– И, увидев, как недоуменно нахмурился Тони, быстро добавил: – Ну ты знаешь, кокаина…
– Che! El loco pibe!
– Говори по-английски, черт побери. И я не сумасшедший. – Роб старался превозмочь охватившую его кипучую ярость.
В последнее время его раздражало буквально все. Конечно, он научился здесь многому, но кто-то постоянно указывает ему, что делать, критикует его, выискивает ошибки – обычно это делает Рауль. А теперь против него выступила еще и мать. Ему нужно встряхнуться. Испытать подъем, который дает кокаин. Все стараются принизить его, но он покажет им, кто он таков… Черт, он вовсе не сидит на крючке у наркотика. Вот уже четыре недели он не притрагивался к кокаину и его даже не тянуло к зелью. Это доказывает, что он не пристрастился к нему. Но сейчас он нуждался в поддержке. Лес может убираться куда угодно. Она ему не нужна.
– Послушай, Тони, – Роб понизил голос, – мне нужна пара пакетиков кокаина. Не беспокойся – у меня есть деньги, чтобы заплатить. А ты знаешь, где можно достать. Ну что скажешь, compadre? У тебя ведь здесь есть с собой машина.
Тони все еще колебался, недоверчиво меряя Роба глазами.
Нетерпение Роба возрастало с каждой секундой.
– Только не говори, что не можешь достать. Ведь эта проклятая хреновина растет здесь.
– Ci. Кока растет здесь как сельхозкультура. Прежде ее продавали вашей компании «Кока-кола». Но ваше правительство заставило компанию удалять из колы кокаин. Здесь, в Андах, люди, которые живут в горах, поступают гораздо умнее. Они жуют листья коки и не чувствуют ни усталости, ни голода, ни холода. Здешний народ потребляет коку уже не одну сотню лет. Инки считали это дерево божественным. Ты знал это?
– Меня, черт возьми, не интересуют диссертации по истории кокаина. Скажи лучше, ты собираешься познакомить меня с твоим продавцом или нет? Все, что я хочу получить от тебя, – это четкий ответ: да или нет? – прервал аргентинца Роб.
Прошла целая минут, долгая и томительная. Тони молча раздумывал, как ему быть. Наконец от сказал:
– Он тебе не продаст. Придется мне купить тебе то, что нужно.
По лицу Роба разлилась широкая улыбка, и он вздохнул с облегчением.
– Я знал, Тони, что на тебя можно рассчитывать.
– Мне надо сначала позвонить ему. А там посмотрим.
– Ну да, Тони, конечно.
После матча вернулись в estancia поздно, а потому и поздно сели обедать. Переодевшись, Лес спустилась вниз, в столовую. Ей было не еды, но она не хотела подавать виду и нарушать обычный распорядок. Совсем ни к чему привлекать к себе лишнее внимание и выслушивать вопросы, на которые она не желает отвечать. Все, что происходит, касается только ее и Роба, и никого больше.
Слегка расклешенная юбка из льняного полотна полоскалась вокруг стройных икр, когда Лес входила в большую гостиную, где уже собралось большинство обитателей старинного дома. Она остановилась на пороге, окидывая взглядом присутствующих, затем решительно двинулась вперед.
– А где Роб? Он еще не спускался?
– Кажется, он вообще не вернулся, – ответил Дюк Совайн. – Они с Тони вместе куда-то уехали из клуба и до сих пор здесь не показывались.
– Ах вот оно как, – пробормотала Лес, беспокойно вертя пальцами пуговицу своего кремового жилета.
– Наверное, они задержались где-то и забежали к девушкам. Вы ведь знаете, каков этот Тони, – напомнил ей техасец.
– Да, конечно.
