– Охотно, – предложил Луис, вытаскивая из кармана блокнот.
– Нет, это не годится, – покачал головой Грегор Абуш. – Луис не должностное лицо, и его запись не может считаться официальным документом. Но у меня есть предложение: можно использовать магнитофон.
Крюдешанк не возражал. Вызвав слугу, он велел ему принести портативную «Панасонику» со встроенным микрофоном. Используя эту возможность, к попросил разрешения осмотреть коллекцию Крюдешанка.
В большом помещении не было ни окон, ни обычной мебели. Вдоль стен до самого потолка тянулись полки, разделенные на гнезда. В них, каждая под своим номером, лежали тысячи пластинок и кассет. Посреди комнаты стоял большой стол с несколькими магнитофонами и проигрывателями. Их шнуры объединялись в толстый кабель, который свисал со стола и исчезал в полу.
Один из магнитофонов привлек мое внимание, может быть, из-за необычного красного цвета, – большой, объединенный с проигрывателем, комбайн немецкой фирмы «Телефункен». Своими расположенными в три ряда клавишами он напоминал портативный электроорган.
Под прозрачной пластмассовой крышкой чернел диск. Это оказалась та самая пластинка, которую, по словам Ричарда Бейдевана, вместе с журналом принес почтальон, – оратория Генделя «Мессия» в исполнении Лейпцигского хора мальчиков.
Я собирался было вернуться в спальню, но все же задержался здесь.
Пока я рассматривал магнитофон, подсознание как бы непрерывно передавало мне сигнал, который я никак не мог расшифровать. Сигнал, сходный с приглушенным звоном колокола. Внезапно я понял, что это за сигнал, – я почувствовал в воздухе легкий, еле ощутимый аромат.
Вначале казалось, что обоняние меня обманывает. Явно женские, к тому же знакомые духи никак не соответствовали этому дому, порог которого, как утверждал Ионатан Крюдешанк, вот уже тридцать лет не переступала нога ни одной представительницы прекрасного пола.
Совершенно не понимая, в чем дело, я расширил ноздри, пытаясь уловить, откуда исходит этот запах. Нагнулся ниже, еще ниже, пока до меня не дошло: аромат издают клавиши магнитофона.
Я сразу же осознал, что это за запах и почему он кажется мне таким знакомым.
То были излюбленные духи Теи Кильсеймур «Пармская фиалка».
Напрасно пытался я найти какое-то невинное объяснение этому факту. Р1так, Tea все же гостила у женоненавистника Ионатана Крюдешанка. Найти ответ на вопрос «когда?» было легче всего. Сравнительно недавно, иначе запах улетучился бы.
Лично я почти не сомневался, что Tea побывала в доме Крюдешанка вместе с Ричардом Бейдеваном. Если так, то к прежним загадкам в мгновение ока присоединялись еще две. Что делала Tea в доме, а тем более в музыкальной библиотеке, и, самое главное, отчего все трое – хозяин дома, режиссер, сама актриса – упрямо отрицают этот факт?
Слуга уже давно отнес в спальню портативный магнитофон, а я все еще медлил. Но как я ни шевелил мозгами, ни к какому решению прийти не смог. В конце концов, о своем открытии решил промолчать. Почему, я и сам отчетливо не осознавал, хотя, подумав, оправдание бы себе нашел.
Во-первых, я бы поквитался с Грегором Абушем. Обычно он проявлял свое превосходство, огорошив неожиданным поворотом в ходе расследования с помощью какого-нибудь неизвестного мне факта. Кроме того, раз уж начальник полиции призвал меня на помощь, хотелось оправдать его преувеличенно высокое мнение о моих дедуктивных способностях. Поэтому я и поклялся про себя выложить перед ним на стол тайну «Пармской фиалки», но не как сырье, а как готовую продукцию – вместе с разгадкой.
Когда я вернулся в спальню, Грегор Абуш, незаметно подмигнув мне, спросил:
– Ну, какое у вас создалось впечатление о коллекции моего друга Ионатана?
– Потрясающее! – сказал я не лицемеря, так как магнитофон, издававший запах излюбленньгх духов Теи Кильсеймур, вполне заслуживал такого определения.
Ионатан Крюдешанк одарил меня благодарной улыбкой:
– Очень приятно! В наши дни редко кто способен осмыслить, сколько трудов и любви надо вложить, чтобы собрать такое богатство. У меня есть даже экземпляры, имеющие музейную ценность, хотя бы оригинальная пластинка «Хис мастере Войс» с голосом Энрико Карузо. Желаете послушать?
– В другой раз, – отмахнулся Грегор Абуш. – Теперь продиктуй, пожалуйста, по возможности точнее, что именно украдено. Чистоганом? В ценных бумагах? Быть может, золото? Если номера акций и банкнотов записаны, это облегчит работу.
Ионатан Крюдешанк покачал головой. Это движение далось ему безусловно с трудом, он болезненно сморщился.
– Ничем помочь не смогу. В таком маленьком банке, как мой, который к тому же за сто лет никто и не пытался ограбить, нет никакой нужды записывать номера. Насколько помню, общий ущерб достигает полумиллиона… Там были и ценные бумаги, и ассигнации, в том числе на сто двадцать тысяч моих собственных денег… Сейчас же позову слугу, чтобы достал список из тайника.
