– Вы разрешите, господин Абуш?
– Пожалуйста!
К счастью, торговка пирожками не захватила с собой ни свой товар, ни большой зонт, служивший ей навесом. Войдя в кабинет начальника полиции, она с минуту стряхивала свой маленький зонтик, чтобы стекла вода, затем для просушки поставила его под письменный стол.
Грегор Абуш поспешил усадить ее в массивное дубовое кресло.
Своим худеньким тельцем и морщинистым, похожим на печеное яблоко лицом, она напоминала мне шелудивого фокстерьера, который давеча обнюхивал ее пирожки, готовый дать тягу. Так и казалось – стоит начальнику полиции прикрикнуть на нее, и старушка тут же выпорхнет из комнаты вместе со своим зонтиком.
Уловив это, Грегор Абуш нарочито обращался с ней особенно ласково.
– Госпожа Амалия Крюдешанк, – познакомил он нас. – Дальняя родственница Ионатана Крюдешанка. В отличие от него стопроцентная католичка, не имеющая, как вы сами догадываетесь, никакого отношения ни к его банку, ни к ограблению.
Старушка улыбалась.
– Правильно вы сказали, господин Абуш. Особенно про банк,… Однажды моя подруга Нелли угостила меня «Александрийским нектаром». Этот дьявольский напиток мне так ударил в голову, что захотелось подразнить Ионатана… Я уселась со своими пирожками прямо перед банком, и знаете, служащие так быстро раскупили мой запас, что я начала уже подумывать об открытии текущего счета.
Все это старушка возвестила тоненьким голоском, в котором прослушивались нотки добродушной иронии.
– Все бы хорошо, не выйди Ионатан, – продолжала она. – Он был сердит, как черт. «Здесь тебе не Рыночная площадь!» – закричал он на меня. Я ему ответила, что как родственница тем более имею право продавать свой товар его сотрудникам. На что он мне ответил, мол, у него в Александрии три дюжины таких родственниц, если все они начнут торговать перед банком, то ему, в свою очередь, придется перенести все банковские операции на Рыночную площадь.
Я почувствовал симпатию к этой реликвии прошлого века, которая, возможно, еще собственными глазами видела в озере Синем вымершего теперь тайменя. Но вряд ли удастся выудить у нее что-нибудь пригодное для следствия.
– А теперь, госпожа Крюдешанк, расскажите, в котором часу вы вчера покинули свой пост на Рыночной площади, – предложил Грегор Абуш.
– Поздновато… Видите ли, я имею честь жить на набережной Понта. И поскольку в мой дом сейчас вселились рыбы, я отдаю предпочтение Рыночной площади. Там так же мокро, но, по крайней мере, нет сквозняка.
– Какой же сквозняк может быть в вашем затопленном домике? – усмехнулся я.
– Еще какой! – бодро возразила старушка. – Со стороны улицы врывается дождь, а со двора – целое озеро.
– В котором же часу вы ушли с площади? – повторил свой вопрос Грегор Абуш.
– Это я могу сказать, – старушке доставляло явное удовольствие давать показания. – Часы на башне церкви Иоанна Крестителя пробили как раз двенадцать… Разумеется, я могла уйти и пораньше, хотя бы к своей подружке Нелли. Могла бы даже выпить у нее толику «Александрийского нектара». Как жертве наводнения, она мне, наверняка, не отказала бы… Переночевать у нее можно, но хоромы тесноваты. Зато на Рыночной площади я сижу одна, как королева… К тому же, Нелли не нравится, если я привожу Ионатана.
– Ионатана? – удивленно переспросил я. – Вы ведь только что сказали, будто с ним не ладите.
– С банкиром? Разумеется, не ладим. А со своим вороном у меня очень дружественные отношения. Даже сюда, в полицейское управление, он меня проводил.
– А где же он сейчас, госпожа Крюдешанк? – вежливо осведомился Грегор Абуш.
– Где-нибудь вблизи.
Словно эхо с улицы донеслось уже знакомое мне карканье «Берпир». Я взглянул в окно. По стеклу струились водяные потоки.
Управление полиции было в своем роде примечательным творением архитектуры – с порталом, украшенным скульптурным гербом Александрии, с кованым железным флюгером, с покрытыми искусной резьбой ставнями.
Обойтись без ставен никак нельзя было, ибо здание находилось недалеко от бара «Прекрасная Елена». У здешних Шерлоков Холмсов было лишь две возможности защититься от пьяниц, которые, горланя популярные шлягеры Ральфа Герштейна, до четырех утра шествовали мимо окон управления: или сажать их за решетку (в таком случае не хватило бы времени для других обязанностей), или же спрятаться за закрытыми ставнями и притвориться, будто в Александрии все выпивохи вымерли вместе с озерным тайменем.
На одной из этих старинных ставен, раскачиваемой ветром и скрипящей под тугими дождевыми струями, сидел ворон Ионатан, словно успокаивая свою хозяйку: «Я здесь, все в порядке».
– Кто вчера вечером приходил в гости? – продолжал допрос Грегор Абуш.
– Куда?
– Я имею ввиду дом Ральфа Герштейна.
