Адам был явно озадачен. Он хотел подняться на ноги, но упал на спину, сжимая голову.
— О чем ты говоришь, Эви?
— О Калли. Я говорю о Калли. Неужели тебе доставляет удовольствие причинять мне боль?
— Ради Бога, Эви. Можешь ты взять себя в руки и позволить мне все объяснить?
Эви была слишком рассержена, чтобы слушать его. Все ее сомнения относительно Адама проявились с новой силой.
— Я не хочу слушать твои объяснения. Ты угрожал, что заберешь у меня Калли, и разве может Адам Ролинз не выполнить своих угроз? Мне следовало бы знать это.
На щеке Адама задергалась предательская жилка, он попытался подавить свой гнев, а Эви продолжала ругаться:
— Я думала, что прошедшая ночь что-то значила для тебя. Как глупо было надеяться, что ты можешь измениться.
Обиженный и раздраженный Адам старался говорить спокойно:
— Можем мы обсудить это позднее, Эви? У меня ужасно болит голова. Я только что выставил пьяного старателя, и тот ударил меня по голове рукояткой своего кайла.
— Твое счастье, что это была не я, тогда бы ты получил удар другим концом кайла.
Несмотря на боль в голове, Адам не удержался от смеха. Уж Эви-то выполнила бы свою угрозу, можно не сомневаться.
— Ты права только в одном, Эви. Я не изменился. Я никогда не заключаю сделки и не иду на компромиссы в постели. Ты напрасно потеряла время, если пришла сюда прошлой ночью с этой целью. Женщины, которые ищут выгоду в постели, имеют определенное название, но я не решаюсь произнести его.
Адам хотел лишь слегка пожурить Эви, чтобы попытаться погасить ее гнев. Однако его слова произвели обратный эффект, потому что он коснулся самой больной темы.
— Как ты смеешь? За кого ты меня принимаешь? Я пришла сюда прошлой ночью, потому что по глупости на какое-то мгновение вообразила, что люблю тебя. Я доверилась тебе и позволила одурачить.
— Господи, повзрослеешь ли ты хоть когда-нибудь, Эви? Ты беспокоишься не потому, что отдалась мне прошлой ночью. Ты хотела этого так же, как и я. Тебя волнует то, что это доставило тебе наслаждение. Вот в чем истинная причина твоего показного праведного негодования. Прошлой ночью в моих объятиях ты стала настоящей женщиной, поэтому веди себя соответственно и брось эти детские выходки. — Видя, что она уязвлена, он грустно добавил: — Наши отношения будут совсем иными, Эви, если ты станешь мне доверять.
Эви скрестила руки на груди и посмотрела на него:
— Тебе не стоит беспокоиться по поводу наших отношений, Адам, потому что их не будет.
— Эви, я хотел сказать тебе о Калли еще раньше, но ты спала. Гейнджер сообщил, что она ушибла переднюю ногу и начала поджимать ее, поэтому я отправил ее на корабле назад к Уиллу, чтобы тот осмотрел лошадь и полечил, если надо. Вместе с ней я отослал и Эквуса, чтобы Калли не нервничала. Она начинает нервничать, когда его нет рядом. И все это не для того, чтобы наказать тебя.
Адаму не надо было быть психологом, чтобы понять истинные мотивы поведения Эви. Ей было только двенадцать лет, когда она потеряла свою мать, единственного человека в мире, который любил ее. Она должна была кого-то обвинить в этой потере, и жертвой оказался он.
— Эви, я не виноват в смерти твоей матери. Перестань обвинять меня, — мягко сказал Адам. — Она раскрыла рот от неожиданности, а он продолжал: — Я сожалею, что не был добр к твоей матери. Я вел себя как ребенок, меня обуревала ревность, ведь я очень любил отца и он всегда принадлежал только мне. Кажется, я так и не успел сказать ему, как он мне дорог, я не виноват и в его смерти тоже. Невозможно изменить прошлое, и я не могу расплатиться за свои ошибки. Ты должна забыть о них, Эви. В его голосе не было ни мольбы, ни гнева, только отчаянная потребность быть понятым.
