!
— Тебя зовут Эдгар? — спросил Морган.
— Да, милорд. — Эдгар круглыми, словно блюдца, глазами уставился на огромного незнакомца. На губах Моргана заиграла едва заметная улыбка.
— Не нужно называть меня «милорд».
Вынув палец изо рта, Эдгар навострил ушки.
— Но дядю Дарси я называю «милорд»…
Улыбка мгновенно погасла на губах Моргана.
— Это потому… Ну, дядя Дарси действительно милорд. А я нет.
— А как вас тогда называть?
— Я думаю, «сэр» будет правильно.
— Да, сэр.
Морган немного помолчал.
— Я знаком с твоей мамой, вот теперь я познакомился и с тобой. Но где же твой папа?
Переминаясь с ноги на ногу, Эдгар уставился в пол.
— У меня нет папы, сэр. — Мальчик нахмурился. — Я знаю, у всех других детей есть отцы. Странно, что у меня нет… Но мама говорит, что дядя Дарси не хуже отца.
Морган напрягся.
— А ты любишь дядю Дарси?
Лицо Эдгара прояснилось.
— Да, очень. Он приносит мне чудесные подарки. И он любит играть со мной в серсо. А вам эта игра нравится?
— Да, конечно.
Летиция не могла этого больше выносить.
— Эдгар, тебе пора в постель. Уже поздно.
Но Морган удержал ребенка за локоть.
— Только один вопрос, Эдгар, и ты можешь идти. — Его голос слегка задрожал. — Сколько тебе лет?
Летиция закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Пять. Знаете, мой день рождения приходится на первый день апреля. Мы так всегда веселимся! В следующем апреле мне будет шесть лет, и я стану совсем большим.
Морган надолго замолчал. Летиция поняла — он подсчитывает даты. Еще раз внимательно посмотрев на гостя, Эдгар вдруг спросил:
— Хотите прийти на мой день рождения?
Морган встал, потрепал Эдгара по волосам и ответил:
— Это было бы здорово! С удовольствием приду.
Летиция закусила губу, чтобы не расплакаться.
— Иди в постель, Эдгар, — с трудом проговорила она, и на этот раз ребенок сразу послушался.
Едва дверь в детскую захлопнулась, Морган с гневом набросился на Летицию:
— Нортклифф знает, что Эдгар — мой сын?
Она отвернулась, чтобы он не прочел по глазам ее чувств.
— Кто сказал тебе, что он твой сын?
— Не лги мне, Летиция! Достаточно взглянуть на него, чтобы понять — это мой ребенок.
Вместо ответа она лишь разрыдалась. Подойдя сзади, он взял ее за руку и заставил взглянуть себе в лицо.
— Нортклифф знает?
— Нет! — Летиция отдернула руку. — Боже мой, почему же, ты думаешь, тогда я здесь? Почему я была с ним все эти годы?
Он смотрел на нее, ничего не понимая.
— Когда тебя сдали во флот, — прошептала Летиция, — я только что поняла, что беременна. И в тот же день старый граф выставил меня из дома без всяких рекомендаций за «общение с мятежником» и, главное, за то, что я не уследила за леди Джулианой. — Ее голос окреп. — Я была в тягости, без работы, без семьи! И тебя тоже не было рядом! Поэтому, когда Дарси предложил мне стать его любовницей, что, ты думаешь, я ему ответила? «Нет, милорд, я лучше подожду, пока какой-нибудь глупец возьмет к себе в услужение беременную горничную!» Или: «Нет, милорд, я предпочитаю ждать моего возлюбленного, и пусть я и мой ребенок умрем с голоду!» — Ее голос дрожал от гнева. — Что я могла поделать, Морган? А разве ты сам когда-нибудь думал о том, что ждет меня, если тебя посадят за противозаконную деятельность?
Он ошеломленно уставился на нее.
— Так старый граф выгнал тебя? Но Дарси сказал, что ты выдала меня, чтобы сохранить свое место!
