Он прорвался в шатер прошлой ночью и забился под кровать, определенно решив ни за что не дать себя снова выволочь. Потом она слышала, как снаружи Торисен разговаривал с Марком. Смешно – пока великан-кендар присматривал за ней, ее брат заботился о маленькой сестре Марка Вили, точнее, о ее останках. Подслушивая, Джейм выяснила также, что Марк может войти в дом Торисена когда только захочет. Обнадеживала и записка, которую она нашла заткнутой за ленту, повязанную на шею Журу, – ее за кендара, не знающего грамоты, написал вольвер. Кажется, старый друг наконец-то прочно встал на ноги. Девушка с горечью думала, что вряд ли теперь когда-нибудь снова с ним увидится.
Она вспоминала и Серода, и мысли о нем были тяжелы, но она обнаружила, что больше не относится к нему с недоверием. Случайно или нет, но юноша стал привязан к ней, и Джейм верила, что он сохранит для нее Книгу – если только это в его силах. Но теперь-то Каинрон должен был уже понять, что его незаконнорожденный сын изменил ему, а это подвергало Серода огромному риску, возросшему, возможно, именно за счет того, что она доверила ему такой опасный секрет. Если подумать, то не следовало этого делать вовсе, но, как и с Разящим Родню, у нее просто не было другого выбора. Мысль о том, что Каинрон может вырвать Книгу из рук Серода, приводила в трепет, но почему-то она была уверена, что пока еще Серод не попал ни в какую переделку. И она уж сумеет отыскать способ помочь ему прежде, чем подобное случится.
Голова Жура с настороженными ушками показалась из-под подушки, а в следующую секунду он спрыгнул с постели и заполз под нее.
– Леди, могу ли я войти? – это Бур из ничейного пространства средних покоев.
– Ты уверен, что хочешь рискнуть? Ай, не обращай внимания. Входи.
Он появился с охапкой чего-то розового и кружевного. Джейм, предчувствуя дурное, посмотрела на него:
– Во имя Порога, что это?
– Платье, леди, из Каскада. Единственное пристойное, что мы смогли найти для сегодняшнего торжества.
– Торжества? Какого?
– Почитания мертвых, леди. Этим вечером здесь будет ужинать весь Высший Совет. Они также хотели встретиться с тобой.
– Трое. Думаю, что предпочла бы еще побыть забытой вещицей.
– Миледи?
– Ничего, ничего. Ну, давай посмотрим. – Она взяла у него платье и встряхнула его. – Имена бога. Ты, кажется, сказал «приличное»?
Бур уставился на принесенное. Выражение его лица не изменилось, но краски на нем стали быстро сменять друг друга, пока, к изумлению (и забаве) Джейм, щеки кендара не налились ярчайшим багрянцем.

Сумерки.
Торисен устало откинулся в походном кресле, разложенном перед палаткой, и вытянул ноги. Все тела наконец собраны с лугов, раненые излечиваются, убитые преданы погребальному костру. Последнее и заняло большую часть дня. Он до сих пор видел отблески огня на фоне темнеющего неба. Завтра все лорды примутся восстанавливать свои войска, принимая на постоянную службу угонов, но это утренняя церемония. А сегодняшняя ночь принадлежит погибшим, чья память скоро будет почтена.
Из шатра вышел Бур и поднес лорду кубок. Он принял его, отпил, сморщился. Опять это чертово молоко. Ну ладно. Если он станет возражать, Бур способен сказать что-нибудь едкое насчет его слабосилия или, того хуже, спросить о еще не закрывшихся надрезах на ладонях. Он никому про них еще ничего не говорил – и впредь не намерен.
Жжение в руках напомнило о другом костре, ниже по реке, в стороне от остальных. Если бы не вмешательство Джейм, он наверняка осуществил бы полный ритуал с фальшивым принцем. Странно, что после их короткого разговора на нижнем лугу среди раненых лорд не мог думать о переврате как о враге – а ведь он, без сомнения, им был. Во всяком случае, он не был готов послать кого-то из кенциров к возмущенным каркинорцам. Им совсем не понравилось узнать, что в битве ими командовал самозванец; тем более что и Харн отнюдь не подсластил пилюлю, указав, что в лице Темного переврата вместо Одалиана они обрели умелого военачальника. Плюс они уже были расстроены вестями о разрушении дворца Каркинарота. Торисен подозревал, что Джейм спустилась по Медлительной именно оттуда. Он тяжело повернулся в кресле, размышляя, может ли она иметь что-то общее с гибелью дворца. Но нет. Наверняка даже Джейм не способна вызвать такую катастрофу – или?
– В ней есть сила, мальчик. Почему, думаешь, я назвал ее Джеймсиль?
Он вздрогнул и отдернулся от зазвучавшего в памяти голоса отца, вспомнив, помимо желания, странные события на утесе. Весь этот свет, и ветер, и шум. Он ничего не понял тогда. И не был уверен, что хочет понять. Достаточно с него и появления сестры-близнеца, не девочки, какой он ее знал, и даже не женщины, какую пытался себе представлять, но этого подростка с застенчивой улыбкой и Тьмой, притаившейся в глубине ее серебристо-серых глаз, пугающей его больше, чем он осмелился бы признаться даже себе.
