ГЛАВА 7

Для тебя я подобен саду,
Где растут дивные цветы и
Множество ароматных трав.

В течение нескольких последующих дней Хаэмуас только и мог думать, под каким бы предлогом еще раз навестить Табубу. Рана у нее на ноге совершенно зажила, а надеяться на встречу с этими людьми во время светских или религиозных торжеств, которые Хаэмуас посещал в качестве представителя фараона, ему не приходилось. Он вполне ясно это осознавал. Возможно, они и благородного происхождения, но кровь их все же недостаточно голубая, чтобы эти люди могли занимать какие-нибудь важные посты. Да и сами они, казалось, не испытывали никакого влечения к придворной жизни, не стремились проникнуть в хитрый лабиринт системы государственного управления. И таких семей в Египте было множество; они тихонько жили в своих поместьях, исправно платили налоги, исполняли свой обязательный долг в Новогодний праздник – присылали подарок Гору Живому. В остальном же их жизнь протекала в имении, и заняты эти люди были исключительно мирскими, земными делами, благополучием семьи и дома.
«Как правило, однако, такие люди не столь хорошо образованны, – постоянно размышлял Хаэмуас, с неохотой возвращаясь к своей каждодневной жизни. – Почва, земля, за которую они так цепко держатся, прочно пристает к их подошвам. В чем же отличие этого семейства? Что привело их из тихого Коптоса сюда, в Мемфис? Если скука, то почему они не отправились прямиком в Пи-Рамзес? Если Табуба лелеет честолюбивые планы относительно будущего Хармина, такой выбор был бы наиболее естественным, поскольку она сама – смелая, с прекрасными манерами – не осталась бы незамеченной в нужных кругах. Надо ее спросить, может быть, она захочет, чтобы я представил ее сына своему отцу, возможно, при дворе найдется для него какая-нибудь небольшая должность, где он смог бы проявить себя, а потом продвигаться дальше благодаря собственным усилиям и талантам. Ввести молодого человека в этот круг – вот что ему необходимо. Но пока еще не настало подходящее время. – Хаэмуас не желал выступать в роли покровителя. Ему не хотелось, чтобы Табуба думала, будто он пытается заслужить ее расположение. – Хотя это, возможно, не так уж далеко от истины», – мрачно заключил Хаэмуас.
Одолевавшую его проблему разрешил Гори. Он начал с отцом этот разговор, едва пошла вторая неделя месяца тиби. Дождавшись, когда Хаэмуас закончит диктовать письма, как он делал это каждое утро, Гори вошел к нему в кабинет легкой, непринужденной походкой и устроился, по своей привычке, на краешке стола.
– Сегодня пришло письмо от твоей бабушки, – сообщил ему Хаэмуас. – Тон вполне жизнерадостный, но ее писец добавил в конце свитка пару строк от себя. Ее здоровье ухудшается день ото дня.
Гори нахмурился:
– Мне жаль, что ей хуже. Значит, ты скоро поедешь на север?
– Сейчас не поеду. О ней заботятся со всем возможным тщанием, а ситуация, по моему мнению, пока не достигла критической точки.
Мысль о том, что в Дельте придется провести несколько лишних недель, вселяла в душу Хаэмуаса неодолимый ужас. Он сам казался себе пойманным в силки кроликом. Сейчас он мог думать только об одном – чтобы ничто не мешало ему развивать свои отношения с Сисенетом и его сестрой. К подобным мыслям неизбежно примешивалось ощущение вины, но Хаэмуас постарался успокоить себя тем, что, если бы состояние матери по-настоящему внушало серьезные опасения, писец выразился бы более ясно.
Гори вздохнул.
– Многие говорят о ней с благоговением, – тихо произнес он. – Должно быть, в ней воплотилось все то хорошее и прекрасное, что люди ценили в дни ее расцвета. Так печально стареть. Ты согласен, отец?
Хаэмуас окинул взглядом идеально развитое мускулистое бедро, плоский втянутый живот, широкие плечи и прямую спину сына. Гори слегка улыбался, глядя на отца; в его глазах, обрамленных длинными черными ресницами, играли лучи света, в уголках чувственно изогнутого рта собирались мелкие складочки.
– Печально, если прожитые годы прошли зря, – сухо заметил он. – А жизнь Астноферт прошла не напрасно. Вот что хочу сказать по этому поводу, Гори. Тебе уже девятнадцать, скоро исполнится двадцать. Ты – царевич, член правящей династии. Не кажется ли тебе, что пришло время подыскать себе жену?
Улыбка сошла с лица Гори. Густые темные брови удивленно приподнялись.
– Но ведь я подыскивал, отец! – запротестовал он. – С молодыми девушками мне скучно, а те, что постарше, такие некрасивые! И что я должен делать?
– Позволь нам с матерью найти тебе достойную пару, а потом сам подбирай себе гарем. Я говорю серьезно, Гори. Женитьба является важной обязанностью для члена царской семьи.
