Графиня одарила Летицию укоризненным взглядом и повернулась к дочери:
— Входи, тебя уже ждут.
Кивнув горничной на прощание, Джулиана тайком пожала ей руку и проследовала за матерью в кабинет. К ее ужасу, кроме отца, там уже были Дарси и Оувертон. Старший брат стоял у бюро и мрачно поглядывал на нее. У одного лишь Оувертона она не заметила враждебности на лице, хотя он и пребывал в явно тревожном расположении духа.
Джулиана стояла в молчании под градом упреков, не мешая отцу изливать свое возмущение, вызванное ее безрассудным и неприличным поступком. Она словно бы и не замечала грозы, разразившейся над ее головой, лихорадочно обдумывая то, что только что рассказала ей Летиция. Святой Боже, как, должно быть, они оба нынче страдают! При одной мысли о Рисе душу Джулианы леденил безграничный ужас.
Вот если бы она тогда пошла вместе с ним… Если бы…
Джулиана вдруг осознала, что отец ее о чем-то спрашивает. Она поглядела на него смущенно, не зная, что ответить.
— Да ты меня не слушаешь, гадкая девчонка! — От гнева его глаза налились кровью и походили теперь на два выкатившихся шара.
— Слушаю, папа, — спокойно ответила она, и, как по волшебству, отцовский гнев утих. За одну ночь Джулиану будто бы подменили. Не было больше леди Джулианы Сент-Албанс, но появилась леди Джулиана Воган, супруга Риса. Раз у нее нынче есть муж, то ей более нет дела до того, одобряет семья ее поступки или нет.
Однако отец оставался по-прежнему непреклонен и величествен в своем гневе.
— Сегодня по нашему прошению твой брак признают недействительным. Ты поклянешься в присутствии епископа, что между вами ничего не было и…
— Было!
Граф Сент-Албанс удивленно смотрел на дочь, словно видел перед собой фарфоровую куклу, внезапно обретшую речь. С отцом Джулиана всегда чувствовала себя безответной куклой, механически следовавшей его приказаниям и позволявшей себе жить на свой лад лишь в пределах собственной комнаты.
Теперь с прошлой жизнью покончено. Отныне она замужняя дама и не позволит отцу обращаться с собой словно с маленькой девочкой. Им ведь только и нужно, что признать их с Рисом брак недействительным. Что ж, она сумеет постоять за себя.
— Сейчас уже неважно, спала ли ты с ним или нет, — вмешался Дарси. — Ты скажешь епископу так, как велит тебе отец, и точка.
— Ни за что! — с вызовом ответила Джулиана. — И не позволю вам развести меня с мужем!
— Ну, так ты просидишь остаток дней в своей комнате, непослушная девчонка! — прорычал граф. — Ты не получишь ни крошки хлеба, ни…
— Вам не запугать меня. И даже не пытайтесь. Теперь я замужем, и только супруг мой волен приказывать мне. Что ж, ведите меня к епископу, я расскажу ему всю правду. Вы же сами потом об этом пожалеете.
— Ну же, давай, — лицемерно подбодрил ее Оувер-тон. — Именно так и сделай. Кстати, ты слыхала, муженька-то твоего упекли на военный корабль.
Джулиана вздрогнула.
— Это правда?
Оувертон с удовлетворением кивнул.
— Нам везет, — вставил Дарси. — Сама видишь, тебе нет смысла быть связанной с тем, кого ты все равно больше никогда не увидишь. Теперь ему нет до тебя никакого дела.
— Ему есть до меня дело! — Джулиане была противна уверенность, с которой Дарси судил об ее отношениях с Рисом. — И я по-прежнему ему нужна.
— Сейчас это уже не имеет никакого значения. — Дарси смерил сестру насмешливым взглядом. — Он обречен скитаться по морям целую вечность, хочешь ты того или нет.
— Может, ему еще удастся бежать… — в отчаянии заломила руки Джулиана.
— Он не такой глупец, чтобы на это пойти. За побег его либо повесят, либо, если посчастливится, накажут плетьми. Каждый боцман сможет опустить свою плеть ему на спину.
— Каждый боцман? — с ужасом пролепетала она.
— Именно, — кивнул Дарси. — Корабельный старшина под конвоем протащит его по всем военным судам и позаботится, чтобы на каждом из них он получил изрядную порцию плетей. Мне рассказывали об одном дезертире: этот несчастный не дотянул до конца экзекуции и испустил последний вздох, исполосованный до мяса. Когда беднягу хоронили, у него кости торчали из-под лоскутов кожи.
Это было уж слишком для Джулианы, не имевшей никакого представления о трудностях морской службы.
— О нет… — Слезы выступили у нее на глазах. — О, бедный Рис!
— Даже если он выживет и попытается бежать, — беспощадно продолжал Дарси, — ему придется изрядно попотеть: за малейшее нарушение ему всыплют отменных плетей, заставят глотать тухлую похлебку…
— Прекрати, Дарси! — первым не выдержал Оувертон.
Но Джулиана уже ничего не слышала. Оцепенев от горя, она мучительно пыталась представить, как же ее любимый, драгоценный Рис сможет перенести все эти ужасы.
