Они оба повалились на пол.
Эви очутилась под ним и почувствовала слабый аромат его лосьона после бритья. Она открыла глаза и обнаружила, что их лица всего в нескольких дюймах друг от друга. Выражение его глаз было непроницаемым.
— Вы не ушиблись?
— Нет, все в порядке. Извините. Я такая неловкая.
Адам поднялся на ноги и протянул ей руку, сильную и теплую, хотя Эви всегда казалось, что она должна быть вялой и холодной.
Она попыталась высвободить свою руку, но он не отпускал ее.
— Позвольте, я помогу вам. — Он начал снимать с ее волос клочки сена. — Неизвестно, что могут подумать люди, увидев вас в таком виде.
Эви почувствовала, что краснеет. Казалось, Адам не замечал этого и продолжал свое дело. Она боялась пошевелиться и даже посмотреть на него. Он стоял слишком близко, и Эви, затаив дыхание, выдохнула только тогда, когда он очистил от сена ее волосы и отошел. Когда Адам вернулся к Эквусу, она смущенно поправила свою прическу.
Эви задержалась у стойла, зачарованно наблюдая за действиями Адама.
— А я и не знала, что вы сами подковываете лошадей. Разве это не дело слуг?
Адам, не поднимая головы, продолжал свою работу.
— Если бы я так считал, то не занимался бы этим, мисс Макгрегор. — Своим тоном он дал ей понять, что она задает нелепые детские вопросы.
Эви сделала вид, что не заметила укола.
— А как вы этому научились? Адам насмешливо взглянул на нее:
— Уверяю вас, я много еще чего могу делать. Вам на удивление.
— Это только слова, Адам, — возразила она.
— Мой отец терпеть не мог бездельников. Еще мальчишкой, я работал в нашем лагере по заготовке леса. Там можно было многому научиться. — Он подошел к наковальне и немного подправил подкову, затем вернулся к стойлу. — Кроме того, Эквусу нужна особая подкова, и он никого не подпускает к себе, только меня.
— Что это за особая подкова? Вы имеете в виду для преодоления препятствий или для бега?
Адам покачал головой и поднял лежащую неподалеку подкову. Он положил ее рядом с той, которую обрабатывал, чтобы Эви могла сравнить.
— У Эквуса одна из задних ног немного короче трех остальных, поэтому я делаю эту подкову толще других и даже добавляю шип на каблуке, чтобы лошадь не скользила.
Эви внимательно посмотрела на подковы и удивленно сказала:
— Вы что же, делаете это с самого рождения жеребца? Какая удивительная забота!
— А почему бы и нет? Он умен, силен, и я слишком ценю эту лошадь, чтобы безжалостно убивать. Эквус заслуживает большего. — Он ласково похлопал его по шее. — Верно, мальчик?
Следующий его вопрос ужасно напугал Эви:
— Не хотели бы вы научиться ездить верхом?
— Что вы сказали? — переспросила она шепотом.
— Не хотели бы вы, чтобы я научил вас ездить верхом? — повторил Адам.
— На лошади?
Адам посмотрел на нее, насмешливо приподняв бровь.
— А на ком же?
— Вы это серьезно, Адам? Вы не шутите? Честно говоря, я всегда хотела научиться ездить верхом. — Эви была так взволнована, что едва сдержалась, чтобы не обнять его.
— Хочу сразу предупредить, я очень суровый наставник.
— Вот уж в этом я не сомневаюсь, Адам. — Нетерпеливое выражение ее лица несколько смягчило колкость слов.
— Очень хорошо, будьте здесь ровно в семь завтра утром. Если не придете вовремя, можете забыть о нашем разговоре.
— Я приду, обещаю. — Эви, не оглядываясь, выбежала из конюшни, чтобы рассказать Симоне новости.
Адам проводил девушку взглядом, пока она не скрылась из виду.
На следующее утро нетерпение Эви заставило ее прийти раньше назначенного срока, однако Адам был уже в конюшне. Уилл Хиггинс вывел оседланную чалую кобылу.
Эви в восторге открыла рот.
— Какая красивая! Это новая лошадь? Я раньше не видела ее.
Адам взял у конюха поводья.
— Я решил, что учиться лучше всего на кроткой лошади.
Эви была поражена.
— Вы хотите сказать, что приобрели ее специально для меня?
— Я приобрел ее, чтобы облегчить задачу нам обоим. Мне не хотелось бы видеть вас на каком-либо резвом жеребце, пока вы не научитесь как следует управлять лошадью.
Эви от волнения почти не слышала, что он говорил.
— Она такая красивая. Как ее зовут? — Она ласково похлопала ее по морде.
— Каллиопа.
— Каллиопа? Подходящее имя. Она и впрямь как греческая богиня, но я думаю называть ее короче: Калли.
Успокоившись, Эви повернулась к Адаму. Ей еще не доводилось благодарить его за что-либо. Даже если он и проявлял заботу о ней, то уж не из великодушия. Так она считала. Однако этот подарок был продиктован не только великодушием, но и заботой. Его нельзя было оставить без ответа.
