https://wodolei.ru/catalog/unitazy/tarelchatye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Наблюдая за тем, как Хосе ремонтирует «шеви» перед следующим отрезком пути, он грыз тортилью и прихлебывал горький кофе. Дорога до американской границы займет большую часть дня, а когда он окажется в городе Нако, расположенном между Агуа-Приета и Ногалесом, прямо напротив американского города Бисби в Техасе, в небе уже будет светить полная луна.
Сейчас Сайяф уже не так часто вспоминал о тех временах, когда он изучал иностранные языки, а в мире было куда больше уважения к мусульманскому образу жизни. Теперь же мир стал просто отвратительным местом, недостойным продолжать существование в нынешнем виде. Его дети были мертвы, три жены тоже, погибли все близкие друзья, и его мало что привлекало в этом мире.
Кофе был настолько крепким, что Сайяф глотал его с большим трудом. Впрочем, кофеин только пойдет на пользу. Сотворив четвертый намаз и воздав хвалу Аллаху, который и сейчас с ним, он поспит, а потом ему предстоит долгий путь на север. По дороге он сможет попрактиковаться в английском с мексиканским акцентом.
Хосе как раз начал заводить машину, когда Сайяф выплеснул остатки напитка в придорожную пыль. На лице старика цвела зубастая улыбка, показывающая, что все в порядке. «Да, - подумал Сайяф. - Пока все в порядке. Но даже здесь, в горах, в такой дали от Техаса, люди обязательно скоро услышат удивительные новости. Сам Аллах испытывает меня».
«Скоро, - повторял он про себя. - Теперь уже совсем скоро».

