«Мститель» быстро и уверенно пошел правым галсом, разворачиваясь так, чтобы занять позицию и встретить военные корабли, когда они появятся из пролива. Изабелла передала командование «Голубкой» Джеффри Питту, и он уже занял позицию с подветренной стороны острова Француза. Вместе с Симоном Данте они обрушат на галеоны смертельный перекрестный огонь.
Тем временем Джульетта намеревалась вывести «Железную розу» из-за острова; исключая возможность бегства испанцев, она нацелила пушки на устье пролива. Поскольку корабль невозможно развернуть в мгновение ока, то вся процедура заняла около двух часов, но к тому времени, как галеоны заметили «Розу», направлявшуюся к ним, первый военный корабль уже был в проливе, второй — подбадриваемый приветствиями и криками команды на борту «Санто-Доминго», где большинство матросов уже сняли испанские шлемы и повернулись голыми задами к проходящему мимо галеону, — был вынужден следовать за первым кораблем.
Люди у орудийных батарей на берегу выжидали, пока оба военных корабля окажутся между островами.
Покрытия пушек, вымазанные смолой и посыпанные песком, убрали, запалы подожгли, и первый залп ядер, соединенных цепями, обрушился на галеон еще до того, как испанцы поняли, что попали в западню. Картечь и шрапнель сносили людей с верхушек мачт, а ядра с цепями разносили в щепки рангоут и рвали такелаж, проделывая огромные дыры в парусах и обшивке корабля. Ответный огонь открыло едва лишь каждое пятое из орудий галеонов. Их экипажи, скрывшиеся на нижних палубах и защищенные переборками, временами открывали огонь, но поскольку испанские корабли были построены так, что корпуса их сильно возвышались над водой, каждый одиночный выстрел пролетал над головами людей на берегу, поднимая фонтаны песка, камней и сбивая ветки с пальм в окрестностях на сотни ярдов. И наоборот, паруса и такелаж на галеонах были уничтожены, теперь пушки на берегу нацелили на корпуса кораблей. Испанцы не имели возможности развернуться и не могли вести ответный огонь. Они были вынуждены пройти по проливу сквозь строй палящих орудий, а в конце их встретили пушки воскресшего из мертвых «Мстителя» и «Голубки».
Канониры на корабле Данте успели сделать всего один выстрел из бортовых орудий, когда первый галеон поднял целую дюжину белых флагов. Один офицер, доведенный до отчаяния, появившись из клубов дыма на высоком квартердеке, сорвал с себя рубаху и принялся отчаянно размахивать ею над головой, старясь привлечь внимание капера, прежде чем следующий залп разнесет их в клочья. Второй галеон наскочил на пушки Питта, и судьба его также была незавидной. Он капитулировал под радостные крики и вопли людей, выскочивших из-за укрытий на берегу.
«Железная роза», скользя мимо западного конца пролива, увидела, что ее пушки уже не нужны, и дала лишь один залп по деревьям, своего рода торжественный салют. Джульетта приказала двигаться дальше. Одним глазом она присматривала за остальной флотилией, а другим — за наблюдателями, которым с высоты было лучше видно все происходящее. Они должны были немедленно подать сигнал, едва заметят, что какой-нибудь вражеский корабль отделится от остальных. Ее команда только и ждала этого. Пушки на «Железной розе» были заряжены, и канониры жаждали приступить к делу.
Некоторое время «Роза» закрывала выход из пролива, предполагая, что испанцы в стальных шлемах изо всех сил всматриваются в подзорные трубы, следя за судьбой своих галеонов.
Они видели, как действовала засада. По столбам дыма, поднимавшимся из-за островов, испанцы, очевидно, догадывались, что их корабли пропали. Они, наверное, также опознали «Мстителя» и, возможно, «Железную розу». Чего они никак не могли бы узнать, это сколько еще каперов подстерегают их, спрятавшись за островами и надеясь заманить в ловушку.
— Как ты думаешь, что они собираются сделать? — спокойно спросил Вариан.
Джульетта покачала головой:
— Они, может быть, и недалекие, но не трусы. Они вряд ли убегут. Посмотри, флагманское судно уже снижает скорость, подавая сигналы другим кораблям конвоя выстроиться в одну линию.
— Милое зрелище, правда? — заметил Крисп, стоявший рядом с Джульеттой. — Сколько всего кораблей ты насчитала?
— Восемь конвойных кораблей, двадцать три торговых, — равнодушно ответила Джульетта Данте. — Они сейчас решают, стоит ли отвести корабли с сокровищами в более безопасные воды за отмелями или залечь и подождать, пока к ним подойдут остальные.
Джульетта навела подзорную трубу на юг, но там на горизонте виднелось всего четыре или пять военных кораблей, спешащих догнать первую группу. Без сомнения, скоро должны были появиться и остальные суда флотилии. Теперь все зависело от того, сколько именно кораблей покинуло Гавану в составе первой эскадры, насколько они растянулись, как быстро шло самое медленное судно в конвое.