«Вглядись в это, приятель, – мрачно подумал он. – Она была странной и раньше, когда ее выгнал отец, а сейчас в десять раз страннее… и теперь ты в ответе за нее».
Он подозревал, что каким-то образом Джейм виновата в повреждениях, которые нанес лагерю ветер с утеса. Трое, какая же тут суматоха была и какой развал. Лошади в панике разбежались по лугам, повсюду раскидано снаряжение, палатки качаются из стороны в сторону и падают – все, кроме шатра Каинрона, который и без того уже почему-то оказался наполовину повален.
Кстати, что-то с тех пор самого Каинрона и не видно. Когда Торисен приглашал весь Высший Совет на ужин сегодня вечером, гонец вернулся от Каинрона со словами, что лорд неважно себя чувствует и не располагает возможностью прийти.
– Неважно чувствует землю под ногами, так что с ходьбой проблемы, – добавил его командующий Шет-Остряк с сардонической улыбкой.
Торисен не совсем понял и не переспрашивал, из страха, что на дне и этой загадки может оказаться Джейм, а такие слухи уже бежали по лагерю.
Он оглядел уже темные средние и нижние поля. Там плясали языки костров, в лощинах мягко светился туман. После того, как ветер сорвал палатку, он приказал передвинуть ее сюда, в сторону от стоянки, к Нижним Валам…
«Сажаешь меня на карантин?» – спросила тогда Джейм.
… потому что здесь было так мирно. Сейчас рядом с шатром кендары расставляли стулья и столы, позаимствованные на время в Каскаде. Серебро, хрусталь и повара одолжили у Ардета. Над лугом клубился дивный аромат жареного мяса и приправ. Все готовились к празднованию победы или, если уж на то пошло, того, что удалось выжить. Войско сегодняшним вечером расслабилось и перевело дыхание, деля друг с другом радость жизни и память о мертвых. Торисен очень хотел бы провести этот вечер со своими бойцами. Если Совет не засидится допоздна за вином, он ускользнет в палатку Харна и снова поговорит с командирами Южного Войска Элоном и Лори, только для того, чтобы убедиться, что они и их солдаты и вправду здесь.
Они прибыли ранним вечером, около двух третей Южного Войска, измученные и грязные после разгрома, но все-таки живые. Им удалось повернуть – лишь центральная колонна Передена была полностью стерта с лица земли. Найденное в Вирдене сообщение было от Ели, офицера, которая не успела узнать, что, когда сумасбродная атака Передена захлебнулась в крови и он сам попал в плен, правый и левый фланги Южного Войска отступили вне зависимости друг от друга, не зная, что товарищи выжили. Они продолжали притормаживать Рой на всем пути до Водопадов и, несомненно, были причиной того, что Войско Заречья подоспело к полю битвы первым. Так что Переден имел все шансы войти в историю как герой. Ардет будет доволен. Интересно, какую же песню сложит Зола из сей кампании, заставив заиграть новыми гранями произошедшие события.
Над обрывом восточного берега поднимался слабый свет. Узкий серп новорожденной луны высунулся из-за деревьев – всего лишь тоненькая белая полоска, окруженная розоватым сиянием. Торисен наблюдал, как она восходит.
– Я думала, что никогда не увижу ее снова, – сказала Джейм за его спиной.
– И я.
Ее слова так совпали с его мыслями, что прошли секунды, прежде чем он понял, что сестра действительно здесь. Лорд повернулся. Найти Джейм приличное платье было нелегко в лагере, где присутствовала лишь одна высокорожденная леди, да и та вряд ли захватила с собой багаж. «Она выглядит, – подумал Торисен, – как ребенок, совершивший не очень-то успешный набег на гардероб матери». Девушка смотрела на него из-под временной маски.
– Ну, начинай. Смейся. Хотелось бы мне посмотреть, как бы ты выглядел в лучшем платье стодвадцатикилограммовой уличной куртизанки.
Он уставился на нее:
– Во имя Порога, откуда ты знаешь?
– Очень просто. В него же можно сунуть трех таких, как я.
– Нет, нет… о том, что ты сказала последним.
– А. Ну, лучшее, потому что оно чистое; куртизанки – потому что с вырезами. Впереди и сзади. Бедный Бур чуть сквозь землю не провалился, когда я их ему показала. Теперь они плотно зашиты. Может, будет все-таки лучше, если я просто выйду в своей старой одежде? В конце концов, множество людей уже видели меня в ней.
– Поверь мне, Высший Совет сочтет наряд уличной девицы менее оскорбительным, чем рубаху для уличных драк, и даже не заподозрит – надеюсь, – чье это платье, – я ведь тоже не догадывался.
Джейм вздохнула:
– Хорошо, Тори. Я знаю, у меня нет твоего опыта в общении с этим миром, хотя, – добавила она с озорным и почти злым задором, – и у тебя тоже нет моего.