— Я люблю тебя и хочу жениться на тебе. Почему ты сомневаешься во мне? Не знаю, как еще убедить тебя в моей любви.
Эви смягчилась. Весь ее гнев пропал, осталось лишь чувство вины и стыда. Его слова звучали так проникновенно, так убедительно. А она… Да, конечно, в памяти живо все — и его слова о ее матери, такие пренебрежительные, и власть, которую он много лет демонстрировал перед ней, но, может быть, и впрямь пора перестать копаться в прошлом и во всех его поступках видеть лишь желание ее унизить?
— Полагаю, моих извинений недостаточно, — сказала она с чувством раскаяния.
— Для этого сейчас самый подходящий момент. — Он боролся с желанием заключить ее в свои объятия.
— Извини, Адам. — Эви подошла и встала над ним. — Мне нужно время, ты должен это понять.
Эви повернулась, чтобы уйти, но Адам протянул руку, пытаясь задержать ее. Она ждала, глядя на него, и с удивлением увидела в его глазах мольбу. Так смотрит раненый олень.
— Давай уедем к себе домой, Эви?
Может быть, так и поступить? Но если она уедет с ним сейчас, ей вскоре все равно придется вернуться сюда из-за каких-нибудь неурядиц между ними. Впрочем, Адам лишь однажды позволил ей убежать, и она знала, что больше он не допустит этого. Теперь она будет принадлежать ему полностью, привязанная гораздо большим количеством незримых нитей, чем прежде.
Адам следил за ее внутренней борьбой, с надеждой ожидая ответа. Эви видела боль в его темных глазах, которые однажды нелепо посчитала безжалостными. Может быть, она и во всем другом ошибается? Может быть, дело в ней самой?
Ей нужно время, чтобы установить истину, прежде чем давать окончательный ответ.
— Сейчас, Адам, мой дом здесь, в Сан-Франциско.
Когда Эви сделала шаг, чтобы уйти, он потянул ее назад. Потеряв равновесие, она упала на него. Адам перевернул ее, и она оказалась под ним. Он поднял голову и нежно обхватил ладонью щеку Эви, с обожанием глядя на нее.
— Неправда, и ты знаешь это. Ты принадлежишь мне. Сколько раз мне повторять, что я люблю тебя, Эви? Почему ты боишься признать, что тоже любишь меня? — хрипло прошептал Адам, приблизив свои губы к ее губам.
Эви хотела сопротивляться, но его теплые губы вызвали взрыв таких чувств, что ей было трудно вымолвить хоть слово. Прикосновение Адама, его близость, запах — все возбуждало ее. И сейчас, в его объятиях, одолеваемая этими соблазнами, Эви почувствовала, что ее кровь, подобно расплавленной лаве, течет по жилам и зажигает ответную страсть.
— Эви, Эви, — хрипло бормотал Адам, зарывшись лицом в ее волосы. Она отвечала ему, и это не было игрой воображения.
Адам посмотрел в ее мерцающие глаза. В их глубине он увидел неприкрытое желание, а ее сочные губы раскрылись, чтобы принять его губы. Да, она хочет его, это несомненно, однако ему нужны были дополнительные подтверждения, прежде чем отважиться на дальнейшие действия. Хотя поводья, которыми он сдерживал себя, были очень тонкими, еще было время, чтобы остановиться, но еще несколько секунд — и он уже не сможет контролировать себя.
— Ты должна сказать мне это, Эви. Должна сказать, — повторял он хриплым голосом.
Она знала, что похожа на мотылька, порхающего вокруг пламени, но поднимающаяся внутри волна заставляла ее отважиться на дьявольский танец.
