OCR Dinny
«Три ночи»: АСТ, Люкс; Москва; 2005
ISBN 5-17-030107-3, 5-9660-1530-9
Аннотация
Прекрасная, как ангел, Эвелин Стоддард принадлежала Люсьену Дюферону лишь три ночи – но страсть к этой женщине осталась в его душе навсегда. Теперь, пять лет спустя, Люсьен возвращается в Лондон, чтобы отомстить врагам, вырвавшим его из объятий возлюбленной, – и любой ценой отыскать ее. Никакие преграды не в силах отобрать у Люсьена мечту об Эвелин и надежду на счастье...
Дебра Маллинз
Три ночи
Моей сестре Кетлин Маллинз-Энберг, которой принадлежит идея книги.
Спасибо за то, что ты есть.
А также Эрику Малдонадо.
Уж из тебя-то мы сделаем сочинителя любовных романов!
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Корнуолл
Ноябрь 1810 г.
Эвелин пристально разглядывала темные каменные степы поместья Торнсгейт, нервно теребя ткань своего плаща тонкими пальцами, которые вдруг стали ледяными, но вовсе не из-за обычного для конца ноября холода.
Все говорили, что хозяин поместья – человек бездушный. Что он холоден и жесток. Что рос он с клеймом незаконнорожденного сына герцога, однако, будучи избалованным богатством отца, который его признал, превратился в черствого и циничного монстра.
Эвелин хотелось надеяться, что в этом человеке все же есть что-то хорошее, хотя бы и спрятанное глубоко внутри.
Часы в доме пробили одиннадцать раз. Шепча про себя молитву, Эвелин направилась по длинной извилистой подъездной дороге к особняку.
Люсьен Дюферон с бокалом французского коньяка в руке развалился в мягком кресле у камина. Он рассеянно смотрел на огонь в ожидании приближающегося рассвета. Когда он подносил бокал к губам, большой рубин на его пальце вспыхивал, отражая свет пламени.
Люсьену начинали надоедать эти условленные встречи на исходе ночи.
Он задумчиво повертел в руке бокал с коньяком и откинулся на мягкие темно-красные подушки кресла. Каждый такой утренний поединок развивался по одному и тому же сценарию. Он появлялся. Он стрелял. Он побеждал. Всегда одно и то же.
Может быть, следовало бы нанять кого-нибудь для участия в дуэлях от его имени? По крайней мере, в этом случае результат не был бы столь определенным. Мрачно усмехнувшись, Люсьен опустошил бокал.
Послышался стук в дверь. Люсьен нахмурился. Слуги знали, что накануне дуэли он предпочитал уединение.
– Входи, будь ты проклят.
Дверь со скрипом отворилась, и в ней показалось лицо его дворецкого, Стейвенса.
– Прошу прощения, сэр, но здесь леди, она хочет вас видеть.
– Леди? – усмехнулся Люсьен. – Не помню, чтобы ты прежде воспринимал Шарлотту как леди.
Дворецкий покраснел при упоминании имени любовницы Люсьена.
– Это не миссис Эверстон, сэр. Это молодая леди, она отказывается назвать свое имя.
– В самом деле? – Вопросительно изогнув кустистую черную бровь, Люсьен наполнил опустевший бокал из стоявшего рядом на столике графина. – Не так-то часто леди появляются в Торнсгейте, а, Стейвенс? – Он закрыл графин пробкой. – Проведи ее сюда.
– Как вам будет угодно, сэр.
Дворецкий удалился, а чуть позже в комнату вошла женщина в темно-синем плаще. Лицо ее скрывала тень от надвинутого капюшона; видны были только руки, вернее, нервно цепляющиеся за складки одежды пальцы. На секунду подняв голову, она огляделась вокруг, и из-под капюшона выбился блестящий локон.
Люсьен, движимый любопытством, медленно поднялся с кресла.
