Почему бы и вам не последовать ее примеру?
Но Джулиана уже добралась до двери, поспешно миновала полутемный холл и направилась к лестнице, ведущей наверх. Тут Воган опять остановил ее:
— Послушайте, мне кажется, вы неискренни со мной.
Джулиана замерла, испуганно уставившись на него. Судя по восхищенному взгляду Риса, он явно не собирался разоблачать ее, но при тусклом освещении она могла и ошибиться.
— Ч-что вы имеете в виду?
— Я хотел сказать, что грубые слова могли вас обидеть, иначе бы вы не убежали так поспешно.
— Говорю вам, что мне совсем не обидно. — Она попыталась улыбнуться ему. — А теперь, позвольте мне… — Джулиана повернулась и ступила было уже на нижнюю ступеньку лестницы, но Воган в очередной раз опередил ее и загородил путь, поднявшись на две ступеньки вверх.
— Тогда, наверно, мои речи вам были не по вкусу.
— Да нет же! Вы говорили блестяще! — И тут же она осеклась. Похвалами от него не отделаешься.
Его дотоле серьезное лицо озарилось широкой, радостной улыбкой.
— Благодарю вас.
Он неожиданно взял ее руку в свои ладони, и Джулиана почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Она растерянно смотрела, как Воган сжимает ее пальцы, и не находила, что сказать. Но едва она попыталась освободить руку, как услышала голос Вогана:
— Это вы, вы помогли мне говорить. Мне казалось, что все вокруг настроены враждебно, кроме вас одной.
Он с благодарностью посмотрел на нее.
— Все, кроме вас. Я чувствовал, как у меня появляются новые силы всякий раз, когда вы улыбались мне. Да и как же иначе! Ведь ваше лицо излучает тепло. Какой же мужчина не доверится вам!
Признательность, выраженная столь странным образом, смутила Джулиану. Отец всегда упрекал ее за слишком фамильярное обращение с незнакомыми людьми, но она не могла вести себя иначе. Просто к некоторым она с первого взгляда ощущала непреодолимую симпатию. Как, например, к мистеру Вогану. Но говорить ему об этом, разумеется, не следовало.
— Простите меня за навязчивость, но могу ли я узнать ваше имя? — настаивал Воган.
— Мое имя?
Ее смущение, казалось, позабавило его.
— Да, ваше имя.
О Господи, как же теперь ей выпутаться? Джулиана испуганно оглянулась в поисках Летиции, но холл, в котором очутились она и Воган, был пуст. Те, кто еще не разошелся по домам, по-прежнему толпились в комнате.
— Неужели так сложен мой вопрос?
Она разглядывала его руки — мягкие, покрытые легким темным пушком, с длинными тонкими пальцами, какие бывают у музыканта… или поэта. Эти пальцы, казалось, приросли к ее рукам, словно канаты, удерживающие судно в гавани, и она уже не надеялась, что ей удастся освободиться от них.
— Мне нужно идти, сэр.
Все напрасно, и это она поняла по внезапной лукавой улыбке, тронувшей его губы.
— «Той, что, призвав, отвергнет сей миг…»
Джулиана с удивлением взглянула на него, совершенно позабыв всякую осторожность.
— Как, вы знаете «Похвалу девушке» Хью Мориса?
— Я вижу, вам тоже знакомы эти строки?
— Ну, конечно! — захлебываясь от радости, воскликнула она. — Хью Морис — один из моих самых любимых валлийских поэтов, а эта поэма мне в особенности нравится. Я даже помню ее всю наизусть. Постойте, как там… как там дальше?
Пока она напряженно пыталась вспомнить следующие строки, Воган нараспев, с наслаждением подчиняясь напряженному ритму стиха, продекламировал:
Той, что, призвав, отвергнет сей миг,
Ты любви поцелуй подари.