— Я тебя не выдавала. И не собиралась этого делать. Как раз из-за тебя меня и выгнали!
Побледнев словно полотно, Морган в отчаянии схватился за голову.
— Боже правый, я и не предполагал… Ты не говорила мне, что беременна .. Я и не знал…
— Я сама не сразу поняла. Но даже если бы ты это знал, ты что, бросил бы всю эту свою агитацию?
— Не знаю… может быть… — вышагивая по комнате, пробормотал он.
— Сам подумай, — не унималась она, — зачем мне было выдавать тебя, если я носила под сердцем твоего ребенка?!
Морган вздрогнул, затем повернулся к ней. Правда забрезжила перед ним.
— Значит, Нортклифф лгал, и ты не имеешь никакого отношения к вербовке?
— Говорю тебе, я ничего об этом не знала.
Его взгляд смягчился от раскаяния.
— Черт побери, прости меня. Мне так жаль, любимая! Я… я сначала сам не поверил ему. Действительно, не поверил. Но ты не представляешь, через какой ад мы с Рисом прошли. У нас был мучитель-капитан, который порол людей по малейшему поводу. Рис перенес много порок. Мне повезло, меня выпороли всего пару раз, а потом капитан узнал, что я хорошо готовлю… Это меня и спасло. И все же… — Его голос дрогнул, и Морган замолчал.
Летиция смотрела на него, широко раскрыв глаза. Сколько он выстрадал! И годы страданий оставили свой след в его взгляде.
— Я слышала… жизнь на корабле ужасна.
— Да, ужасна. И спустя некоторое время ты начинаешь ненавидеть всех, кто тебя в это втравил.
Гнев Летиции утих, но обида еще оставалась.
— Даже свою возлюбленную?
Он прикрыл глаза в знак согласия, словно не желая слышать обвиняющие нотки, прозвучавшие в ее словах.
— Даже свою возлюбленную, особенно если тебя убедили в том, что это она тебя предала. Прости, Летиция, что я не верил в тебя. Теперь я вижу, как ошибался. — Он со злостью сжал зубы. — Но убедил меня в этом Нортклифф. И ему придется ответить за то, что он нас разлучил.
У Летиции защемило сердце, когда она подумала о Дарси. Дарси умел быть таким бесконечно добрым!
— Я этого просто не понимаю! Он всегда так ласково ко мне относился. Он…
— Не понимаешь? Да он заранее строил планы, как увести тебя у меня! Поэтому и сделал все, чтобы от меня избавиться.
Летиция недоверчиво покачала головой, но слова Моргана заставили ее задуматься. Дарси никогда не скрывал своей симпатии к ней. И стоило ей попасть в безвыходное положение, как он оказался тут как тут и сразу же предложил взять ее на содержание. Нет, здесь, пожалуй, была не доброта, а холодный расчет.
— Он так сильно влюбился в тебя, — продолжал Морган, — что готов был на все, лишь бы тебя заполучить.
По щеке Летиции скатилась слеза.
— Он всегда говорил, что безумно любит меня. Я иной раз даже пугалась…
Морган схватил ее за плечи и крепко сжал их.
— Главное, любишь ли его ты?
Она отвернулась.
— Сейчас это не имеет значения. Он был ко мне так добр!
— Он отнял у тебя любимого, а у твоего сына — отца! Это, по-твоему, и есть доброта?
Летиция подняла залитое слезами лицо.
— Мне пока еще трудно так о нем думать. То есть я начинаю понимать, что он натворил. Но я даже не подозревала, что Дарси способен на такое.
Моргану ее ответ определенно не понравился. Однако он не стал настаивать и лишь спросил:
— Если ты не хочешь говорить о своих чувствах к нему, скажи тогда, любишь ли ты меня как прежде, как шесть лет назад?
Этот вопрос, как ни странно, застал ее врасплох, и, что еще удивительнее, она не могла на него ответить.
— Я… я не знаю.