— Ласкай меня, Адам, — простонала она, обнимая его за шею, и они слились в поцелуе, как путники, которые, истомившись от жажды, наконец нашли источник. Рука Адама дрожала, когда он начал расстегивать пуговицы ее платья. Эви неподвижно лежала, прикованная взглядом его темных горящих глаз. Нащупав край ее платья, он поспешно потянул его вверх. Его руки оставляли за собой горячую полосу, двигаясь вдоль полных бедер к груди. Когда он попытался снять платье через голову, его внезапное содрогание прервало возбуждение Эви, заставлявшее ее лежать неподвижно. Она резко села.
— Твоя голова, Адам… Тебе больно?
— Не имеет значения. — Боль в пояснице была сильнее, чем в голове.
Эви осторожно оттолкнула его. Адам в отчаянии упал на спину на кровать, прикрыв рукой глаза. Она была нужна ему. Сколько можно терпеть эту боль?
— Дай мне посмотреть на твою голову, Адам.
— Я же сказал, что все прекрасно, — проворчал он. «Господи! Не прикасайся ко мне или я не выдержу».
Нервы Адама были напряжены до предела, когда она перебирала пальцами его волосы.
— Проклятие, я же сказал, что все в порядке. Ради Бога, Эви, убери свои руки, или я изнасилую тебя… — Слова застряли у него в горле. Он опустил руку и открыл глаза.
Эви стояла перед ним на коленях. Она уже сняла платье. Пораженный Адам смотрел на ее обнаженные груди. Когда отяжелевший от страсти взгляд Адама переместился на ее лицо, он увидел, что и она наблюдает за ним с соблазнительной улыбкой. Затем Эви провела рукой по его груди к животу и ногам.
Ей понравилось чувствовать свою власть над ним. Осознание этого воспламенило ее еще больше. Она опустила голову, скользя языком по его груди и чувствуя, как все сильнее бьется его сердце.
Неожиданная смена ролей опьянила ее, пробудив веру в свою силу. Эви откинула голову назад, ее стройные ноги раздвинули его бедра, и, прерывисто дыша, она взгромоздилась на него.
С диким рычанием Адам прижал ее к себе, отыскав губами ее торчащие груди.
Темп их движений стал бешеным, когда его губы начали заглатывать соски ее грудей, вызывая острое ощущение в позвоночнике. Грива черных волос беспорядочно рассыпалась по плечам, в то время как Эви страстно откинула голову назад и бешено скакала на нем.
Когда Адам начал извергаться под ней в неудержимых конвульсиях, в ее удовлетворенном крике смешались триумф и восторг.
Сердце Эви билось так сильно, что казалось, вот-вот разорвется. Стараясь восстановить свое дыхание, она с удивлением обнаружила, что вся покрылась потом, а тяжелые веки никак не хотели подниматься. Наконец она медленно подняла их.
На нее смотрели темные глаза Адама. Он был ошеломлен. И Эви догадывалась почему. Она соскользнула с него, протянула руку за платьем и натянула его через голову. Адам продолжал молча лежать, ожидая, когда она заговорит. Он тоже весь блестел от пота.
— Ты можешь простудиться, если будешь так лежать. — Она взяла одеяло, чтобы укрыть его, наклонилась и… Схватив за плечи, Адам притянул ее к себе.
— Теперь мы квиты? — спросил он, и лицо его выражало боль. — Зачем, Эви? Даже постель становится для тебя полем боя, не так ли?
Она встретила его взгляд без раскаяния.
— Я не понимаю, о чем ты?
— Ну конечно.
Ее глаза вспыхнули осуждающе.
— Хорошо, кто начал эту войну, Адам? Адам убрал руки с ее плеч.
— Войну? Почему это должна быть война? Я хочу, чтобы мы просто любили друг друга, Эви. Я хочу доказать, как сильно люблю тебя.
В его голосе чувствовались грусть и какая-то безнадежность.
Все, что произошло между ними, вызывало в Эви тоже чувство пустоты, ее недавние действия казались бессмысленными. На этот раз и впрямь сражение начала она.