— Вот видишь, — закончил Дарси, — он не слишком-то уж скоро вернется за тобой. Еще можно облегчить его судьбу, если ты…
— Нет! — в отчаянии выкрикнула она. — Нет. Я люблю его. Мне нет дела до вашей лжи. Когда-нибудь, когда он вернется домой, он увидит, что верная супруга дождалась его. Я знаю, он даст о себе знать при первой же возможности.
— Не сомневаюсь, — не унимался старший брат. — Он обязательно даст о себе знать, ведь все, что ему от тебя нужно, — это Ллинвидд. Не поэтому ли он на тебе женился, сестрица?
— Неправда! Рис не знал тогда, что Ллинвидд принадлежит мне. Он женился, потому что любит меня.
— Черта с два! — фыркнул Дарси. — Неужто все это — лишь простое совпадение: женился, и вот он тебе, твой Ллинвидд? Какой неожиданный сюрприз!
— Он ничего не знал о моем приданом!
— Сейчас же прекратите, вы оба! — вмешался отец. — Ты совершила глупейший поступок, и он не должен быть предан огласке, ясно вам? Не должен! А ты, Джулиана, постараешься забыть про этот брак, иначе мне придется применить силу!
— Гораций, — подала голос мать, — прекрати кричать на девочку. Все равно это уже не поможет.
Слова матери придали немного уверенности Джулиане. Может ли отец без ее желания расторгнуть ее брак с Рисом Воганом? Разумеется, он не в силах вынудить ее согласиться на развод. Но что, если они нажмут на епископа и все устроят просто без нее? В этом случае она обязана будет что-то предпринять.
Джулиана задумалась, пытаясь отыскать какой-то выход. Больше не веря в силу своей правды, она решила солгать.
— Если вы попытаетесь развести меня без моего ведома, я расскажу всему городу, каждой кумушке истинную правду, и пусть все сами убедятся в моей правоте, взглянув на мое брачное свидетельство.
Дарси удивленно воззрился на сестру.
— Ты ведь сказала, что у тебя нет никакого свидетельства, что его мог унести с собой только Воган.
— Я солгала, — как можно спокойнее ответила она. — Оно у меня есть и припрятано в надежном месте, где вы не сможете его найти. Так что выбирайте: или меня оставят в покое, или я опозорю вас на всю округу.
Слова дочери заставили побледнеть старого лорда.
— Ты ведь так не поступишь со своим отцом, милая? — просящим тоном произнес он.
Что-то дрогнуло в душе Джулианы. Отец еще никогда не называл ее «милая», и вот теперь, когда ему от нее что-то понадобилось…
— Я больше не хочу участвовать в скандале, который затеял ты, отец. И тем более не желаю опозорить ни всех вас, ни Риса. Что бы вы ни говорили, я — его жена.
Дарси приблизился к ней, и в его глазах она прочла напряженную работу мысли.
— Послушай, Джулиана. А что, если Воган не вернется? И мы никогда о нем больше не услышим? Что, если он, не приведи Господи, погибнет на море? Откуда тебе это все предвидеть? Ты так и проживешь всю свою жизнь соломенной вдовой, без собственной семьи, без мужа…
Ей так хотелось не слышать горькой правды, прозвучавшей в словах брата, но она не могла не признать, что он прав. Дарси покосился на отца и сказал:
— У меня есть предложение. Оно, думаю, должно прийтись по душе всем заинтересованным сторонам.
Скрестив руки на груди, Джулиана настороженно посмотрела на Дарси:
— Ну и что это за предложение?
— Если ты не желаешь развода, ты его не получишь. С епископом можно договориться, и он будет с готовностью молчать о том, что благословил брак при столь сомнительных обстоятельствах. Уверен, с ним не будет проблем. Что до прочих свидетелей… хозяина «Белого дуба» и других, то я уже позаботился, чтобы они помалкивали.
Джулиана испуганно посмотрела на брата.
— А пока, — продолжал Дарси, — почему бы тебе не забыть о том, что произошло? Подумай, что ты собираешься делать дальше. В таком деле не нужно спешить. Может, ты и сама поймешь, что нет смысла жертвовать своим будущим ради какого-то валлийца.
Нерешительным взглядом она обвела лица родных, ожидавших от нее окончательного ответа. Джулиана чувствовала, что не сможет вынести на суд чужих людей свою любовь, когда в сердце ее осталось место только горю.
— А вдруг у меня… — Она запнулась и тяжело вздохнула. — А вдруг я беременна?
— Святой Боже! — прошептала мать и упала в кресло. Лицо отца стало мертвенно-бледным.
Один только Дарси с каменным выражением на лице сохранял спокойствие духа.
— Если это все же случится, нам придется признать ваш брак действительным. Но то, о чем ты беспокоишься, вряд ли возможно. Ведь спала ты с ним всего один раз?
Густо покраснев, Джулиана кивнула.
— Ну, так что ты намерена делать? — нетерпеливо настаивал Дарси. — Я предлагаю тебе все хорошенько обдумать и не торопиться с решением.
