Тюремщику достаточно было сжать тиски, чтобы раздробить своей жертве кость голени. Женщина истошно закричала и сделала признание, которого добивался судья, сказав, что преступление было умышленным, и она ни в чем не раскаивается.
Мирреп поняла, что Исповеднику не нужна правда. Лимберт выбивал признания, жестоко пытая воров, убийц и грабителей, но своим основным долгом считал уничтожение ведьм и колдунов, которых называл проклятием общества. Он старался поскорее покончить с пожилой женщиной, убившей мужа, и сосредоточить все внимание на Миррен, обвинявшейся в колдовстве.
Отец рассказывал, что, по слухам, бабушка и дедушка Лимберта были ярыми последователями вероучения Зерка. Их единственная дочь сорок лет назад погибла от руки женщины, подозревавшейся в занятиях магией. С раннего детства Лимберт проникся ненавистью ко всем ведьмам и колдунам. Причем к ним он относил широкий круг людей, среди которых были знахари и знахарки. Лимберт считал, что они, дабы излечить недуги, призывают на помощь дьявола. Родители Миррен, пребывавшие в постоянном страхе за свою дочь, целенаправленно собирали сведения о Лимберте. Этот человек славился суровостью и фанатичным рвением. Он привлекал обвиняемого к суду только в том случае, если был совершенно уверен, что его осудят. Миррен знала, что ее глаза достаточное доказательство для признания виновной в колдовстве.
Миррен тяжело вздохнула. Ей было до слез жаль бедную женщину, которую так жестоко пытали. Подписывая ей смертный приговор, Лимберт бросил на стоявшую у столба жертву злорадный взгляд, и криво усмехнулся. Миррен поняла, что он хотел сказать. Ей предстояло пройти через страшные муки. Пожилую женщину тем временем выволокли из камеры. Больше о ней никто ничего не слышал. Возможно, ее казнили в тот же день.
Помощник Лимберта, тот, который утром изнасиловал ее, отвязал Миррен от столба. Разматывая веревки и обдавая девушку своим смрадным дыханием, он шептал ей непристойности. Когда веревки сняли, Миррен упала на грязный пол. Насильник схватил ее за волосы и поднял на ноги. Несмотря на страшную боль, Миррен не издала ни звука.
– Отведи ее в камеру, – приказал Лимберт. Мужество Миррен не тронуло его каменное сердце. – Ведьма Миррен из Белупа подвергнется пыткам второй степени через три дня. – Исповедник взглянул на девушку. – Думаю, у тебя будет достаточно времени, чтобы зализать раны, моя дорогая. – Он засмеялся, довольный своей шуткой, и добавил: – И, быть может, тогда у тебя развяжется язык.
Так она снова оказалась в темнице и теперь старалась понять, сколько времени прошло и когда за ней снова явятся костоломы Лимберта, чтобы продолжить истязания. Миррен не знала, день сейчас или ночь. Камера без окон была тесной и душной. От коридора, откуда проникал сырой спертый воздух, ее отгораживали решетки. Миррен сидела на корточках, накинув на голое тело рваное, кишащее насекомыми одеяло. Тем не менее, она была благодарна судьбе за этот клочок грязной, вонючей ткани, спасавший от промозглого холода.
Миррен вспомнила родителей, но не проронила ни единой слезинки, словно утратила способность плакать. А вот при мысли о маленьком беспомощном щенке, оставленном на произвол судьбы, из глаз покатились слезы. Нейв всегда забавлял ее. Кто теперь позаботится о нем? Сломленная горем мать, даже если и останется в живых, не сможет ухаживать за ним.
– О, с каким наслаждением я отомстила бы этим людям за все, что они со мной сделали, – прошептала Миррен. – Если бы я действительно была ведьмой, я расправилась бы с ними.
– Не беспокойся, дитя мое, – услышала она вдруг тихий голос. – Ты не ведьма, но ты непременно отомстишь своим мучителям.
– Кто это говорит? – испуганно прошептала Миррен, озираясь вокруг.
– Меня зовут Элизиус, – снова прозвучал голос, который слышала лишь она.
Теперь в душе Миррен воцарился мир и покой. Она бесстрашно смотрела в будущее, где ее ждали новые испытания. Элизиус объяснил многое. Миррен понимала, что у нее нет выбора. Она должна собрать воедино остатки мужества и пройти предназначенный путь до конца.
Лимберт и его подручные были уже готовы подвергнуть ее новым пыткам. Исповедник прислал балахон из грубой ткани. По существу, это был кусок материи с вырезанной посередине дыркой для головы и полоской ткани вместо пояса. Неужели Лимберт спохватился и решил сохранить хоть видимость приличия? Впрочем, умная и проницательная Миррен не обольщалась, понимая, что Лимберт не способен на сострадание к своим жертвам.
Надев рубище, она вдруг решила оставить здесь, в камере, память о себе. Найдя в месиве остывшей пищи ложку, девушка нацарапала на камне надпись. Стало легче. Теперь она спокойно ждала конца.
