Одни деревья отмирали и падали, сгнивая без остатка, на их месте вырастали другие. Стволы, рухнувшие недавно, перегораживали путь, медленно разлагаясь и обращаясь в труху. Изредка под ногами попадались плиты аллей, проложенных в древности, но чаще всего гладкий камень был укрыт толстым слоем перегноя и нанесенного песка.– Надеюсь, – пропыхтел Эдик, – динозавров здесь нет…– Надейся, надейся… – зловеще протянул Искандер.Сергий раздвинул перистые листья подрастающей пальмы, и уткнулся в толстую колонну, изузоренную иероглифами Та-Кем.– Пришли! – сказала Неферит с удовлетворением.Дальше просматривался колонный зал, уходящий во тьму.– Лампы взяли? – спросил Роксолан.Девушки Кадешим кивнули разом.– Масла припасли? Запаливай!Разгорелись лампионы, и экспедиция тронулась в путь. Сергий почувствовал волнение – они приближались к цели своих исканий. Похоже, его товарищи ощущали примерно то же.– Как сюда Зухос рвался! – сказал Искандер с удовольствием.– А мы первые! – расплылся в улыбке Гефестай.Могучие колонны разомкнули строй и вывели в круглый зал, посередине коего возвышалась статуя бога Тота, задиравшего длинный клюв.– Это где-то здесь! – сказала Неферит, двинувшись к стене.Десять узких входов прорезали стену, проводя в квадратные помещения, обрамленные колоннами из гранита. Сергий заглянул в первую от входа комнату. Вдоль ее стен валялись деревянные полки, упавшие со стен. Груды хрустящих папирусов заваливали пол. В углу стоял открытый сундук из дерева нартекс, полный гладких дощечек, похожих на иконы, и так же разрисованных. Это были древние карты. Искандер, дрожа от жадности, тут же прилип к ним.Другая комната была заставлена горшками, полными трухи. Только из одного еще торчал пучок трав с мелкими листьями, но когда Сергий подошел ближе, травы рассыпались в пыль.– Гербарий… – буркнул Лобанов.– Сергий! – позвала Неферит.– Иду! – откликнулся он.Паллакиду он обнаружил в четвертой по счету комнате. Неферит сияла.– Все на месте! – воскликнула она с радостью. – Вот руководство, – девушка показала на стену, к которой была прикреплена гранитная доска с вырезанными на ней иероглифами, – а вот все составные части!Широким жестом она провела в сторону разноразмерных сосудов с притертыми крышками.– И что тут? – подозрительно принюхался Сергий.– Смола деревьев, которые уже нигде не растут, – торжественно перечисляла Неферит, – порошок из бивня единорога, соль, выпаренная из воды, бьющей из горячего источника… – Она запнулась и проговорила смущенно: – Я не разобрала только, где этот источник – то ли в глубокой пещере, то ли на дне мелкого залива, куда может донырнуть хороший собиратель губок… Высушенная и растертая кожа с ноздрей ужасного мантикора, – продолжала паллакида, – и еще, и еще… Тут много всего! Теперь надо только добавить воды, прокипятить средство и дать отстояться, пока не остынет…– Неолитический «Юпи»! – ухмыльнулся Эдик. – «Просто добавь воды!»Неферит, не поняв Чанбу, на всякий случай фыркнула.– Готовь тогда зелье, – улыбнулся Сергий. – Не будем тебе мешать… Позовешь, когда остынет.– Ладно!Лобанов прошел в пятую комнату, заваленную камнями всех цветов и оттенков – зелеными, как лист пальмы, красными, как коралл, черными, как уголь, синими, как вечерние сумерки, прозрачными и непрозрачными, блестящими и матовыми. В камнях самозабвенно копался Гефестай, припомнивший свое увлечение геологией.– Чего нарыл? – склонился над ним Сергий.