– Если передумаете, тут еще много осталось, – сказала Эми Спри. – Извините, детки, что нет вина.
– Мама бросила пить, – объяснил Твилли.
– Знай я, что вы приедете, купила бы бутылочку прелестного «мерло».
– Все хорошо. Еда восхитительная.
– А как же ваш песик?
– Он потом поест, миссис Спри. Для него в машине целая сумка еды.
На десерт был шоколадный чизкейк. Твилли отрезал себе второй кусок, когда мать сказала:
– Отец о тебе спрашивал.
– Ты с ним все-таки общаешься?
– Звонит время от времени. Между загулами.
– Ну и как меняется береговая линия на Западном побережье?
– Об этом я и хотела рассказать. Он отошел от дел.
– С ума сойти! Бросил или ушел на пенсию?
– Вообще-то у него отобрали риэлторскую лицензию.
– В Калифорнии?
– В детали он не вдавался.
Твилли все не мог поверить:
– Наверное, нужно кому-то выпустить кишки, чтобы лишиться лицензии в Калифорнии!
– Я сама не поверила, сынок. Знаешь, чем он теперь торгует? Видеоэлектроникой. Прислал мне рекламный проспект, но я в этом ничего не понимаю.
– Знаешь, что не дает мне покоя, мам? Ведь он мог бросить дело после смерти Большого Фила. При таких деньжищах можно было не торговать вшивыми участками. Уехал бы на Багамы и рыбачил там.
– Он бы не смог, – сказала Эми Спри. – Продавать участки побережья – это у него в крови.
– Не говори так.
– Прошу извинить, – перебила Дези, – но Палмер ведет себя так, будто ему надо в комнату для мальчиков.
– Опять? – Твилли раздраженно встал. – У него пузырь еще меньше совести.
Потом Эми Спри проводила гостей, и Твилли затолкал в фургон качалку с Палмером Стоутом, который пытался вырваться из пут.
– Твилли, что ты собираешься с ним делать? – спросила мать. – Ради бога, подумай хорошенько. Ведь тебе двадцать шесть лет.
– Хочешь его сфотографировать, мам? Он любит сниматься, да, Палмер? – Из-под сбитой наволочки донеслось фырканье. – Особенно «поляроидом».
Дези покраснела, а с качалки раздался придушенный стон.
– Твилли, пожалуйста, не делай ничего, о чем потом пришлось бы жалеть, – попросила Эми Спри и повернулась к Дези: – Поддержите его, ладно? Ему нужно всерьез научиться управлять своим гневом.
Твилли сел за руль, рядом – Дези, а между ними втерся Макгуин, роняя слюни на приборную доску.
– Я люблю тебя, сын, – сказала Эми Спри. – Возьми, я завернула вам остатки чизкейка.
– И я тебя люблю, мам. С днем рождения.
– Спасибо, что не забываешь меня.
– Качалку я тебе верну.
– Не спеши.
– На будущий год, а может, раньше.
– Когда будет удобно, – сказала мать. – У тебя много дел, я понимаю.
Весть о губернаторском вето каким-то образом достигла Швейцарии. Роберт Клэпли пребывал в полном раздрызге, когда среди ночи позвонил один из банкиров, финансировавших проект «Буревестник».
– Щто злючилось з мост? – раздалось из Женевы в половине третьего ночи, как будто холоднокровная сволочь никогда не слышала о часовых поясах.
Правда, Клэпли все рано не спал, когда зазвонил телефон, – разламывалась голова. Весь вечер он пытался связаться с Палмером Стоутом, поскольку Барби устроили бабью истерику из-за носорожьего порошка. Клэпли вернулся из Тампы и обнаружил, что они заперлись в ванной, а за дверью стереосистема гремит джазом, роком и танцевальной музыкой. Через час девки, хихикая, вышли под ручку. Катины волосы были выкрашены в ярко-розовый цвет – в тон ее топа, а в ложбинке меж загорелых грудей хной нарисована гадюка: с обнаженных клыков хинной рептилии стекали капли яда. Тиш для контраста оделась мужчиной, в любимый костюм Клэпли – угольно-серый, от Армани, – и наклеила усы.
