Потому что Кир Грей, она
обнаружила это давным-давно, разделял с этим самым ненавистным человеком,
Джоном Петти, способность мыслить в ее присутствии, не отклоняясь, причем,
таким образом, что чтение его мыслей становилось практически невозможным.
Она могла уловить только скользящие по поверхности мысли, слова письма,
которое он писал. И ее возбуждение и нетерпеливость перебороли всякий
интерес к его писанине.
- Там, в моей комнате, какой-то человек, - взорвалась она. - Он хотел
убить меня!
Кир Грей поднял голову. Его лицо стало более суровым, когда он
полностью перенес на нее свое внимание. Благородные линии его профиля
уступили место решительности и властности. Кир Грей, повелитель людей,
холодно смотрел на нее. Когда он заговорил, его ум двигался с такой
точностью, а голос и разум были столь тесно скоординированы, что она не
была в состоянии определить, издает ли он вообще какие-либо звуки.
- Какой-то убийца, да? Продолжай!
Кетлин разразилась дрожащим потоком слов, в которых было все, что
случилось с ней с того времени, когда Дэви Динсмор насмехался над нею еще
на стене дворца.
- Значит, ты думаешь, что за всем этим стоит Джон Петти? - спросил
он.
- Только он мог бы решиться на это. Секретная полиция распоряжается
людьми, охраняющими меня.
Грей медленно кивнул, и она почувствовала, что его мозг чуть-чуть
напрягся. Однако мысли его продолжали быть глубокими, спокойными и
неторопливыми.
- Значит, это случилось, - сказал он наконец мягко. - Джон Петти
делает заявку на высшую власть. Я почти чувствую жалость к этому человеку.
Он слишком слеп к своим собственным недостаткам. Никогда шеф секретной
полиции не станет пользоваться доверием народа. Меня боготворят и боятся.
Его же - только боятся. А он думает, что это важнее всего.
Карие глаза Грея серьезно смотрели на Кетлин.
- Он намеревался убить тебя до срока, установленного Советом, потому
что я бы уже ничего не смог предпринять, поставленный перед свершившимся
фактом. И эта беспомощность в противодействии ему, он это точно рассчитал,
снизила бы мой авторитет в Совете, - теперь его голос был совсем низким,
как будто он совсем забыл о Кетлин и размышлял вслух. - И он прав. Совет
был бы только раздражен, если бы я попытался навязать им какое-то решение
относительно смерти ненавистного слэна. И все же они не предприняли бы
никаких действий против меня. Они отлично знают, что это было бы началом
конца. Распад, раскол на группы, которые постепенно становились бы все
более враждебными друг другу, пока так называемые реалисты не
воспользуются сложившейся ситуацией и не примкнут к какой-нибудь группе,
обеспечивая ей победу, или же начнут эту приятную игру, которая известна,
как игра центра против обоих крайних направлений.
Он помолчал немного, затем продолжал:
- Как ты можешь видеть, Кетлин, положение очень трудное и опасное.
Так как Джон Петти, чтобы дискредитировать меня в Совете, был неутомим в
распускании слухов, что я намерен оставить тебя живой. Соответственно, и
это как раз то, что может заинтересовать тебя, - впервые улыбка озарила
суровое лицо мужчины, - соответственно, мой авторитет и мое положение
теперь зависят от того, сумею ли я сохранить тебе жизнь несмотря на все
старания Джона Петти.
Он еще раз улыбнулся.
- Ну, а что ты думаешь о нашем политическом положении?
Кетлин презрительно поморщилась.
- Он дурак, выступая против вас, вот что я думаю. И я буду помогать
вам, как могу. Я могу помочь читать мысли и намерения.
Широкая улыбка озарила все лицо Кира и стерла суровые линии с него.
- Ты знаешь, Кетлин, - сказал он, - мы, человеческие существа, должны
иногда казаться слэнам очень странными. Например, как мы обращаемся с
вами. Ты знаешь причину этого, не так ли?
Кетлин покачала головой.
- Нет, мистер Грей. Я часто читала в умах людей об этом, и как-будто
никто не знает, почему все ненавидят нас. Что-то есть в войне между
слэнами и людьми, которая была давным-давно. Но ведь войны были и раньше,
но после них люди же не ненавидели друг друга. И кроме того, все эти
ужасные истории, настолько абсурдные, что не могут быть ничем иным, кроме
ужасной лжи.
- Ты слышала, - сказал он, - что делают слэны детям людей?
- Это именно одна из тех глупых и лживых историй, - презрительно
скривилась девушка. - О, боже, какая низкая ложь!