Но себя не вини,
Что обманчив невинности лик…
— Да… правильно. — С опозданием припомнив все четверостишие, Джулиана поняла, как неуместно оно прозвучало сейчас. Густой румянец разлился по ее щекам. Она почувствовала, что Рис осторожно гладит ее ладони.
— Эти строки словно о вас.
— О нет! — с нарочитой беспечностью в голосе ответила Джулиана. — Морис, кажется, умер еще задолго до моего рождения.
Воган удивленно посмотрел на девушку.
— Для простолюдинки вы слишком начитанны.
«Для простолюдинки». Как же она могла забыть, какую роль ей положено играть! И если она еще хоть на минуту задержится здесь и позволит себе выслушивать его комплименты, она провалит всю свою сегодняшнюю затею!
— Вы просто слишком мало знаете о простолюдинках.
— Одно я знаю: у вас — самые прекрасные глаза, какие я когда-либо видел у девушки. Они похожи на большие изумруды, отражающие в своем мерцании блеск солнца. Ваши глаза достойны поэмы.
— О! — беспомощно отозвалась Джулиана и почувствовала, как бешено колотится ее сердце. Он, кажется, и сам готов слагать стихи в ее честь. — Вам не следует так говорить, сэр.
Тем временем кончики его пальцев нежно поглаживали ладони Джулианы, отчего неведомый волнующий трепет разливался по всему ее телу.
— Мои слова смутили вас? Вы, должно быть, замужем?
— Нет, но…
— Значит, у вас есть суженый?
Она покачала головой. Затем, стараясь сосредоточиться на единственной задаче, которую ей необходимо было привести в исполнение, Джулиана сказала:
— Я не могу вам всего объяснить, но я недостойна вашего внимания. И поэтому разрешите мне уйти.
Но эти слова, напротив, лишь прибавили Рису решительности.
— Не говорите так. — Он опустился на ступеньку ниже и очутился так близко к Джулиане, что теперь она ощущала, как его жаркое дыхание обжигает ей лицо. — Мне нет дела до того, бедны вы или богаты.
Джулиане хотелось вырваться, убежать, но близость Вогана, словно мощная лавина, смела ее сопротивление.
— Теперь у меня нет ничего, — продолжал он, — поэтому меня вряд ли назовешь сквайром. Так что, может быть, это я недостоин вас. По крайней мере, ваш труд — честен и благороден, я же все еще бесприютно скитаюсь по белу свету.
Горечь, прозвучавшая в его словах, до глубины души тронула Джулиану.
— Но ведь вы уже нашли свое место, разве вы не понимаете? Вы указали людям, где правда, и это очень важно!
Исполненный признательности, Воган коснулся рукой ее щеки и мягко погладил.
— Вы и вправду считаете это важным, мой безымянный друг?
Его рука излучала тепло, согревавшее Джулиану, а близость этого едва знакомого мужчины сводила ее с ума.
— Да.
Пальцы медленно заскользили вдоль ее щеки вниз, к подбородку.
— И вы будете моим другом?
— Да. — На этот раз в голосе Джулианы прозвучала твердость.
— Ну что ж, теперь у меня появился друг. — Он с чувством посмотрел ей в глаза и задушевно, почти шепотом произнес:
Был бы в сердце жар,
А в душе любви пожар,
Если верен ты и горд,
Мы нанесем судьбе удар.
И, прежде чем Джулиана осознала, что он повторяет следующую строфу из поэмы Мориса, Воган склонил голову и запечатлел легкий поцелуй на ее губах.
Сперва было потрясение, но его поцелуй, исполненный нежности, подарил ей нечто, чего ей прежде не приходилось испытывать. Никто и никогда так не дотрагивался до нее! Никто и никогда просто не имел права так дотрагиваться до нее. Его поцелуй был самым ужасным оскорблением ее чести, но и самым сладостным удовольствием в ее жизни…
Не владея собой, Джулиана закрыла глаза, наслаждаясь мягкостью его губ и гадая про себя, так ли король Артур некогда целовал Гвиневеру. Вся отдавшись этому новому для нее чувству, она, казалось, забыла обо всем на свете.
