Он сказал, что я с
мышленый и, если буду стараться, он добавит десять марок в неделю. А «подоз
рительное» Ц это когда присваивают деньги Ц чаевые. Я понимал, если ска
жу «нет», он меня тут же выгонит из «Барселоны», и сказал: «Ладно». Но уже на
перед решил, что ничего-то я не замечу.
Ц Скажи Кнуту, чтоб привел ко мне фрейлейн Лауриц (это Эве)! Ц крикнул он
мне вслед.
Ц Что ему надо, что он тебе сказал? Ц спросили девушки, когда я к ним явил
ся. Я сообщил им, что герр Бруно предложил мне за ними пошпионить, и они зло
радно захохотали. Я тут же передал Эве, что и ее вызывают и что мне велено п
ередать это Кнуту. Эве сказала: «Не надо», Ц и пошла сама. Когда она вернул
ась, рассказала, что Бруно предложил ей продавать алкоголь и обещал за эт
о повысить зарплату. Эве не согласилась.
Ц Будь осторожна, Ц предупредила Илона, Ц как бы он что-нибудь не приду
мал.

* * *

Вчера я еще не знал, что означает слово «диверсия». Сегодня знаю. Даже если
бы не захотел узнать, узнал бы непременно. Еще бы! Когда весь город в один м
иг словно взбесился, когда летят в воздух склады, корабли, когда погибают
сотни людей, когда везде валяются и стонут раненые, когда люди, уже начавш
ие жить мирной жизнью, бегут, как ошалелые, в поисках убежища, когда со зво
ном вылетают из оконных рам стекла и проваливаются потолки, хороня под с
обой людей,Ц узнаешь тогда, что означает слово «диверсия». Все только об
этом и говорят. Началось это вдруг, неожиданно. Наверное, саботаж всегда н
ачинается неожиданно. Я был в городе, к моему счастью, шагал по Централштр
ассе вверх к Норд-Тору, когда вдруг страшный взрыв потряс весь город. Это
было так неожиданно и так страшно, что в первый миг люди словно оцепенели.
Из витрин магазинов посыпались стекла, по мостовой катились круглые бух
анки хлеба, но хотя хлеб был так дорог и его вечно не хватало, никто на это н
е обращал внимания. В глазах людей был ужас. Город потрясли сразу несколь
ко гигантских взрывов. Порт не был виден из-за черного, густого дыма. Люди,
будто опомнившись, побежали Ц кто куда. Война давно закончилась. Люди пр
ивыкли к покою. И вдруг…
Это и была диверсия. Сделали это бывшие гитлерюгенд, не желавшие, видимо, с
мириться с поражением фашистской Германии.
В тот день, когда произошла катастрофа, был какой-то важный праздник в Анг
лии Ц день рождения то ли короля, то ли королевы, Ц и как раз в честь этого
был парад, английские войска гордо маршировали на центральной площади г
орода, а тут… салют!
В порту стояло несколько военных кораблей, принадлежавших бывшей Герма
нии. Стояли эти корабли, и никто на них не обращал внимания. И никто не мог п
одумать, что они еще принесут несчастье. Они стояли, нагруженные боеприп
асами, неподалеку от воинских складов, где тоже хранились боеприпасы. Сп
ерва взорвались один за другим корабли, а вслед за ними склады. В порту нач
ался пожар, загорелись торговые суда и промтоварные склады, загорелись и
жилые дома. Огонь бушевал по всей территории порта. Во всех концах города
завыли сирены, как в былые времена, когда американская авиация совершала
налеты на город, и люди, не зная, что это могло означать Ц не началась ли сн
ова война! Ц удирали со всех ног в убежища.
Порт и близкие к нему районы оцепили полиция и войска. Оттуда выносили ок
ровавленных людей. Проскользнуть на оцепленную территорию мне не соста
вляло труда, я знал в порту и в прилегающих к нему улицах бесчисленные лаз
ейки. Но двигаться в районе катастрофы было опасно, кругом сновали полиц
ейские и военные, вылавливая мародеров и грабителей, пользующихся сумат
охой. Я прошел к «Барселоне», но в тот день и еще на три дня мы получили совс
ем нежелательный отпуск.