- Да, вот теперь я знаю, что ты слышала эти истории, - рассмеялся
диктатор. - И, возможно, это потрясет тебя: такое действительно
происходило с детьми. Что тебе известно об уме взрослого слэна, чьи
умственные способности на двести-триста процентов выше, чем у среднего
человеческого существа? Все, что ты знаешь, ты знаешь только о себе. Ты
этого бы не делала, но ты еще ребенок! Но не обращай пока на это внимания.
И мне, и тебе, пожалуй, придется еще побороться за наши жизни. Сейчас,
наверное, убийца уже покинул твою комнату, но ты все же должна взглянуть
на его мозг, чтобы идентифицировать его. У нас теперь будет откровенный
обмен мнениями. Я приглашу сюда Петти и Совет. Им наверняка не понравится
то, что их оторвут от прекрасного сна, но черт с ними! Ты оставайся здесь.
Я хочу, чтобы ты прочла их разум и рассказала мне, о чем они думали во
время этого небольшого расследования.
Он нажал кнопку на столе и вежливо сказал в маленький похожий на
коробочку прибор:
- Скажите капитану моей личной охраны, чтобы он зашел в мой кабинет.

3
Сидеть под ослепительно сияющими лампами было нелегко. На нее
смотрели слишком часто. В мыслях у нее была смесь нетерпения и
безжалостности. Их ненависть придавливала ее дух и отравляла сознание. Они
ненавидели ее лютой ненавистью. Они страстно желали, чтобы она была
мертва. Девушка в ужасе закрыла глаза и отвела свое сознание от них,
стараясь поудобнее устроиться в кресле, как-будто посредством своей силы
воли она могла сделать невидимым свое тело.
Но слишком много было поставлено на кон, чтобы она могла осмелиться
упустить хоть какую-нибудь мысль или образ.
Глаза и разум ее распахнулись, и снова комната, люди, вся эта грозная
ситуация.
Джон Петти резко встал и сказал:
- Я возражаю против присутствия слэна на этой встрече на том
основании, что ее невинная детская внешность может пробудить в ком-нибудь
из нас искру милосердия.
Кетлин удивленно взглянула на него. Шеф секретной полиции был
коренастым мужчиной среднего роста, и на его лице, которое было, скорее,
похоже на ворону, чем на орла, не было никаких следов добросердечия.
Кетлин подумала: "Неужели он и в самом деле верит в это? Неужели он
думает, что кто-нибудь из этих людей по какой-то причине сможет проявить
милосердие?"
Она попыталась прочесть то, что было упрятано за этими словами, но
его мозг был преднамеренно затуманен, а мрачное, властное лицо лишено было
какого бы то ни было выражения. Она уловила очень слабый оттенок иронии и
поняла, что Джон Петти всецело осознает сложившуюся ситуацию. Это было его
заявкой на власть, и все его тело и ум были насторожены и беспощадны.
Кир Грей сухо рассмеялся, и неожиданно Кетлин уловила отблеск
магнетической силы этого человека. Что-то в вожде было от тигра,
невообразимо захватывающее дух, подобная пламени эманация, которая делала
его более сильным и решительным, чем все остальные в комнате.
- Не думаю, что нам нужно беспокоиться, - сказал он, - о наших добрых
побуждениях, которые могут превозмочь здравый смысл.
- Совершенно верно, - сказал Мердю, министр транспорта. - Судья
должен сидеть в присутствии обвиняемого.
Министр остановился, но про себя продолжил: "Особенно, если судья
наперед знает, что приговором будет смерть!" Он слегка хихикнул про себя,
однако, взгляд его оставался бесстрастным.
- Но я хочу, чтобы эту паршивку выставили отсюда, - сердито проворчал
Петти. - Вы знаете, что она _С_Л_Э_Н, и, клянусь небом, я не хочу, чтобы
слэн сидел в одной комнате со мной!
Ответный поток коллективных эмоций на это популярное изречение
физическим ударом обрушился на Кетлин.
ПРисутствующие яростно загалдели:
- Вы чертовски правы!
- Выставите ее вон!
- Грей, что это вы так разнервничались, если решились посреди ночи
разбудить нас...
- Совет уладил все это одиннадцать лет назад. До недавнего времени я
даже не знал об этом.
- Приговором была смерть, не так ли?
Поддержка присутствующих заставила Джона Петти с триумфом посмотреть
на Кира Грея. Глаза их встретились, как шпаги фехтовальщиков перед
решающим уколом. Кетлин сразу поняла, что Петти пытается повлиять на
результат. Но если диктатор и чувствовал, что он проигрывает, это не
отражалось на его бесстрастном лице, и ни тени сомнения не мелькнуло в его
разуме.
- Господа, вы все заблуждаетесь. Кетлин Лейнтон, слэн, не находится
здесь на судебном разбирательстве. Она здесь для того, чтобы дать
показания против Джона Петти, и я могу себе отчетливо представить его
желание, чтобы ее не было в этой комнате.
