатых клиентов. Проклятье! Дворецкий, массажист, платья от модельеров. Бабушка опять тратит, не считая, а ведь мама еще даже не подписала контракт! Неужели ни у кого из них нет ни капли разума!
Челси решительно направилась к себе, хлопнула дверью и остановилась в изумлении. Комната преобразилась – постель застелена, ковер чистый, занавески постираны и отглажены, книги и бумаги сложены на столе аккуратными стопками. И хотя Челси обрадовалась, все же мысль о том, во сколько это обойдется, не давала покоя.
В какую еще беду ухитрилась втравить их бабка? Донельзя расстроенная, Челси рухнула в кресло у письменного стола и опустила голову на руки, но, неожиданно заметив прислоненное к лампе письмо, озадаченно нахмурилась. Конверт был надписан незнакомым почерком, но сердце Челси неожиданно замерло – она увидела лондонский штемпель. На обратной стороне конверта красовался герб Эшфордов. Неужели от Уилса?!
Схватив нож для писем, она разрезала конверт и развернула коротенькую записку:
«Дорогая Челси!
Да-да, это и в самом деле я. Прости, что не писал все эти годы, но ведь давным-давно я предупреждал, что не очень-то большой охотник писать письма, правда ведь? Не могу сказать, что с тех пор полюбил это занятие. Моя сестрица сказала, что известила о нашем будущем четырехдневном пребывании в Новом Свете, и я хотел убедиться, что ты сможешь уделить мне немного времени. Хотя прошло ужасно много лет с нашей последней встречи, все же мы часто думали о тебе. Пожалуйста, напиши и сообщи, сумеем ли мы встретиться. Если ты сейчас занята, постараемся изменить свой график, чтобы все-таки повидать тебя.
С нетерпением жду ответа!
Твой верный друг Уилс».
Челси перечитала записку еще и еще, и с каждым разом злость на бабушку чуть стихала, пока отсутствие денег и присутствие слуг стало казаться чем-то далеким и незначительным. Мысли унеслись далеко-далеко, к счастливым дням, проведенным в Эшфорд-Холле: верховые прогулки с Уилсом, разговоры по душам с Маргарет, семейные обеды… уют и тепло…
Как она тоскует по всему этому… По глубокому убеждению Челси, рай находился не далеко на небесах, где ангелы играют на арфах и улицы выложены золотом, а в доме Эшфордов, утопающем в тумане по вечерам, где она часто играла с Уилсом в шахматы, а пальцы, их случайно соприкасались, когда она так старалась быть ему достойным соперником, хотя не имела ни малейшего шанса выиграть.
– О чем ты хотела поговорить со мной? – резко спросила Леверн, неожиданно появляясь на пороге и возвращая внучку к неприятной действительности. Секунду Челси непонимающе смотрела на бабку, но тут же, досадливо поморщившись, постаралась прийти в себя.
– Бабушка, почему ты тратишь деньги, которых у нас нет? – осведомилась она, правда, уже не с тем раздражением, которое испытывала до чтения письма Уилса.
– Челси, я хозяйка в этом доме, не ты! – презрительно бросила Леверн.
– Ну, а я считаю, это просто смехотворно нанимать дворецких, горничных и массажистов, когда…
Леверн, пораженная дерзостью девушки, отрезала:
– Послушай-ка, юная леди! Думаете, если смогли устроиться на какую-то жалкую работу и получать гроши, имеете право обсуждать мои решения?! К вашему сведению, Банни необходимо поддерживать имидж, а в этом бизнесе имидж – все, абсолютно все! Я знаю, твоему узкому мещанскому умишку это недоступно. Счета будут оплачены… вовремя.
Обе уставились друг на друга, словно смертельные враги. Первой сдалась Челси – зная, что никак не сможет изменить отношение бабушки к деньгам.
– Когда мама получит первый чек? – тихо спросила она.
– Скоро. И поверь, этого будет более чем достаточно, чтобы оплатить все расходы, – ответила Леверн, тоже понижая голос. – Кроме того, Хилда уже ведет переговоры насчет еще одной картины, которая будет сниматься сразу после «Пришельца», так что перестань трястись. Все будет в порядке!
– Надеюсь, ты права, бабушка. О Боже, надеюсь от всей души! В мае Маргарет и Уилс Эшфорды пробудут в Лос-Анджелесе четыре дня. Можно, я приглашу их погостить у нас?
Лицо Леверн сразу просветлело.
– Дети графа? Как мило! Нужно устроить вечеринку, чтобы все могли с ними познакомиться…
– Бабушка! – охнула Челси. – Нет! Ни за что! Никаких вечеринок! И не смей звонить репортерам и сообщать о приезде Эшфордов! Они очень скромные, ненавидят шумиху и приезжают ко мне. Это мои друзья. Их не интересуют кинозвезды, понятно?