* * *

Предсказание Илоны сбылось. Вчера пришел Кнут и сказал Илоне, чтобы она о
тправилась на Кенигштрассе Ц в какую-то компанию. Мы остались вдвоем с Э
ве, и я этому очень обрадовался. Но зря радовался. Не успела уйти Илона, как
появился долговязый молодой человек, облокотился на барьер и спросил Эв
е: «Много сегодня успели продать?» Эве, разумеется, сразу догадалась, в чем
дело, но сказала, что не понимает, о чем речь. Тогда незнакомец показал удо
стоверение полицейского и вошел в гардеробную.
Ц Я имею в виду коньяк, Ц пояснил он.
Эве сказала, что не продает алкоголь.
Ц Посмотрим, Ц промолвил шпик и начал рыться в гардеробной.
Эве, побледнев, следила за ним испуганными глазами. Вскоре он нашел спрят
анные под столом бутылки Ц Илона их еще не успела, видимо, продать Ц и уд
овлетворенно хмыкнул. Он открыл одну и осторожно пригубил. Вытер рот, еще
раз хмыкнул: «нормально». Потом запихал в карманы все бутылки и сказал Эв
е, чтоб оделась и шла с ним. Эве божилась, что этот коньяк продает не она, что
она ничего не знает, но тип-то ведь был полицейский, и, по-моему, легче разж
алобить крокодила, чем его. Увел бы он Эве, если бы не вошел герр Бруно. Oн ка
зался очень удивленным и спросил, что это значит. Полицейский начал объя
снять, что нашел у этой «крошки» коньяк и тому подобное. Тут герр Бруно, из
ображая на лице медовую улыбку, стал уговаривать полицейского подождат
ь, позволить переговорить с Эве наедине. Герр Бруно был известный челове
к в порту, уважаемый, и, конечно, полицейский не отказал ему. Он остался жда
ть в вестибюле, а герр Бруно и Эве вошли в гардеробную. Герр Бруно выглядел
озабоченным и говорил, что Эве влипла в глупейшую историю, потому что про
давала коньяк на свой страх и риск; что, если бы она продавала по его предл
ожению, он бы всегда ее отстоял, ей нечего было бы опасаться, а теперь… это
его, в сущности, не касается. Но, с другой стороны, ему вроде жаль ее, у нее ма
ма больная, и брат безработный, и отец недавно умер, и все такое. Вот если Эв
е согласится на его предложение… А тут ее тюрьма ждет и репутация тоже по
страдает, попробуй потом найти работу. Он все говорил, говорил, а Эве все п
лакала. Потом она тихо сказала: «Я согласна, герр Бруно, помогите только».
Герр Бруно похлопал ее ласково по спине и вышел в вестибюль. Вскоре полиц
ейский ушел.