Гори фыркнул:
– Да, я знаю. Но вот смотрю я на вас с матушкой и вижу, как хорошо вам вместе, как твои наложницы скучают в одиночестве, потому что ты редко их навещаешь. Так и мне хочется надеяться, что я тоже встречу женщину, которая сможет по-настоящему разделить мою жизнь, а не просто вести хозяйство у меня в доме. Так что в некотором смысле ты подаешь мне плохой пример!
Хаэмуас натужно улыбнулся. Его одолевало чувство вины, и требовались усилия, чтобы это чувство побороть.
– Мы с Нубнофрет, возможно, не так уж близки, как может тебе показаться, – тихо произнес он.
– Но раньше были, – возразил Гори. – А взгляни на дядю Си-Монту и Бен-Анат! Вот какой жизни я хочу, и, если нужно, я согласен ждать еще хоть десять лет!
– Что ж, отлично. – Хаэмуас не был настроен продолжать этот разговор. – Похоже, придется мне содержать тебя до конца своих дней. – Гори широко улыбнулся и соскользнул со стола. – А что ты хотел у меня спросить?
– Ах да. – Гори с кошачьей грацией опустился в пустое кресло по другую сторону стола. – Я получил от Сисенета письмо, и он пишет, что его предложение относительно помощи в исследовании гробницы было не просто данью вежливости, и спрашивает, когда приехать и все осмотреть. Я просто хотел убедиться, что ты не имеешь ничего против.
– Напиши ему и пригласи приехать завтра утром, не слишком рано, – быстро ответил Хаэмуас – Я тоже с ним встречусь. И даже если помощи от него будет немного, мы можем просто угостить его завтраком.
– Отлично. Жду не дождусь его приезда. По-моему, можно пригласить все их семейство. Табуба и сама, кажется, женщина весьма образованная. – Он отвел взгляд. – Ты уже составил гороскопы на месяц тиби?
Хаэмуас с любопытством взглянул на сына.
– Нет, – медленно произнес он. -Мне почему-то никак не заставить себя приняться за гороскопы. Предыдущие два месяца сулили мне огромные беды, да и тебе тоже не обещалось ничего хорошего, а все же, посмотри, мы пережили это время, и ничего особенного не случилось. Начинаю думать – может быть, я допустил в своем методе какую-то грубую ошибку?
– Я бы не сказал, что за это время не произошло никаких особенных событий, – задумчиво произнес Гори, уже направляясь к выходу. Потом вдруг остановился и повернулся к отцу, держа руки за спиной. – Отец…
– Да?
Через секунду-другую Гори тряхнул головой:
– Да нет, ничего. Спрошу маму, можно ли завтра пригласить их всех на поздний завтрак. Или, может быть, они захотят пригласить нас к себе.
– Может быть. – Но Хаэмуас говорил, обращаясь к закрытой двери. Гори уже ушел.

С тех пор как Хаэмуас в последний раз приходил в гробницу на раскопки, прошло уже несколько недель. Здесь, однако, мало что изменилось. Он стоял в тени навеса на верхней ступени лестницы, ведущей в погребальное помещение, справа и слева возвышались груды песка и щебня. За спиной Хаэмуаса Пенбу послушно ждал указаний, а навстречу ему по бескрайнему плато Саккары приближались приглашенные. Он смотрел, как ритмично поднимаются и опускаются при ходьбе сандалии Табубы, как сыплется с них песок, и думал о том, не больно ли ей идти вот так, по песку и острым камням, и почему это Сисенет не приказал, чтобы им для путешествия подали носилки. Потом он уже не мог ни о чем думать, а только смотрел, как плавно двигаются под облегающим белым одеянием ее стройные бедра, как она поворачивает голову, окидывая раскопки взглядом своих прекрасных, обведенных черным глаз.
Трое гостей подошли к нему и приветствовали царевича поклоном. Его слуги, заблаговременно проинструктированные хозяином, быстро подбежали к ним и установили над ними навес, защищающий от солнца. В тени навеса зрачки у Табубы расширились. В изумлении Хаэмуас смотрел, как становятся больше черные ободки. Чистые белки отливали почти голубым.
Изнутри гробницы к ним быстро поднялся Гори, спешащий как можно скорее поприветствовать гостей, которых он считал своими – ведь именно он послал им приглашение. Хаэмуас видел, что сын чрезвычайно взволнован, но это волнение было ему вовсе не в тягость.
Некоторое время они непринужденно болтали о пустяках, после чего Хаэмуас пригласил всех спуститься вниз, туда, где царила вечная прохлада. Кивком головы он разрешил Гори сопровождать Сисенета, Табуба же тем временем прошла вперед сама.
Хаэмуас смотрел ей вслед, вмиг позабыв обо всем, что его окружает, и видя перед собой только ее нежное, такое желанное тело, его изысканные линии, четкие, ритмичные движения ног при ходьбе, плавный изгиб шеи, так ясно открывавшийся, когда она поднимала голову, чтобы получше рассмотреть настенные изображения.
Приблизившись к двум статуям богов, она на секунду замерла, а потом долго стояла, внимательно их рассматривая. Она провела рукой по камню, словно лаская его, легкие пальцы пробежали по грубым следам резца.