— Спасибо, Адам. — Она не нашла других слов.
— Рано благодарить. Кобыла не станет вашей, пока вы не докажете, что можете управлять ею.
Их взгляды встретились.
— Я не намерена отступать, Адам.
— Будем надеяться, потому что я говорю серьезно.
Эви пришлось убедиться, что Адам не преувеличивал, когда говорил, что он суровый учитель. Да он оказался просто тираном! Сам превосходный наездник, он требовал совершенства во всем: от манеры держать повод до умения сидеть в седле.
На протяжении следующих недель Эви не раз хотела послать его к черту, но, бросив взгляд на Калли, заставляла себя держаться спокойно и слушать все его указания.
Дела Адама вынуждали его часто отлучаться из дому. Если бы не Симона, Эви совсем не с кем было бы общаться. Езда верхом заполняла пустоту.
Когда осень приблизилась к зиме, Эви стала уже довольно искусной наездницей.
Глава 4
Ко дню рождения Эви, к ее семнадцатилетию, Адам купил билеты в оперу.
Она заранее готовилась к этому событию и ужасно волновалась. Будет ли она выглядеть достаточно хорошо, чтобы Адаму не пришлось стыдиться за нее? Эви надела платье, которое, как она знала, особенно нравилось ему. Пышная атласная юбка цвета слоновой кости, с серповидным турнюром, плотно облегающий корсаж, широкие рукава и глубокий вырез. Черные атласные перчатки доходили до локтей.
Взглянув на себя в зеркало и поправляя прическу, Эви улыбнулась, довольная увиденным. Она взяла свою новую, украшенную бисером сумочку, подарок Симоны, и спустилась вниз, с волнением предвкушая начало празднества.
— Великолепно, дорогая, — с восхищением приветствовала ее Симона. — Ты выглядишь просто прелестно.
Эви улыбнулась довольной улыбкой, затем всполошилась:
— Симона, а почему ты не готова?
— Извини, Эви, но я простудилась и не могу быть на твоем празднике. — Увидев обеспокоенный взгляд подруги, она добавила: — Но это пустяки, дорогая. Просто я не хочу своим чиханьем и кашлем портить тебе вечер.
Эви была очень разочарована, но огорчилась еще больше, когда Симона передала ей записку, которую принес посыльный. В ней Адам сообщал, что вынужден задержаться.
Джеймс и Симона наблюдали, как Эви беспокойно ходила взад-вперед, ожидая его прихода. Наконец девушка раздраженно обратилась к Симоне:
— Думаю, я могу поехать и без Адама. Джеймс, готова ли карета?
— Мне кажется, мистер Ролинз будет недоволен, если ты не дождешься его, — сказала Симона.
— А меня это не волнует, я поеду без него. «Женитьба Фигаро» — моя любимая опера, и я не хочу пропустить ни единой ноты. Помнишь, с каким удовольствием мы слушали ее в Париже? — Эви надела широкий длинный плащ.
Все билеты на представление были проданы, и зал был заполнен до отказа. После того как она кратко объяснила, что приглашена Адамом Ролинзом, ее проводили в ложу Адама. Появление Эви одной, без опекуна, вызвало волну шепота и комментариев вполголоса, прикрываемых раскрытыми веерами.
Мужчина, уже сидевший в ложе, встал, когда она вошла. Вежливо поклонившись, он щелкнул каблуками, поцеловал ей руку и с явным русским акцентом представился как граф Николай Дмитриевич Баршикович. Граф был худощавым, седовласым, с аккуратно подстриженной бородкой и усами. Эви предположила, что ему уже за пятьдесят.
К концу первого акта Адам так и не появился. Граф Баршикович любезно пригласил ее выпить по стаканчику вина. Эви, уязвленная отсутствием Адама, приняла приглашение, но отказалась от вина, предпочтя стакан холодного лимонада. Уже закончился второй акт, а Адама все не было. Граф снова пригласил ее выпить прохладительные напитки. Он легко рассказывал о себе, и Эви узнала, что его сместили с должности и он приехал в Калифорнию вместе с русскими торговцами пушниной. Это предприятие оказалось неудачным, и теперь, не имея денег, он мечтал снова вернуться на любимую родину.
После третьего акта Эви и граф остались на своих местах. Эви беспокойно смотрела по сторонам в поисках пропавшего Адама, в то время как граф продолжал рассказывать о себе. Наконец он сказал:
— Хотя мне явно не везло в последнее время, я чувствую, фортуна снова улыбнулась две недели тому назад. — Эви вопросительно посмотрела на него. — Именно тогда я выиграл в покер билет в оперу. Сначала мне казалось, что это незначительный выигрыш, однако кто мог знать, что дело обернется таким образом.
Граф сделал паузу, чтобы посмотреть, какой эффект произвели его слова на молодую женщину. Эви было ясно, что он проявляет к ней не случайный интерес.
— Да, это превосходный спектакль, — сдержанно сказала она, делая вид, что не поняла его намека.