* * *

Кричит где-то громкоговоритель, звонят какие-то колокола, гремят цепи, о
пристань лениво плещут волны, греясь под лучами теплого солнца. Тепло. Хо
рошо тут сидеть, на штабелях древесины, и мечтать о далеких странах, откуд
а пришли в этот порт и куда уходят корабли, стоящие у пристани. Сидеть, меч
тать… А спать? И спать, наверное, надо здесь же. Где же еще? Ночи сейчас уже х
олодные. Но ведь спят же тут люди, стало быть, и я могу. Хорошо бы в той каюте,
но ее у меня отняли какие-то оборванцы. Пришел я в каюту, а там развалились
эти двое Ц оборванные, обросшие, грязные. «Что тебе тут надо? Ц спросили.
Ц Катись отсюда». В моей чистой каюте воняло, как в хлеву, табаком и потом.
Лорелее, подаренной Уго, прилепили к губам папиросу. Я сказал им, что это м
ое жилье и что заявлю в полицию, если они не уберутся. На это оба засмеялис
ь, и один накрыл мое лицо своей сто лет не мытой, вонючей пятерней. Я, разуме
ется, убрался. Не идти же в самом деле в полицию, смешно. Какое дело полиции
до всего этого. Оставил им одеяло и подушку без наволочки. Еще хорошо, что
моя единственная одежда Ц рабочая и выходная Ц всегда при мне. Других т
аких кают поблизости нет. Остался я без жилья.
Бродя по территории порта, набрел на большие штабеля досок и прочей древ
есины. Тут ютились какие-то люди, мало отличавшиеся от двоих в моей каюте.
По их примеру я и забился в наиболее уютную щель в штабелях. Собственно го
воря, в порту всегда найдется, где переночевать. Здесь множество спрятан
ных от нескромного глаза и прежде всего от сторожей и полицейских укромн
ых уголков, где можно поспать, но где тебя могут и раздеть, если покрывающи
е твои ребра тряпки заслуживают этого.
Утром я пошел в «Гонолулу», и тамошняя повариха меня накормила. Вечером н
адеялся в «Барселоне» увидеть Уго и рассказать ему об этих наглецах. Мож
ет, Уго придумает, как от них избавиться, но Уго я не встретил, потому что ме
ртвые не посещают «Барселону» и вообще они не ходят.
Ц С ним свели счеты,Ц сказала Илона и добавила: Ц Не проболтай Эве, она н
ичего не знает. Чего доброго, закатит истерику, она такая.
Да, Эве нежная… Но все равно же она когда-нибудь узнает. А я еще думал, что о
ни поженятся… Я спросил, как это сделали, то есть как «свели счеты», но Ило
на отмахнулась Ц незачем тебе это.
А Эве ничего не знала, пришла на работу веселая. Ее шутки и смех звучали до
тех пор, пока не случилась история с этим противным кошельком, которого н
е брали ни я, ни Эве, разумеется, а также ни Илона. Никто его не брал, больно н
ам это надо. Его, наверное, не было совсем, а это гадина приставала к Эве, кри
чала, что был кошелек, что его украли. И опять Эве…
Сперва пришел Кнут с номерком и сказал, что в кармане пальто должен быть к
ошелек. Эве перевернула все карманы Ц никакого кошелька нет. Она протян
ула пальто Кнуту, чтобы тот убедился Ц нет кошелька. В это время появилис
ь из зала почтенный лысый господин и еще более почтенная дама. Господин б
ыл просто почтенный, но дама… отвратительная, не женщина, а просто ведьма,
она держалась так, что, глядя на нее, можно было подумать, будто на свете су
ществуют лишь считанные люди: во-первых, она и ее лысый супруг, ну и еще там
пара министров, несколько миллионеров…
Ц Как, в кармане нет кошелька?! Ц прорычал господин глухо. Ц Что за шутк
и?! Ц ревел он, набирая силу. А дама тут же заключила, что если в кармане кош
елька нет, значит, его украла эта «девка». Она показала на Эве. Эве уже давн
о начала дрожать, даже Илона, обычно не теряющая равновесия, казалась нап
уганной. Еще бы! Обвинение в краже Ц что может быть хуже. Но Ц удивительн
ое дело: Эве такая красивая, у нее, да и у Илоны тоже, такие честные глаза, чт
о если на кого из присутствующих могло пасть подозрение, так это на меня. М
не кажется, один я соответствовал представлению о жулике, способном зале
зть в чужой карман. Но дама кричала на Эве, называла ее разными мерзкими пр
озвищами и требовала, чтобы сейчас же вызвали полицию.
Никакого кошелька не было, господин его, видимо, забыл дома или потерял гд
е-нибудь, никто его не брал Ц это было ясно. Но мне было ясно и то, что Эве ни
чего не сумеет доказать, и я сказал им всем, что кошелек взял я. Обер-кельне
р Кнут вытаращил глаза. Я еще раз крикнул им, что это я взял кошелек и что он
и все гады и сволочи. Кнут собирался что-то сказать, но его опередила дама,
она схватила меня обеими руками за волосы и трясла изо всех сил.
Ц Ублюдок! Паршивец! Воришка! Ц кричала она, вырывая мои волосы. Илона и Э
ве стояли словно парализованные, господин же предоставил всю инициатив
у своей супруге. Кнут побежал, очевидно, звать герра Бруно. Мне было больно
, я был зол, о, я очень разозлился. К тому же я знал, что ничего хорошего меня н
е ждет, и еще я так возненавидел эту тварь, вырывающую мои волосы, что плюн
ул ей прямо в лицо. И когда она меня, не переставая кричать, отпустила, одни
м махом перепрыгнул через барьер. Тут прибежали Кнут и герр Бруно. Кнут пы
тался меня задержать, но я ударил его ногой в живот, он упал, а я выбежал в дв
ерь. Так закончилась моя служба в «Барселоне».
Скоро вечер. В «Гонолулу» сегодня не пойду. Во-первых, потому, что совсем о
бтрепался за эти дни и петь в таком виде нельзя. Во-вторых, просто неохота
никуда идти. Разве все же пойти в Банхофлагер… Тоже не хочется. Можно верн
уться на улицу Счастья… Или вернуться домой? Совсем домой… А тепло сегод
ня, солнце хорошо так греет, воробьи ему радуются, волны плещут, и медуза в
сплыла, качается на волнах и греется. Всем вокруг хорошо, только мне нехор
ошо, и Илоне нехорошо, и Эве нехорошо. А может, еще кому-нибудь нехорошо? Кто
его знает… Наверно, в мире всегда так: одним хорошо, другим плохо. Герру Бр
уно Ц хорошо, а чтобы ему было хорошо, Эве должно быть плохо. Этой «твари»
тоже хорошо, и тому почтенному господину: у них свои дома, машины, много де
нег. Все дело в деньгах. Было бы у меня столько денег, чтобы помочь Эве и все
м хорошим людям… Но где их взять?