– А, к господину Герштейну, – отозвалась старушка. – К нему никто не приходил. Он вообще там сейчас не живет… Я всегда первая узнаю о его приезде. Обычно он появляется с тремя чемоданами и таким же количеством дам. Сразу же бежит в «Прекрасную Елену» за выпивкой, а ко мне – за закуской «Истосковался я по твоим пирожкам», так он мне в прошлый раз сказал. «Сразу видно, что ты их печешь для настоящих, александрийских челюстей».
Старушка тихонько рассмеялась, затем продолжала:
– Сейчас в доме Ральфа Герштейна не живут, там занимаются кино. Меня режиссер тоже приглашал сниматься, но сюжет мне не по вкусу. Так я ему и объявила: «Если вам обязательно надо грабить, почему именно в Александрии? У нас честный город. Даже мой родственник Ионатан Крюдешанк еще ни разу не сидел в тюрьме».
В двери постучали.
– Заходите! – проворчал начальник полиции.
Увидев Александра Луиса, он обрадовался:
– Садитесь, Луис! С госпожой Крюдешанк вы, должно быть, не знакомы?
– Не имею чести, – старушка покачала головой.
– Это уголовный репортер «Александрийского герольда» Александр Луис, госпожа Крюдешанк! – представил журналиста начальник полиции.
– Очень приятно! – старушка привстала в кресле и с достоинством поклонилась.
– Что приятно? – Луис невольно улыбнулся.
– Как вы странно говорите, господин Луис! Приятно попасть в газету. Я надеюсь, вы уделите мне несколько строк.
– Что же я, по вашему мнению, должен написать? – осведомился Луис.
– Напишите примерно так… Госпожа Крюдешанк, явившись в полицию в качестве свидетельницы, рассказала, что в доме Ральфа Герштейна вчера вечером до двенадцати часов гостили два человека… Первым Явился племянник Ральфа Герштейна, этот молодой человек мне хорошо знаком. Когда я уже собиралась погрузить свою лавочку на тележку, пришел еще один человек, с которым я, к сожалению, не имела чести быть знакомой.
– Как он выглядел? – спросил Грегор Абуш. При этом он незаметно взглянул на Луиса.
Пока старушка пыталась вспомнить внешность гостя (или же делала вид, будто вспоминает), Луис, повернувшись к ней спиной, стоял у окна. Мне сбоку было видно его лицо – мрачноватое, с прищуренными глазами, которые неотрывно следили за сидящим на ставне вороном и за дождевыми струями.
Молчание затянулось.
Наконец старушка осторожно пропищала:
– Трудно сказать, как выглядел второй гость. Вы ведь знаете, господин Абуш, на Рыночной площади кино не снимают. Там довольно темно.
– Это я знаю и без вас! – начальник полиции неожиданно рассердился. – У меня еще много работы, поэтому прошу не отклоняться в сторону! Прожектора не горели, фильм не снимался, поэтому вы не видели, была ли у гостя на носу бородавка. Это мне ясно. Но могли бы вы узнать его…
– Смотря по обстоятельствам, – боязливо откликнулась старушка.
– Дайте мне закончить, – довольно грубо оборвал ее Грегор Абуш. – Встретив его снова при тех же обстоятельствах, я имею ввиду слабое освещение, смогли бы вы его узнать?
– Не знаю, – неуверенно промямлила старушка. – Приведите мне его сегодня на Рыночную площадь, может быть, и узнаю…
Начальник полиции, прекратив допрос, быстро вышел из кабинета.
Через полминуты с улицы долетело возмущенное карканье ворона. Ставни захлопнулись.
Теперь Луис стоял в темноте, лишь через приоткрытую дверь падал отсвет горевшей в коридоре лампы.
Старушка испуганно вскрикнула.
Сразу же стало опять светло.
Грегор Абуш, смеясь, вернулся в кабинет.
– Какие-то юнцы забавляются, захлопывая ставни, – солгал он.
– Мне пора проститься, господин Абуш, – старушка внезапно заторопилась. – До следующего раза! Было очень приятно погостить у вас.
Она схватила свой зонтик, но начальник полиции потянул его к себе.
– Узнали? – спросил он с ударением, затем насмешливо добавил: – Если нет, буду вынужден задержать вас.
– Надолго? – озабоченно осведомилась старушка.
– До вечера, когда на Рыночной площади стемнеет, и мы с Луисом сумеем заглянуть к вам.
При этом начальник полиции порывисто повернулся в сторону журналиста.
Луис также быстро отошел от окна и, встав напротив старушки, посмотрел ей прямо в глаза.
– Вам не стоит утруждать себя, делая вид, будто вы меня не узнали, – сказал он с иронией. – На этот раз вы можете спокойно забыть об излюбленной поговорке александрийцев «Повесь на рот замок и молись богу!».
– Вы так думаете? – она вопросительно взглянула на Грегора Абуша. – Мне кажется, что я уже и так наговорила слишком много…
– Совсем наоборот, вы промолчали еще про одного гостя, – заметил Грегор Абуш.
