А спустя мгновение обнаружила, что пальцы Броуди уже отпустили ее подбородок и удивительно ловко снимают с нее сорочку. Сорочка соскользнула на пол, но Адриенну не смутила ее нагота. Броуди смотрел на нее с благоговейным восторгом, а для нее сейчас это было самое важное.
Не дожидаясь приглашения, Адриенна обвила руками шею Броуди, притянула его голову к себе и подставила губы для поцелуя. Руки Броуди блуждали по ее спине и бедрам, груди и плечам.
Внезапно Адриенне тоже захотелось прикоснуться к обнаженному телу Броуди, и, просунув руку под тонкую шелковую рубашку, она потрогала его мускулистый живот. А еще через секунду рубашка Донована упала на ворох Адриенниной одежды.
Девушка залюбовалась его бронзовым загаром, стройным торсом, мускулистыми плечами.
– Если хочешь, я погашу лампу, – предложил Донован.
– Не нужно.
Адриенна покраснела, но вовсе не от стыда. Когда Броуди разделся, она восхищенно выдохнула:
– Какой ты красивый…
И, зачарованная открывшимся перед ней зрелищем, как во сне протянула руки к его могучим плечам. Пряный запах мужского тела щекотал ей ноздри, кожа Броуди была теплой и слегка солоноватой на вкус…
Не давая Адриенне опомниться, Донован подхватил ее на руки и понес к кровати, осыпая жадными поцелуями. Но, когда они легли на узкую холостяцкую постель, горячка страсти неожиданно сменилась у обоих желанием доставить другому как можно больше радости и удовольствия. И неудивительно, ведь это была не похоть, а любовь – чувство гораздо более пылкое и сильное.
От Броуди исходил жар, словно от раскаленной печки, и Адриенне казалось, что она вот-вот расплавится. Пламенные поцелуи жгли ее щеки, губы и шею; это тепло проникало внутрь, и там постепенно вздымался огненный вихрь.
Броуди осторожно потрогал губами упругую девичью грудь. Адриенна ахнула и затрепетала. Он понимал, что возлюбленная дрожит не от ужаса, а от восторга, и это вызывало у него странные, противоречивые чувства. Никогда еще Донован не чувствовал себя таким могущественным и в то же время беспомощным, точно новорожденный младенец. Слушая, как Адриенна с замиранием произносит его имя, Броуди наслаждался своей властью. Но все же эта миниатюрная девушка держала сейчас в изящных ручках его сердце. И ради ее счастья он мог поступиться любыми своими желаниями. Тело Броуди ныло от страсти, как от боли, однако он был готов терпеть до бесконечности.
Но внезапно Адриенна прижалась к нему бедрами. Из груди ее вырвался стон, недвусмысленно говоривший о том, что она жаждет близости и умоляет его больше не медлить…
Когда Броуди лег на нее, Адриенна с изумлением обнаружила, что он совсем не такой тяжелый, как ей казалось. Они были созданы друг для друга, созданы волей небес, и, уже теряя всякую способность мыслить, Адриенна успела подумать: их союз предопределен Богом…
После этого все вокруг погрузилось во мрак. Осталась только тяжесть мужского тела и сладость поцелуев, которые увлекали ее в неведомую даль – туда, куда никому, кроме них двоих, не было доступа.
– Тебе не будет больно, Адриенна, – прошептал Броуди. – Не бойся!
Адриенна не сразу ему поверила. Три года назад, напуганная рассказами девочек в монастыре, которые уверяли ее, что в первую брачную ночь женщину ждут поистине адские муки, она спросила об этом тетку. И тетя Зизи объяснила: когда невеста лишается девственности, ей действительно бывает больно, но боль эта быстро проходит и никогда больше не возвращается. Поэтому Адриенна не опасалась близости с Броуди.
Однако боли не было. Совсем! Броуди проникал внутрь ее очень медленно, постепенно и замирал, отстраняясь, если замечал, что хоть немного ее ранит. Потом Адриенна почувствовала мгновенный укол, и тут же на нее обрушился шквал новых, восхитительных ощущений. Со стоном она приникла к нему еще теснее, и, слившись в экстазе, влюбленные обрели новую гармонию.
17
– Так вот откуда здесь магнолии! – Стоя на втором этаже, Реми изумленно посмотрела на высокие деревья с темно-зелеными кожистыми листьями. – Этот дом принадлежал Броуди Доновану! Мне такое даже в голову не приходило… Нет, конечно, я знала, что этот район был основан богатыми янки, но почему-то считала, что Жардины обитали здесь с самого начала. Хотя, естественно, знатные креолы тут поселиться не могли. Они жили во Вье-Карре.
– Да, этот дом принадлежал Доновану, – кивнула седой головой Нэтти.
– Тогда, выходит, мы заполучили не только его компанию, но и дом? Но как это произошло?
– Сейчас расскажу, потерпи немножко. В общем, так… На мой взгляд, Адриенна прекрасно отдавала себе отчет в своих поступках, что она делает, когда легла в постель с Броуди Донованом. Я не хочу сказать, будто она отдалась ему без любви. О нет, но… у нее были и другие мотивы.