Это было логичное и, скорее всего, правильное объяснение. Она знала Роба – он наверняка задержался где-то вне дома с одной только целью: ему хочется, чтобы мать немного поволновалась. Решил наказать ее за недавний неприятный разговор. И Лес со смутным раздражением понимала, что ему удалось добиться своего. Она беспокоилась. Заставив себя улыбнуться, Лес обратилась к Эктору. На Рауля – источник ее разногласий с сыном – она старалась не смотреть.
– Надеюсь, Эктор, – сказала она, – вы не собираетесь задерживать из-за них обед. Неизвестно, когда они могут вернуться…
– Si, мы сейчас садимся за стол, но я прослежу за тем, чтобы к возвращению еда ждала их на кухне, – пообещал Эктор.
Роб и Тони вернулись в estancia очень поздно. Лес сидела как на иголках в углу гостиной у маленького телевизора, не обращая внимания на экран, где шла передача на испанском языке. Услышав, как открылась входная дверь и в прихожей раздались шумные голоса и смех, она заставила себя остаться на месте. И встала только тогда, когда возбужденные Роб и Тони ввалились в гостиную.
Роб увидел мать. Сияющая улыбка на его лице стала еще шире, но в темных глазах заиграли вызывающие искорки – он насмехался над тем, что Лес ждала его.
– А где все? – Тони Ламберти оглядывал тех немногих из обитателей дома, что еще оставались в гостиной.
– Разошлись по своим комнатам спать, – ответила Лес.
Среди тех, кто в последние полчаса поднялся наверх, был и Рауль.
– Уже поздно, – продолжала Лес. – Уверена, что на кухне для вас осталась еда. Пойду и скажу Эктору, что вы вернулись.
Она направилась к широкой двери, ведущей в холл.
– Не утруждай себя, – сказал Роб. – Я не голоден.
– Я тоже не хочу есть, сеньора, – эхом откликнулся Тони. – Мы уже кое-что перехватили. Не так ли, Роб?
Роб ухмыльнулся товарищу.
– Это уж точно, перехватили.
– В таком случае… – Лес помолчала, глядя на них. – Я хотела бы поговорить с тобой наедине, Роб.
Тони насмешливо прищелкнул языком.
– Твоя madre недовольна тобой. Ты плохой мальчик, потому что задержался так поздно, а? – Он пихнул Роба в бок, подтолкнув его к Лес. – Ты должен сказать ей, что просишь у нее прощения. Ты ведь не хочешь, чтобы она сердилась на тебя.
Он, смеясь, отошел прочь. Вот каким, дескать, маменькиным сынком оказался этот американец.
Роб с демонстративной неохотой подошел к матери. У Лес создалось совершенно отчетливое впечатление, что он пьян, но в его дыхании не чувствовалось никакого спиртного запаха.
– И где же ты собираешься поговорить со мной наедине?
– Идем сюда.
Лес напряженно прошагала в игровую комнату, подождала, пока сын войдет вслед за ней, и закрыла дверь. Роб небрежной походкой подошел к бильярдному столу и принялся катать шары по крытой зеленым фетром поверхности.
– Ну и что тебе надо? Словно я не знаю…
– Нам надо объясниться наконец насчет Рауля. – Лес перехватила шар, который катал Роб, чтобы отвлечь его от этого занятия и заставить слушать себя. – Мне кажется, что ты о нем очень высокого мнения.
– Да, как об игроке в поло. – Роб выпрямился и посмотрел на мать. – Но если тебе невтерпеж и непременно нужно завести мужчину, то я не понимаю, почему ты выбрала именно его.
– Он нравится мне, Роб.
Сейчас речь шла именно об этом и ни о чем другом. Их связывала скорее телесная близость, нежели чувство. Они наслаждались любовными ласками, но еще не провели вместе достаточно времени, чтобы их отношения переросли во что-то большее. Лес испытывала к Раулю интерес, но сама не знала, насколько он велик. Да и пока это было не важно.
– Он нравится мне. Но ты мой сын. И я люблю тебя. Ничто и никто – ни один мужчина – этого не изменит.
