Только Транд ничего не сказал. Он сидел молча, и на лице его было то же отчужденное выражение, с каким он смотрел вслед уходящим кораблям, вспоминая, как я думаю, о поражении при Хьорундарфьорде.Когда собрание начало расходиться, Кьяртан отвел меня в сторонку и поблагодарил.— Твоя речь все решила, — сказал он. — Не будь ее, они бы не согласились сражаться на стороне Кнута. — Потом улыбнулся. — Все-таки мне, однорукому, пожалуй, не слишком по нраву мысль податься в пастухи. А вот колченогому Гисли, вернувшись в Лондон, я обязательно передам, что и ты, и Один — вы оба ему желаете подольше оставаться в седле.— Через меня говорил Один-Всеотец, он и настроил братство, — ответил я.Чего я не сказал Кьяртану, так это того, что за месяц, проведенный в Йомсборге, я понял: йомсвикинги с их новым уставом не слишком похожи на братство, каким знал его Транд. Новые йомсвикинги больше жаждут серебра, чем славы, и, в конце концов, они приняли бы подачку Кнута, о чем бы там ни толковал Транд. А слова Высокого я привел для того, чтобы Транд мог согласиться с их решением, оставаясь в согласье со своим чувством чести или долгом перед павшими товарищами. ГЛАВА 11 Нас призвали отработать эти пятнадцать марок в начале сентября. Кнут двинулся на силы, противостоящие ему, и прислал гонца йомсвикингам, чтобы те присоединились к его кораблям, которые были уже на пути из Англии. Его гонец проник в нашу крепость, переодетый саксонским торговцем, поскольку враги Кнута уже стояли на пути между нами и тем, чью плату мы взяли. К западу от Йомсборга многочисленные отряды норвежцев совершали набеги на датские земли Кнута, а их союзники, свей, опустошали королевские земли по ту сторону Балтийского моря, в Сконе — вот так и получилось, что братство оказалось в опасном одиночестве. Совет собрался, чтобы рассудить, как поступить наилучшим способом. После долгих споров приняли решение послать два корабля с охотниками из самых опытных воинов, чтобы, миновав неприятеля, они присоединились к королевским войскам. Остальные же йомсвикинги, менее сотни, останутся охранять крепость против вражеских набегов.— Останься, ты мало чему еще научился, — посоветовал мнеТранд.Он укладывал свое имущество воина в промасленный мешок, который служил ему в походах и спальным мешком тоже. Как один из самых опытных членов братства, он был назначен вторым военачальником на одном из двух кораблей, уходящих в плавание. Моя речь в защиту Торкеля Длинного на собрании, видимо, никак не повредила нашей дружбе, хотя Транд всегда был столь немногословен, что трудно было понять, о чем он думает.— Я уже вызвался охотником в поход, — сказал я. — Я согласился взять серебро короля Кнута, а стало быть, должен его отработать. А потом, эта воинская наука мне вовсе наскучила.— Как хочешь, — буркнул Транд.Он наполовину вытянул меч из ножен, проверяя, нет ли на нем ржавчины, и осторожно вложил обратно. От порчи сталь защищал жир на немытой овечьей шерсти, которой ножны выкладывают изнутри. А чтобы влага не проникла внутрь, он начал обматывать льняной тряпицей рукоять, закрывая устье ножен. Потом, оставив работу, поднял голову.— Предупреждаю: Кнут хочет, чтобы йомсвикинги стояли в его рядах во время битвы. Этому ты обучен. Но коль скоро дело дойдет до морского боя, от всей твоей науки не будет почти никакого проку. Ни тебе «кабаньей головы», ни стены щитов. На море дерутся врукопашную и очень жестко — безжалостно и беспорядочно. А кто станет победителем, то во многом зависит от везенья.В тот день к вечеру я отправился в оружейную выбрать снасть для похода. Покуда я ходил в новичках, калека-оружейник держался со мной пренебрежительно, мог выдать драную кольчугу и оружие, какое ни попадя. На этот же раз, зная, что я иду в дело, он был внимателен, и я вышел из оружейной в шлеме, прекрасно сидящем на голове, и в новейшей кольчужной рубахе. И с шлема по лицевой стороне свисала кольчужина для защиты шеи. Еще он снабдил меня добрым мечом с рукоятью, выложенной металлом, двумя кинжалами, полудюжиной дротов, ясеневым копьем и круглым щитом из липового дерева, а также секирой с коротким топорищем. Когда я сложил весь этот набор оружия на землю перед Трандом, он заметил:— На твоем месте я переделал бы рукоять меча. Обмотайка эту кузнечную выделку просмоленной бечевой, чтобы рука не скользила, когда ладонь вспотеет. И еще тебе понадобится второй щит.— Второй щит?— У каждого должен быть второй щит. Ничего сложного, просто легкий деревянный круг. Мы их поставим вдоль борта судна — для того имеется особая выемка, — и это будет отличное зрелище. По опыту знаю, во многом ход войны зависит от внешности. Еще прежде первой стычки напугать врага тем, как ты выглядишь или действуешь, — значит, выиграть половину боя.