А дальше – прямая быстрая дорога к спортивному клубу.
Возле длинного строения клубной конюшни горел свет, и там виднелись силуэты двух человек. Триша остановила машину на стоянке, взяла с сиденья бутылку с шампанским и бокалы и зашагала к конюшне по неровной дорожке, усыпанной ракушечной крошкой, которая хрустела под высокими каблуками. Лунный свет блестел на ее платье цвета слоновой кости. Где-то вдалеке залаяла собака. Ракушки под ногами Триши сменились плотным, ровным грунтом, и, подойдя поближе, она различила приглушенный говор двух голосов, беседовавших на каком-то певучем языке. «Кажется, испанский», – подумала девушка, но все еще не могла понять, есть ли среди говорящих Рауль. Триша была совсем уже рядом, когда наконец узнала его.
– Привет. – Она подошла к беседующим почти беззвучно.
Рауль обернулся, недовольно сдвинув брови, и, увидев Тришу, нахмурился еще сильнее.
– Что вы здесь делаете? – пробурчал он вместо приветствия.
Триша подняла руки, показав ему бутылку шампанского в одной и бокалы – в другой.
– Раз уж вы не пришли на вечеринку, я принесла вам вечеринку сюда.
Рауль не выказал ни удивления, ни удовольствия в ответ на это заявление. Он шагнул назад к решетчатой двери стойла. Сквозь эту легкую загородку Триша увидела вороную лошадь и согнувшегося возле ее передней ноги конюха. Девушка подошла поближе.
– Что с ней? – спросила она.
Правая нога лошади была обвернута повязкой со льдом.
– Эта кобыла упала сегодня днем, – сказала Рауль. – Вначале мы думали, что она просто сильно растянула себе сустав, но опухоль стала увеличиваться. Сейчас придет ветеринар, чтобы взглянуть на нее еще разок. Возможно, небольшая трещина в кости.
– Бедная девочка.
Триша, звякнув стеклом, переложила бокалы и бутылку в одну руку, чтобы другой погладить кобылу по шелковистой морде. Животное явно страдало от боли – это было видно по печальным темным глазам и низко опущенной голове.
– Осторожнее. Испачкаете платье, – предостерег ее Рауль.
– Как оно вам нравится? – Триша слегка повертелась перед ним, сознавая, что высокая горловина платья и длинные рукава придают ей утонченный вид, которому добавляет пикантности большой треугольный вырез на спине. – Теперь вам придется признать, что в нем я мало похожа на школьницу. Скажите мне правду, Рауль, если бы, когда мы встретились, я была одета так же, вы бы подумали, что я слишком молода?
Рауль широко усмехнулся.
– Возможно, что и нет.
– Вот видите! Мне необходимо было прийти сегодня вечером, чтобы доказать, что ваше первое впечатление обо мне было неверным, – сказала Триша.
Рауль сказал что-то конюху по-испански, затем взял Тришу под локоть и повел ее от стойла. Они прошли несколько шагов и остановились около одного из столбов.
Триша протянула Раулю шампанское.
– Может быть, откроете, пока оно не согрелось…
Он взглянул на девушку, видимо, что-то обдумывая про себя, затем взял бутылку и содрал запечатывающую горлышко фольгу. Триша наблюдала, как он легко и умело извлекает пробку.
– Если бы кобыла не захромала, вы приехали бы на прием? – Она держала бокалы наготове.
– Нет.
Негромкий хлопок словно бы подчеркнул резкость его ответа, но пробка не взлетела в воздух, а осталась в руке Рауля. Триша быстро подставила бокал под вырвавшуюся из горлышка пенную струю, и аргентинец наполнил его вином, не пролив ни капли.
– Ну что ж, редко встретишь в мужчине такую честность, – она подставила под струю второй бокал, а затем протянула его Раулю.
Он оценивающе глянул на поданный ему фужер.
– Я вижу, вы знаете, как правильно обращаться с шампанским.
В широких низких бокалах, обычно именуемых фужерами для шампанского, вино слишком быстро перестает играть и пениться, превращаясь в обычную безжизненную жидкость.
– Не забывайте, что я из семьи Кинкейдов. И мои знания о светлых сторонах жизни – само совершенство, – насмешливо произнесла Триша и пригубила искрящееся вино.
– Зачем вы прибегаете к подобному тону? – Рауль склонил голову в сторону, лунный луч, падавший на его лицо, подчеркивал резко и сильно вылепленные черты.
Триша пожала плечами, стараясь притвориться безразличной.
– Думаю, что я сильно разочаровала свое семейство. Во мне, кажется, больше от Томасов, чем от Кинкейдов. – Однако она приехала сюда вовсе не затем, чтобы обсуждать свои семейные отношения. – На вечеринках всегда танцуют. А предполагается, что у нас с вами вечеринка. Вы не собираетесь пригласить меня на танец?
– Но у нас нет музыки.
– Тогда нам придется придумать свою собственную.