– Угу. – Роб взял другой шар и стал катать его между ладонями.
– Это правда, Роб.
– Иными словами, ты собираешься и дальше спать с ним, так, что ли? – Он яростным взмахом руки пустил шар по столу. – Ну что же, давай. А я тем временем перейму у него все, что он знает. Я буду таким хорошим игроком, каким ему стать даже и во сне не снилось. Ты знаешь, что я могу этого добиться. – Роб с самонадеянным видом склонил голову набок. – Вот увидишь. Я стану лучшим из лучших.
– А я всегда буду рядом с тобой. – Лес хотела убедить Роба, насколько она нужна ему.
– Угу. – Он засунул руки в карманы куртки. – Если это все, о чем ты хотела поговорить со мной, то я пойду, пожалуй, в свою комнату.
– Думаю, что это все.
Сдержав вздох, Лес решила, что это ворчливое принятие ситуации – самое большее, чего она может в настоящее время добиться от Роба. Может быть, когда-нибудь позже он поймет ее, и эта возникшая в их отношениях трещина исчезнет.
Роб, не оглянувшись, вышел из комнаты для игр, а Лес долго еще задумчиво стояла на месте, спрашивая себя, что же она должна была сказать сыну, чтобы он по-настоящему понял ее. Наконец она тряхнула головой и поднялась в свою комнату. Все еще продолжая размышлять о недавней беседе, Лес встала у окна, прислонилась плечом к тяжелой деревянной раме и засмотрелась в ночную темноту. Они с Робом всегда были так близки. А теперь меж ними словно пролегла какая-то пропасть.
Лес понимала, что отчасти в подобном отношении к ней сына виноват развод. Роб не может избавиться от чувства, что Эндрю бросил не только жену, но и его самого. Лес знала это и раньше. Но только сейчас ей впервые пришло в голову, что сын рассматривает ее связь с другим мужчиной как своего рода новую измену. Ему кажется, что теперь его бросает и мать… Отец оставил его ради Клодии, а Лес – ради Рауля. Она не думала, что Роб воспримет ее новую любовь таким образом. Ей почему-то казалось, что родительский развод травмирует только маленьких детей. Ведь Роб достаточно уже взрослый, чтобы понимать, что она не отказывается от него. Но, похоже, некоторые чувства совсем не зависят от возраста.
Она так глубоко задумалась, что не расслышала тихого стука в дверь. И только когда дверная ручка щелкнула и повернулась, Лес пришла в себя. Вздрогнув, оглянулась на дверь, и ее испуг сразу же прошел: в комнату входил Рауль. Он остановился на пороге, увидев, что она все еще одета в дневную одежду, и удивленно нахмурился.
– Что, уже так поздно? – Лес выпрямилась, повернулась навстречу Раулю и попыталась приветливо улыбнуться.
– Это неважно. – Он подошел к Лес, легко обнял за плечи и наклонился, чтобы поцеловать.
Она ответила на прикосновение его губ, но не так радостно и открыто, как прежде. Лес сама это понимала. Понял и Рауль. Он поднял голову, внимательно всматриваясь в лицо Лес.
– В чем дело?
– Роб знает о нас.
Лес считала, что должна об этом рассказать. Но сложности между ней и сыном касаются только ее одной. Она не собирается вмешивать сюда еще и Рауля.
– Тебя расстраивает, что он знает?
– Да… Нет. – Это было трудно объяснить. – Я не стыжусь того, что я с тобой. Но Робу это кажется чем-то вроде предательства. Он уязвлен и рассержен. И меня расстраивает, что он так к этому относится. До сих пор у меня были трения с Тришей, но не с Робом. Я никогда не предполагала, что он будет ревновать.
– Ничего, это пройдет.