– Весь мир интересуется кинозвездами, глупышка! Большинство девушек твоего возраста гордились бы такой матерью, как Банни Томас, но ты… вечно ведешь себя так, словно это позор!
– Пожалуйста, ба, хватит этих сцен на тему о страдающей матери и неблагодарной дочери! Только опять поссоримся. Теперь послушай! Уилс и Маргарет приезжают сюда не затем, повторяю, не затем, чтобы познакомиться с великой Банни Томас. Они мои друзья, а не поклонники моей матери.
– Ты не только похожа на своего жалкого папашу, но и ведешь себя в точности, как он, – устало вздохнула Леверн. – Как жаль, что ты ничего не взяла от матери! Жизнь в этом доме была бы гораздо приятнее!
Она повернулась и, раздраженно поморщившись, вышла, хлопнув дверью.
Давно привыкшая быть изгоем в семье, Челси даже не почувствовала ни боли, ни обиды от уничтожающих замечаний бабушки. Она взглянула на часы и поняла, что сегодня уже не успеет ответить Эшфордам – придется подождать до завтра. Сейчас надо быстренько перекусить, и ехать в мастерскую. Только бы из-за демонстрации против войны во Вьетнаме опять не остановили движение на бульваре Уэствуд! И какие бы надежды ни питала бабка насчет карьеры матери, сама Челси никогда больше не позволит втянуть себя в эту мишурную фантазию! Когда-нибудь она не будет ни от кого зависеть в этом доме и займется простым честным трудом.
ГЛАВА 39
Съемки «Пришельца» должны были начаться меньше чем через неделю, но Хилда все еще не получила заверенный контракт Банни. Каждое утро, приезжая в офис, она узнавала от секретарши, что встревоженная Леверн уже успела позвонить не меньше пяти раз. Иногда Хилда задумывалась, стоит ли удовольствие вести дела Банни постоянного общения с ее мамашей, которая с каждым днем становилась все невыносимее.
Хилда налила кофе и выглянула из окна на шумный бульвар Уилшир. Бросив в крепкую обжигающую жидкость две таблетки сахарина, она сделала первый глоток – сегодня ей особенно понадобятся силы и терпение.
Наполовину осушив чашку, Хилда позвонила Рут, опытной умелой секретарше, которая тут же отозвалась:
– Рут, перед тем как соединить меня с миссис Томас, разыщите, пожалуйста, Харта Болдуина, – попросила она. Не мешает еще раз поговорить с адвокатами «Уорнер Бразерс». Как ни надоедлива Леверн, все же она по-своему права, когда жалуется на проволочки. Последние детали контракта давно уже обсуждены, с тех пор прошло больше двух недель, а контракта все нет!
– Мистер Болдуин у телефона, – объявила секретарь.
– Ну, Харт, – спросила Хилда. – В чем дело на этот раз?
– Что я могу сказать, Хилда? Мы делаем все, что возможно, – заверил он с ноющими нотками в голосе, свидетельствующими о том, что адвокат так же устал от ее стервозности, как сама Хилда от назойливости Леверн.
– В таком случае позвольте заявить, дорогой сэр, что с этого момента у Банни Томас больше нет времени ездить на примерки, пробный грим и так далее и тому подобное, пока не будет получен первый чек, – сухо объявила Хилда.
– Вы, агенты, просто невыносимы! Желаете вставить в контракт любую мелочь, лишь бы защитить интересы клиентов, но хотите получить деньги моментально! – запальчиво выкрикнул адвокат.
– Нечего читать мне мораль! Именно я убедила Банни отказаться от контракта на два миллиона и сниматься за сущие гроши! Самое малое, чего от вас ждут, хотя бы заплатить их вовремя.
– Бросьте морочить голову! Поищите для этого какую-нибудь деревенщину! Вы так же прекрасно, как я, знаете, что ей крупно повезло с этой ролью! Каждая актриса старше двадцати пяти мечтала ее заполучить.
– Не знаю ни одной актрисы в этом городе, которая призналась бы в том, что ей больше двадцати пяти, да и вам о таких ничего не известно, – огрызнулась Хилда, – и кроме того, думаю, вовсе не мне придется удалиться в деревню на покой, когда сами знаете, кто начнет разыскивать Банни, и я направлю его к вам. До свиданья, дорогой, – сладко-ядовито пропела Хилда и, швырнув трубку, нажала кнопку переговорного устройства, чтобы узнать, кто дожидается своей очереди поговорить с ней.
– Леверн Томас на линии два и Серджио на линии три, – ответила секретарь.
– Хорошо, сначала соедините с Леверн и попросите Серджио подождать. Я хочу поговорить с ним, пока он не успел уйти из дома.
– Будет сделано.
Хилда так сильно вдавила клавишу второй линии, что сломала ноготь.
– Черт возьми! – воскликнула она прямо в трубку, так что Леверн приняла это явно неподходящее приветствие на свой счет.