– Еще одного? – старушка напрягла сморщенное личико, очевидно, пытаясь подстегнуть свою память. Чуть спустя она обиженно сказала:
– Как вы можете так плохо думать обо мне, господин Абуш! Какой у меня интерес молчать? Никто мне за это не платит. Но вы ведь не можете требовать от меня, чтобы я сказала, что видела то, чего не было!
– Можно мне спросить, кто был третьим гостем? – Луис осведомился с хорошо разыгранным равнодушием.
– Почему же нет? – Грегор Абуш внимательно посмотрел на него. – Это был Оливер Дэрти. Сообщаю вам это в том случае, если вы сами не знаете.
– Ах, тот самый господин, что приехал в Александрию грабить банк, – обрадовалась старушка. – Моя подруга Нелли говорила мне, что в этом деле с фильмом он самый главный. Да, его я видела. Но вы ведь сказали – гость. Какой же это гость, который убегает уже через десять минут?
– А как долго в доме Ральфа Герштейна оставался Луис? – продолжал допрос Грегор Абуш.
– Господин Луис? Он пришел примерно в полдвенадцатого, – старушка пыталась уйти от прямого ответа.
– Я спрашивал, как долго он оставался, – Грегор Абуш продолжал наступление. – Когда он ушел? Отвечайте!
– Не могу сказать, – пробормотала старушка, поглядывая на дверь. Чувствовалось, что ей хочется как можно быстрее убраться отсюда.
– Разрешите уточнить, госпожа Крюдешанк, – Грегор Абуш строго продолжал. – До того, как вы сами ушли с площади, то есть до ноль-ноль часов, вы не видели Луиса выходящим из дома? Так?
– Так уж получается, – согласилась старушка с грустным вздохом, однако, встретившись глазами с Луисом, проворно поправила себя. – Должно быть, я просто пропустила этот момент. Может, задремала… Знаете, мне скоро стукнет восемьдесят – не шуточное дело. Но, если есть покупатели, я не уступлю молодой. А вот когда никого нет, позволяешь себе роскошь подремать. Самое дешевое развлечение, за сны не надо никому платить… На прошлой неделе я видела самого Иеремию Александера и он мне сказал…
Старушка внезапно стала такой разговорчивой, что Грегору Абушу лишь с трудом удалось выпроводить ее.
– Вы мне обещали какой-то новый сенсационный материал, – напомнил Луис, когда она ушла.
– Мой приятель Латорп считает, что мы уже поймали убийцу, – сказал Грегор Абуш, отказавшись от своей обычной добродушно-язвительной интонации.
– И кто же это? – Луис повернулся ко мне.
– Это я скажу в конце нашей беседы, – Грегор Абуш взглядом приказал мне не вмешиваться в разговор. – А сейчас, Луис, без обиняков! Когда вы покинули дом Герштейна и что вы там делали?
– Это допрос? – Луис с подчеркнуто вальяжным видом уселся на угол письменного стола.
– Не совсем, – ответил начальник полиции. – Но, поскольку вы сидите на папках, содержащих относящиеся к трем убийствам документы, можете считать, что я собираю материал для документального репортажа. Придумать ему заголовок предоставляю вам самому.
– Название уже готово, – усмехнулся Луис. – «Пока начальник местной полиции собирает доказательства вины репортера, репортер тайком освобождается от лишних свидетелей»… Между прочим, Грегор, я уже давно собирался вас кое о чем спросить. Для вас имя Басани что-нибудь означает?
– Я вас понимаю, – спокойно ответил Грегор Абуш. – И все-таки прошу рассказать, зачем вы пришли в дом Герштейна и, самое главное, когда ушли оттуда? Постарайтесь вспомнить точное время, это очень важно. Нам сейчас известно, что звучание одной магнитофонной кассеты рассчитано на два часа. Когда я вчера подъехал к дому, очередная пленка как раз кончилась. Значит, преступление совершено сразу же после полуночи.
– После полуночи? Отлично! – Луис довольно хмыкнул.
– Вы усматриваете в этом обстоятельстве положительный момент? – спросил Грегор Абуш.
– Без сомнения. Поскольку я в это время находился в другом месте, обещанная вами сенсация превращается в пшик.
– Это мы еще посмотрим… Ну, давайте, Луке! Зачем вы вчера приходили? И к кому? К Ричарду Бейдевану, не так ли?
Луис замялся было, но сразу же скова укрылся за защитной маской иронии:
– Угадали! Хотя это отнюдь не свидетельствует об остроте вашего ума. Должно быть, кто-то из моих коллег по редакции просто услышал, как я по телефону разговариваю с Бейдеваном.
– Зачем тогда вы ему позвонили?
– Объявил о своем визите.
– В столь поздний час?
– А почему бы и нет? Я надеялся, что к тому времени он будет более разговорчив.
– Разговорчив? В каком смысле?
– Не забудьте, что я работаю в отделе уголовной хроники. Я хотел узнать, что он сам думает об ограблении, подозревает ли он лично кого-нибудь?
– Ловко! – Грегор Абуш кивнул. – Если я считал бы вас убийцей…
– Разве вы меня им не считаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38