– Хм, – пробурчал Грегор Абуш, – не слишком ли ты ему доверяешь?
– Смешной вопрос, – отрезал Ионатан Крюдешанк. – Пусть господь каждому даст такого верного слугу, как Иеремия Александер.
– Еще один Александер? К тому же еще и Иеремия! – воскликнул я. – Просто невероятное совпадение.
– Скорее перст божий, – ответил Ионатан Крюдешанк. – Мой слуга – прямой потомок избранного праведника. Именно его послал господь, чтобы вывести меня из болота заблуждений к свету истинной веры.
Ионатан Крюдешанк нажал кнопку звонка, чтобы вызвать слугу.
Тот где-то задержался.
Наступило неловкое молчание. Луис по-прежнему стоял у окна. Бесчисленные дождевые капли, освещенные бледным, вынырнувшим из-за туч солнцем, искрились, сияли.
Я присоединился к нему. Взгляд скользил по двору Крюдешанка, по калитке, которая вела на заросший кустарником и деревьями пустырь, по темным купам платанов сквера «Акрополь Иеремии», пока не натолкнулся на белого ангела с крестом в руках над куполом церкви.
– Господин Крюдешанк, а что вы сами думаете о нападении на банк? – неожиданно для самого себя спросил я.
– В каком смысле? – Он меня не понял. – Я уже сказал, это наказание божие за грехи мои.
– Да не о том я! Вы, очевидно, уже думали о том, как необычны обстоятельства преступления. Все заранее рассчитано до последней мелочи. Кем бы ни были непосредственные исполнители операции, за ними стоял человек с большим профессиональным опытом и умением разработать безошибочный тактический и стратегический план.
– Евангелие учит нас не бросать камни в других, если сам… – Ионатан Крюдешанк тяжело вздохнул. – Винцент Басани, кто же еще! – прошипел он с такой ненавистью, что я невольно вздрогнул. – Заклятый мой враг! Чего только он не делал, чтобы разорить меня! Консервный завод из-за него закрыт.
– Басани? – недоверчиво переспросил Луис. – Насколько я слышал, у него был вполне солидный депозит в вашем банке?
– Это еще ничего не значит. Он получит страховку, как и все, – ответил Крюдешанк.
– И вы в том числе! – ухмыльнулся Луис.
– Со мной иначе! – Ионатан Крюдешанк даже взвизгнул от волнения. – Я уничтожен навсегда! Покажите мне того дурака, который после происшедшего доверит мне хотя бы сотню! Александрия не один из тех больших городов с жирными банками, которые спокойно продолжают вести свои дела после того, как очередной гангстер опустошит кассу.
– Между прочим, случаи, когда очищают сейфы, довольно редки, – задумчиво сказал Луис. – Поинтересовались ли вы, господин Крюдешанк, почему налетчики справились со своей задачей в такой короткий срок? По рассказам очевидцев, для операции в подвальном этаже понадобилось всего три с половиной минуты. И знаете почему?
– Не знаю и знать не хочу, – пробормотал Ионатан Крюдешанк, опуская голову на подушку. – Я болен. Разве вы не видите? Оставьте меня в покое!
– Правда, зачем вы напрасно его волнуете! – сделал замечание Грегор Абуш.
– Да подождите! – не позволил прервать себя Луис. – Мы не можем оставить господина Крюдешанка в неизвестности. Сейф не взломан!
– Что? – лицо банкира конвульсивно передернулось.
– Знал ли охранник шифр сейфа? – теперь уже сам Грегор Абуш задал вопрос.
– Знал, – тихо подтвердил Крюдешанк. – Множество раз я открывал сейф в его присутствии. Было бы просто глупо каждый раз отсылать его. Тем более, что ключи только у меня. Ни на миг не выпускаю их из рук.
– А когда заболеваете? – засомневался я.
– Я – и болезнь?! До сих пор благодаря милосердию божьему я и не знал, что это такое. За тридцать лет ни капли алкоголя, ни одной женщины. Попробуйте и вы так жить, не понадобится бывать у докторов… Но со вчерашнего дня я чувствую себя более дохлым, чем рыба в озере Понт.
Внезапно он вновь приподнялся.
– Что вы сказали, Луис? Сейф вовсе не взломан, а…
– Открыт. Спокойно открыт, господин Крюдешанк, – улыбнулся Луис. – Вашими ключами – единственными, раз нет дубликата!
Все, что произошло после этого, напоминало кошмарный сон, где отдельные кадры, то и дело сменяясь, наплывали друг на друга. Ионатан Крюдешанк со сдавленным криком выкатился из кровати, упал и, прежде чем мы успели ему помочь, снова вскочил. Подбежал к висящему на вешалке пиджаку, выхватил из секретного карманчика ключик и, сжав его в руке, бросился прочь.
Лишь спустя мгновение бросились мы за ним, так неожиданно все это было.
Когда мы пересекали кабинет с тяжелым дубовым столом, на котором стоял старомодный телефон, он уже был в гостиной.