Удивление Джона Петти было несколько наигранным, как удалось отметить
Кетлин. Его разум оставался слишком спокойным, слишком холодным, как лед,
в то время, как его голос был похож на рев быка.
- Что ж, это все ваши нервы! Вы оторвали всех нас ото сна только для
того, чтобы затащить на это "утреннее" разбирательство против меня - на
основании показаний какого-то слэна!!! Я вижу, что нервы ваши совсем
расшатались, Грей. Я предлагаю сейчас раз и навсегда решить одну
юридическую проблему - может ли слово слэна иметь хоть малейший вес в
качестве свидетельских показаний!
Этим он снова воззвал к первородной ненависти. Под натиском волн
ответных чувств Кетлин вздрогнула. У нее не было ни малейшего шанса,
никакой надежды остаться в живых после этого собрания - только смерть!
Голос Кира Грея оставался таким же бесстрастным, как и прежде.
- Петти, я полагаю, что вам следует понимать, что сейчас вы
выступаете не перед сборищем крестьян, сознание которых взращено нашей
пропагандой. Ваши слушатели - реалисты, и, несмотря на ваши очевидные
попытки одурманить их, они понимают, что их собственное политическое, а,
возможно, и физическое будущее является ставкой в этом кризисе, который
ВЫ, а не я, спровоцировали.
Лицо диктатора стало твердым, в голосе появилась железная хрипота.
- Я надеюсь, что каждый из присутствующих полностью придет в себя ото
сна, отбросит эмоции и нетерпение и поймет, что Джон Петти бросает вызов,
чтобы сместить меня. Но учтите, что независимо от того, кто из нас
победит, некоторые из вас могут не дожить до утра.
Теперь на нее никто уже не смотрел. В этой внезапно притихшей комнате
у Кетлин возникло такое чувство, что она неожиданно стала невидимкой. Как
будто какой-то груз покинул ее разум, и она почувствовала, что может
видеть, чувствовать и думать впервые с обычной четкостью.
В этой обитой дубовыми панелями комнате наступила как звуковая, так и
мысленная тишина. На некоторое время мысли всех этих людей стали неясными,
их интенсивность резко уменьшилась. Как-будто возник барьер между их
сознанием и ее, так как их мозги очень усиленно работали на очень глубоком
уровне, до которого она не могла достать. Кетлин поняла по выражению их
лиц, что члены Совета начали усиленно взвешивать все за и против,
анализировать положение, искать все возможное, чтобы достойно встретить
внезапно осознанную смертельную опасность. Внезапно девушка почувствовала
сильный всплеск на фоне неясных мыслей. Четкую, резкую команду в уме: "Иди
к креслу в углу, где они не смогут видеть тебя. Не поворачивай голову! Ну,
быстро!"
Кетлин бросила взгляд на Кира Грея и увидела, что он мельком взглянул
на нее. Затем она беззвучно соскользнула со своего кресла и повиновалась
приказу.
Никто не обратил на это внимания. Вслух Кир Грей сказал:
- Конечно, нет никакой необходимости в экзекуции, при условии, что
Джон Петти раз и навсегда выбросит из головы это безумное желание занять
мое место.
Было совершенно невозможно разобраться в мыслях присутствующих, пока
они, размышляя, смотрели на диктатора. Некоторое время их умы были
полностью неконтролируемы. Так как и у Джона Петти, и у Кира Грея, все их
сознание было сосредоточено на том, что следует сказать и что делать после
такого предостережения.
Кир Грей все так же бесстрастно продолжал:
- Я подчеркиваю, что такое желание безумно. Многим может показаться,
что все это не что иное, как драка за власть. Но, поверьте мне, что это
немного больше, чем простая перебранка. Человек, обладающий верховной
властью, представляет стабильность и порядок. Человек, который жаждет
властвовать, должен в тот же момент, как он заполучил эту власть,
обеспечить безопасность своего положения. Это означает казни, изгнания,
конфискации, тюремные заключения, пытки - все это, конечно, направленное
против тех, кто противостоит ему или кому он не доверяет.
Прежний вождь не может просто отступить на роль подчиненного. Его
престиж никогда по существу не исчезает - свидетельство тому Наполеон или
Цезарь - следовательно, он остается источником постоянной опасности.
Претендента же на место вождя можно просто приструнить и вернуть на
прежнее место. Именно таковыми и являются мои намерения относительно Джона
Петти.
Он, как это виделось Кетлин, взывал к их инстинктам благоразумия, их
страху перед тем, что могут повлечь такие перемены. Размышления ее были
прерваны тем, что Джон Петти резко встал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27