Джулиана внезапно почувствовала, как невыносимая усталость навалилась и овладела ею. Эта ночь и последовавший за нею день показались ей поистине бесконечными. К тому же в словах брата ей слышался здравый смысл, который сейчас ей был так необходим. Будет ли предательством с ее стороны поступить так, как советует Дарси?
Джулиана вздохнула. Пожалуй, да. Но никто ведь не требует от нее окончательного ответа сейчас. Раз ей дают время на размышление, она сможет обдумать возможность выкупить Риса или что-нибудь в этом роде. Как только он напишет, на каком корабле его держат, она сможет помочь ему оттуда поскорее выбраться.
Но, с другой стороны, если она по-прежнему будет Жить с родными, рано или поздно ее обязательно принудят в разводу. Джулиана задумалась, перебирая в голове планы, которые они строили с Рисом еще накануне. Затем ее взгляд просветлел, и она решительно заявила:
— Так и быть, я приму во внимание ваш совет. — Она услышала дружный вздох облегчения, вырвавшийся У родных. — Но при одном условии.
— Условии? — удивленно спросил отец, и Джулиана заметила, что былой гнев вновь возвращается к нему. — При каком условии?
— При условии, что мне будет позволено жить в Ллинвидде.
— В Ллинвидде? — встревожилась мать. — Одной?
— Да, — ответила Джулиана и дерзко посмотрела на родителей. — В конце концов, он принадлежит мне.
— Мне вообще не стоило тебе его дарить, — мрачно заметил отец, — тогда, может быть, ничего бы этого не случилось.
— Может быть. Но ты все же это сделал. И я не позволю тебе отобрать у меня свадебный подарок. Ллинвидд теперь принадлежит мне и моему мужу. И до его возвращения я намереваюсь жить там и посвятить себя тамошнему хозяйству.
— Господи, какая глупость… — начал было глава семейства.
— Если ты не позволишь мне этого, отец, я клянусь — все в городе узнают, что ты сделал с моим мужем. Я расскажу людям всю правду, и мне наплевать, что из этого всего выйдет.
Братья Сент-Албанс переглянулись, но Джулиану интересовало лишь мнение отца. Граф был чрезвычайно сердит на дочь, но она чувствовала, что он уже готов сдаться. Впервые в своей жизни Джулиана с грустью заметила, как постарел и осунулся ее отец, и сердце ее смягчилось.
— Так что ты скажешь, отец?
На какое-то мгновение былой гнев взял над ним верх, но старый граф сумел с ним справиться.
— Будь по твоему, дочка. — И твердым голосом добавил: — Но обещаю, если мне попадется твой муженек, клянусь, я собственными руками сверну ему шею.
— Да, отец, — рассеянно откликнулась Джулиана, не обращая внимания на его последние слова.
Теперь у нее был свой дом, но не было мужа, с которым она могла бы делить этот кров. Не было мужа. Сердце ее сжалось от горя. Рис исчез, и могут пройти годы, прежде чем она увидит его вновь.
Однако у нее теперь оставался Ллинвидд, и хозяйственные хлопоты могли хоть как-то отвлечь ее. Уж если ей удалось получить то, что раньше принадлежало Рису, то, может быть, судьба окажется еще раз благосклонна к ней и вернет обратно мужа.
Только на это ей и оставалось теперь уповать.

Часть II
Кармартен, Уэльс
Июнь 1783 года
8
От резкого запаха уксуса к Джулиане постепенно возвращалось сознание. Она начала улавливать обрывки фраз и отдельные слова: «лжец», «полоумный валлиец», «моя жена»… и окончательно пришла в себя. Неужели ей все это не приснилось? Не приснилось, что после шести лет молчания из небытия возник Рис?
Она заставила себя открыть глаза. Мать склонилась к ней с пузырьком, от которого исходил резкий запах. Джулиана оттолкнула пузырек и попыталась сесть, но рядом с матерью неожиданно возник Оувертон.
— Лежи спокойно, детка.
Во взгляде Оувертона было столько сочувствия, что она решила иметь дело только с ним, а не с матерью, явно близкой к истерике.
— Он… он на самом деле здесь? — Джулиана облизала пересохшие губы. — Рис действительно здесь?
Оувертон кивнул и отодвинулся в сторону, чтобы она могла видеть всю комнату. У окна стояли Стивен, безмолвный и суровый, истинный английский лорд, и Дарси, багровый от ярости. Напротив них она заметила того, кого по-прежнему едва могла узнать. Рис Воган.
Мгновенно забыв про Оувертона, Джулиана села. Она не сразу осознала, что находится уже не в танцевальной зале и что гостей вокруг нет. Видимо, родные приказали перенести ее в гостиную, подальше от любопытных глаз. Джулиана была благодарна им за это, хотя и прекрасно понимала, что двигало ими одно лишь желание избежать назревавшего скандала. Но по сравнению со сверхъестественным появлением Риса все это было неважно.
Трое мужчин на другом конце комнаты не заметили, что она пришла в себя. Они продолжали спорить о «нравах», «измене», «чести», а Джулиана между тем пыталась разглядеть человека, которого не видела шесть лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54