Именно в этот миг и зазвонил телефон.
Грегор Абуш остановился. Я успел услышать, как он сказал: «Абуш слушает».
В это время Ионатан Крюдешанк, обогнув круглый стол в гостиной, опрокинув стоявший на пути усилитель, подскочил к небольшому шкафчику. На его поверхности были смонтированы многочисленные кнопки и рычажки звука и тембра, он был полностью схож с тем, что находился в спальне.
Ионатан Крюдешанк в лихорадочном волнении нажал одну из кнопок. Тотчас же на нас с Луисом обрушилась ошеломляюще громкая оргия звуков. В ней лишь с трудом можно было узнать композицию Себастьяна Баха, которую мы перед этим прослушали.
Из музыкальной библиотеки выбежал перепуганный слуга.
Он что-то крикнул, но мы с Луисом ничего не услышали. Зажав ладонями уши (лично я серьезно встревожился за свои барабанные перепонки), мы стояли на пороге.
Ионатан Крюдешанк, оттолкнув слугу, нажал вторую кнопку. Картина в тяжелой золоченой раме, изображавшая коленопреклоненного Иеремию Александера на берегу Синего озера, отъехав в сторону, открылась, как оконная рама. За ней в стене оказались стальные двери сейфа.
Ионатан Крюдешанк поднялся на цыпочки и потерял равновесие. Ключик выскользнул из сжимавшей его ладони. Бессильно опустившись на стоящее рядом кресло, Крюдешанк беспомощным жестом подозвал слугу.
Луис, продемонстрировав куда более быструю реакцию, чем я, выключил наконец-то ураганный звук.
– Повторите? – донесся из кабинета голос Грегора Абуша. – Что?… Виктор Вандейль?… Стопроцентно? Благодарю!
Грегор Абуш присоединился к нам в самый напряженный момент.
Слуга Крюдешанка вставил поднятый с пола ключик в микроскопическое отверстие. Первый поворот результата не дал.
Слуга обернулся к своему хозяину. Тот внятно пробормотал:
– Что возитесь? Быстрее, быстрее! Три раза влево, четвертый – в противоположном направлении.
Слуга выполнил указания, но безуспешно.
– Дайте сюда! – вызвался Луис и, отняв у слуги ключ, в мгновение ока отворил дверцы.
Небольшая стальная ниша оказалась абсолютно пустой. И в помине не было списков депозитов, с которыми банкир обещал нас познакомить.
– Ключи, где клю… – простонал Ионатан Крюдешанк.
Так и не выговорив предложение до конца, он медленно соскользнул с кресла на пол.
Слуга в страхе закричал.
– Ничего ужасного, это только обморок, – спокойно констатировал Грегор Абуш. – Отнесите на кровать, на всякий случай позвоните доктору Мэтьюзалу… Луис, помогите же!
Луис послушался, но, как показалось мне, не слишком охотно.
– Ну, как вам это нравится? – шепнул начальник полиции, когда мы остались одни.
– Исчезли ключи от банковского сейфа, не правда ли? – так же тихо спросил и я.
– Конечно, еще один сюрприз.
– Для меня – да, а для вас? Мне показалось, что вы не очень-то удивились.
– После телефонного разговора я поневоле ожидал чего-нибудь подобного. Не позвони сержант Александер, и я бы был обескуражен. А вот Луис…
– Луис? – прервал я его, ничего не понимая.
– Не заметили ли вы, куда он гнул, когда сказал, что преступникам не понадобилось взламывать сейф? По-моему, он знал, что ключи украдены.
– Есть ли у вас хоть малейшее предположение, кто это сделал?
– Более-менее определенно могу только сказать, когда это произошло: пока здесь гостил Ричард Бейдеван.
– Не исключено, что это дает ответ и на первый вопрос, – заметил я.
– Вполне возможно. Я только что созвонился с Албуброком. Оттуда поступили неопровержимые доказательства того, что Ричард Бейдеван в действительности Виктор Вандейль…
– Тот самый, что по заданию Винцента Басани вместе с Анжелой Големба?… – я невольно повысил голос.
– Тише! – оборвал меня Грегор Абуш. – Верно, тот самый, что десять лет назад занимался в Албуброке грязным шантажом. И, самое пикантное, ему отнюдь не составляло труда играть роль ревнивого мужа. Уже тогда он был женат на Анжеле, нынешней Tee Кильсеймур.
14
На улицу я вышел совершенно ошалевшим. Только теперь я смог понять, хотя бы в общих чертах, драматические эпизоды фильма, которые фиксировала сама жизнь на мрачноватом фоне Александрии.
Перед глазами мелькали кадр за кадром.
Грегор Абуш с ухмылкой вытаскивает Альберта Герштейна из-за двери ванной.
В спальню Теи вламывается Ричард Бейдеван. Грязный поток ругательств и град ударов.
Грегор Абуш отталкивает режиссера.
Он падает, вскакивает, пытается наброситься на Альберта.
Я спешу Альберту на помощь.
Кулак Ричарда Бейдевана отбрасывает меня.
И тогда Tea что-то тихо говорит. Казалось бы, незначительные слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38