Едва Джулиана попыталась перевести дыхание, как он обхватил ее за талию и еще крепче прижал к себе, словно она могла упасть. Запутавшись в юбках, она очутилась в объятиях Риса, боясь, как бы он не услышал, как бешено бьется в груди ее сердце. Заметь он ее смятение, он только воспользовался бы этим и продлил их поцелуй, даруя ей неизведанное наслаждение. Его губы были так мягки и нежны в своей настойчивости, так легки, словно дыхание! Джулиана внезапно вновь ощутила их на своих губах и, закрыв глава, полностью подчинилась сладостному ощущению.
— О Боже, госпожа! — донесся до нее крик на английском языке. — Джулиана! Прекратите сейчас же!
Громоподобный голос камеристки столь неожиданно прервал их упоительную близость, что казалось, то был глас Божий, снизошедший с небес. Оттолкнув от себя Риса, Джулиана отшатнулась в сторону и в ужасе прикрыла губы руками. К ней, выбираясь из шумного зала, уже спешила Летиция в сопровождении печатника Пеннанта.
Но Воган не обратил на них ни малейшего внимания. Его чувственные губы дрогнули в улыбке.
— Джулиана… по крайней мере, теперь я знаю, как вас зовут.
Но и Летиция уже подоспела.
— Идемте, — сказала она, оттаскивая Джулиану прочь от Вогана и бросая красноречивые взгляды на Пеннанта. — Сейчас же пойдемте домой.
— Нет, постойте! — попытался остановить Рис служанку, изо всех сил тащившую за собой Джулиану.
Спотыкаясь на ступеньках вслед за Летицией, Джулиана обернулась и, задыхаясь от волнения, крикнула:
— Простите меня, мистер Воган. Простите! Я ведь говорила вам, что мне нужно идти.
На верхней ступеньке Летиция резко остановилась и сурово поглядела на Вогана, расстроенного таким поворотом дела. В его глазах уже загорались искорки гнева, и он был готов устремиться за ними вверх по лестнице. Но служанка заслонила собой Джулиану и прокричала на прощание:
— Она не для вас, вы слышите меня? Вы, конечно, хороший человек, мистер Воган, и я желаю вам добра. Но Джулиана не для вас!
— Почему же?
Пеннант тронул его за плечо:
— Пойдем, Рис, и оставь женщин в покое, если они так хотят.
Джулиана уже не слышала этих слов Моргана, покорно следуя за Летицией, не выпускавшей ее руки.
— Я знала, что наверняка случится какая-нибудь неприятность, если мы останемся на этом сборище, — сердито ворчала горничная, таща за собой Джулиану. — Вам, пожалуй, стоило бы ему сказать, кто вы такая. Тогда он не стал бы слишком распускать руки.
Джулиана чувствовала, что виновата.
— Я пыталась оттолкнуть его, пыталась изо всех сил. Но он такой… — Она чуть было не сказала «чудный», но вовремя замолчала и грустно улыбнулась. — Знаешь, он читал мне Хью Мориса. Из поэмы «Похвала девушке».
Летиция с мрачным видом покосилась на хозяйку.
— Да уж, не сомневаюсь. Он, как хороший бренди, поначалу кружит голову, а потом ох как кусается! Он вам не пара, этот сын неудачника.
— Но ведь он просто поцеловал меня, — как можно беззаботнее оправдывалась Джулиана. Действительно, всего лишь один-единственный поцелуй, и в одно мгновение от прежней Джулианы не осталось и следа.
Летиция посмотрела на нее и фыркнула.
— Ну так уж просто и поцеловал!
— Джулиана! — услышала она за своей спиной крик Вогана, которому, вероятно, удалось вырваться из крепких рук Пеннанта.
Повинуясь голосу сердца, Джулиана обернулась, но служанка дернула ее за руку.