* * *

День 10. 3.00
Христенко никогда не считал себя добрым самаритянином. За долгую жизнь он убил многих, поскольку был солдатом на нескольких необъявленных войнах, а на войне убивают, чтобы остаться в живых. Теперь же его мысли занимали вещи, которые никогда раньше в голову не приходили, и все только потому, что его собственная смерть была не за горами. Можно было только надеяться, что мир, оставленный им другим людям, будет лучшим, чем прежний, потому что он жил в нем и старался изменить его. Сама мысль о том, что его жизнь имела хоть какой-то смысл, была достаточной причиной для того, чтобы в душе генерала воцарилось спокойствие.
Однако он знал, что все пойдет прахом, если Алексей провалит задание. Объединившиеся корпорации стиснут мир в смертельных объятиях, и уже никто ничего с этим не сможет поделать. Поднимутся ли люди в единой последней революции, добиваясь свободы, или окажутся беспомощными агнцами, угодившими в жадные лапы сил, рвущихся сейчас к власти? Да разве у корпораций и так ее мало? Когда же настанет конец играм и без того невероятно могущественных людей, которые видят возможность подняться еще на ступеньку выше? Чего Христенко не мог понять, так это того, как в подобной игре могут участвовать государства. Сами народы ни в чем не повинны, но именно они станут жертвами злокачественной опухоли, которая медленно разъедает их страны до тех пор, пока не станет слишком поздно остановить ее, невзирая на все международные законы.
Даже тюремные охранники видели, что Христенко чувствует себя все хуже, и докладывали об этом Юсуфову, который сейчас смотрел на пленника через пустой стол в комнате для допросов. Полковник понимал, что у больного туберкулезом старика жизни остается в обрез, но нужно было выдать на-гора хоть что-нибудь стоящее, показывающее, как рьяно он выявляет врагов любимой Родины. Возможно, это его последний шанс получить генеральские звезды на погоны. Но они светят только после доклада президенту Лаврову о том, что он раскрыл дело. А ведь до встречи в Женеве остается менее двух суток. Юсуфов ежедневно получал отчеты от охранников и медиков, наблюдавших за Христенко, и считал, что для получения признания время еще есть.
Он смотрел, как Геннадия Игоревича бьет очередной приступ кашля, после которого старик отхаркнул еще больше мокроты. Лицо его посерело, серая тюремная одежда была измазана засохшей кровью и мокротой, плоть висела на костях, как пиджак на вешалке. Но у Юсуфова не было времени на телячьи нежности. У него было задание, которое следовало выполнить, и возложенная на него ответственность. Да, Алексей Иванов проскользнул у него между пальцев, но ведь Юсуфов не мог поспевать за всем. По крайней мере, Христенко был у него, сидел в камере, и это тоже было победой. Поэтому он дал старому солдату прокашляться и сплюнуть в нечистый носовой платок. Тем временем микрофоны ловили каждый звук, а камеры, установленные за двусторонним зеркалом, снимали все происходящее. Еще наступит звездный час допроса Иванова и Ванеевой, но пока и этого достаточно.
Заместитель начальника Второго главного управления ФСБ, удовлетворенный этой мыслью, закурил и выпустил дым через нос, дожидаясь, пока у пленника не закончится приступ кашля. «Терпение», - твердил он себе, следя, как тоненькая струйка сигаретного дыма поднимается к потолку.
- Итак, Геннадий Игоревич, мы подошли к концу афганской войны, когда вас представили к званию Героя. Вы стали начальником Второго главного управления КГБ, и мир оказался у вас в кармане, а звезда ваша продолжала восходить.
- Я был солдатом и выполнял свой долг.
- А может, это была просто хитрость, и все, что вы сделали, послужило лишь прикрытием для работы на французов?
- Напрасно ты ищешь, за что ухватиться. Я никогда не думал ни о чем, кроме блага Родины.
- До каких пор? Когда ваши взгляды изменились?
- Они никогда не менялись.
- У меня есть документальное доказательство того, что вы - французский шпион. И этого отрицать вы не можете.
Так продолжалось часами, без каких-либо прорывов. Старика Христенко допрашивали в самое разное время суток, в основном ночью, когда он был наиболее уязвим. Но он так и не сказал ничего серьезного, такое упрямство выводило Юсуфова из себя. Он взглянул на часы, было 3.15 ночи. Старик сидел, навалившись на стол, и молчал.
И Юсуфов, и Христенко были измотаны. Полковнику было нужно только одно - добиться признания. Уже потом имело смысл переходить к деталям, именам и датам, пришлось бы возвращаться далеко в прошлое и отсматривать едва ли не всю карьеру Христенко. Вот только времени у Юсуфова почти не было, к тому же он не хотел, чтобы смерть старика оказалась на его совести.
- Если вам сейчас больше нечего добавить, я отключу камеры, и попозже попробуем еще раз, - предложил Юсуфов, затягиваясь сигаретой.
- Ты попусту теряешь время, Илья Васильевич, - болезненно улыбнулся Христенко, не желавший показывать, насколько ему плохо. Его убивали его же собственные легкие, и дым сигареты Юсуфова состояния никак не облегчал. С другой стороны, если бы ему дали сигарету - чему никогда не бывать, поскольку никотин может ускорить приближение смерти, - Христенко и сам с удовольствием выкурил бы ее.
- Вы всю жизнь старались показать, какой вы герой, но все это рассыплется как карточный домик, когда закончится следствие.
- Всему когда-нибудь наступает конец, - негромко заметил Христенко.
- Не стоит питать иллюзий, Геннадий Игоревич, - вдруг улыбнулся Юсуфов. - Умирающий старый алкоголик, связанный с русской мафией… Неужели вы думаете, будто люди оценят вас иначе?
- А не все ли равно?! Мне и жить-то осталось всего ничего. Думаю, мы оба знаем, что время никому не дает спуску.
- Лично я, старина, собираюсь жить и дальше.
- Да, только в мире, о котором ни хрена не знаешь.
- Ну-ка, еще разочек - неужели грядет Армагеддон, как в каком-нибудь научно-фантастическом фильме? Может, поясните поподробнее?
- Перемены, - улыбнулся Геннадий Игоревич. - А ведь некоторые думают, это прогресс. Кульминация того, к чему дело шло все эти долгие годы.
- Перестаньте нести ахинею!
- Скоро сам убедишься.
- Ваши предсмертные фантазии ничего не значат - по крайней мере, лично для вас.
- Как и ни для кого из нас.
Юсуфов уставился на пленника.
- Ваше счастье, что у вас не осталось родных.
- Да, которых можно было бы пытать. Благодарю Бога за это.
Христенко снова начал кашлять и отхаркнул кровью. Юсуфов с отвращением показал в зеркало, чтобы помощники выключили камеры, потом встал, снова затянувшись сигаретой. Качая головой, он повернулся и вышел из комнаты для допросов.
В неожиданно наступившей тишине Христенко ждал, когда охранник отведет его обратно в камеру. Интересно, мелькнуло у него в голове, а где сейчас находится тот диск, который раз и навсегда положит конец «Глоба-Линк»?