– У-у… – протянул Гефестай. – Чего тут только нету… Все, правда, в куче, свалено, как попало, ни бирок, ничего… Собирали минералы по своему хотению! Блестит – сюда его… Но такие каменюки попадаются… Гляди! – он взял в руки изрядный кусок ломкой породы с голубоватым отливом. – Это кимберлит! Алмазоносная хреновина из Южной Африки! Тут, если поколупать, мелкие алмазики выковыриваются… Нет, ты представляешь?!– Что там – Африка! – подошел Искандер. – Вон, Мне тут Уахенеб перевел маленько… – Тиндарид показал старинную доску, исписанную красками и покрытую мелкими значками. – Они в Америку плавали! Кто там жил в то время? Тольтеки? Или ольмеки? Вот откуда у индейцев пирамиды! Прав был Хейердал, я всегда говорил!Сергий обернулся, заслышав оживленный щебет девушек Кадешим, и улыбнулся ласково. У девушек были свои открытия – они примеряли древние украшения – диадемы и колье, бусы, браслеты, пекторали. К Лобанову, дразняще покачивая бедрами, приблизилась Неферит. Ее лебединую шею украсило широкое ожерелье из лазурита и белого сирийского агата-яхалема.– А это – для тебя! – сказала девушка, держа на ладонях увесистую шейную цепь из золотых скарабеев. Не слушая возражений, Неферит увила цепью мощную выю Лобанова. – Тебе идет!Девушки Кадешим обрадовались и притащили целые ворохи драгоценностей. Стали примерять их на особях мужеска пола – особи слабо отбрыкивались, но девушки были очень убедительны.– Развели тут матриархат… – бурчал Искандер, ощупывая одной рукою витую гривну на шее, а другой касаясь щеки, где еще краснел след губ Юдифи.– А чем тебе матриархат не по нраву? – ухмыльнулся Кадмар, поглаживая торквес, тихо побрякивавший на груди.– Я плохо себе представляю, как бы я жил в мире, где правят женщины!– А я почему-то уверен, – сказал Сергий, – что женщины не унижали в то время мужчин так, как мы унижаем их сейчас. Просто ты представляешь себе матриархат как царство феминисток. Это отражение в кривом зеркале, Искандер. Феминистки – это крикливые дамочки, мужеподобные уродины или накачанные уродки. Или хорошенькие дуры, настолько закомплексованные, что боятся мужчин и требуют полного равенства! Они стесняются своих тел, стыдятся своего пола и зачем-то перенимают нашу вульгарность, но агрессивно не принимают биологической истины. А она в том, что мы разные, мужчины и женщины! Феминистки очень любят сравнивать женские и мужские мозги и доказывать, что весят они одинаково. Только при чем тут вес? Дело же не в количестве, и даже не в числе извилин, а в содержании! Мы более рациональны, а они эмоциональнее, мы берем логикой, они – интуицией. Но это же не значит, что мы обязательно лучше, а они хуже. Мы разные, и все! У нас разное предназначение – биологически! – а феминистки биологию отвергают, поскольку она их, дескать, оскорбляет. Знаешь, я, бывало, злился на них, но быстро остывал. И даже начинал жалеть. Ведь феминистка, протестуя против женского начала, сама себе отказывает в счастье. Глядишь на такую убогую, и думаешь: «Господи, ведь, вроде все у нее на месте, чего ж она бесится?» Феминизм – это болезнь, это ненормальность. Жаль, что не лечится…– Может, ты и прав… – промолвил Искандер. – У меня, действительно, какое-то не такое восприятие матриархата. Так а откуда мне было узнать правду? От тех времен остались крохи, следы, обрывки. Уж очень давно все это было! И кто расскажет правду? Жрецы? Так они давно уже служат мужским богам… Чего б им правду говорить – себе во вред?