Она не знала, каким пыткам ее подвергнут сегодня. Возможно, Лимберт выберет дыбу. Показывая пыточные инструменты, он с восторгом рассказывал о ней. Или, может быть, Исповедник остановится на тисках для больших пальцев рук. Девушка вспомнила, как Лимберт любовно поглаживал их.
Когда тюремщики ввели ее в пыточную камеру, она поняла – сегодня ее ждет нечто особенное.
В небольшом помещении собралось много народа. Миррен увидела в толпе Рокана с самодовольной улыбкой на губах. Он, без сомнения, пришел сюда, чтобы насладиться результатами своих козней. На этот раз никто не прятал свое лицо под низко надвинутым капюшоном. Зеваки с нетерпением ждали захватывающего зрелища.
Как только Миррен вошла, в камере воцарилась полная тишина. Вдохновленная беседой с Элизиусом, девушка вела себя дерзко. Высоко подняв голову, она с вызовом посмотрела на собравшихся. Большинство зрителей, не выдержав ее взгляда, опускали глаза. Эта маленькая победа придала ей сил и уверенности. Теперь она знала, что мужественно встретит последний час.
Чьи-то грубые руки сорвали с нее балахон. Миррен усмехнулась. Великодушие Лимберта, как она и предполагала, оказалось мнимым. Присланное им рубище должно было стать театральным костюмом для выхода на сцену. А затем, по замыслу Исповедника, Миррен полагалось предстать перед зрителями обнаженной. Нагота придавала зрелищу особую пикантность. Миррен ненавидела Лимберта и короля, который допускал подобные бесчинства в своем королевстве.
Взоры мужчин снова устремились на Миррен. Ее молодое женственное тело было прекрасно. Рокан пожирал ее жадными глазами. Вверху раздался скрежет, и все зрители, запрокинув головы, взглянули на свешивавшееся с высокого потолка орудие пыток.
Все, кроме одного.
Миррен тоже не обращала внимания на хитрое приспособление, с помощью которого Исповедник надеялся выбить признание. Она смотрела на юношу, не сводившего с нее глаз. Его некрасивое веснушчатое лицо, обрамленное ярко-рыжими волосами, выражало отчаяние.
Он не разглядывал ее нагое тело, а смотрел прямо в глаза. Миррен невольно улыбнулась ему. Он оцепенел, и ее сердце дрогнуло. Она чувствовала – юноша явился сюда не по своей воле и ему больно видеть ее страдания.
Наконец Лимберт заговорил, и собравшиеся встретили его речь одобрительными возгласами. Однако Миррен не вслушивалась в слова Исповедника. Она потеряла всякий интерес к происходящему. Ее больше не смущала собственная нагота. Миррен чувствовала лишь, как сильно затекли крепко связанные за спиной руки. Она не знала, что с ней собираются делать, и готовилась со смирением принять любую участь.
После разговора с Элизиусом ее охватило странное оцепенение. Тело будто онемело. Вспомнив слова, которые произносил тихий голос, она повторила их про себя.
«Они будут мучить тебя, моя малышка, но ты почти не почувствуешь боли. Я не могу спасти тебя, но дам тебе возможность отомстить за свою смерть. Слушай меня внимательно. Я наделяю тебя даром…» И голос объяснил, в чем состоит этот дар.
«Но почему я не могу с его помощью снасти себя?» – спросила Миррен у Элизиуса.
«Потому что тебя сожгут, дитя мое, – был ответ. – И дар тут бессилен».
И Элизиус объяснил почему.
Когда Миррен все поняла, она утратила последнюю надежду на спасение. Элизиус открыл ей тайну. Он поведал Миррен, кто она на самом деле. Его слова потрясли узницу. Тем не менее, она поблагодарила неведомого посланника и обещала молчать обо всем, что узнала от него.
Теперь Миррен из Белупа обладала даром, с помощью которого могла отомстить за свою смерть.
Тем временем в камеру позвали священнослужителя, который должен был отпустить грехи Миррен. Девушка взглянула на него, и он отпрянул, как будто наткнувшись на невидимую преграду. Тем не менее он стал молиться Шарру, призывая Собирателей принять душу Миррен.
– Спасибо, – тихо промолвила она, обращаясь к нему одному, когда он начал читать заупокойную молитву.
Взглянув поверх склоненной головы низкорослого священнослужителя, Миррен вновь увидела рыжеволосого юношу, который смотрел на нее не отрываясь, как завороженный. Рядом с ним стоял высокий широкоплечий молодой человек. Миррен негромко ахнула. Тюремщики, которые в это время проверяли, крепко ли связаны ее заломленные назад руки, решили, что узница застонала от боли. Однако то был не стон, а возглас восхищения. Миррен поразила необыкновенная красота смуглого юноши.
Красавец, окинув взглядом нагое тело Миррен, прошептал что-то на ухо рыжеволосому юноше, и тот, покраснев, нахмурился. Обрадовавшись, что ему удалось вогнать в краску своего соседа, смуглый молодой человек расхохотался, и Рокан поддержал его громким неприятным смехом.