* * *

День 9. 23.45, тихоокеанское поясное время
Окна высоченного здания на бульваре Уилшир в Лос-Анджелесе, выходящие на четыреста пятое шоссе с его никогда не прекращающимся потоком транспорта, были темными, за исключением редкого огонька там, где по ночам работали некоторые сотрудники ФБР, АНБ и прочих федеральных служб. В одном из безликих офисов, битком набитом компьютерами и прочим современным электронным оборудованием, сидели Елена и генерал-лейтенант Джош Аткинс. Это был высокий симпатичный мужчина шестидесяти с небольшим лет, с легкой проседью на висках, в линялых джинсах и рубашке с расстегнутым воротником.
Когда генерал Аткинс был переведен из Форт-Орда, оказалось, что Алексея как раз «одолжили» ЦРУ. Старшие офицеры Аткинса запросто болтали с ним о различных операциях, но сам генерал в подробности никогда не вдавался. Не его это было дело. Он был управленцем и имел очень мало отношения к тому, что делается в Лэнгли. Не та тема.
Генерал-лейтенант Джош Аткинс в Пентагоне служил последние два года. Он завоевал репутацию честного и прямого с подчиненными человека, и ходили даже слухи, будто в неформальной обстановке с ним можно говорить как с равным.
Окончив после Вьетнама Уэст-Пойнт, он в звании полковника участвовал в операции «Буря в пустыне», выполняя свои обязанности безупречно, потом сменил несколько должностей на разных военных базах в Европе и к 11 сентября стал уже генерал-майором, а потом получил и еще одну звезду. Перед отзывом в Пентагон он занимал должность в Форт-Беннинге. Сейчас Джош был уже дедушкой и дожидался выхода в отставку. Он не имел прямого отношения к борьбе с исламскими организациями типа «Аль-Каиды», как, впрочем, и вообще к делам на Среднем Востоке.
Однако сейчас ситуация была совсем иной, и когда Елена выключила компьютер, продемонстрировавший им содержание диска, в его проницательных карих глазах отражалось неподдельное изумление,. Он увидел материалы, рассказывающие о последней встрече руководителей ведущих государств и крупнейших мировых корпораций, состоявшейся в Вашингтоне. Двумя часами ранее Елена прилетела в аэропорт Лос-Анджелеса и отправилась в Санта-Монику, где он уже поджидал ее в кафе «Старбак», расположившись за столиком на улице.
- Я весьма признательна вам, Джош, за то, что вы согласились увидеться со мной. Это гораздо больше, чем мы с Алексеем вправе были бы ожидать, и если бы у нас были иные возможности, то, уж поверьте, мы ни за что не стали бы втягивать вас в это, - начала разговор Елена.
- Расскажите подробнее о том, что я должен сделать, чтобы не допустить этого безобразия.
- Алексей хотел бы, чтобы вы связались с некоторыми знакомыми людьми, прежде всего со специалистами по вопросам права и по военным проблемам. Именно они должны в первую очередь получить информацию о «Глоба-Линк», о которой вскоре, надеюсь, узнает и весь мир.
Елена не стала терять время и вкратце рассказала, что план по созданию единой общемировой корпорации уже приведен в действие и что окончательное голосование в Женеве пройдет через тридцать шесть часов. Генерал Аткинс внимательно слушал, начиная осознавать масштабы последствий намечаемого слияния крупнейших мировых корпораций, и за все время рассказа ни разу не перебил ее. Даже когда она закончила, он воздерживался от комментариев до тех пор, пока не просмотрел диск. Для этого им пришлось сесть в стоящую неподалеку машину генерала и за пятнадцать минут добраться до здания на бульваре Уилшир.
Теперь, когда он лично ознакомился с материалами последней встречи в Вашингтоне и узнал о намеченном на завтра в Женеве голосовании, генерал, несколько мгновений не говоря ни слова, смотрел в одну точку, осознавая что же должно произойти. Казалось, даже его лицо постарело на пару лет, когда он, наконец, принял решение и взглянул на часы.
- Я срочно вылетаю в Вашингтон, - спокойно сообщил он. - Утром встречусь с одним журналистом, который аккредитован при Белом доме. Пока не хочу называть никаких имен, но мир должен узнать об этом.
- А вы можете доверять этим людям?
- За двадцать лет я познакомился со многими влиятельными людьми. Они могут связаться со службами новостей ведущих телекомпаний, которые не замедлят пустить полученный материал в эфир.
- Международных?…
- Да, конечно. Это Си-Би-Эс, «Европа», русская «Орбита», даже «Аль-Джазира». С ними со всеми свяжутся завтра утром, и в середине дня мы организуем пресс-конференцию в Национальном пресс-клубе.
- Алексей уверен, что все государства должны будут привести свои армии в состояние боевой готовности, - предупредила Елена.
- Они не посмеют пустить в ход силу. А вот мировые лидеры наверняка заявят, что это липа, состряпанная одной из террористических организаций, чтобы дестабилизировать мировую экономику. Довольно разумно.
- Уж больно велики масштабы всего того, что теперь готовится, Джош. Возможно, эти планы будут осуществляться с куда большим применением насилия, чем мы можем себе представить. Стоит только пронестись слуху, и начнется всемирная паника с массовыми волнениями. А уж если президент подключил к делу Интерпол, то наши жизни в серьезной опасности.
Он на мгновение задумался.
- Вы говорите о президенте Соединенных Штатов?
- Да. Ведь это его последний срок - а потом лекции по университетам да книжка с автобиографией.
На это он ничего не ответил.
- Если то, что мы видели, - правда… - генерал Аткинс замолчал, так и не договорив.
- Алексея пытались убить несколько раз. - Елена рассказала Джошу об Андре Робеспьерре и Владимире Румянцеве, о ловушках, которые повсюду расставила разведка. - Они убьют его при первой возможности.
- А вас?
- Меня тоже, а заодно и вас, если узнают, что вы в курсе событий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65


А-П

П-Я