* * *

Живу теперь в здоровенном ящике, около железной дороги, проходящей через
территорию порта. Их тут целая гора, этих ящиков. Ящик, в котором я живу, так
ой большой, что мне с трудом удалось перевернуть его вверх дном. Я выбил не
сколько досок в одном его конце, и получилось надежное убежище от дождя и
ветра. По соседству, через пару домов, то есть ящиков, проживает старая жел
тая собака, которая то появляется, то пропадает. Ночью она где-то промышля
ет, а днем спит, забившись в тень Сперва я ее старался прогнать, и она убега
ла, поджав хвост, жалобно и обиженно озираясь. Но через некоторое время во
звращалась на свое место. Оставил ее в покое, ей тоже нехорошо. Вот в «Барс
елону» ходит один господин с розовым откормленным мопсом. И мопс этот Ц
тоже собака, но разве сравнишь одну собачью долю с другой… А ведь моя рыжа
я приятельница ничуть не хуже этого мопса Ц спокойная, скромная, никого
не обижает; о чем она думает, я, конечно, не знаю, но она мирная: не трогай ее
Ц и она никого не тронет. Этот же мопс на всех окружающих тявкает, вертитс
я, вырывается, скулит, визжит Ц никакого достоинства собачьего. И хвасту
н первоклассный: подражая хозяину, ходит на задних лапах, курит сигару и п
оказывает еще какие-то там пустяковые номера, таскает в зубах перчатки х
озяина.
Эх, жизнь… собачья… Уго был прав Ц мне тут нечего делать, никому я тут не н
ужен. Я ведь совсем один остался, если не считать рыжего пса. Недавно, напи
вшись до чертиков, упав с четвертого этажа, разбился в лепешку Чухкади; а Д
жимми подцепил где-то сифилис и попал в больницу, а затем, выйдя оттуда, Ц
за решетку. Но ведь есть же у меня мама и брат, и сестра. Черт возьми, зачем м
не чужие мамы и все эти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31