Она положила руку, в которой держала бокал, на плечо Раулю, а другую протянула ему. После секундного колебания он взял ее руку и обнял девушку за пояс. Они двинулись в медленном беззвучном танце. Ноги Рауля при каждом шаге касались юбки Триши, она была в восторге – ей нравилось то, что она наконец оказалась так близко к нему, и то, как крепко его рука сжимает ее талию.
– Расскажите мне о себе, Рауль. Откуда вы? Чем вы занимаетесь?
– Играю в поло. – Зрачки пронзительных голубых глаз Рауля в тусклом свете казались огромными. Триша залюбовалась его глазами и твердыми очертаниями рта. – И учу играть других. У меня есть участок земли неподалеку от Буэнос-Айреса, где я выращиваю и тренирую лошадей для поло. Стало быть, поло и есть мое ремесло.
– Вы женаты? – Триша потягивала шампанское, разглядывая из-под ресниц его лицо.
– Нет. – В глазах его блеснуло насмешливое выражение.
– А были когда-нибудь женаты?
– Нет.
– Почему? – с вызовом спросила Триша. – Разве вы никогда не встречали подходящую девушку?
– Думаю, что нет.
– Но вы собираетесь когда-нибудь жениться?
Рауль улыбнулся.
– Вы бы не захотели выйти за меня замуж. Я – латиноамериканец. И убежден, что место женщины – это дом. А дома я бываю очень редко.
– Вы считаете, что я всегда преследую какую-то личную выгоду?
– Считаю, что всегда, – сухо подтвердил он.
– А родные у вас есть? – спросила Триша.
– Мать умерла. Отец оставил меня, когда я был совсем маленьким. А другой родни у меня нет.
– Ваша фамилия – Буканан… Значит, вы наполовину англичанин?
– Нет, я аргентинец. – В его голосе звучал оттенок гордости. – Моя страна – это, как принято говорить, плавильный котел национальностей. Как и Соединенные Штаты. Откройте телефонный справочник Буэнос-Айреса, и вы найдете множество таких фамилий, как Буканан, Гонсалес, Циммерман или Карузо. Эти люди некогда приехали туда из Испании, Италии, Англии, Франции, Германии и еще из сотни стран, но все они теперь – аргентинцы.
– Я этого не знала. – Тришa всегда считала, что в Аргентине, как и в Мексике, преобладают испанцы.
– Тогда вам следует читать не только школьные учебники, но и книги по истории. – Рауль внезапно остановился. – Все! Музыка смолкла. Танец закончен.
Он снял руку с талии Триши и шагнул в сторону. Внезапность, с которой он вышел из игры, удивила и обескуражила девушку.
– Я провожу вас к вашей машине, – сказал Рауль.
– Но ведь мы даже не притронулись к шампанскому, – запротестовала Триша.
Бутылка, почти полная, стояла на земле около одного из столбов.
– Мне сейчас не до вина. Можете взять то, что осталось, с собой домой. – Он спокойно разглядывал девушку, держась вежливо, но строго.
Но к тому времени, когда она доберется домой, шампанское согреется и выдохнется. Станет таким же пресным и неинтересным, каким становился этот вечер.
– Но мне совсем еще не надо уезжать.
– Нет, надо. – Рауль взял Тришу за руку и легонько потянул за собой по направлению к автомобильной стоянке. – С минуты на минуты приедет доктор Карлайл осматривать кобылу. Я довольно долго буду занят с ним.
– Неважно. Я могу подождать, пока вы закончите.
– Нет.
Протестовать дальше было невозможно – это выглядело бы совсем уж по-детски, и Триша молча поплелась вслед за Раулем мимо освещенных стойл, подыскивая слова, чтобы переубедить его.
– Завтра я уезжаю, – сказала она наконец.
– А я уезжаю послезавтра, так что в ближайшем будущем мы, вернее всего, никогда не встретимся.
– Почему вы так упорно стараетесь отделаться от меня? – выпалила Триша.
– Я стараюсь уберечь нас обоих от неловкого и затруднительного положения, в которое мы можем попасть. – Он говорил терпеливо, словно убеждая ребенка. – Мне известно, как это бывает. Вы, возможно, удивитесь, если узнаете, что мне в вашем возрасте самому доводилось переживать юношеские разочарования.
– Что мне сделать, чтобы убедить вас, что я не школьница, – безнадежно вздохнула Триша. – Вы мне нравитесь, привлекаете меня. Что же в этом детского, незрелого?
– Ничего, – спокойно ответил Рауль. – Лолита тоже была школьницей.
– Чтоб вам пусто было! – обиженно выругалась Триша.
– Пусть так, – пробормотал Рауль и поддержал девушку под локоть, когда у той подвернулась нога на усыпанной битыми ракушками дорожке. Они подошли к стоянке, и Рауль сразу же определил, на каком автомобиле приехала Триша. Сделать это было несложно – спортивная машина резко выделялась среди грузовых пикапов и старых седанов.
– Ваш бокал, – Рауль протянул девушке блеснувший в свете луны фужер.
– Спасибо.