Гостья непроизвольно отступила назад, что вызвало его улыбку. Его внушительная фигура нередко действовала на людей устрашающе; это особенно помогало ему в юности, когда в школе мальчикам из добропорядочных семей приходило в голову поиздеваться над внебрачным сыном герцога Хантли. Люсьен заставил их уважать себя благодаря своему огромному росту и готовности пустить в ход кулаки.
И он вынуждал их бояться его.
Однако ему не хотелось, чтобы эта загадочная молодая женщина боялась его. Совсем наоборот. Наклонив голову, он промолвил:
– Я Люсьен Дюферон. Чем могу быть вам полезен?
Он ощутил ее нерешительность по тому, как она замерла. Затем незнакомка медленно разжала стиснутые руки и откинула капюшон.
Он сразу ощутил влечение к ней...
Волосы с мягким медовым отливом поблескивали в отсветах огня, их красоту не мог скрыть даже слабый узел, и который они были завязаны. Тонкие пряди прикрывали уши и щекотали ее шею. Высокие скулы, тронутые легким персиковым отливом, выглядели нежными, как лепестки цветка.
Люсьен обратил внимание на ее подбородок с маленькой ямочкой и на полные сочные губы и тут же представил себе, что губы этой искусительницы касаются различных частей его тела. Его естество тут же напряглось, и он попытался прочесть в ее взгляде намек на то, что она это заметила. Причудливые зеленые глаза в окружении золотистых ресниц настороженно следили за ним.
Захваченный врасплох этой неожиданной, но отнюдь не неприятной волной вожделения, он, тем не менее, ободряюще улыбнулся и снова спросил:
– И все же, очаровательная леди, чем я могу быть вам полезен?
В интонации Люсьена угадывался определенный намек, но его гостья либо была слишком неискушенной, либо попросту проигнорировала это.
– Я пришла к вам, мистер Дюферон, по исключительно неотложному делу.
– Вот как? – Он указал на другое кресло. – Присядьте, ведь так нам будет удобнее обсуждать ваше неотложное дело.
Она помедлила в нерешительности, настороженно следя за его движениями, словно ожидая, что он может в любой момент наброситься на нее.
Сообразительная девушка. Люсьен вновь улыбнулся.
– Прошу вас, садитесь.
Опасливо косясь на Люсьена, она скользнула мимо него в направлении кресла. Когда она проходила, его руки оказались на ее плечах. Девушка испуганно выдохнула и резко повернулась; ее плащ оказался в его руках.
Именно этого он и добивался.
– Позволите взять ваш плащ? – спросил Люсьен тоном радушного хозяина.
Девушка сглотнула перехвативший горло ком и кивнула:
– Да, благодарю вас.
Люсьен отвернулся и положил ее плащ на стоявшее рядом канапе. Теперь он уже не улыбался. Боже правый, ее тело просто создано для мужских ласк. Для его ласк.
Повернувшись к незнакомке, Люсьен жестом предложил ей сесть. Она послушно повернулась к креслу, и он прикрыл глаза, не в силах смотреть на нее. Строгое зеленое платье с искусной вышивкой, окаймлявшей высокий вырез и подол, не могло скрыть роскошную грудь, тонкую талию и крутые линии бедер.
Люсьен сжал пальцы в кулаки, сдерживая свой порыв обнять ее. Она была воплощением сексуальности.
Девушка, словно юная послушница, присела на самый край кресла, сложив руки на коленях:
– Позвольте поблагодарить вас, мистер Дюферон, за то, что приняли меня.
– Уверяю вас, для меня это огромное удовольствие. – Люсьен разжал наконец кулаки и сел. Лишенный возможности прикасаться к ее коже, он непроизвольно поглаживал гладкую парчовую обивку кресла. – И все же – какое дело могло оказаться столь срочным, что такая очаровательная дама, рискуя своей репутацией, поздно ночью навещает мужчину?
Девушка покраснела.