– Я это себе так представляю, – взял слово Эдик. – Жили мы были в пещерах, охотились, огонь добывали… Бывало, кокнем мамонта, и все – перекур, мужики! А женщины тушу и разделай, и сволоки до пещер, и приготовь из того мяса обед. И вот однажды сидели они, женщины племени мумбу-юмбу, у реки, стирали меховые подштанники, и думали. И придумали! Огородили бережок, посеяли злаки. Поставили изгородь на лугу, развели коров. Мужики-то поначалу хихикали, ну, и дохихикались, попали женам под пяту! Под пяту – это потому, что еще каблуков не знали… И пошло дело! Охотники переквалифицировались в пастухов и пахарей, и все молились Великой Богине!– У нас ее Реей звали, – припомнил Искандер, – а еще Кибелой…– А у нас, – вступил Акун, – Великую Богиню именовали Купалой! Она еще Мировое Древо высадила, корни его в преисподнюю прорастали, а крона в садах Ирия тень отбрасывала, где души безгрешные живут…– А мой народ, – сказала Саджах, – знает иное имя – Ашторет. Или Иштар…– Похоже чем-то на Исет! – сказал Эдик. – Правда, Неферит?– Похоже, – согласилась паллакида и объявила: – Снадобье готово, можно принимать!– И что будет? – подозрительно принюхался Гефестай.– Никакому Зухосу тебя не подчинить уже, сам кого хочешь подчинишь!– И долго действует?– Одну луну.– Четыре недели, – перевел Сергий.Неферит, вдвоем с Сарой, вытащила золотой котел, стенки которого были сплошь в мелких выпуклых изображениях – зверюг, пичуг, людишек. Варево было прозрачно, только по поверхности его плавала радужная пленка, а на дне колыхалась муть.– Сергию первому!Неферит осторожно зачерпнула из котла серебряным стаканчиком, и протянула Лобанову. Сергий принял посуду и поднес ко рту.– Остограммься, босс! – ощерился Эдик.Сергий усмехнулся и выпил.– Как на вкус? – спросил Искандер.– Не разобрал, – пожал плечами Сергий. – Минералка как минералка… Нарзан без газа.Вторым причастился Искандер. Выпил Гефестай. Хлебнул Эдик.– Что-то я ничего не чувствую, – сказал Чанба с подозрением.Картинно вытянув руки к Регебалу, он проговорил замогильным голосом:– Спа-ать! Спа-а-ать!Регебал – брык! – и откинулся к стене. Захрапел.– Ух ты! – растерялся Эдик. – Действует!– Дождешься… – пробормотал Регебал, и гомерический хохот сотряс святилище Тота.Средством обнесли девушек Кадешим. Дошла очередь до Кадмара. Выпив, он поморщился. А потом побледнел вдруг и грохнулся на пол.– Что с тобой?! – кинулась к нему Мельха. – Воды!– Яду мне, а не воды! – промычал Кадмар, завозив лицом по плитам пола. Обхватив руками голову, он завыл.– Кадмар! – сказал Сергий, склоняясь к галлу. – Ты чего? Привиделось что?– Если бы! – с отчаяньем проговорил Кадмар.Он поднял искаженное лицо и сел, закачавшись из стороны в сторону. Все молчали в полной растерянности. И в этом молчании Кадмар заговорил, глухим, напряженным голосом:– Я с самой Александрии служил Зухосу! Он подчинил меня еще в Серапейоне, когда мы с Уахенебом подслушивали его разговор с Пандионом. Уахенеб ушел вперед, а я замешкался, и тут выходит он… Зухос поднял руку, и сказал… Я не помню, что он сказал, но я все ему тогда выложил – и сколько нас, и откуда мы, и зачем. И он приказал мне следить за вами, и докладывать – лично или через доверенных людей. И я докладывал! Это я тебя сдал в Мемфисе, когда Зухос схватил тебя и схоронил в пирамиде. Я! И в Гермополе… И в Фивах, когда вас схватили, это тоже была моя работа!Кадмар вцепился руками в пышную шевелюру, и застонал. После недолгого молчания Сергий сказал негромко:– Схватили нас, в том числе и тебя, Кадмар…– Что это меняет? – тоскливо вздохнул галл.