Совет выбрал нашим знаком колесо со спицами и с красными, черными и белыми полями между них, и должен признать, что это выглядело весьма внушительно, когда щиты поместили на место. Они придали двум нашим кораблям настоящий вид, хотя опытный глаз заметил бы, что суда, как и гавань йомсвикингов, устарели и находятся в плохом состоянии. Два драккара, длинных корабля среднего размера, — вот и все, что осталось от трех десятков кораблей йомсвикингов, большая часть которых затонула или была захвачена еще во времена ярла Хакона. Эти два уцелевших подтекали, дерево ослабло. Корабельные плотники, как могли, подготовили их к плаванию, заделав швы и залив толстым слоем черного вара обшивку. Но доски покоробились и растрескались, да и в мачтах были трещины и щели. К счастью, в йомсборгских низинах выращивали лен, и новые паруса и снасти были куплены без задержки. Но все равно, когда мы отчалили в ясный свежий сентябрьский день, было видно: оба наши корабля неповоротливы и медлительны, а шесть десятков воинов на них — мореходы неважные.На груженом полностью драккаре людям места почти не осталось. Оружием и воинскими доспехами были забиты все рундуки, служившие нам скамьями, да и всюду лежала поклажа, так что повернуться было негде. Свободным оставался лишь дощатый настил посредине судна от носа до кормы, на которой стоял наш кормчий. То был приземистый головорез, ютландец, потерявший глаз в какой-то мелкой стычке, и это увечье делало его похожим на разбойника. Оглядывая своих спутников, все это разнообразие кровей и кровных черт, я подумал: воистину, они больше похожи на морских разбойников, чем на обученную боевую дружину. А и то правда, что мы были наемниками, продавшимися за деньги и возможность пограбить, и как долго продержится среди нас порядок и верность братству, было неведомо.Неопытность наша сказалась сразу же, как только взошли мы на борт. Рассевшись по своим местам, мы вынули весла из креплений и вставили в ременные уключины. Для пробы сделали несколько гребков, чтобы приноровиться к длине весла и к месту. При неосторожном взмахе лопасть билась о соседнюю лопасть, либо рукоять весла ударяла в спину сидящего впереди. Слышались ругательства и сердитое ворчание на нескольких языках, и прошло какое-то время, прежде чем наш кормчий приказал отдать причальные концы. Драккары медленно вышли из гавани, весла двигались вразнобой неровными рывками, будто плыли по водам не корабли, а какие-то калеки-насекомые.Течение нам пособляло, пока, миновав бесполезные ворота гавани, мы гребли по реке вниз, к устью, и тут выяснилось, кто из гребцов обучался гребле на реках и озерах, а кто на море. Привычные к спокойным водам делали длинные низкие взмахи, а гребки бывалых мореходов были короче и резче, и, конечно же, дело не ладилось. Так гребцы ругались и спорили, пока драккары, выйдя в море, не попали в килевую качку на первых набежавших волнах, и тогда один из речных гребцов вывихнул запястье. На нашу удачу, дул свежий восточный ветер, попутный, и мы, поднявши наш совершенно новый парус, втянули весла на борт и расслабились, мол, пусть теперь ютландец-кормчий с его помощником правят кораблем.— Благодаренье Свантевиту, хороший ветер, — сказал венд, сидевший рядом со мной, и, сунув руку за пазуху, достал деревянный образок этого бога. Отыскав подходящее углубление рядом со своим сиденьем, он укрепил в нем оберег, а потом, кивнув в сторону плоского побережья по левую руку, спросил:— Кто-нибудь знает эти берега?Человек, сидевший за три места от нас, должно быть, шелландец, ответил:— Не раз мы с моим дядькой ходили сюда, возили в Рюген продовольствие с его усадьбы. Ничего страшного, путь нетруден, коли знаешь проливы. Смотри только, как бы не сесть на мель да на песок, зато хватает бухт и заливов, где можно укрыться от ветра.— Богатая земля? — с надеждой спросил еще один голос.— Да нет, поля да угодья, ничего особенного до самого Рингстеда, а там уже владения Кнута, как я понимаю, — не разгуляешься, даже если мы там остановимся.— Не будет у нас остановок, — вступил в разговор грузный бородатый житель Сконе, один из охотников-данов. — Говорят, что корабли Кнута вышли из Лимфьорда на юг, там мы и должны с ними встретиться.Он сплюнул за борт и проследил за плывущим плевком, определяя скорость судна.— Да уж, не бегун, — заметил он. — При таком ветре мы должны бы идти вдвое шибче.— Груз неправильно размещен, — вступил еще чей-то голос откуда-то из середины судна. — Нос перегружен.— Да нет, рей не на месте, — послышалось третье мнение. — Надо бы довернуть к корме на ширину ладони, а снасть натянуть потуже.