– Думаю, пройдет со временем…
Она не поднимала головы. Невидящий взгляд словно застыл на грубой ткани его махрового халата. Затем руки Лес обвились вокруг шеи Рауля, и она положила голову ему на плечо. Ладонь Рауля легла ей на спину, и он скрестил руки, поддерживая Лес. Наступило молчание. Рауль наклонил голову и потерся щекой и подбородком о ее волосы. Лес рассеянно вслушивалась в ровный и мощный стук его сердца. Она закрыла глаза, чувствуя себя уютно и покойно в кольце сильных рук. Затем негромко проговорила:
– Боюсь, Роб убежден, что ты уведешь меня от него. Он думает, что ты намеренно стараешься вбить между нами клин, и доказательством, по его мнению, служит то, что ты не разрешаешь мне приходить на тренировочное поле.
Она откинула назад голову, чтобы посмотреть Раулю в лицо.
– Рауль, мне необходимо вновь наблюдать за занятиями.
– Даже несмотря на то, что это не поможет Робу?
– Думаю, мое отсутствие отвлекает его еще больше. Оно заставляет Роба задаваться вопросом: почему? И он дает на него неверный ответ. А в нынешних условиях я никогда не сумею убедить Роба в обратном. Мне нужно находиться на боковой линии, чтобы доказать ему, что он ошибается.
– А если я скажу «нет»?
– Не отказывай мне, Рауль. Не заставляй меня выбирать, – сказала Лес. – Потому что мне придется выбрать сына.
– Ну что же, это твое решение. Видно, мое мнение не имеет никакого веса, несмотря на то что я – тренер, – с вызовом проговорил Рауль.
– Конечно, твое мнение очень важно. Но разве ты не видишь, что Роб уже обижается на тебя. Как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем эта обида начнет проявляться во время тренировок? Пойми, я думаю и о тебе, а не только о нем. Хотя Роб и ревнует, но он по-прежнему уважает тебя. Я не хочу, чтобы его отношение изменилось. – Она рассеянно изучала узкую линию его рта, такую твердую и неумолимую. По ее собственным губам скользнула огорченная улыбка. – Наверное, я эгоистична. Мне нужны вы оба.
– И ты всегда получаешь то, чего хочешь, верно?
– Да, – весело кивнула Лес, не сразу сообразив, что он не шутит. Она почувствовала, как разжимаются обнимающие ее руки. – Рауль, разве это неправильно – стараться удержать тех, кто мне дорог? Разве нельзя нам всем прийти к какому-то соглашению? Я уже сказала Робу, что он не должен указывать мне, с кем встречаться. И он согласился, хотя такая сговорчивость очень на него не похожа. Почему бы и тебе не позволить мне приходить на тренировки?
– Это и есть соглашение, к которому ты стремишься? Ну что ж, очень хорошо. Можешь наблюдать за занятиями от случая к случаю, но не каждый день. Это тебя устроит?
– О да!
Приподнявшись на цыпочки, она прижалась губами к губам Рауля, чтобы скрепить сделку поцелуем. Но Лес не ожидала, что он ответит ей с такой гневной страстью, больно закусив зубами ее губы.
Когда она попыталась высвободиться, его ладонь легла ей на затылок, и Лес оказалась стиснута, как в тисках, между рукой и ртом Рауля. Яростный поцелуй длился, казалось, вечность, но постепенно грубое давление ослабло и прикосновение губ сделалось мягким и нежным, почти извиняющимся. Наконец Рауль отстранился и ласково прижал голову Лес к своему плечу.
– Кажется, сегодня вечером ни у кого из нас нет подходящего настроения, – проговорил он хриплым, рокочущим голосом. – Лучше мне уйти, Лес.
– Хорошо, – согласилась она, испытывая облегчение от того, что Рауль понял: сейчас ей не до любовных ласк.
Правда, Лес была уверена, что если бы он попытался, то смог бы изменить ее настроение. Но она сознавала также, что Рауль не понимает ее сложностей и не старается сделать вид, что желает понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74