– Кайлех упивался собственным красноречием, Уил видел это. – Оказывается, ты приехал на север, чтобы встретиться с ясновидящей. От нее ты надеялся получить ответы на мучившие тебя вопросы.
– Верно, так оно и было, – подтвердил Уил.
Тревога нарастала. Только теперь он понял, что на взгляд постороннего в его поведении не было никакой логики.
Кайлех расхохотался и, встав со своего места, подошел к каминной полке.
– Ты неподражаем! Но боюсь, что твоя попытка выкрутиться не приведет к успеху, Ромен. Если хочешь спасти жизнь, придумай что-нибудь более правдоподобное.
В комнату, бесшумно ступая, вошел слуга и, подойдя к королю, что-то шепнул ему.
– Приведите ее, – распорядился Кайлех.
Слуга, поклонившись, удалился, и через несколько мгновений Лотрин ввел в покои короля трепещущую от страха Элспит.
Девушка почтительно опустилась перед Кайлехом на одно колено и потупила взор. Уил заметил, что Кайлех и Лотрин переглянулись, и последний кивнул.
– Ты дочь ясновидящей? – задал вопрос Кайлех.
– Нет, мой господин, я ее племянница, меня зовут Элспит, – пролепетала девушка, не поднимая головы.
– Ах да, верно! Встань, Элспит. Я хочу знать, что сказала твоя тетушка Ромену во время их первой встречи?
Элспит поднялась с колена и робко взглянула на стоявшего перед ней исполина, который был выше даже казавшегося ей огромным Лотрина.
– Простите, мой господин, я не поняла вопрос, – промолвила Элспит.
– Хочешь, чтобы я повторил его?
Холодок пробежал по спине Уила. Надо действовать. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Кайлех жестом приказал ему молчать.
Элспит с недоумением смотрела на них, переводя взгляд с одного на другого.
– Нет, сир, не утруждайте себя… – наконец промолвила она. – Я просто хочу сказать, что моя тетушка и Ромен виделись всего один раз.
Кайлех бросил торжествующий взгляд на Уила, продолжая разговаривать с Элспит:
– Их встреча, наверное, произошла в вашем домике в предгорье?
– Совершенно верно, сир. Это было несколько дней назад.
– И, насколько тебе известно, твоя тетушка виделась с ним всего один раз.
– Да, это чистая правда. Она сказала мне, что не знает этого человека и впервые слышит его имя.
Уил понимал, что нужно как-то оправдываться, а времени на раздумья не оставалось.
– Мне жаль, Элспит, но тетушка солгала вам, – заявил он.
Элспит с негодованием посмотрела на Уила.
– Не может быть! Зачем ей лгать?
Уил пожал плечами.
– Откуда мне знать? Наверное, у нее были на это какие-то причины. Мы встречались с ней в Перлисе сразу после завершения ежегодного королевского турнира. Вас не было в шатре, Элспит, иначе я непременно запомнил бы такую очаровательную девушку. – Уил говорил уверенным тоном и видел, что гнев Элспит утих, и она уже сомневается в собственной правоте. – Если память мне не изменяет, возле шатра в то время крутился Тирск со своим приятелем, капитаном Элидом Доналом. Насколько я понял, они решили наведаться к вашей тетушке позже.
– Простите, сир, я, кажется, ошиблась, – смущенно промолвила девушка. – Ромен говорит правду. Тетушка упоминала о Тирске и Донале. Она удивлялась, что генерал со своим приятелем не зашли к ней днем, а отложили приход до вечера.
– А где в это время была ты? – спросил Кайлех.
– Я находилась среди зрителей на трибуне и вернулась в шатер поздно.
И Элспит рассказала о том, что произошло сразу после турнира. Кайлех и Лотрин с изумлением услышали, что победитель состязаний должен был получить в качестве приза девственницу, с которой мог провести ночь.
– И эти люди еще называют нас варварами, – пробормотал Лотрин.
Кайлех усмехнулся.
– Расскажите подробней, – приказал он девушке.
– Насколько я поняла, генерал сорвал планы принца, выдав накануне свою сестру замуж за Элида Донала, – сказала Элспит. – Принц хотел видеть в своей постели именно ее. Но вовсе не потому, что он любил сестру Тирска, хотя она – очень красивая женщина, сир. Моя тетушка говорила, что Селимус способен любить только самого себя.
– Значит, у Селимуса были основания ненавидеть Тирска, – задумчиво промолвил Кайлех. – Генерал унизил его прилюдно, такое не прощают, правда, Лотрин?
Лотрин кивнул. Слушая рассказ Элспит, Уил чувствовал, как сжимается сердце от нахлынувших тяжелых воспоминаний.
– Я слышал, что они с юности испытывали друг к другу неприязнь, – сказал он, – и в течение десяти лет пытались скрыть это чувство, поскольку их отцы были побратимами и хотели, чтобы сыновья дружили. Король Магнус обожал Уила, а Селимуса недолюбливал. Правда, я не знаю почему.
– Ну, хорошо, – сказал Кайлех. – Предположим, я принимаю большую часть твоего рассказа за чистую монету. Но все равно непонятно, зачем ты приехал на север.