— Я виновата, Адам, меня опьянила власть над тобой. Все шесть лет ты пугал меня своим могуществом, и вот теперь Адам Ролинз передо мной — уязвимый и беспомощный.
— Я не виню тебя. — Он приблизил свое лицо к ее лицу, и она увидела отчаяние и страдание в его глазах. — Я понимаю, почему ты поступила так, Эви.
Адам встал и взял свой халат, лежавший на ближайшем стуле. Он подошел к окну и замер, глядя наружу. Эви почувствовала боль в груди при виде его опущенных плеч. Ее долгожданный триумф имел горький привкус.
Затем ее сердце забилось быстрее, в голове мелькнула надежда. Может быть, то, что случилось, было необходимо? Может быть, им обоим требовалось что-то вроде морального очищения?
Она приблизилась к нему и обняла руками за талию.
— Еще не все потеряно, Адам. Обними меня снова.
Адам повернулся к ней. Грусть в его глазах сменилась настороженностью.
— Ты уверена, Эви, что действительно знаешь, чего хочешь?
Глаза ее озорно сверкнули.
— Ты все еще продолжаешь думать за меня, Адам Ролинз? — Губы ее изогнулись в соблазнительной улыбке, когда она вплотную приблизилась к нему, встала на цыпочки и обхватила руками его шею. — Думаю, мы достаточно помучили друг друга сегодня.
Перед ним стояла женщина, которую он всегда безумно жаждал. Женщина, ставшая безумным наваждением в его жизни. Неужели еще существовала надежда?
Он неуверенно изучал ее лицо, а она неотрывно смотрела ему в глаза.
— Что бы там ни было, Эвлин Макгрегор, но это весьма соблазнительное предложение.
Адам привлек ее в свои объятия, зарывшись лицом в душистые шелковистые волосы.
— О Боже, — простонал он, прижимая ее к себе. — Я так долго мечтал об этом мгновении.
Его губы нежно коснулись ее губ, почти нерешительно, как будто он все еще боялся отказа. Губы Эви раскрылись, и все сомнения Адама исчезли в пламени, охватившем его.
Скользнув руками по его поросшей курчавыми волосами груди, Эви развязала пояс его халата и стала с трепетом касаться ладонями и кончиками пальцев его тела.
Адам едва дышал, затем, не в силах больше терпеть, подхватил Эви на руки и понес в постель.
На этот раз между ними не было дуэли. Только настоятельная необходимость любить и доставлять удовольствие друг другу.
Адам нежно покусывал ее шею, спускаясь вниз, а его рука скользила между ее бедер. Эви погрузилась в море эротических ощущений. Он задержался, чтобы поиграть губами с кончиками ее грудей, затем спустился еще ниже, ниже…
Эви едва не потеряла сознание от экстаза, инстинктивно изгибаясь от мучительных прикосновений.
Затем он вошел в бархатистую мягкость, приподняв голову, чтобы снова целовать ее рот, погрузившись языком в сладостную полость. Ее руки обхватили его шею, и она крепко вцепилась в него.
— Именно так должно быть… и всегда будет между нами, — прошептал он.
— Да, да, да, — застонала Эви, когда темп его толчков возрос. Из ее горла вырвалось приглушенное губами Адама всхлипывание.
Прошло несколько минут, прежде чем к ним снова вернулся дар речи. Сплетясь, они наслаждались друг другом. Адам ласково улыбнулся и откинул в сторону пряди волос, прилипших к щеке Эви.
— Я люблю тебя. — Он наклонился и поцеловал ее в губы легким поцелуем, затем лег на спину с удовлетворенной улыбкой.
Глаза Эви затуманились. Она тоже любила его. Теперь уже невозможно более отрицать это. Если существует какая-то вероятность совместного будущего, надо согласиться с этим, потому что реальность важнее всех ее обид в прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38