– Какие? – Реми была неприятно поражена.
– Не забывай, в старину, если становилось известно, что женщина была с мужчиной наедине, ее репутация могла серьезно пострадать. А Адриенне только этого и надо было! Она мечтала, чтобы дедушка узнал о ее тайных свиданиях с Броуди. И не просто о свиданиях, а о том, что она безнадежно скомпрометирована. Самое лучшее было бы забеременеть. Тогда дед первый принялся бы настаивать на скорой женитьбе. Я думаю, Адриенна уже воочию представляла себе, как они с Донованом будут царить и среди креолов, и среди янки. Ей грезилось, что они купаются в роскоши и пользуются всеобщим почетом…
– Но мечты, судя по всему, не сбылись, – догадалась Реми.
Она подошла к старинной скамеечке из палисандрового дерева и впервые в жизни задумалась о тех, кто преклонял на ней колени. Уж не Адриенна ли возносила здесь к небесам жаркие молитвы?
Девушка повернулась к Нэтти.
– Но почему они не поженились? Что стряслось?
– Адриенна не приняла в расчет своего брата. А он отнесся к ее свиданиям с Броуди совсем не так, как ей хотелось, – вздохнула негритянка. – Она уже целый месяц тайно встречалась с Броуди и, возвращаясь от него, всегда входила в дом через заднюю калитку. Если бы ее увидели, проказница сказала бы, что мучается бессонницей и вышла подышать свежим воздухом…
Адриенна кралась по прохладной, темной галерее к чугунным воротам. Дойдя до ворот, она прислушалась: с улицы доносился стихающий стук лошадиных копыт и дребезжание кареты, уезжавшей по Ройал-стрит. Адриенна немного постояла, переводя дух. Серебряный месяц тускло освещал зеленые листья магнолии и бронзовую статую женщины, украшавшую фонтан. Женщина держала на голове чашу, из которой, мелодично журча, струилась вода. Больше никаких звуков слышно не было. В мужской половине дома окна не горели. В Великий пост светская жизнь замирала, поэтому гостей в доме быть не могло. Вон и у Доминика в окнах нет света – наверняка брат уже видит десятый сон.
Адриенна осторожно открыла створку ворот и проскользнула во внутренний дворик. Откинув капюшон плаща, она не спеша, прогулочным шагом прошла вдоль каменной оградки, за которой журчал фонтан. Ночной воздух был напоен ароматами цветущих кустов и деревьев. Плющ оплетал жимолость, росшую вдоль ограды, в тени высоких олив и фиговых деревьев темнели розовые кусты, а в цветнике соседствовали мирты, гардении и камелии.
Дойдя до лестницы, ведущей на второй этаж, Адриенна вздохнула свободней. Наконец-то можно сбросить маску равнодушия и, вернувшись в мыслях к Броуди, насладиться воспоминаниями о любви!
Как и следовало ожидать, в ее спальне было темно, но почему-то чернокожая служанка Сули Мэй не маячила у стеклянной двери, готовясь впустить хозяйку. Дверь приходилось запирать из предосторожности, поскольку дедушка перед сном обходил оба этажа и лично проверял, все ли комнаты заперты. Адриенна дважды постучала по стеклу и тут же увидела знакомый силуэт пышногрудой негритянки. Сули Мэй отперла замок и распахнула дверь. Адриенна пугливо покосилась на длинную темную галерею, вошла в комнату и развязала тесемки плаща, собираясь сбросить его на руки служанке.
И вдруг из темноты раздался тихий, зловещий голос брата:
– Можешь идти, Сули Мэй.
Адриенна в ужасе замерла, вглядываясь в черные тени. Потом огонек еле чадившей лампы вспыхнул, комната озарилась ярким светом, и девушка увидела Доминика.
– Мсье Доминик… он приказал, чтобы я его впустила, – пролепетала Сули Мэй, и ее глаза округлились от ужаса, когда она поймала грозный взгляд Адриенны.
Виновато втянув голову в плечи, служанка юркнула за дверь. Адриенна независимо вздернула подбородок и нарочито небрежно произнесла:
– Доминик…
– Ты была с янки! Не отпирайся! Не отягчай свою вину ложью!
Адриенна была потрясена. Откуда он знает? Неужели Сули Мэй ее выдала? Однако разбираться в этом было сейчас недосуг…
– Да! Я была с ним! – вызывающе воскликнула девушка. – Я люблю Броуди, Доминик.
– А как же дедушка? – ледяным голосом спросил брат. – Ты посмела обмануть его доверие! Как ты могла навлечь позор на него, на всю нашу семью?!
– В моей любви к Броуди нет ничего позорного, но дедушка не захотел с этим считаться, – возразила Адриенна. – Он не оставил мне выбора.
– А ты не оставляешь выбора мне.
Брат шагнул к Адриенне. Она инстинктивно попятилась. Доминик был сам не свой. Ей даже показалось, будто перед ней стоит незнакомец.
– Что ты хочешь этим сказать? – в смятении пробормотала она. – Неужели ты расскажешь все дедушке?