Клэпли сознавал свою беспомощность, его обуял ужас. Ненормальные девки выглядели вульгарно и совершенно не походили на Барби. Они сообщили, что направляются в стрип-клуб возле аэропорта на конкурс любительниц. Первый приз – тысяча баксов.
– Я дам вам две тысячи, только останьтесь дома, – умолял Клэпли.
– У тебя рог есть? – грубо спросила Катя и подмигнула. – Нет? Ну, мы тебе добудем! – И девушки, хохоча, выскочили в дверь.
Женевский банкир долдонил по телефону:
– Мост, мистер Клэпли, щто злючилось?
Снова и снова Роберт Клэпли пытался объяснить упрямому дуболому, что нет причин для беспокойства. Честно. Верьте мне. Губернатор – близкий друг. Вето – всего лишь хитрый ход. Мост будет. Остров Буревестника – дело решенное.
– Ради бога, успокойтесь, Рольф, – кипятился Клэпли. Он ответил на звонок лишь потому, что подумал – наконец-то откликнулся раздолбай Стоут, либо звонят из окружной полиции нравов Палм-Бич, где сидят в кутузке драгоценные Катя и Тиш…
– Но газет говорить…
– Рольф, это политика. Провинциальная политика Флориды, только и всего.
– Да, но видите ли, мистер Клэпли, столь большой кредит, что мы вам выдельять…
– Да знаю, сколько вы мне выдельять…
– Сто дьесять милльон американский доллар…
– Я помню сумму, Рольф.
– Подобный новость, естественно, вызвать определенный озабоченность. Понимать, да? При нашей открытость.
– Конечно. Говорю еще раз, и вы спокойно можете передать это своим компаньонам: беспокоиться не о чем. Понятно? Теперь вы это скажите.
– Щто?
– Повторите. Давайте, за мной: БЕСПОКОИТЬСЯ НЕ О ЧЕМ. Вперед, Рольф, я хочу послушать.
Проблема состояла в том, что Клэпли не привык сотрудничать с банкирами. Прежде он работал с наркоторговцами – преступниками, если говорить точнее, которые проявляли большую гибкость и прагматизм в затруднительных ситуациях. Обычный контрабандист существовал в мире, кишащем пронырами, жуликами и прохвостами. Он никогда не знал заранее, как сложится день, и, занимаясь поставкой наркотиков, оружия, денег, привычно подвергался безумному риску, которого юный Рольф из Женевы не мог даже вообразить. Открытость? Недоумок не понимает значения слова.
– Ну, Рольф?
– Безпокоица не о чьем.
– Молодчина! – сказал Клэпли.
Он обратился к швейцарским банкирам лишь потому, что проект «Буревестник» стал слишком крупным для наркоденег; во всяком случае, имевшихся у Роберта Клэпли. Ну, Жабий-то остров он купил самостоятельно, без напряга. Однако требовались более серьезные суммы для расчистки острова и превращения в гольф-курорт мирового класса. Единственный осуществленный Клэпли проект – семнадцатиэтажная многоквартирная башня в конце Брикелл-авеню в Майами – финансировался исключительно на доходы от марихуаны и кокаина, которые он отмывал и ссужал себе через подставную холдинговую компанию в Голландии. Клэпли охотно прибегнул бы к той же афере и с островом Буревестника, но у него не было свободной наличности в сто с лишним миллионов долларов, а единственные люди, у кого она имелась, не нуждались в Роберте Клэпли и его капиталах: бывалые колумбийские отмывальщики денег предпочитали коммерческую недвижимость жилой.
Впервые Клэпли стал искать легальных партнеров и вышел на швейцарских банкиров, которых так впечатлил бухгалтерский баланс многоквартирной башни на Брикелл-авеню, что они предложили щедрый кредит на постройку и продажу курортного жилья на океаническом острове у побережья Флориды. Потом банкиры почти не тревожили Клэпли, и он самодовольно успокоился.
Но, видимо, кредиторы не спускали холодно-голубых арийских глаз с его задницы. Иначе откуда бы они узнали, что Дик Артемус заблокировал строительство проклятого моста?
