OCR angelbooks
«Виггз С. Страж ночи»: Русич; Смоленск; 1996
ISBN 5-88590-525-8
Оригинал: Susan Wiggs, “Lord Of The Night”, 1993
Перевод: С. Н. Самуйлов
Аннотация
Действие романа разворачивается в Венеции середины XVI века. Расследуя серию жестоких убийств, главный герой Сандро Кавалли встречается с юной красавицей Лаурой Банделло, ученицей знаменитого Тициана. Кто эта девушка? Какова ее роль в заговоре против дожа Венеции?
Две сюжетные линии, романтическая и детективная, держат читателя в напряжении до самой последней страницы.

Сьюзен ВИГГЗ
СТРАЖ НОЧИ
Глава 1

Венецианская республика. Февраль 1552 года
Этот день был необычным для Сандро Кавалли. Войдя в залитую солнечным светом просторную студию, он внезапно увидел обнаженную женщину. И хотя пристально разглядывать натурщиц было не в его правилах, на сей раз этот благородный синьор задержался в тени мраморной арки, забыв о неотложном деле, приведшем его к художнику Тициану.
Долг чести требовал, чтобы Сандро как-то дал знать о себе и отвел в сторону полный благоговения взгляд, позволив женщине прикрыться прозрачной легкой накидкой, лежавшей на диване рядом.
Но впервые за свою тридцатидевятилетнюю жизнь Сандро Кавалли оказался не в силах совладать с собой.
Не подозревая о присутствии постороннего, женщина мечтательно смотрела в окно, открывавшее вид на купола соборов, трубы каминов и черепичные крыши Венеции. Ее рука скользила по подушкам с необыкновенной чувственностью.
Испытывая постыдное удовольствие, Сандро впитывал в себя красоту натурщицы подобно тому, как знаток вдыхает аромат чудесных духов. Через застекленную крышу на нее струились редкие лучи зимнего солнца. Женщина сидела, вытянув одну ногу и поджав другую, расслабленные пальцы руки, покоившейся на колене, напоминали поникшие лепестки лилии. Интимные уголки тела были скрыты тканью, еще более подчеркивавшей ослепительный блеск наготы.
Но ошеломляло не только отсутствие одежды, поразительное впечатление производил и цвет ее волос. В то время как эталоном женской красоты считались длинные золотистые локоны, волосы незнакомки, ниспадавшие шелковистой волной, были иссиня-черными и блестели, как антрацит. Одна выбившаяся прядь струилась по плечу, опускаясь на грудь.
На созданной мечтой сластолюбца белой груди с мягкими сосками цвета созревшей сливы и задержался взгляд Сандро, прежде чем опустился ниже, к гладкой ягодице и таинственной тени у вершины сомкнутых бедер.
Эта женщина из плоти и крови показалась ему призраком, богиней, пришедшей из тумана далеких времен, чтобы облагодетельствовать своим присутствием очарованных смертных.
Сандро почувствовал, что вспотел. Так возжелать незнакомку! Что с ним? На какое-то мгновение он совершенно позабыл о цели своего визита в дом Тициана, Очарование натурщицы заставило вспомнить, что когда-то и он был пылким молодым мечтателем.
Непрошенные воспоминания взволновали душу. Недовольный собой, Сандро отогнал невольные фантазии и откашлялся.
— Прошу прощения, синьора! Могу я спросить, где маэстро?
Женщина повернулась. На ее лице не было ни испуга, ни смущения — только вежливое любопытство. Необычно большие синие глаза смотрели лукаво. Юное лицо, свежее и трепетное, поражало тонкостью своих черт.
— Он ушел за голубем, — ответила она, поднимаясь с дивана.
Высокая. Высокая и потрясающе красивая. Каждый изгиб ее роскошного тела волновал и дразнил. Теперь уже злясь, Сандро хмуро смотрел, как натурщица снимает с крючка синюю шелковую накидку, оборачивает вокруг себя и завязывает на талии. Склонив голову набок, она взглянула на гостя, заметив, наконец, его смущение.
— Вы что-то не похожи на человека, который когда-либо покупал голубей!
— А зачем они мне? — удивился Сандро. — Я и на самом деле никогда не покупал голубей.
— Маэстро потребовался голубь для портрета, — объяснила незнакомка, кивая в сторону мольберта.
Жест был плавный, изящный.
Любопытно. Сандро снял черную бархатную шапочку, сбросил с плеч черный, с алой подкладкой плащ, перекинул его через спинку стула и подошел к мольберту.
На его взгляд, картине слегка не хватало скромности, хотя в композиции явно ощущался талант Тициана. Игра света и тени придавала полулежащей женщине поразительно яркое сияние. Налитая, словно напоенная весенним дождем почка, она была изображена на ложе, покрытом легкой тканью, а сверху, через распахнутые ставни, низвергался каскад золотых монет.
— Даная, — хрипло произнес Сандро.
— Да, богиня-девственница, очаровавшая Зевса. Нравится?
— Я же не Зевс!