Во время длинной, монотонной молитвы, которую читал священнослужитель, Миррен слышала, как красавец хвастал, что суд его идея. Окружавшие его люди, усмехаясь, кивали.
– А ведь именно я нашел эту ведьму, мой принц, – напомнил Рокан, надеясь услышать похвалу за рвение.
Однако Селимус бросил на придворного недовольный взгляд, и тот сразу же стушевался, поняв, что лучше молчать.
– Ты хочешь что-нибудь сказать? – обратился Лимберт к Миррен.
Миррен встрепенулась. Она и не заметила, что священнослужитель дочитал молитву.
Глубоко вздохнув, Миррен окинула взглядом всех присутствующих.
– Да, – ответила она. Ей нечего было сказать о том, что происходило сейчас здесь, но оставался один вопрос, который она и задала, воспользовавшись случаем: – Кто этот человек?
Лимберт с удивлением посмотрел на нее.
– О ком ты спрашиваешь?
Миррен устремила взгляд на Селимуса.
– О нем.
На губах принца заиграла торжествующая улыбка. А рыжеволосый юноша потупил взор, разочарованный тем, что не он привлек внимание Миррен. Селимус грациозной походкой вышел вперед. Его лицо, как всегда, хранило надменное выражение.
– Я принц Селимус, милая барышня, – насмешливым тоном произнес он.
Миррен не ожидала, что посмотреть на ее мучения соберется столь высокое общество. Однако ей удалось скрыть удивление.
– Я понимаю, почему сюда пришел Рокан, – ровным невозмутимым тоном промолвила она. – Эта свинья с обрюзгшим телом надеется, что его вялый член наконец поднимется, когда он увидит, как истязают мое тело.
Собравшиеся в камере ахнули. По их рядам пробежал ропот. Раздался приглушенный смех. Миррен торжествовала, увидев, как побагровело лицо Рокана, человека, погубившего ее семью.
– Но мне непонятно, – продолжала она, – почему принц могущественного королевства проявил интерес к столь дешевому балаганному зрелищу? Вы можете объяснить мне это, сир?
Принц усмехнулся, и Миррен подумала, что от его пленительной улыбки сладко замирают сердца многих дам, и никто из них, наверное, не замечает коварства и лживости красавца.
– Давайте оставим вялый член Рокана в покое, сударыня, – промолвил принц. – Что же касается меня, то я преследую благородную цель. Я привел сюда вот этого парня, – Селимус подозвал Уила к себе и вцепился в его плечо, – чтобы расширить его кругозор. Дело в том, что он никогда в жизни не видел суда над ведьмой. А поскольку сей молодой человек вскоре займет место во главе нашего доблестного войска и, когда я сяду на трон, станет моим Защитником, я счел своим долгом просветить его, расширить его познания и познакомить с культурой Перлиса и Стоунхарта, которую он плохо знает. Видите ли, сударыня, этот парень – настоящая деревенщина.
Уил попытался вырваться, но принц намертво вцепился в его плечо. И тогда юноша затряс головой, давая понять Миррен, что пришел против воли. Уилу хотелось объяснить все этой красивой, смелой девушке, но он молчал, надеясь, что она сама обо всем догадается.
Миррен кивнула.
– Спасибо, – произнесла она, обращаясь к Уилу, и тот понял, что она прочитала его сокровенные мысли, обращенные к ней. Миррен перевела взгляд на Исповедника. – Делайте что хотите, Лимберт, но вы не добьетесь от меня признания.
– Какая отважная девушка, – промолвил Селимус, проведя копчиком языка по губам. – Жаль, что ее сейчас до смерти замучают. Я бы с удовольствием переспал с ней, и в постели от моих сладких пыток и истязаний у нее наверняка развязался бы язык.
Придворные рассмеялись, и громче всех хохотал Рокан, заискивавший перед принцем и другими знатными господами, бывшими свидетелями его позора.
Глаза Лимберта злобно поблескивали. Он был недоволен тем, что до сих пор не вырвал у ведьмы признания.
– Взгляни на это орудие пыток, Миррен, я обожаю его. Оно появилось здесь недавно, – промолвил он. – Это дыба. Если мне позволят господа, я хотел бы объяснить принцип действия этого приспособления. – Исповедник был сейчас, как никогда, любезен и учтив. Он явно гордился новым приобретением. – Твои руки, Миррен, не случайно связаны за спиной. Сейчас мой помощник зацепит веревки, которыми обмотаны твои запястья, за свешивающийся крюк дыбы. По моей команде трое тюремщиков с помощью вон того блока начнут поднимать тебя в воздух, и мы услышим звук ломающихся костей. Твоих костей, Миррен. – Голос Лимберта задрожал от восторга. Он горел нетерпением увидеть эту картину воочию. – Надеюсь, ты заметила, что к твоим ногам привязаны тяжелые гири. Они не дадут ногам оторваться от пола, твое тело будут растягивать до тех пор, пока суставы не затрещат и сухожилия не лопнут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67