Клэпли чувствовал, что юному Рольфу неуютно в роли нетерпеливого инквизитора и очень хочется быть хладнокровным и невозмутимым в лучших традициях швейцарских банкиров…
– Наверняка вам и прежде приходилось сталкиваться с подобного рода маленькими загвоздками.
– Йа, конещно, позтоянный загвоздка, – ответил Рольф.
– Так что никаких причин горячиться и тревожиться. И еще, Рольф.
– Йа?
– В следующий раз не звоните в столь жуткий час. У меня тут дамы.
– О!
– Дамы, множественное число, – с усмешкой подчеркнул Клэпли.
– Сэр, мои извинения. Но ми сможет надеяться больше без сюрприз? То бил би хорош.
– О, то бил би феликолепни, – проворчал Клэпли. Он уловил жесткость в тоне юного банкира, и ему это не понравилось. – Будем прощаться. Кто-то в дверь стучит.
– А! Наверное, один из фаших множественный дам.
– Спокойной ночи, Рольф.
Клэпли накинул шелковый халат, по цвету почти совпадавший с пижамой, и поспешил к двери. Посмотрев в глазок, он радостно хрюкнул: Палмер Стоут!
Клэпли распахнул дверь:
– Принес порошок?
– Нет, Боб. Кое-что получше.
Стоут прошел в квартиру, и Клэпли уловил вонь пота, немытого тела и дурной запах изо рта. Выглядел лоббист ужасно: грязный, в испарине, на виске скверный багровый кровоподтек.
– Это касается Жабьего острова, – сказал Стоут, без приглашения направляясь в кухню. – Где будущие двойняшки?
– На мессе, – ответил Клэпли.
– Зачем? Покрасоваться коленопреклоненными? – Стоут сопел так, словно поднялся на шестнадцатый этаж пешком. – Кстати, я договорился о твоей охоте на гепарда.
– Превосходно. Только сейчас мне как воздух нужен порошок из рога дохлого носорога.
Стоут махнул немытой рукой.
– Работа ведется, Боб. Клянусь могилой матери. Но я к тебе не за этим пришел. – Он достал из холодильника пачку апельсинового сока и бутылку водки «Абсолют» из бара. Смешал очень большую порцию «отвертки» в высоком стакане и рассказал обо всем, что с ним произошло, когда он попал в лапы маньяка-похитителя. – К тому же он запудрил мозги моей жене. И вот что я сделал, Боб. Вот она, новость. Я сказал мудаку – кстати, его зовут Твилли, – пусть забирает себе Дези и чертову собаку, но перестанет отнимать у нас время. Мост будет построен. Жабий остров – это уже история. Все, звездец! – Стоут причмокнул багровыми губами и улыбнулся.
– И это все? – пожал плечами Клэпли.
Стоут прищурил слезящиеся свинячьи глазки.
– Да, Боб, но это много. Больше никакого шантажа. Этому гаду нечем меня достать. Ему нас не остановить, и он не сможет нам навредить.
– Ты, как всегда, прав лишь наполовину, – сказал Клэпли.
– Нет, Боб. Он спекся.
– Думаешь?
– Он жалкая тварь! – распинался Стоут. – Гнус! Человек в никуда!
– В песне – «человек из ниоткуда».
– Что он нам теперь сделает? Что у него осталось? – Стоут вяло усмехнулся. – Он расстрелял всю обойму, Боб.
Стоут плохо выглядит, подумал Клэпли. Как в тот раз, когда чуть не заглотнул крысенка.
– К чему ты это говоришь, Палмер?
– Вперед и вверх, вот к чему! – Стоут плеснул в стакан еще водки. – Отныне врубаем полную скорость: ты строишь мост и свои замечательные поля для гольфа, а я развожусь и покупаю новую собаку.
– Говоришь, этого рехнувшегося козла зовут Твилли?
– Не бери в голову, Боб. Теперь это забота Дези.
Клэпли нахмурился.
– Нет, Палмер, я не могу о нем не думать. Он слишком много натворил, чтобы тебя достать. И мне думается, он еще не отвязался от «Буревестника».