Избегая смотреть спутнику в глаза, Триша взяла бокал, думая сердито, что он, скорее всего, считает ее избалованной богатой девчонкой, дующейся из-за того, что не может настоять на своем. Впрочем, именно так – или почти так – оно и было.
– Спокойной ночи, Триша.
В первый раз он назвал ее по имени, в первый раз показал, что она – личность, а не подросток, от которого можно ждать одних только неприятностей. И у Триши внезапно вспыхнула надежда, что не все еще потеряно, что в этой завершившейся крахом ситуации можно еще что-то спасти.
– Постойте. – Она доверительно коснулась руки Рауля. – Разве не принято, что бы мужчина после того, как проводил девушку до машины, поцеловал ее на прощание?
Рауль нетерпеливо тряхнул головой. В ночной полутьме его волосы казались скорее черными, чем каштановыми. Лица почти не различить, но Трише показалось, что он улыбается.
Она предвкушала, как его теплые губы прижмутся к ее губам, и почувствовала, как неистово заколотилось сердце. Когда миг этот наконец настал, Триша прижалась к Раулю, но прикосновение его губ оказалось мягким и нежным – так мужчина целует школьницу. Разом вспыхнувшие обида и разочарование заставили девушку отстраниться.
– Рауль, я не девственница. – Триша приподнялась на цыпочки, обвила руками шею Рауля и попыталась заставить его склонить голову. Не обращая внимания на напряженное сопротивление мужчины, она приоткрыла рот и с требовательной страстью прильнула губами к его губам. Она прижалась к сильному телу аргентинца, испытывая возбуждение от прикосновения его мощных бедер к своим ногам. Вкус его губ пьянил девушку, но и Рауля поцелуй не оставил полностью безучастным. И он почти бессознательно ответил на жадный призыв.
Затем его пальцы стиснули запястья Триши, и Рауль силой заставил девушку разжать объятие и опустить руки. Когда он отстранил ее от себя, сердце Триши бешено стучало, а дыхание вырывалось из груди часто и прерывисто.
– Как бы мне хотелось, чтобы вы были у меня первым, – тихо произнесла она.
– Довольно. Пожалуйста, избавьте меня от ваших соблазнов, – сердито посмотрел на нее Рауль.
Кажется, терпение его кончилось, и он не желал более спокойно сносить Тришины выходки. Аргентинец распахнул дверцу автомобиля и помог девушке усесться на водительское сиденье.
– Мы еще встретимся, – сказала Триша, когда Рауль начал закрывать дверь.
Он приостановился, опершись на дверную раму.
– Отчего-то я в этом не сомневаюсь, – неожиданно согласился Рауль с каким-то оттенком смирения, словно покоряясь ее настойчивости, а затем повернулся и зашагал в полутьму.
– Когда мы увидимся опять, я буду старше, – крикнула Триша ему вслед.
Ответа не было.
Триша еще долго сидела в машине неподвижно, глядя, как его фигура скрывается в темноте, пока наконец не пропала окончательно. Тело девушки все еще трепетало от прикосновений его сильных, мускулистых рук, а ее губы до сих пор ощущали вкус его поцелуя.
Она не лукавила, говоря, что хотела бы, чтобы Рауль был первым мужчиной, с которым она испытала любовную близость. Может быть, тогда то, что ей пришлось пережить, не было бы таким постыдным и унизительным. Она помнит, как лежала на одеяле в лесу, ожидая, пока мальчик закончит торопливо скидывать с себя одежду. Она была напугана – подумать только: Триша Кинкейд испугана! – и изнывала от неуверенности, не зная, что делать и чего ожидать.
Предполагалось, что Макс знает. Послушать, как он рассказывает, – так опытнее любовника и быть не может. «Не беспокойся, крошка. Сколько, бишь, раз мне приходилось этим заниматься? Сотни. Я и со счета сбился». И вначале действительно все шло хорошо. Поцелуи, прикосновения, объятия – милая любовная игра, предшествующая главному ответственному моменту. Но с того мига, как Макс неуклюже взгромоздился на нее, все пошло не так. Единственное, что чувствовала Триша, – как что-то твердое грубо толкает и пытается в нее прорваться.
– Помоги мне, черт побери, – вот и все, что сказал ей Макс.
Затем она ощутила первый болезненный укол и попыталась вырваться, но его руки крепко прижимали Тришу к земле, не давая шевельнуться. Затем все пропало в приступе захлестнувшей ее жгучей боли. Бедра Макса колотились о ее ноги, она слышала, как он омерзительно мычит и стонет. Это был последний раз, когда она встречалась с этим мальчиком. Затем у нее были два других парня, которым все же удалось показать ей, что физическая близость может доставить кое-какое удовольствие. И сейчас Триша поймала себя на том, что пытается представить, каково бы это было – оказаться в постели в Раулем. Она воображала, как он целует ее груди и ласкает тело, она почти ощущала на себе его сладостную тяжесть. От этих мыслей ее лоно захлестнуло почти нестерпимое желание.
Вздохнув, Триша повернула ключ зажигания, и двигатель, мягко заурчав, ожил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74