Не обращая внимания на ее ответ и ободренный тем, что она была одна, без сопровождающего, граф продолжал наступать:
— Хотелось бы знать, мисс Макгрегор, не окажете ли вы мне честь, согласившись совершить со мной прогулку в карете завтра днем?
Эви, обиженная на Адама, бросившего ее в день рождения, согласилась.
Во время заключительного акта оперы наконец появился Адам. И быстро все понял. Его огорчила фамильярность, с которой русский обращался с Эви.
Уходя, граф Баршикович поцеловал ей руку.
— Итак, мисс Макгрегор, завтра в два часа. Эви полагала, что Адам не мог слышать, как граф попрощался с ней. Напрасные надежды.
На следующий день ни в два часа, ни позже граф не появился. К трем часам Эви поняла, что он вообще не придет, и начала догадываться почему.
Она не спеша спустилась вниз и заглянула в кабинет своего мучителя.
— Где граф Баршикович? — спросила она. Адам достал карманные часы и взглянул на них.
— По-моему, сейчас он на полпути к Сан-Франциско, где сядет на корабль и вернется в свою Россию к жене, детям и внукам. Он был очень признателен мне за мою щедрость и даже плакал от благодарности.
Эви развернулась и вышла из комнаты, не произнеся ни слова. «Еще одно вмешательство в мою жизнь. Адам просто невыносим».
В конце концов Эви забыла об этом инциденте, не теряя надежды, что когда-нибудь встретит подходящего человека и выйдет замуж. Незадолго до Рождества перед ней снова забрезжила перспектива замужества — она познакомилась с Ричардом Тернером, молодым землемером, приехавшим в Калифорнию с экспедицией из Фримонта. Они провели вместе много вечеров, и он начал поговаривать о женитьбе. Однако внезапно в ночь перед Рождеством Ричард сообщил Эви, что Адам нанял его на работу и поручил провести замеры в штате Орегон. Предложение было столь выгодным, что от него невозможно отказаться. Естественно, тяжелые условия жизни не позволяют ему взять с собой жену.
Адам проводил его до двери и с самодовольной улыбкой наблюдал, как Ричард поцеловал Эви в щеку и сказал, что никогда не забудет ее.
Эви так разозлилась на Адама, что не вышла из своей комнаты в день Рождества. Даже Симона не могла уговорить ее.
В ответ Адам собрал все свои рождественские подарки, купленные для Эви, и отдал их в благотворительные организации.
Ее единственным утешением была езда верхом на Калли. Когда Адам выезжал вместе с ней, они редко беседовали, но Эви знала, что он доволен ее успехами.
Война с Мексикой еще некоторое время бушевала вблизи южной границы штата. Когда же генерал Скотт наконец захватил город Мехико и боевые действия фактически прекратились, согласно договору, заключенному на острове Гваделупа в феврале 1848 года, Калифорния отошла к Соединенным Штатам. С окончанием войны американские солдаты прибыли в Сакраменто.
Городская знать устроила благотворительный бал с целью сбора денег для возвратившихся ране-нмх ветеранов. Во время бала Эви привлекла внимание молодого офицера, но, прежде чем у них завязался роман, Адам снова использовал свое влияние, и лейтенант был переведен в восточное подразделение.
С этого момента Адам ревностно охранял ее, лично сопровождая на все приемы.
Вообще у Адама Ролинза, похоже, были свои планы относительно будущего Эви. С тех пор как Эви вернулась из Франции, ему различными хитрыми способами удавалось держать ее в относительной изоляции. Он был решительным человеком, и ему всегда сопутствовал успех во всех делах.
Однако ее недавнее появление в опере без сопровождения привлекло внимание многих молодых людей. Светские юноши из богатых семей, вероятно, были очарованы в большей степени безупречным лицом и фиалковыми глазами Эви, чем приданым, которое мог предложить Адам Ролинз. Одного из таких молодых мужчин звали Томас Фонсуорс.
Казалось, в игру, которую Адам вел с Эви, вмешалась сама судьба, так как ни его положение, ни богатство не могли повлиять на событие, которое произошло в марте.
Питер Фонсуорс, ближайший деловой партнер Адама, и его жена устроили прием по случаю двадцатипятилетней годовщины своей свадьбы. У Адама не было другого выбора, кроме как прийти с Эви, и он явно встревожился, увидев, что двадцатитрехлетний сын супругов совершенно очарован ею.
Потягивая бренди, Адам незаметно наблюдал, как молодой Фонсуорс с благоговением заглядывал в фиалковые глаза Эви, кружа ее в танце. Эви улыбалась в ответ, не отрывая глаз от восторженного юноши, как будто они были одни в комнате.
Адам размышлял, под каким предлогом увезти девушку домой, когда к нему подошел Питер Фонсуорс и взял его под руку.
— Адам, только что прискакал мой шурин с новостями. Обнаружено месторождение золота.
— Здесь, в Калифорнии? Фонсуорс кивнул:
— Где-то вблизи южного рукава реки Америкэн. Адам издал протяжный низкий свист.
— Это же совсем рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38