– Мы, египтяне, так страстно любим жизнь, – произнесла она. – Мы стараемся сохранить для себя каждое жаркое дуновение пустынного ветра, густой аромат каждого цветка, распустившегося в саду, каждый вздох и слово с уст тех, кого любим. Мы возводим гробницы, умащиваем бальзамами свои тела, чтобы боги могли нас воскресить. Золото течет рекой, словно вода в истомленное пустынной жаждой горло. Мы пишем заклинания, совершаем ритуалы. И все же кто знает точно, что такое смерть? Есть ли хотя бы один человек, кому удалось вернуться из ее темного царства? Как ты думаешь, царевич, придет ли день, когда такой человек отыщется? Или, может быть, он уже отыскался, только нам об этом ничего не ведомо? – Она сделала шаг к Хаэмуасу. – Говорят, что властью воскрешать мертвых обладает Свиток Тота, – продолжала она, не спуская с Хаэмуаса внимательных глаз. – Как ты думаешь, отыщется ли он когда-нибудь?
– Не знаю, – ответил Хаэмуас, чуть смущаясь. – Если Свиток существует, его, несомненно, защищают могучие чары.
Она подошла к нему ближе.
– Найти этот Свиток – мечта каждого мага, – сказала она тихо. – Только представь, что он лежит где-то, надежно спрятанный от человеческих глаз. Вот только мало отыщется людей, кому под силу будет совладать с его могуществом. А ты, царевич, ты, как и все прочие, тоже жаждешь обрести это сокровище? Ты тоже тешишь себя надеждой, что когда-нибудь, вскрывая очередную гробницу, ты случайно наткнешься именно на него?
Слышалась ли в ее словах какая-то насмешка? Многие знатные люди к поиску Свитка относились как к детской забаве. Если и она придерживается такого мнения, его ждет сильнейшее разочарование. Выражение тихого лукавства на лице женщины говорило о потаенной радости.
– Да, я очень хочу найти этот Свиток, – ответил он прямо. – А теперь не желаешь ли осмотреть погребальный зал?
Она кивнула, по-прежнему улыбаясь.
Гори и Сисенет уже вошли в зал, в кромешной тьме, сквозь которую едва пробивался свет факелов, слышались их тихие голоса. Властно положив руку на плечо Табубы, Хаэмуас повел ее в соседний зал, где стояли два гроба. Повернувшись, она выскользнула из-под его руки и прошла вперед, а он только смотрел, как она склонилась над саркофагом незнакомого человека.
– На руке у него видны следы швов, – произнесла она наконец, выпрямляясь и отступая от гроба. – Из этой гробницы что-то украли.
Она посмотрела в лицо Хаэмуасу. Тот кивнул.
– Ты совершенно права, – ответил он. – К телу был пришит свиток, и его забрал я. Я обращаюсь с ним с осторожностью, как и с прочими своими находками, и когда я сниму с него копню, прикажу вернуть свиток на прежнее место. Я уверен, что он обогатит мои знания о премудрости древних.
Она, казалось, хотела что-то сказать, но потом передумала. Гори и Сисенет методично простукивали стены зала.
– Здесь, вот здесь, – воскликнул Гори, и его спутник приложил ухо к стене.
– Стукни еще разок, – попросил он.
Гори стукнул. Сисенет выпрямился.
– Судя по звуку, за этой стеной находится еще одно помещение, – произнес он. – Тебе не приходило в голову, что эта стена может быть фальшивой?
Гори кивнул, а Хаэмуас весь напрягся.
– Да, приходило, – ответил Гори не очень уверенно. – Но если продолжать исследования в этом направлении, придется уничтожить великолепную настенную живопись. А это уже чистое варварство. – Он взглянул на отца. – Во всяком случае, принимать решение надлежит не мне. Это должен сделать мой отец.
«Ни при каких обстоятельствах я не допущу, – думал Хаэмуас, – чтобы эту стену разрушили. Не знаю, почему гробница внушает мне безотчетный страх, но совладать с ним я не в состоянии. Здесь есть некая сила, причиняющая моей ка невыносимые страдания».
– Мы обсудим это позже, – коротко ответил он. – Сисенет, мой сын говорит, что ты сам – большой знаток истории. Мне было бы интересно услышать, как ты объяснишь, почему в этой гробнице повсюду изображена вода. Разъяснительных надписей почти нет, и мы в затруднении.
Сисенет слегка улыбнулся, взглянул на сестру, затем на Хаэмуаса. Он изящно, непринужденно пожал плечами, его темные брови приподнялись.
– Могу всего лишь высказать предположение, – начал он. – Возможно, члены этого семейства любили проводить свой досуг поблизости от воды – ловить рыбу, охотиться на птицу, кататься на лодке – и пожелали запечатлеть свою радость, а также искусное владение удочкой и копьем. – Он кашлянул, – Либо же вода являла некий катаклизм, исполнение проклятия, и они чувствовали, что непременно должны отразить ее образ в летописи своей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87