Доминик прошел мимо нее, как мимо пустого места, но на пороге на мгновение задержался.
– Нет, я в отличие от тебя не способен его ранить. Ни словом, ни делом, – холодно отрезал он и вышел, плотно притворив за собой дверь.
Адриенна облегченно вздохнула. Если ли бы дедушка узнал о ее романе с Броуди от Доминика, все хитроумные планы полетели бы в тартарары. Но, слава Богу, Доминик не собирается рассказывать деду правду! Однако рассчитывать на то, что брат будет долго хранить молчание, тоже не следует… Надо с ним поговорить, объясниться… Но это потом, завтра. Сейчас он кипит негодованием. Видите ли, она опозорила их семью!..
Адриенна уже не первый раз сталкивалась с двойной моралью, требовавшей от женщин строгого соблюдения правил приличия и в то же время весьма снисходительной по отношению к мужчинам, которым дозволялось пить, играть в азартные игры, кутить и развлекаться со смуглыми любовницами в уютных домиках на Рэмпарт-стрит.
Спустившись наутро к завтраку, Адриенна увидела за столом только дедушку и тетю. Стул Доминика оказался пуст. Адриенна поздоровалась с дедом и молча кивнула тетке, которая, как всегда, была с утра не в духе и по малейшему пустяку кричала на слуг.
– Что-то Доминик сегодня припозднился, – заметила Адриенна, садясь на свое место по левую руку от дедушки.
– Напротив, он встал ни свет ни заря, – возразил Эмиль Жардин, поливая десерт клубничным соусом.
– Он ушел? – Адриенна ужасно расстроилась. Когда теперь ей удастся переговорить с братом наедине?
– Уехал. Час назад ему оседлали лошадь, и он куда-то ускакал. Сказал, что у него важная встреча.
– А когда вернется, не говорил?
– Не раньше вечера.
За завтраком Адриенна сосредоточенно обдумывала свои дальнейшие шаги. Накануне они с Броуди договорились, что она приедет к нему через день. Однако теперь лучше было воздержаться от свиданий, пока она не объяснится с Домиником. Да, но как сообщить о случившемся Броуди? Он станет о ней беспокоиться. Посылать записку рискованно – она может попасть в чужие руки.
Вернувшись к себе, Адриенна вызвала Сули Мэй.
– Сходи к старому скрипачу Кадо и скажи ему: «Моя хозяйка просит передать, она сегодня до полудня будет ждать на рынке».
Адриенна намеренно не упомянула имени Броуди, надеясь, что Кадо все поймет без лишних слов. Девушка не сомневалась: ее любимый поспешит на зов, ибо то, что она отважилась встретиться с ним днем, непременно насторожит его.
Негритянка решительно замотала головой.
– Нет, мисс, я не могу! Если мсье Доминик узнает, он скажет мсье Жардину, и тот меня продаст!
Но Адриенна была неумолима.
– Мсье Доминик, может, узнает, а может, и нет. А вот если ты меня не послушаешься, тебя наверняка продадут. Я об этом позабочусь!
Спустя два часа Адриенна уже шла по рынку за своей теткой, внимательно вглядываясь в пеструю толпу. Шум стоял неумолчный: кудахтали куры, посаженные в деревянные ящики, торговцы на все лады расхваливали свой товар, попугаи кричали, покупатели громко здоровались со знакомыми. Но Адриенна почти не замечала этой суеты; она напряженно высматривала Броуди.
Они медленно проходили мимо рыбных рядов. На прилавках лежал утренний улов: груды рыбы с серебристо-голубой чешуей, ярко сверкавшей на солнце, горы раковин, шевелящие щупальцами лангусты, ленивые крабы, серые креветки, наваленные горками высотой в шесть-семь дюймов и дожидавшиеся, пока их сварят в бульоне со специями… Однако тетушку Адриенны вся эта живность не заинтересовала, и, перейдя во фруктовые ряды, она принялась придирчиво рассматривать ананасы. Пока тетя Зизи торговалась с продавцом, Адриенна исподтишка оглядывалась в поисках Броуди. Но его не было и здесь.
Не оказалось Броуди и в мясных рядах, где мясники разделывали громадные туши, и в цветочных. Мало-помалу Адриенна с тетей Зизи добрели до конца рынка, где обычно стояли охотники на черепах и крокодилов. Встревоженная Адриенна, уже не таясь, озиралась по сторонам. Неужели старик Кадо не передал Броуди, что она назначила ему встречу?
Из приоткрытой двери зала доносился звон рапир. Потом звучный голос сказал:
– Хорошо. Давайте еще раз.
И снова послышался звон стали.
Броуди не выдержал, вскочил со стула и подбежал к окну, заложив руки за спину и нервно переплетя пальцы. Неизвестно, сколько он простоял так, прислушиваясь к звуку скрещивающихся клинков.
Наконец занятие закончилось. Донован повернулся к двери в тот самый момент, когда в комнату вошел учитель фехтования, худощавый мужчина приятной наружности. Под мышкой он зажал маску, правой рукой небрежно держал рапиру. Мужчина шел не торопясь, вразвалочку, но во всем его облике была скрытая настороженность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39