– Вы придаете этому вопросу слишком большое значение, – свойственным Ромену небрежным тоном сказал Уил. – Ясновидящая сказала, что моя жизнь будет связана с королевой и что я должен верой и правдой служить ей, отстаивать ее интересы. В то время, когда было сделано предсказание, ни одним известным мне королевством не правила королева. А потом я по поручению Селимуса отправился в Бриавель и увидел Валентину. О произошедших там событиях я вам уже рассказывал. Когда Валор погиб, я понял, о какой королеве говорила ясновидящая.
– Другими словами, ты приехал на север, чтобы подробнее расспросить гадалку о том, что явилось ей в видении?
– Конечно. Но мне это не удалось. Вдова Илик вдруг воскликнула, что за мной пришли варвары. Жаль, я не придал значения ее словам.
Лотрин и Кайлех усмехнулись. Король залпом осушил кубок и, как будто потеряв интерес к пленникам, повернулся к Лотрину.
– Как чувствует себя твоя жена? – спросил он.
– С вашего разрешения, мой король, я хотел бы наведаться домой, – сказал Лотрин.
Кайлех отпустил его, поскольку разговор близился к концу, и Лотрин удалился.
– Не понимаю, почему тебя волнует судьба генерала Тирска, Бриавеля, королевы Валентины, – промолвил король, обращаясь к Уилу, и того вновь поразили живость ума и проницательность Кайлеха.
– Потому что Уил Тирск был честным человеком. Он хранил верность Моргравии, выступал против пыток, берег своих солдат. Он предпочитал вести переговоры, желая избежать ненужного кровопролития.
– Похоже, ты много знаешь о нем. Неужели вы так быстро сдружились?
– Мы провели вместе несколько дней, а потом сражались бок о бок, защищая короля Валора. Когда король погиб, мы с Тирском сошлись в смертельном поединке. Мы оба понимали, что только один из нас может уйти живым из Бриавеля. Перед смертью Тирск взял с меня слово, что я буду защищать Валентину.
– Я повторю свой вопрос. Почему тебя волнует ее судьба?
Уил не знал, что ответить Кайлеху. Не мог же он сказать, что влюблен в Валентину и эта любовь жжет ему сердце так же сильно, как ненависть к Селимусу.
Кайлех вздохнул.
– Все дело в твоем благородстве, Корелди, – качая головой, промолвил он. – Ты неисправим.
– Я впитал его с молоком матери, – сказал Уил, радуясь, что нашел оправдание своим порывам. – Я дал клятву Тирску, и мы скрепили ее кровью. Я не могу нарушить слово. К тому же приятнее служить королеве Бриавеля, чем королю Моргравии.
Уилу вдруг стало грустно. Сама мысль о том, что он предает родину, казалось невыносимой.
Кайлех, внимательно наблюдавший за пленником, видел на его лице отражение душевных терзаний.
– Позже мы продолжим этот разговор, – промолвил он. – А сейчас хочу предупредить, чтобы вы не пытались проникнуть за стены крепости. Лучникам и страже отдан приказ убить вас на месте, если вы попытаетесь нарушить мое распоряжение. Вам все понятно?
Уил и Элспит кивнули.
– Сегодня вечером я устраиваю пир, – продолжал король. – Среди прочего нам подадут особое блюдо. Думаю, Ромен, оно тебе понравится, а вот Элспит вряд ли получит от него удовольствие. Жду вас на нашем празднике.
ГЛАВА 26
Вернувшись в комнату, Уил прилег, чтобы немного вздремнуть, но едва погрузился в сон, как пришли кошмары. Ему снилась висевшая на кресте молодая женщина. Она молила о помощи. Сначала он не мог разглядеть ее лица, а когда, наконец, разглядел, то ужаснулся. Это была Илена. Она просила спасти ее и укоряла брата в том, что он бросил ее на произвол судьбы.
Уил проснулся в холодном поту. Я должен бежать отсюда, твердо решил он. Вдова Илик предупреждала о грозящей Илене опасности. И ее слова подтвердил вещий сон. Стараясь заглушить охватившую его тревогу, Уил начал приводить себя в порядок. Какая-то добрая душа повесила на спинку стула рядом с кроватью чистую рубашку. Умывшись и переодевшись, Уил приготовился к новой встрече с Кайлехом. Если король придет сегодня в хорошее расположение духа, то, быть может, отпустит пленников.
Элспит бесцельно бродила по крепости, ловя на себе настороженные, недружелюбные взгляды горцев. Увидев проходившего мимо Мирта, девушка обрадовалась – она устала от незнакомых хмурых лиц.
– Добрый день, Мирт.
Он что-то буркнул, но все же остановился.
– Вы не знаете, где я могу найти Лотрина? Он пошел проведать свою жену.
Мирт с недовольным видом рассказал, как пройти к дому, где живет Лотрин. Он находился в пределах крепости. По дороге Элспит нарвала полевых цветов для молодой матери.