— Если они решат бежать, то это даст нашим друзьям на севере большие преимущества.
— Да, они, конечно, слышали наш гром и поймут, что шторм надвигается! — При этих словах Натан подмигнул Вариану, потом хихикнул. — Думаю, если галеоны пойдут на корм рыбам и исчезнут без следа, то испанцы начнут думать, будто в этих водах действуют таинственные силы.
Шутка была удачная и вызвала улыбку у Вариана, которого, сказать по правде, не огорчило бы, если бы флотилия решила сократить потери и поторопилась уйти. Восемь военных кораблей и двадцать три торговых — Джульетта говорила об этом так хладнокровно, как будто встретить их объединенную огневую мощь означало не больше чем прогуляться по фешенебельному району Мейфэр в солнечный день.
Эта мысль заставила его подумать, и не в первый раз за последние недели, о том, как отреагировала бы его мать, доведись ей встретить своего сына в Лондоне или где-нибудь в Англии прогуливающимся под руку с Джульеттой Данте. Без сомнения, почтенная матрона упала бы в глубокий обморок, и пришлось бы долго махать веерами, чтобы привести ее в чувство. Вариан мог представить себе и выражение лиц своих друзей и знакомых, если бы он рассказал им, как познакомился со своей восхитительной пираткой. Как он стоял рядом с ней на борту высокого корабля и читал в ее серебристых глазах страстное желание задать жару всей испанской флотилии с драгоценными грузами.
К несчастью, сам он сейчас мог видеть только один серебристый глаз, потому что другой все еще закрывала подзорная труба. Что-то в выражении ее лица изменилось. Жесткий подбородок, плотно сжатые побелевшие губы, кровь отлила от загорелого лица — оно стало желтым. Джульетта уже не смотрела на адмиральское судно. Она не отрывала глаз от двух кораблей в конце конвоя.
Джульетта схватила руку Криспа.
— Что там такое, девочка? Что ты видишь? Еще компания приближается, а?
Она не могла ничего ответить. Она даже не могла опустить трубу и посмотреть на него. Натан поднес свою подзорную трубу к глазам.
Вариан мог разглядеть вдалеке корабли, но не мог понять, отчего же именно так застыло лицо Джульетты. Галеоны, несомненно, сблизились, хотя было несколько конвойных кораблей на правом фланге, державшихся в стороне.
Крисп чертыхнулся, опустил подзорную трубу, взглянул на воду и снова поднес подзорную трубу к глазам, перегнувшись через поручни так, будто это могло приблизить его к испанским кораблям.
Он задохнулся, набрал в легкие побольше воздуха и разразился громкими ругательствами.
— Господи Иисусе! — прохрипел он. — Ведь это же корабль капитана Гейбриела. Это «Доблесть». И он идет под испанским флагом.
Гейбриел пошевелил во рту языком. Это была единственная часть тела, которая еще могла двигаться. Он был крепко связан по рукам и ногам, так что не мог ни встать, ни ходить.
Он не мог даже стереть засохшую кровь с лица, которая мешала ему видеть. А если он поднимет голову, то эти подонки поймут, что он пришел в себя, и продолжат истязания.
Потребовались усилия двух военных кораблей и четырех фрегатов, чтобы заставить его уйти от берега Гаваны, и хотя Гейбриел предпочел бы погибнуть в бою, как и все его матросы, но это была бы напрасная гибель прекрасных людей.
Джонас на своей «Дани» уже ушел далеко в море. Он, конечно, услышал бы, как хвастаются испанцы, если бы это было не так. А узнать хоть что-то о своем брате Гейбриелу помогло то, что он был живуч, как дворняжка. Он не позволил бы приковать своего младшего брата к веслам на галере. Кроме того, если Джонас расскажет отцу о том, что с ними случилось… Будь все проклято, но Гейбриел уже почти сочувствовал этим испанским ублюдкам.
Всем, кроме одного.
Гейбриел Данте сразу узнал его по описанию сестры: узкое лицо, профиль как у ястреба, мертвые черные глаза, нет мочек ушей. Гейбриел предполагал, что подонок, наверное, важная персона, или имеет большое влияние, или просто доказал свою жестокость и свирепость в борьбе с каперами, чтобы иметь привилегию «расспросить» пленника, потому что он не просто поднялся одним из первых на борт захваченной «Доблести», но и постоянно отдавал приказы другим испанцам.
Капитан Кристобаль Нуфио Эспиноса-и-Рекальде.
Это имя постоянно крутилось у Гейбриела в голове, он повторял его как молитву. Да и боль от побоев, которые уже успел нанести ему приспешник этого человека, не давала забыть о капитане Рекальде. «Убить подонка, раздавить подонка, уничтожить подонка! — Эта мысль не покидала Гейбриела. — Господи, дай мне только шанс добраться до него.