Спор разгорался, и я понял, что мореходы способны судить да рядить о кораблях и корабельной оснастке так же неутомимо, как воины в общежитии — о достоинствах оружия.В тот вечер мы подошли к пустынному берегу, чтобы приготовить пищу и отдохнуть. На драккарах нет очага для стряпни, и коль скоро судно не причалит к берегу, мореходы довольствуются холодной снедью. Мы подвели корабли ближе к отмели, развернули кормой и, бросив якоря, чтобы наутро вытянуть, стали табанить веслами, пока киль не коснулся песка. Таким образом, коли будет нужда поспешить и срочно отчалить, мы взойдем на борт и окажемся на глубокой воде вдвое быстрее обычного. Впрочем, никаких неприятностей не предвиделось. В деревнях редко где может набраться достаточное число мужчин, да они и не отважатся покуситься на стоянку двух кораблей с вооруженными воинами. Единственный местный житель, попавшийся нам на глаза, был пастух — он улепетывал по песчаным дюнам, чтобы предупредить своих. А стадо свое он бросил, и мы, зарезав с десяток овец, устроили пиршество.На следующее утро, когда мы двинулись дальше вдоль берега, ветер стал переменчивым, задувая то с одной стороны, то с другой, то крепчая, то слабея. Но солнце сияло в небе, и бежали по нему высокие белые облачка. То-то была нам радость — бежать под парусом, держась мористее.— Вот бы весь поход да вот так, — заметил шелландец, оказавшийся говоруном — корабельным балагуром.Теперь уже почти все сообразили, как лучше приспособиться к тесноте — растянулись на крышках рундуков, в которых хранились воинские доспехи. Сложенные паруса и толстые куртки служили подушками. Транд, как я заметил, ни разу не прилег, не то, что мы. Корабль бежал вперед, на север, а он, стоя на площадке на носу, то вглядывался в морскую даль, то, гораздо чаще, озирал береговую линию.Вскоре после полудня я заметил, что Транд уже некоторое время не отрываясь смотрит в одном направлении, в сторону суши — что-то там привлекло его внимание. И что-то в нем самом меня насторожило — как он повернулся и как посмотрел на нашего кормчего. Тот тоже глянул на берег, а потом за корму, на волны и небо, а потом — на бронзовый флюгер на кормовом шесте, словно соизмеряя силу и направление ветра. Все как будто шло своим чередом — два наших корабля бежали прямо вперед. Ничто не изменилось.Шелландец, лежавший на спине, подставив лицо солнечному теплу, лениво повернулся на бок, приподнял голову и выглянул за борт драккара.— Скоро пройдем устье бухты Стеге, — сказал он, а потом: — Ага, да вон он, и, глянь-ка, паруса у дальнего конца того острова. Они, верно, идут из Западного Шелланда. — Он снова, примостившись, лег на бок. — Наверное, торговцы держат путь к югу.— Коли так, на рынок они идут с мечами, а не с мошной. Это военные суда, — сказал большой дан.Он, встав на гребную скамью, смотрел на дальние паруса. На нашем корабле все вдруг зашевелилось. Люди сели, стали оглядываться, кое-кто встал и, прищурившись, глядел в том же направлении.— С чего ты взял, что корабли военные? — спросил кто-то из вендов.Это был один из речных гребцов и на море оказался впервые.— Видишь полосатые паруса? Значит, корабль боевой, — ответил дан.Я глянул на наш новый парус. На нем не было никаких знаков.— Может быть, они тоже примут нас за торговое судно?— Едва ли, — откликнулся дан. — У торговых кораблей не бывает таких низких широких парусов, как наши. У них паруса выше и не такие широкие. Отойдут от острова, присмотрятся, сразу узнают драккар по очертаниям и поймут, что мы — вовсе не два безвредных торговых судна. Оно, может быть, и к лучшему. Западным Шелландом правит ярл Ульф, один из вассалов Кнута, и эти корабли, может статься, идут на соединение с кораблями Кнута. Пойдем вместе с ними и, глядишь, коль встретим недругов короля, те дважды подумают, нападать ли на столь большое войско.Когда неведомые корабли появились из-за дюн и их стало хорошо видно, оказалось, что большой дан был прав, по крайней мере, отчасти. Из пролива вышло пять кораблей. Три были драккары, как и наши, а два — торговые кнорры, очевидно, сопровождение. Они шли чуть против ветра, и мы видели, как они сменили направление, чтобы поравняться с нами, постепенно сокращая расстояние — вроде чтобы присоединиться к нам.На море до самого последнего момента все происходит медленно, а потом вдруг начинается переполох и спешка — что ни говори, но это так всегда и случается. Какое-то время почти ничего не происходило, пока все семь кораблей шли своим путем — пять данских судов, плывущих вместе, и наши два корабля йомсвикингов, идущие бок о бок, на расстоянии не более пятидесяти шагов друг от друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48