– Понимаю, что мое поведение крайне предосудительно, но поверьте, сэр, предпринять этот шаг меня вынудили исключительно серьезные обстоятельства.
Люсьен понимающе кивнул:
– Не сомневаюсь.
Гостья сделала глубокий вдох, предоставив Люсьену возможность полюбоваться отчетливо просматривающимися очертаниями очаровательного бюста, и сказала:
– Меня зовут Эвелин Стоддард. Я пришла просить вас не убивать лорда Чезвика.
Ее поразило, как исказились черты лица Люсьена.
– Вот как, – процедил он ледяным тоном. – Так вы его жена?
Девушка гордо вздернула подбородок:
– Я его дочь.
– Его дочь. – Губы Люсьена искривились в злой усмешке, а в темных глазах появился проблеск заинтересованности.
Эвелин пробирала дрожь, но она держалась. Она ведь знала, что ей будет нелегко, Люсьен Дюферон не принадлежал к тому типу мужчин, что легко прощают. Все в нем пугало ее: от высокого роста до откровенно чувственных резких черт лица. Эти широкие плечи и большие руки, которые, казалось, могли крушить камни. Темно-карие глаза, густые черные брови и гордый римский нос, наверное, достались ему в наследство от матери-француженки, поскольку он совершенно не был похож на своего отца – герцога Хантли.
По слухам, Дюферон обладал потрясающим умом, при желании мог быть невероятно обворожительным, а еще он был метким стрелком.
Последнее обстоятельство особенно тревожило Эвелин.
Ее отец, лорд Чезвик, проиграл все, что у них было, до последнего пенни; при этом большую часть расписок он давал именно этому человеку, Люсьену Дюферону, Потеряв голову от проигранной во время последней игры суммы, ее отец обвинил Дюферона в мошенничестве и сегодня на рассвете должен встретиться с этим метким стрелком для выяснения отношений на пистолетах.
Эвелин не должна была, просто не могла этого допустить.
– Ваш отец должен мне крупную сумму денег. – Люсьен взял со столика бокал и сделал глоток, устремив на нее взгляд поверх края бокала.
Она приняла горделивую позу, как учила ее мать.
– Я осведомлена об этом, мистер Дюферон.
– Кроме того, он оскорбил меня. – Люсьен с негромким стуком поставил бокал на место. – Назвал меня мошенником.
– Но он послал вам свои извинения. – Эвелин не смогла скрыть назидательные нотки. – Джентльмен принял бы их.
– Несомненно. – Веселое оживление промелькнуло в лице Люсьена. – Джентльмен принял бы. Но ведь и вы, мисс Стоддард, и я знаем, что я не джентльмен.
Она вздернула подбородок еще выше.
– Джентльмен – это тот, кто поступает как джентльмен.
– Пожалуй. – С понимающей улыбкой Люсьен довольно долго и внимательно изучал девушку, затем вновь потянулся к бокалу.
Сердце Эвелин оборвалось, но она старалась не показать своего страха.
– Означает ли это, что вы по-прежнему хотите драться с ним?
– Это зависит...
– От чего?
– От вас.
Низкий бархатистый звук его голоса вызывал неожиданно накатывавшие волны дрожи где-то в нижней части ее живота.
– От меня? – насмешливо бросила она. – Каким образом? Ведь не хотите же вы на рассвете встретить меня на месте дуэли?
– Почему бы и нет, мисс Стоддард, – усмехнулся Люсьен, – если бы для этого вам пришлось остаться здесь на ночь.
Распутник! Прилив горячей крови окрасил ее щеки.
– Я леди, мистер Дюферон, а не театральная танцовщица. Была бы вам весьма признательна, если бы вы вели себя со мной подобающим образом.
– В жизни не следил за своими манерами. – Он вытянул руку с бокалом. – Вон дверь, если угодно.
Эвелин была обескуражена.
– Мы говорили о моем отце и о размере его долга.