Но Сандро не мог отвести глаз от картины. Первое впечатление — Даная преисполнена страстью, вожделением, однако, внимательно вглядевшись в лицо, он понял: восторженный взгляд выражает идею более величественную, нежели исступленное наслаждение. У женщины на картине был вид невинной девушки с широко открытыми глазами и одновременно… многоопытной куртизанки.
— Вам неинтересно, о чем думает Даная? — натурщица стояла за спиной, совсем рядом. Сандро ощущал ее дыхание.
Гость застыл. Притворившись, будто рассматривает дымку облаков на заднем плане, он на самом деле, любовался соблазнительной грудью женщины.
— Боюсь, я не очень сведущ в искусстве, — Сандро повернулся к незнакомке.
Она стояла так близко, что можно было видеть, как в ее темно-синих глазах преломляется свет зимнего солнца.
— О! Тогда останьтесь, м… м… — девушка прикусила губу, как это обычно делал Сандро.
От ее слов у него запершило в горле.
— Кавалли. Сандро Кавалли, — прокашлявшись, представился он.
Натурщица подошла еще ближе, глаза были полны восхищения.
— Вы… Страж Ночи?
— Да, — ответил Сандро, зная, что его род занятий вызывает трепетный интерес. — А вы?
— Лаура Банделло.
«Лаура Петрарки, — подумал Сандро. — Да, эта женщина может вдохновить мужчину на стихи! Какого-то другого мужчину, — напомнил он себе, — но не Стража Ночи! Его поэзия — это ритм преступного мира и размер отчаявшихся душ».
Лаура смотрела на Сандро так, как будто у него над головой светился нимб.
— Мой господин, я слышала о вас столько удивительного! Вы вырвали из рук турок корабль с похищенными женщинами, — перечисляя его заслуги, Лаура загибала пальцы, — вы защитили от французов соляные копи Равенны, не позволили германским ландскнехтам закрыть приют!
Лицо девушки горело восхищением, в голосе слышалось восторженное придыхание. Сандро смутился и вновь откашлялся:
— Да, правда, вот только искусству ходить по воде я так и не обучился.
Смех Лауры прозвучал подобно перезвону хрустальных колокольчиков, и в этот миг она показалась ему каким-то неземным существом. В сиянии света, льющегося из готического окна, девушка была подобна легкой дымке над лагуной — радостное и воздушное создание.
— Маэстро скоро вернется, — сказала натурщица — Не хотите ли вина?
У Сандро перед глазами встал изуродованный труп, найденный на рассвете. Некогда ему бездельничать, развлекая разговорами эту юную красавицу!
— Хорошо, я с удовольствием выпью с вами немного вина, — с удивлением услышал он свой голос.
Лаура подошла к высокому шкафу и стала осторожно отодвигать горшочки с краской и перепачканные полотна, двигаясь столь грациозно, что гость понял, почему Тициан выбрал, именно эту девушку для воплощения в жизнь задуманной картины. А когда она склонилась, рассматривая кувшины в плетеных корзинах, и ее бедра соблазнительно обозначились под тонким шелком, Сандро пришлось напомнить себе, что он христианин и защитник женской добродетели, но тело при этом упорно доказывало, что кроме того, он еще и здоровый мужчина, в жилах которого течет кровь, а не водица.
— Что бы вы хотели? — спросила она, обернувшись.
«Тебя», — подумал Сандро, стиснув зубы. На какое-то время он потерял дар речи.
— Есть чудесная марсала из лучшего урожая за последние сорок лет. Или, может, вот это, имбирное? Маэстро получил его в подарок от одного купца из Смирны.
— Не имеет значения. Мне все вина кажутся одинаковыми.
Лаура быстро выпрямилась. Под прозрачной накидкой соблазнительно затрепетала грудь.
— Не разбираетесь в живописи, не цените вино… А я-то считала, что все патриции — знатоки вин, литературы, искусства и наук.
— Но не тот, который перед вами, — хмуро ответил Сандро.
— Боже, как может человек вашего возраста не разбираться в винах? Давайте попробуем имбирное, — предложила Лаура, наполняя два бокала из муранского стекла. — Маэстро уверяет, что оно сладкое.
Протянув ему один кубок, она сделала глоток из другого. Опущенные веки, влажные полураскрытые губы… Даная в предвкушении экстаза, в ожидании того, кто купит ее благосклонность.
Лаура открыла глаза, и Сандро чуть не утонул в их божественной синеве.
— По-моему, никакое вино не бывает слишком сладким, — она дотронулась краем своего бокала до бокала Сандро. — За вас, мой господин!
— И за вас! — он осушил бокал одним глотком.
Вино оказалось сладким, как мед, и почти таким же густым, совсем не по его вкусу… Но тогда для чего он снова протягивает бокал?
— Теперь помедленнее, — заметила красавица, вновь наполняя бокалы, — вином, как, впрочем, и другими удовольствиями, нужно наслаждаться неторопливо, смакуя ощущения.