– Ох, бога ради…
– Прости. Но что ты скажешь им обо мне?
– То же, что ты мне рассказала. То есть ничего. Пусть поломают головы.
– Да, думаю, им это удастся, – сухо сказала она. – Но, Тори, неужели я действительно встречусь сегодня с Высшим Советом? Разве не необычно – выставлять высокорожденную леди на публику?
– Еще как. Но ты новый персонаж, введенный во всеобщую игру кровных связей и власти. Наш дом по решению бога возглавлял Кенцират с самого начала. Остальные высокорожденные думали, что остался лишь я, и им пришлось иметь со мной дело, а тут появляешься ты, новый Норф, новая возможность – или новая угроза. Кроме того, по лагерю уже витают всякие слухи, так что Совету просто необходимо увидеть тебя, чтобы убедиться, что ты всего лишь пешка, и успокоиться.
– Я – пешка?
– Да, – ответил он, глядя в сторону, страстно желая, чтобы это было правдой. – А что же еще?
– Понимаю, – сказала она лишенным эмоций голосом после паузы. – Что ж, тогда, полагаю, будет лучше, если ты возьмешь это.
Она рванула Кольцо. Торисен еще раньше обратил внимание на золотой ободок, но он не видел камня, повернутого к ладони и обернутого лоскутком материи, чтобы перстень держался на пальце. Тряпочка упала. Камень подхватил отблеск огня и полыхнул зеленой, как кошачий глаз, вспышкой.
– Кольцо отца. – Торисен быстро поднялся. «Символ моей власти в ее руках, мальчик». – Отдай его мне, – резко бросил он. – Ты вообще не должна была его надевать.
– Я это сделала не для забавы, – сердито ответила она. – И вернула бы еще раньше, если бы у меня только была такая возможность. На.
Джейм протянула ему Кольцо. Лорд подался вперед, но невольно остановился. Она, должно быть, поняла, что заставило его замешкаться, потому что подняла другую руку и показала когти.
– Некоторым вещам не суждено измениться, не так ли? – произнесла девушка с горькой улыбкой. – Да, Тори, я все еще шанир.
Торисен взял Кольцо и надел его. А ведь он еще должен сказать ей спасибо за Разящего Родню, осознал лорд; но слова благодарности застряли в горле. Он вспомнил Киндри. Еще один долг шаниру, который он не может заставить себя заплатить, – все еще.
– Возможно, и я совсем не изменился, – медленно выговорил он, – но я стараюсь. – Он резко вскинул голову. – Что ты сказала?
– Я? – Ее глаза расширились и смотрят… виновато? – Ничего.
Он знал, что это правда, но призрачный шепот все еще шелестел в сознании: Ты должен стараться лучше, Связующий Кровью. Он потряс головой, будто желая очистить разум. После двух прошедших дней немудрено начать слышать голоса, даже если бы они и не вызывали никаких чувств.
Джейм взяла его бокал, отхлебнула остывшего молока с вином и скорчила рожу:
– Тебе действительно нравится это пойло?
– Нисколько.
– И мне. Такой вкус, будто туда кого-то вырвало. Итак, что теперь?
– Большинство начнет возвращаться в Заречье завтра утром. Здесь символически останутся только гарнизоны Кестри и Крага. Некоторые подождут, пока раненые не смогут передвигаться. Арден наверняка настоит на том, чтобы отправиться в Южные Пустоши на поиски останков его сына – Торисену явно вдруг стало не по себе. – Полагаю, я должен поехать с ним.
– Нет. Я имела в виду, что будет со мной… с нами? Он посмотрел на нее, потом отвел глаза:
– Не знаю.
– Твой близнец-шанир, мальчик, твоя темная половина вернулась, чтобы уничтожить тебя.
Нет. И это лишь слова отца. Но она опасна. Он должен контролировать ее, найти способ связать ее силу и власть… Или это опять говорит Ганс?
– Будет трудно, – сказал он. – Нам обоим. Но мы отыщем выход и справимся. Мы должны.
Из-за угла палатки вышел Бур:
– Милорд, члены Совета идут из главного лагеря. Я уже вижу их факелы.
Торисен вдохнул поглубже:
– Итак, игра начинается снова. – Под неодобрительным взглядом Бура он неторопливо осушил чашу до дна, словно добрую выпивку. – Готова?
– Милостивые Трое. Конечно нет.
– И я тоже, но мы все равно идем. – Верховный Лорд выступил вперед для приветствия гостей, чьи голоса уже отчетливо слышались у самого шатра. – Да, и кстати, – бросил он через плечо, обращаясь к Джейм с внезапной кривой улыбкой, – с возвращением.

ПРИЛОЖЕНИЯ

ВЫСШИЙ СОВЕТ

Ниже перечислены все основные дома, располагающиеся в Заречье. Малые дома, такие как Харе в Восточном Кеншолде или Задум из Высокого Замка, находятся рядом с Барьером и помогают удерживать его. Когда-то в этом участвовали все дома, но со времен обоснования в Заречье их внимание стало направлено в основном на дела Ратиллена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53