— Не оглядывайтесь! А то он станет еще настойчивее.
Джулиана хотела возмутиться, но чувствовала, что Летиция права. Рис Воган может быть поэтом в своих речах и целовать, как король Артур, но стоит ему узнать, кто она такая на самом деле, он, не задумываясь, оттолкнет ее от себя. Лучше преодолеть разочарование сразу, чтобы потом не жалеть.
И, когда он с обидой в голосе еще раз окликнул ее, Джулиана уже не оглянулась.
2
— Скажи мне наконец, кто она, — спросил Рис, не отрывая глаз от удалявшейся Джулианы. — Мне известно лишь ее имя, но я хочу знать, кто она.
Морган с напускным безразличием посмотрел на Вогана и пожал плечами.
— Да забудь ты эту девушку, зачем она тебе?
— Почему я должен ее забыть? — не отступал Рис.
— Потому, что она тебе не пара, так сказала Летиция.
В устах Моргана слова эти показались Вогану сущей наглостью. Как он смеет так бесцеремонно вмешиваться в его жизнь? Рис еще помнил вкус нежных губ, видел блеск волшебных зеленых глаз, ловивших каждое его слово. Эта девушка была создана для него, что бы там ни говорил Морган.
Но почему же тогда его приятель так настаивает на своем? Рис оглядел опустевшую улицу. Кажется, эта мисс Джоунз назвала Джулиану «госпожой»? Да, так оно и было.
Воган перевел взгляд на Моргана. Это все объясняет. Объясняет, почему «она ему не пара». Простолюдинку не называют «госпожой». Да и не могут девушки из народа говорить на таком изысканнейшем староваллийском языке, обожать поэзию, так пахнуть лавандой и свежестью. Будь она из низов, ее украшением были бы мозоли на руках да сильный запах щелока.
— Я правильно догадался: эта девушка благородного происхождения?
— Да нет же, — пробормотал Морган, отводя глаза в сторону.
— Если ты мне сейчас же не скажешь, кто она, я потеряю терпение, Морган.
— Поверь мне, тебе не следует этого знать.
— Почему же?
— Хотя бы потому, что она англичанка.
Рис остолбенел. Англичанка? Быть того не может.
— Но ведь она говорит по-валлийски… прекрасно говорит по-валлийски.
— Да, она неплохо говорит по-валлийски. Летиция говорила мне, что она вообще-то дама образованная… ну, читает там разные книжки, старые валлийские легенды и всякое такое.
Воган напряженно пытался припомнить, был ли у Джулианы хоть малейший акцент. Господи, да как он теперь это может помнить, ведь и его родным языком с детства был английский: на английском всегда говорили в доме его отца. Валлийскому же он обучился у слуг.
Но еще один факт из сообщенного Морганом привлек внимание Риса Вогана.
— Ты назвал Джулиану образованной дамой. Не пойму, как тогда она может быть подружкой Летиции?
Морган тяжело вздохнул и направился назад в дом. Но Рис решил не отступать и узнать все до конца:
— Ну так что?
— Она хозяйка Летиции.
— Хозяйка? — Страшное подозрение парализовало внезапно его мозг. — И как же ее имя?
Во взгляде Моргана на мгновение мелькнула жалость к другу, и он признался:
— Леди Джулиана Сент-Албанс. А отец ее — граф Нортклифф.
Невидящим взором Рис смотрел прямо перед собой, стараясь справиться с вихрем ужасных догадок, внезапно завертевшимся у него в голове. Сент-Албанс… граф Нортклифф… «Я потерял Ллинвидд, сын мой, я проиграл его графу Нортклиффу»… «Это Нортклифф убил твоего отца, будто собственноручно толкнул его в реку»…
— Не может быть, — ошеломленно пробормотал Рис, вспоминая о той поддержке, которой была для него Джулиана там, на собрании. — Я не могу в это поверить!
— Точно тебе говорю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54