– Да что он может сделать? Броситься под бульдозер? Так пусть его! Все закончилось, Боб. Отзывай мистера Гэша, пусть возвращается в свой клуб «Живительная Влага» или где там ты его нашел.
– Боюсь, это невозможно.
Стоут осторожно прижал холодный стакан с водкой к шишке на виске.
– То есть ты не хочешь, так?
– То есть это невозможно, Палмер, даже если б я хотел. Мистер Гэш сейчас со мной не связывается. У него азарт.
Палмер Стоут прикрыл глаза. По его побледневшей щеке скатилась капелька с запотевшего стакана.
– Он опасен для Дези?
– В определенных обстоятельствах – наверняка. Ты же его видел. Неандерталец. Прими горячий душ, Палмер, тебе станет лучше. А потом пойдем искать двойняшек.
Поставив машину в сосняке неподалеку от пансиона миссис Стинсон, мистер Гэш всю ночь напрасно прождал фургон «бьюик». Раз за разом он прослушивал одну из самых ценных пленок своей коллекции «911»; копию он достал частным порядком – ее невозможно было купить ни за какие деньги, она даже через Интернет не продавалась. Мистер Гэш узнал об этой записи, когда однажды висел в сексуальной упряжи из игуановой кожи в своей кондиционированной квартирке в Саут-Бич. Одна из трех женщин, лежавших в постели, случайно оказалась полицейским стажером-диспетчером из Виннипега. У нее была подруга, чей дружок работал в пожарной команде Дулута, штат Миннесота, где, по слухам, произошел небывалый случай.
За триста долларов мистер Гэш раздобыл запись, необработанную, без купюр. Для музыкального сопровождения он выбрал псалом ре-минор Моцарта «Misericordias Domini».
АБОНЕНТ: Требуется помощь!
ДИСПЕТЧЕР: Говорите.
АБОНЕНТ: Жена думает, я в О-Клэре!
ДИСПЕТЧЕР: Простите?
АБОНЕНТ: А я на высоте восемнадцать тысяч футов над Дулутом, и мы к черту падаем камнем!
ДИСПЕТЧЕР: Это пожарная охрана Дулута. Пожалуйста, сообщите, что у вас произошло.
АБОНЕНТ: Вот что у меня произошло: я в самолете, который сейчас разобьется на хрен! У нас отвалился двигатель, а может, и оба… аааааа! Господи!.. А жена думает, я в О-Клэре, в Висконсине…
ДИСПЕТЧЕР: Вы в самолете?
АБОНЕНТ: Да! Да! Звоню по мобильнику.
ДИСПЕТЧЕР: Вы в Дулуте?
АБОНЕНТ: Нет, но с каждой секундой приближаюсь… Боже! Боже!.. Нас вра… вращает!..
ДИСПЕТЧЕР: Подождите, сэр, не отключайтесь…
АБОНЕНТ: Пожалуйста, позвоните моей жене. Скажите, что в последнюю минуту компания послала меня в командировку… Скажите… Не знаю… Придумайте что-нибудь, мне плевать… что угодно!
ДИСПЕТЧЕР: Сэр, я… У пилота сердечный приступ?
АБОНЕНТ: Нет! Я бы дал вам с ним поговорить, но, похоже, он очень занят – пытается вывести нас из пике… ааааа!.. Пресвятая матерь!.. Ааааа!
ДИСПЕТЧЕР: Какой тип воздушного судна? Можете назвать номер рейса?
АБОНЕНТ: Не знаю… Все кружится, кружится… Иисусе!.. Кажется, вижу… кукурузное поле… Жену зовут Мириам, запомните? Телефон… код города…
ДИСПЕТЧЕР: Кукурузное поле? А что еще? Дулут видите?
АБОНЕНТ: Оооооуууууууу…
ДИСПЕТЧЕР: Сэр, необходимо ваше местонахождение, иначе я не смогу выслать наряд.
АБОНЕНТ: Да поздновато для нарядов, мистер… Ааааа! Вы просто… Ааааа!.. господи!.. скажите им пусть ищут дымящуюся воронку… Это будем мы… Ох, твою маааааааааать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47