Руки Моргана с силой сжали ее плечи.
— Нет, знаешь. Ты просто боишься ответить. Дарси свил для тебя уютное гнездышко, и теперь ты из благодарности считаешь, будто чем-то ему обязана. Но я сейчас говорю не о благодарности, я говорю о любви.
Ей хотелось спрятать от него лицо, но он взял ее за подбородок и заставил взглянуть себе в глаза.
— Когда ты мне открыла сегодня дверь, на твоем лице я увидел радость. Была ли это радость от встречи с любовью? Вот что я хочу знать.
Летиция закрыла глаза. Ей хотелось обдумать ответ в одиночестве. Осмелится ли она сказать ему правду? И если да, то чем это обернется для нее… для Эдгара… для Дарси?
Но Морган не дал ей времени на раздумье. Она еще не успела отвести его руки, как почувствовала его губы… мягкие, нежные, любимые. Такие, какими она их всегда помнила.
И шести лет как не бывало! От него все так же пахло лосьоном с лавровишней, а губы были такими же властными, как прежде. Она попыталась отстраниться, но Морган держал ее крепко, и скоро под его натиском она сдалась и разомкнула губы.
Его поцелуй был необычайно чувственным и волнующим. Казалось, он длился целую вечность. Когда же Морган наконец от нее оторвался, она, зардевшись, не могла еще долго унять волнение. Как он сумел заставить ее кровь закипеть после всех этих лет, после всего, что было у нее с Дарси?
Морган пристально смотрел на нее, и его глаза горели победным блеском.
— Ты все еще любишь меня. Что бы ты ни говорила, я знаю это, я чувствую это всем телом.
Она уткнулась лицом в его рубашку. Его слова вызывали в ней и радость, и смущение.
— Пойдем со мной, Летиция, — прошептал он, уткнувшись лицом ей в волосы, — пойдем со мной прямо сейчас. Я хочу на тебе жениться. Я хочу заботиться о тебе и о моем сыне.
Летиции пришлось приложить огромные усилия, чтобы устоять перед его предложением, перед соблазнительным теплом его рук. Но она сделала это. Она не могла лишить Эдгара дома, не подумав о последствиях, И она по-прежнему не могла поверить в вероломство Дарси. Она должна дать ему шанс оправдаться.
— Пожалуйста, Морган. — Она отодвинулась, едва он попытался опять заключить ее в объятия. — Мне… мне нужно время, чтобы свыкнуться со всем этим. И я должна поговорить с Дарси…
— Чтобы опять слушать его вранье?
— Во всяком случае, он заботился обо мне…
— Если бы он не сдал меня вербовщикам, о тебе заботился бы я!
— Я знаю.
Что же ей теперь делать? Как она выпутается из всего этого, никого не оскорбив?
— И все же я многим ему обязана.
Лицо Моргана исказилось, словно от боли.
— А как же быть мне? Я должен опять тебя потерять, потому что он был там, где я быть не мог?
— Нет! — В глазах Моргана затеплилась надежда, и Летиция продолжила: — Приходи завтра. К тому времени я переговорю с Дарси и приму решение.
Он собрался было запротестовать, но лишь поджал губы и направился к двери. Затем вдруг обернулся и сурово посмотрел на нее.
— Послушай, Летиция, я не собираюсь еще раз исчезать на шесть лет. И неважно, что ты там решишь насчет Нортклиффа. Я не откажусь от тебя. И от моего сына. Мне нужны вы оба, и я буду за вас сражаться, потому что знаю: я тебе тоже нужен. Я одолею любые препятствия, которые только измыслит для нас Нортклифф.
С этими словами он вышел в ночь. Летиция была уверена — он сделает то, что обещал. Морган понял то, что она пыталась скрыть от самой себя, — он был очень нужен ей. Несмотря на ее долг перед Дарси, несмотря на беспокойство за судьбу маленького Эдгара — ни за что на свете она не согласилась бы вновь потерять Моргана.