– Неужели? – Рассмеявшись, Люсьен допил коньяк и поставил бокал на стол. – Ваш отец, моя дорогая, должен мне три тысячи фунтов. Каким образом вы собираетесь расплачиваться?
Три тысячи фунтов! Эвелин побледнела. Как можно проиграть так много? Люсьен помолчал, затем снова спросил:
– Так что же?
–У меня есть деньги, правда, не так много, – призналась она, проталкивая слова через непослушные губы. – Я не ожидала, что сумма окажется столь огромной.
– Не люблю разочаровывать женщин, – медленно растягивая слова, заявил Люсьен. – Но у меня есть расписки вашего отца. Хотите просмотреть их?
Эвелин обреченно махнула рукой:
– Нет, спасибо, мистер Дюферон, я верю вам.
– Не следовало бы быть такой доверчивой, мисс Стоддард, поскольку мое умение блефовать хорошо известно.
Она облегченно вздохнула:
– Так, значит, сумма не такая большая?
– Отчего же? Именно такая большая, – хмыкнул Люсьен.
– Вас все это просто забавляет. – Эвелин стиснула зубы и сцепила руки.
– Да.
– Неужели у вас совсем нет совести, сэр? Обязательно нужно насмехаться надо мной?
– Напротив. – Люсьен настолько откровенно пожирал ее глазами, что у Эвелин перехватило дыхание. – Не вижу ни малейшего повода для насмешки, моя дорогая. Ваша красота совершенно безупречна. А ваша любовь к отцу довольно... трогательна.
– А мое состояние ничтожно, – вставила она. – И я не могу заплатить вам.
– О-о, вы можете заплатить мне, но, правда, несколько другой монетой.
Эвелин встала.
– Мне не нравятся ваши намеки, мистер Дюферон. Вы принимаете извинения моего отца или нет?
Люсьен задумчиво постучал пальцем по подбородку.
– Возможно. Но остается еще долг в три тысячи фунтов.
Эвелин отвела взгляд от его холеного лица.
– Я знаю.
– Так решайтесь. – Люсьен встал, заслонив своей огромной фигурой свет огня. – Неужели мое предложение действительно так ужасно? Подумайте об отце. Подумайте об изменении финансового положения вашей семьи в случае, если мы с вами договоримся.
Эвелин посмотрела ему прямо в глаза.
– Просто это бремя будет перенесено на мою честь, мистер Дюферон. В любом случае цена слишком высока.
– Три тысячи фунтов – большие деньги, – кивнул Люсьен. – Но во сколько же вы оцениваете жизнь вашего отца?
Эвелин изумленно приоткрыла рот.
– Вы же сказали, что принимаете его извинения!
Люсьен поднял вверх палец.
– Я сказал, возможно. Еще ничего не решено. Пока ваш отец все еще должен мне три тысячи фунтов, и я предполагаю встретиться с ним для поединка на пистолетах через... – Он достал карманные часы и сверился со временем. – Приблизительно через семь часов. – Люсьен захлопнул крышку часов.
Эвелин могла только пораженно смотреть на него.
– Легко же вы ко всему этому относитесь, мистер Дюферон. Неужели для вас так просто лишить человека жизни?
Он пожал плечами.
– Это далеко не первая моя дуэль.
– Не могу сказать того же в отношении вашего предложения. – Эвелин отвернулась. – Жизнь моего отца или моя невинность – такой выбор вы мне предлагаете?
– Вообще-то я не думал об этом в такой плоскости, но, пожалуй, вы правы.
– Не думали? – Она снова повернулась к нему, разгневанная мыслью о том, что этот человек обладает властью, достаточной для того, чтобы заставить ее круто изменить свою жизнь. – Но ведь вы требуете, чтобы ради вас я погубила себя.
Люсьен нахмурился.
– Я так не думаю. Я вовсе не хочу, чтобы вы погубили себя. Кроме того, это не ради меня, а ради вашего отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35