Хоть одну крошечную возможность!»
Похоже, испанцы пришли к выводу, что «Доблесть» не слишком пострадала и еще сможет пригодиться им в Испании.
Гейбриел слышал, как латали паруса и что-то приколачивали.
И в душе он даже радовался, что его корабль ремонтируют.
Хотелось только надеяться на мастерство испанских плотников, потому что, как он уже успел заметить, их матросам не хватало ни ума, ни сноровки. Они привыкли иметь дело с прямыми парусами определенной конфигурации. Испанцы плохо, а может быть, и совсем не знали, как нужно поставить паруса на носу и корме, чтобы поймать попутный ветер, и поэтому после столкновения с другим галеоном «Доблесть» вывели за испанские корабли, выстроившиеся в форме треугольника.
Гейбриела держали внизу в тесной каюте его квартирмейстера. Дверь была сорвана с петель, а посредине стоял стул, прибитый к полу. В коридоре сейчас стоял один часовой, но чаще их было два, как будто они все еще опасались его, связанного и избитого.
«Вы, мерзавцы, ни о чем и не догадываетесь!..»
Когда к нему приходил Рекальде, то он приносил с собой фонарь, а в остальное время в каюте было сумрачно. Свет едва проникал через иллюминатор размером восемь на восемь дюймов, прикрытый ставнями. Воздух в маленьком помещении был душный и пыльный, и поскольку Гейбриела держали уже два дня привязанным к стулу, запах собственной крови и мочи был постоянным стимулом остаться в живых и дождаться момента, когда его никто не будет сторожить.
Он мог только представлять себе, как сейчас выглядит. В первый день они раздели его до белья и обыскали, не спрятал ли он в платье какое-нибудь оружие. О том, чтобы снова одеть его, никто и не подумал. Через два с лишним дня кожа в тех местах, где она не покрылась коркой засохшей крови, посинела. У него была рана над бровью, и им доставляло огромное удовольствие при каждой новой встрече бить кулаком по ней так, что она снова начинала кровоточить. Еще одна рана была на щеке, а губы, как чувствовал Гейбриел, распухли и потрескались. С прошлого дня он уже не чувствовал ни рук, ни ног, не мог даже пошевелить пальцами.
Веревки были затянуты очень туго, так чтобы ему не удалось их ослабить. Пальцы на руках почернели и не сгибались. Гейбриел почти оглох на левое ухо, то ли от ударов по голове, то ли от засохшей в ухе крови. Правым ухом он пока еще мог слышать. Это позволило ему расслышать орудийную канонаду, прогремевшую этим утром. Этого оказалось достаточно, чтобы услышать более скромные залпы, после чего в каюту быстрым шагом вошел Рекальде, который не побоялся замарать свои перчатки, двинув Гейбриела в челюсть так, что тот на несколько минут полностью отключился.
Теперь Данте приоткрыл свой здоровый глаз, проверяя, здесь ли еще испанец. Рекальде выглядел спокойным, как сытый удав. Наверное, до сих пор он только развлекался. Не успел Гейбриел так подумать, как его крепко схватили за волосы и резко дернули голову вверх. Крик боли, сорвавшийся с его губ, был вовсе не притворным. Всякий раз, когда этот подонок хватал его за волосы, Гейбриелу казалось, что он сейчас лишится скальпа.
— Вижу, вы уже пришли в себя, сенсор Данте, — на хорошем английском языке произнес Рекальде. — Ну-ну! Если вы опять надумаете плюнуть в меня, я прикажу Йоргу отрезать вам язык.
Гейбриел посмотрел на Йорга. Огромная уродливая скотина. Рядом с ним даже Люцифер выглядел хрупким, нежным мальчиком. Кулаки у этого Йорга были размером с кувалду, широченные плечи бугрились крепкими круглыми мышцами. Он лениво проходился кулаками по всем ранам на теле Гейбриела. Данте не горел желанием увидеть, как этот левиафан действует клинком.
Рекальде отпустил волосы Гейбриела, довольный выражением его глаз.
— Мудрое решение.
Гейбриел хотел опустить голову, но передумал, заметив, что рука в перчатке сжалась, как бы снова нацеливаясь схватить его за волосы.
— Я не из тех, кто верит в совпадения, — наклонился к нему Рекальде, обдав Гейбриела запахом чеснока. — Мы не случайно захватили тебя и твоего брата в бухте у Гаваны. Не случайно пираты напали на наши корабли у берегов Эспаньолы. И не было простым совпадением то, что наша флотилия дважды за день подвергалась атакам. Должен признать, обе засады были отлично подготовлены.
Капитан Рекальде выпрямился и сцепил руки за спиной.
— Неудивительно, что твоя семья прославилась своей отвагой и дерзостью. Однако, если бы у этого чертова корабля скорость была больше, я смог бы прекратить эту комедию прежде, чем два наших прекрасных судна завлекут в смертельную ловушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44