– Ну, кое-что меняет. Во-первых, Кадмар, на твоем месте мог оказаться любой, кроме меня, но то, что я могу воспротивиться Зухосу, не моя заслуга. Просто я таким родился! Во-вторых, ты не все докладывал Зухосу. Ты не говорил ему главного! Он до последних дней не знал, что идет по ложному пути, а мы подбираемся к Хи-ку-Дхаути.– А теперь, – тихо дополнила Неферит, – ты принял зелье, и оно освободило тебя от заклятья… Больше Зухос не властен над тобою!– Но я был, – взвыл Кадмар, – был предателем!– Не по своей же воле! – воскликнул Эдик, потрясенный рассказом. – Вот если б ты сам, добровольно пошел Зухосу служить, тогда другое дело. А так…– Короче, Кадмар, – улыбнулся Сергий, и хлопнул галла по плечу, – не хнычь. Все путем! Нам всем было трудно, но тебе пришлось туже всех. И хватит об этом. Тема закрыта!– К-как? – растерялся Кадмар. – Ты не убьешь меня?– Как-нибудь потом, – ухмыльнулся Сергий, – выберу время…– Пошли, «косматая Галлия»! – заорал Эдик. – Накидаем Зухосу пачек!Кадмар заоглядывался, улыбаясь жалко и растерянно. Приподнявшись он ударил в грудь кулаками, хотел что-то сказать, но задохнулся. Регебал сказал, посмеиваясь:– Клянусь Замолксисом, «Крокодил» тебе здорово мозги загадил. Спасибо Неферит – промыла!Контуберний грохнул в семь глоток. Девушки Кадешим, не сведущие в науке и не слыхавшие об открытии Герофила, Александрийский врач Герофил утверждал, что в четвертом углублении мозга находится обиталище души.

вежливо похихикали.– Собираемся и уходим! – скомандовал Сергий.– А можно, мы это оставим себе? – робко спросила Саджах, трогая бусы из крупных розовых жемчужин.– Можно, – великодушно сказал Сергий.– Неферит! – подал голос Эдик. – А когда оно подействует?– Потерпи, – строго ответила Неферит. – Средство уже действует (при этих словах Кадмар тяжко вздохнул).Внезапно Сергий ощутил сильный толчок – будто кувалдой по пяткам ударили. Зашатались гигантские колонны, заскрипели массивные архитравы, качаясь под потолком. Вниз посыпались камешки и пыль. Низкий гул прошелся по залам храма.– Землетрясение! – крикнул Эдик.– Это нас наказывает бог! – горестно воскликнула Саджах, порываясь снять с себя драгоценности.– Не трогай! – свирепо сказал Сергий. – Бегом отсюда! Неферит, где средство?Девушка на бегу показала золотой кувшинчик.– Береги!– Берегу!Все кинулись вон из храма. И вовремя. Едва Лобанов выскочил в лесок, земля задвигалась под ногами. Зашатались деревья, некоторые с треском повалились, оголяя щупальца корней. Ближний холм качался так, что с вершины его сползла земля. Храм Тота тяжко качался из стороны в сторону, издавая глухой рокот и гул – огромные каменные глыбы бодались друг с другом, выбивая облачка пыли и швыряясь размолотыми камешками. Может быть, храм и устоял бы – центр тяжести у египетских зданий располагался низко. Покачалось бы капище, да и замерло в равновесии. Но тут снова пошел сейсм, уже не вертикальные волны ударили, а горизонтальные, и так шатнули храм, что тот накренился всею своей колоссальной массой, подрожал в мертвой точке, и медленно, неотвратимо рухнул.Никто из людей не смог устоять на месте, попадали все. Сергий ляпнулся на задницу, быстро перекатился, встал на четвереньки, попытался встать и снова упал.– Уходим! – закричал он, но мало кто услышал его приказ – хтонический зык Земли заглушал все на свете.Поднимаясь и снова падая, друзья и подруги побежали к туннелю. Скалы, окружавшие Хи-ку-Дхаути, начали раскалываться, расслаиваться, и грохочущий камнепад обрушился на лес, погребая деревья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43