– И вам того желаю, – удивленно пробормотала она.
– Простите, Леверн, я только что сломала ноготь, – извинилась Хилда.
– Прекрасное начало дня, ничего не скажешь.
– Послушайте, я только что говорила с Хартом Болдуином. Банни уже уехала на студию?
– Она должна быть там к десяти, так что я еще не начинала готовиться. Пока вытащишь ее из постели, все утро пройдет.
– Каким снотворным вы ее пичкаете? – с отвращением спросила Хилда.
– Только секоналом, и, пожалуйста, не читайте мне мораль! – огрызнулась Леверн. – Вы с Майком и вообще все остальные требуют, чтобы она похудела, а единственный способ добиться этого – принимать диетические таблетки, от которых, как вы прекрасно знаете, у нее начинается бессонница.
– Господи, да не проще ли ограничить ее в еде и обойтись без этой дряни?!
Хилда ненавидела лекарства и принимала их только в самых крайних случаях.
– Вы правы, но Банни просто не способна на такое. Она уже сбавила больше двадцати фунтов, и живот у нее достаточно плоский, так что все ребра торчат. Но Майк требует, чтобы Банни похудела еще на десять, перед тем, как начнутся последние примерки.
– Ну что ж, его беспокойство понятно – как-никак Аннабель должна быть неизлечимо больна. Ну, так или иначе, пусть спит сколько хочет. И пусть к телефону подходит только дворецкий. Вас нет дома ни для кого, кроме меня.
Леверн немедленно встрепенулась:
– Что происходит?
– Я говорила с Хартом Болдуином, главой юридического отдела в «Уорнер», и сказала, что отныне Банни и пальцем не пошевелит, пока не получит чек. У меня предчувствие, что чек будет лежать на столе через час после того, как Майк обнаружит, что не может отыскать Банни. Я вчера потолковала с ним, и он жаловался, что не хватает времени на репетиции. Вы ведь знаете, какой он педант!
– Ну что ж, наконец-то вы решили прижать этих ублюдков, – удовлетворенно отметила Леверн.
Хилда почувствовала мгновенный прилив раздражения:
– Дорогая! – резко ответила она. – Если бы я начала жесткую игру слишком рано, агенты пошли бы на попятный и начали искать кого-нибудь еще на лучшую роль года. Поскольку новости о том, что Майк выбрал именно Банни, уже просочились в прессу, не хватало только позора и унижения, если бы ее неожиданно решили заменить, ясно? Ради Бога, Леверн, оставьте меня в покое и позвольте делать свое дело, как я считаю нужным, хорошо?
– Вот и делайте! – отрезала Леверн и швырнула трубку.
Разлад между женщинами с каждой стычкой становился все острее, и обеим было очевидно, что взрыв может произойти в любой момент. Сама Хилда была настроена отнюдь не оптимистично насчет своих отношений с семьей Томас. Только вера в талант Банни мешала ей честно высказать в лицо Леверн все, что она думает. Глубоко вздохнув, чтобы прийти в себя, она включила третью линию и попыталась не показать, как обозлена.
– Серджио? Доброе утро, дорогой. Что это ты сегодня так рано встал? – спросила она человека, за которым была замужем менее двух лет.
– Консуэла позвонила и разбудила меня, потому что ты забыла оставить ключ под ковриком, – раздраженно пробормотал он.
– О Господи! Прости, дорогой! Почему бы тебе не попытаться снова уснуть? – покаянно спросила Хилда.
– Ты же знаешь, я с трудом засыпаю. Кроме того, пора одеваться и идти в прачечную за бельем.
Тон Серджио не оставлял сомнения, что именно жена виновата в том, как много забот лежит на его плечах.
– Я хотела забрать белье по пути с работы, – пояснила Хилда, – но было слишком поздно.
Как отличалась ее манера говорить с мужем от обращения с Леверн и Хартом Болдуином!
– Извини, дорогой, мне нужно позвонить Марку Олсону, хореографу, и напомнить, чтобы он тебя посмотрел. Им нужен красивый талантливый танцор для большого соло во втором акте.
На другом конце молчали.
– Серджио, дорогой, ты слушаешь? – спросила Хилда несколько раз, но не получила ответа. Он повесил трубку, как всегда, когда злился. Хилда снова позвонила домой, хотя понимала, что это бесполезно.
Серджио и не подумает ответить, если рассердится.
Хилда, вздохнув, спрятала лицо в ладонях. Господи, что это с ней творится? Зачем, почему сорокалетняя женщина выходит замуж за молодого итальянского жеребца вроде Серджио? Все уверяли, что он всего-навсего красивая пустышка, без капли таланта, и ищет только способ, как бы полегче прославиться в Голливуде. Хуже того, ее предупреждали, что Серджио лодырь, стремится поскорее найти богатую жену и жить за ее счет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54