В последнее время Сандро даже не помышлял о наслаждениях, с головой уходя в работу. Сомнительное удовольствие — задерживать преступников, хватать воришек и присматривать за разжиревшей знатью.
— Вы здесь по делу, мой господин?
— Да.
Она рассмеялась.
— По краткости ваших ответов и нежеланию их хоть чуточку приукрасить, я так и поняла.
В Лауре, как заметил Сандро, была одна примечательная черта: она, казалось, ни на секунду не оставалась в покое, постоянно находясь в движении — то приглаживая локон, то перебирая пальцами край накидки, то проводя рукой по подоконнику… И как только удается Тициану запечатлеть ее облик на холсте?
— Нет, — помолчав, ответил Сандро, — вы не угадали причину краткости моих ответов. Просто человеку в моем положении необходимо быть сдержанным.
— Сдержанным… — Лаура произнесла слово так, словно пыталась почувствовать его вкус.
Подбоченившись и добродушно подразнивая гостя, она промолвила:
— Но от женщины моего положения едва ли можно ожидать сдержанности. Сестра Лючия частенько упрекала меня за отсутствие выдержки.
«Мне нет никакого дела до выдержки или же отсутствия таковой у этой красавицы, — сказал себе Сандро — И до сестры мне тоже нет никакого дела». Но неотразимое обаяние девушки не позволило ему оборвать беседу.
— Сестра Лючия?
— О, сколь вы внимательны и благовоспитанны. В умении поддержать разговор вам не откажешь. — Манера разговора и взгляд натурщицы были безжалостно непочтительны. — Я говорила о сестре из Санта Марии, Челесте, — Лаура отвернулась и принялась рассматривать хорошо ей знакомый вид, открывавшийся из окна.
Канал был усеян гондолами, перевозившими купцов и патрициев. Желтые грузовые лодки доставляли в город продовольствие. Прямо напротив располагалось большое здание с фасадом из истрианского камня.
— Я выросла в монастыре, — пояснила Лаура.
Она обхватила себя руками, словно ей было холодно.
— Отца я никогда не видела, — добавила она.
Проявляя внимание и благовоспитанность к собеседнице, Сандро поинтересовался:
— А мать?
— Она отдала меня в монастырь. Вернее, продала, — голос девушки звучал сухо и отстраненно, как у покупателя, делающего заказ.
Вздоха гостя она не заметила.
— Продала вас?
Лаура обернулась, и Кавалли обратил внимание, что в ее глазах затаилась печаль. Он догадался: она пытается скрыть, какую боль, доставляют ей воспоминания.
— Сестры из монастыря взяли меня помогать по хозяйству.
Как бы предвидя негодование собеседника, Лаура, оправдывая мать, добавила:
— Мы были нищими. У нас и дома-то своего не было. А деньги, выплаченные сестрами, мама потратила на то, чтобы поскорее покинуть Венецию. Она ненавидела этот город, говорила, что слишком много несчастий принесла ей здесь жизнь.
В глазах девушки мелькнул лучик давно угасшей надежды:
— Мама обещала, что когда удача ей улыбнется, прислать кого-нибудь за мной, но… — Лаура зябко повела плечами, — с семи лет я ее больше не видела и ничего не слышала о ней.
Сандро потер рукой подбородок. Ему трудно было представить эту уверенную в себе красавицу маленьким испуганным ребенком, оставленным матерью на попечение монахинь.
— Вы решили покинуть монастырь? — спросил он. — Сестры, должно быть, настаивали на вашем пострижении?
— Вовсе нет, — Лаура подошла к столу с блюдом зимних, слегка сморщенных яблок, выбрала одно и протянула гостю.
Поколебавшись, он взял, произнеся про себя: «Ева».
Девушка села на низкий красный диван.
— Мой господин, меня никогда не привлекала монашеская жизнь. Я собираюсь стать великой художницей.
Рука Сандро с яблоком застыла у рта.
Лаура рассмеялась.
— Вы так на меня смотрите, что можно подумать, что я собралась водить колесницу, перевозящую покойников на тот свет. Неужели так странно, будто женщина решает стать художником?
— В общем… да, я нахожу это… гм… необычным.
Лаура наклонилась, ее губы насмешливо изогнулись.
— Мой господин, вы меня разочаровываете! Я полагала, что человек, ответственный за тишину и покой Венеции, не может иметь столь нелепых предрассудков. Или вы считаете, что женщины вправе выбрать только одну из трех возможностей: стать женой, монахиней или проституткой? Надеюсь, вам все же покажется нелепым осуждать меня за то, что я захотела несколько расширить этот перечень.
Сандро скользнул по девушке взглядом и не удержался от замечания:
— Две первые возможности, по крайней мере, уж наверняка несколько расширили бы вас в талии.
Лаура хлопнула ладонями по коленям.
— А вы не лишены чувства юмора!
— Изредка оно дает о себе знать.
Сандро надкусил яблоко и с удивлением обнаружил, что оно хорошо сохранилось и было почти таким же сочным, как только что сорванное с ветки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43