Рис сидел за письменным столом в библиотеке, когда часы в холле пробили два часа. Он налил себе еще стакан бренди. Голова болела, в висках стучало, и бренди приятно обжигало горло.
«Надо бы хоть немного поспать», — подумал Воган. Завтра они с Джулианой едут в Ллинвидд, а для этого нужна ясная голова. Для этого и для следующей схватки с женой.
Тяжело вздохнув, он уставился на огонь в камине. Его жена! Проклятая ведьма с прекрасным телом! Какое заклятье она на него наложила?! Он собирался запугать ее, наказать, дать понять, что ей придется считаться с ним. Она же ухитрилась обратить наказание в жестокий соблазн для него. Она искушала его своим телом, жаждала наслаждения сама и обещала подарить его Рису!
Дьявол, что с ним такое происходит? Как он смог так легко забыть все страдания, перенесенные по ее вине?
Перед ним опять возник образ Джулианы, с высоко поднятой головой, гордой своей наготой, не покорившейся даже тогда, когда он велел ей лечь в постель! Он вновь и вновь вспоминал, как она стонала от наслаждения. Ему удалось возбудить ее, несмотря на ненависть к нему, которую он в ней вызвал. И одно воспоминание об этом вновь заставило его плоть напрячься.
Как это случилось? Как он может желать ее столь страстно после всего, что она сделала? Целый год он мечтал об этой ночи, ночи, когда он сможет унизить ее и заставить просить прощения. Но унижен оказался он. Именно ему пришлось искать спасения в бегстве. Стоит ему к ней прикоснуться, и он уже раб, ее раб навеки!
Это все ее распутная натура, убеждал себя Рис. Из-за нее он потерял всякий контроль над собой. Он забыл, что она не похожа на остальных женщин! Даже сейчас он почти слышал, как она говорила в их первую брачную ночь, что у нее «дурная кровь», потому что она получает наслаждение от его ласк… Воган невольно улыбнулся. Черт бы побрал эти воспоминания о той ночи, когда она с такой готовностью подарила ему свое тело!
Он отхлебнул еще бренди в надежде, что обжигающий напиток поможет ему выбросить из головы тревожные мысли. Но он не мог отделаться от них, не мог забыть, как впервые погрузился в восхитительную теплоту ее лона…
Дверь открылась. Он повернулся, надеясь, что это Джулиана, вызванная силой его воображения. Но это оказался Морган.
— А, это ты, — пробормотал Рис, ничуть не удивившись появлению приятеля в столь ранний час, и снова уставился на огонь в камине. — Где же ты был?
— Ходил повидать Летицию.
Рис с удивлением поглядел на приятеля.
— И как же поживает твоя неверная возлюбленная? Морган с напряженным видом сел по другую сторону стола.
— Я обнаружил, что она совсем не та, какой мне казалась все эти годы.
— Неужели?
— Оказалось, что не было никакой неверности. Рис фыркнул и подвинул Моргану графин с бренди и пустой стакан.
— Разве? Я-то думал, что если она на содержании у другого, то это и есть неверность. Или ты думаешь иначе?
— Да, она любовница Нортклиффа. Морган налил себе стакан бренди, выпил его одним махом и тоже уставился на пламя.
— Ну так в чем же дело? — нетерпеливо поинтересовался Воган.
— И еще мать пятилетнего ребенка, котордго родила через восемь месяцев после нашего исчезновения. Мальчика зовут Эдгар.
Внезапно Рису пришло в голову, что он не спросил Джулиану о ребенке. Конечно, если бы после их близости она родила, то сама бы сказала ему о ребенке. Но все-таки следует это выяснить завтра же.
— Я думаю, Летиция лжет, что Эдгар твой сын, — неуверенно предположил Рис.
Морган бросил на него свирепый взгляд.
— Но я знаю, что ребенок мой.
Рис покачал головой и подвинул к себе графин.
— Видимо, ты просто сдался. Тебе же морочат голову, дружище!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54