Несколько раз она сбивалась с пути, но, набравшись храбрости, спрашивала дорогу у хмурых, неразговорчивых горцев, недружелюбно настроенных к чужестранке. В конце концов девушка нашла закоулок крепости, где стояло несколько каменных жилых домов. У входа в один из них толпились люди, и Элспит решила, что они собрались, чтобы поздравить новоиспеченных родителей с рождением первенца. Однако, приблизившись к малочисленной толпе, она почувствовала, что здесь царит далеко не праздничная атмосфера. Лица людей были мрачны. Заметив ее, горцы стали беспокойно перешептываться.
Элспит представилась и вежливо спросила, где живет Лотрин и можно ли его увидеть. Из толпы вышла старая женщина и сердито закричала на незваную гостью:
– Уходи отсюда, моргравийская дрянь!
Проклятия старуха дополнила плевком. Девушка была так поражена столь неласковым приемом, что лишилась дара речи. Слюна попала ей на юбку.
– Ты привезла с собой барши! – не унималась старуха.
Барши? Элспит понятия не имела, что это такое. Придя в себя, она снова спросила, где можно найти Лотрина.
Старуха в ответ разразилась гневной тирадой на непонятном языке. Элспит повернулась к стоявшей рядом девочке с покрасневшими от слез глазами.
– Я должна передать Лотрину важное сообщение, – солгала она.
– Он у Камня Скорби, – сказала девочка. – Где это?
Ей неохотно показали дорогу, и Элспит быстро ушла со двора, чувствуя враждебный настрой горцев. Она знала, что непременно должна увидеться с Лотрином. Хотя он и был ей чужим человеком, но после сегодняшнего разговора между ними установилась некая тайная связь. Подойдя к скале, Элспит с трудом залезла на нее, ободрав кожу с ладоней и локтей.
Лотрин стоял на коленях на плоском гранитном валуне, повернувшись лицом к морю. Он громко выл, и его завывания разносил по округе ветер.
Видя, как сильно он страдает, Элспит застыла на месте. Она не знала, как утешить его, но потом заметила, что Лотрин держит на руках крошечного спеленатого младенца, и у нее сжалось сердце. Она бросилась к Лотрину, горя желанием разделить его боль. Элспит было все равно, как Лотрин отнесется к ее порыву, она не могла поступить иначе. Взобравшись на Камень Скорби, Элспит обняла похитившего ее из дома чужеземца и заголосила в унисон. Всегда страстно мечтавшая иметь семью, она не могла не сочувствовать человеку, понесшему жестокую утрату.
Лотрин не оттолкнул ее. И они оба, раскачиваясь из стороны в сторону, еще долго безутешно выли. Лицо младенца было прикрыто краем пеленки, и Элспит предположила самое страшное. По-видимому, Хальдор, бог, которому поклонялся Лотрин и его соплеменники, забрал новорожденного в свое царство. Элспит потеряла счет времени. Слезы ручьем текли по ее лицу. Она понимала, что оплакивает не только утрату Лотрина, но и смерть тетушки, а также несчастную судьбу Ромена и страшную участь его сестры и брата.
Ветер постепенно утих, и до слуха Элспит донесся плач младенца.
Она встрепенулась. Ребенок жив! И Элспит снова разрыдалась, но теперь уже это были слезы радости. Она не хотела, чтобы Лотрин видел их, и, отстранившись, потянулась к младенцу.
– Лотрин, это я, Элспит, – сказала она. – Я не причиню ему никакого вреда. Дайте его мне.
Лотрин устремил на нее взгляд карих глаз, и Элспит поразила глубина и сила его страданий. Мужество оставило ее, и она повернулась, чтобы убежать отсюда, но тут горец молча протянул ей новорожденное дитя. Девушка осторожно взяла младенца и, открыв личико, сунула в крохотный ротик кончик своего мизинца. Ребенок стал жадно сосать его.
– Вашего сына надо покормить, – сказала она.
– Его мать мертва, – с трудом промолвил Лотрин. – Она боролась за свою жизнь, но у нее открылось сильное кровотечение, и лекари не смогли его остановить.
Комок подкатил к горлу Элспит.
– Примите мои соболезнования, – промолвила она и замолчала, положив руку на его плечо.
Ее жест был красноречивее слов. К удивлению Элспит, Лотрин накрыл широкой ладонью кисть ее руки.
– Спасибо, – промолвил он и, взяв сына, спустился со скалы. Элспит осталась одна на Камне Скорби, над которым еще витал дух покойной жены Лотрина, советника и друга Кайлеха.
Позже, уже вернувшись в свою комнату, она увидела из окна двух скачущих через луг всадников. То были Лотрин и Кайлех. Элспит надеялась, что король найдет слова утешения для своего друга.
– Она подарила нашему народу сына, Лотрин. Поэтому нам следует отпраздновать это событие, а не предаваться скорби по поводу ее кончины, – сказал Кайлех, окидывая взглядом пастбища.
– Да, у вас есть все основания праздновать рождение еще одного мальчика, – сказал Лотрин.
Уловив нотки горечи и осуждения в голосе своего спутника, Кайлех насупился. Но, переглянувшись, мужчины поняли друг друга без слов и решили не обострять отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67