В лодке лежали сваленные в кучу мокрые сети с запутавшейся рыбой. Сейчас предстоит им разбирать весь этот огромный зеленый ком с уловом, тиной и водорослями.
— У нас термистер сломался, — сообщил Андрей.
— Вот что, быстро сети переберем — и на лодке в баню, — сказал Ваня. — Я уже две недели не парился.
Андрея так и подмывало сказать, что он сегодня в озере выкупался, но сдержался. Вытащив лодку подальше на берег, помог Вере Хечековой выгрузить оборудование и побежал в свою палатку.
— Ты куда? — крикнул Ваня. — А сети как же?
— Сейчас, — отозвался Андрей.
Надо же ему переодеться! Трусы-то мокрые…
16. БЕЛЫЙ ГОРОД
В такой бане мальчишки еще никогда не мылись. Кругом одно дерево. Две гигантские бочки с горячей и холодной водой, деревянные шайки. Даже ручки на дверях были деревянные. В бане крепкий парной дух с примесью разопревшего дерева и березового веника. Ваня и Андрей поначалу вместе со взрослыми забрались на горячий полок в парную, но долго выдержать там не смогли и под гогот распарившегося Ивана Николаевича вылетели из обжигающей парной в моечную.
— Слабаки! — крикнул вслед шофер, нахлестывая себя через плечо веником. — Городские комарики, дери вас за душу…
— Чего он к нам пристает? — спросил Ваня.
— Рыбу его величеству не ловим, вот и злится, — ответил Андрей.
— Виктор Викторович сегодня с пуд разной рыбы вывалил, — сказал Ваня.
— А ему все мало, — ответил Андрей. — Есть такие люди: глаза завидущие, руки загребущие!
— Подождем Виктора Викторовича? — спросил Ваня.
— Долго ждать. Он тоже с веником полез в эту душегубку.
Раскрасневшиеся, с мокрыми волосами мальчишки выскочили из предбанника и наконец-то свободно вздохнули.
— Как это люди могут на полке сидеть и изо всей мочи хлестать себя веником? — сказал Андрей. — Обратил внимание, один старик был в зимней шапке. Зачем это?
— Чтобы голова от жара не треснула, — даже не улыбнувшись, объяснил Ваня.
Напротив бани, на лужайке, стояла машина Ивана Николаевича. Он привез в баню всех мужчин из лагеря. Лишь мальчишки с Виктором Викторовичем приплыли на лодке. Кстати, по озеру ближе до Вильмаламбины, чем ехать по дороге.
— Здравствуйте! — услышали они знакомый голос. — С легким паром.
На тропинке, спускающейся к неширокой речке, стояли Элла и приветливо улыбалась. Сегодня она была в светлом ситцевом платье с черным ремнем на талии. На ногах босоножки.
— Спасибо, — вежливо ответил Андрей, во все глаза глядя на девочку. Там, на острове, он как-то не обратил на нее внимания. Пока разговаривал с Ваней, девчонка запустила мотор и уплыла. Он ее толком и не разглядел тогда.
— Наша баня своим паром на всю округу славится, — сказала Элла. — Даже геологи приезжают сюда за сто километров попариться.
— Мы не паримся, — сказал Ваня.
— Хотите, я покажу вам мой Белый город? — предложила Элла.
— Твой? — недоверчиво переспросил Ваня.
— Мой, — сказала Элла. — Там никого, кроме меня, не бывает.
— Покажи Белый город! — загорелся Андрей.
— Смешной ты и смотришь как-то чудно, — сказала Элла.
— Я всегда так смотрю, — смутился Андрей, — спроси у Вани.
— Не знаю, не знаю, как ты на кого смотришь, — сказал Ваня. — Мне как-то это ни к чему.
Элла отвела с глаз желтую прядь и улыбнулась. Шрам на скуле сразу сделался маленьким, чуть заметным, а на подбородке обозначилась ямочка. Элла хотя и была примерно одного роста с ними, но выглядела взрослее. Андрей хотел спросить, в какой она класс перешла, но не решился. Элла совсем была не похожа на девчонок из их класса. И разговаривала как-то интересно. Не по-девчоночьи.
— А где этот таинственный город? — спросил Ваня.
— Я отвезу вас туда на лодке, — сказала Элла. — Поплыли?
— Я только скажу Виктору Викторовичу, чтобы нас не искали. — Ваня передал сверток с бельем Андрею и побежал в баню.
— Белый город… — сказал Андрей. — Почему белый?
— Увидишь. — Элла подняла на него большие синие глаза. — Вот сейчас ты смотришь нормально.
— Ну и выдумщица ты! — Андрей никак не мог привыкнуть к ее такой откровенной манере разговаривать. — Как скажешь, хоть стой, хоть падай!
— Чего это у тебя уши оттопыренные? Наверное, шапку на ушах носишь?
Смутившийся Андрей не успел ответить: прибежал запыхавшийся Ваня.
— Все в порядке, — сообщил он. — Иван Николаевич сидит в предбаннике и рот, как окунь, раскрывает.
Дома в Вильмаламбине крепкие, большие. К озеру спускаются огороды. На грядках капуста, морковь, лук. На пригорке магазин с высоким крыльцом. У одной стены до самой крыши навалена деревянная тара. Под застрехами многих домов натянуты веревки: вялятся сиги, плотва, окуни. Рыба выпотрошена, в брюхо вставлены деревянные палочки, чтобы скорее провяливалась, так объяснила мальчишкам Элла.
По пути она заскочила в свой дом и вынесла глиняный жбан с хлебным квасом. Ваня и Андрей с наслаждением по нескольку раз приложились к жбану. Золотистый прохладный квас тек по губам, подбородку.
— Вот это квасок! — похвалил Андрей. — Мать делала?
— У меня матери нет, — просто сказала Элла. — Мы живем вдвоем с папой.
— А где же…
— Спасибо, — перебил приятеля Ваня. — Потрясающий квас!
— Хотите, еще принесу? — предложила Элла.
— Лопнем, — сказал Андрей.
Дом Эллы стоял на берегу озера. Через огород спускалась тропинка к причалу. Там покачивались привязанные к бую карбас и плоскодонка. Прямо из воды поднимался квадратный деревянный сруб.
— Гляди, колодец! — удивился Андрей. — Зачем же в озере колодец?
— Это садок, — сказала Элла. — Там у нас всегда живая рыба: окуни, щуки, хариусы.
Она подошла к садку, взяла лежавший тут же подсачник на длинной ручке и вытащила окуня и щуку. Рыбины изогнулись в подсачнике, окунь растопырил колючие плавники. Элла снова пустила их в садок.
— И много их там? — поинтересовался Ваня.
— Не считала, — улыбнулась Элла. — У нас рыба круглый год.
— Ты ловила когда-нибудь вот таких щук? — развел руки Андрей.
— Ловила, — ответила Элла. — На жерлицу.
— А таких? — еще больше развел в стороны руки Андрей.
— У меня есть щука с тебя ростом, — сказала Элла.
— В садке? — спросил Ваня.
— Может быть, я вам ее покажу, — пообещала Элла. — Кроме меня, ее никто еще не видел.
— Фантастика! — сказал Андрей.
Мальчишки забрались в карбас. Элла отвязала канат и, оттолкнувшись от дна длинным веслом, развернула лодку носом в сторону плеса. Крутнула ногой несколько раз педаль стартера, мотор негромко и добродушно заурчал.
— Можно, я сяду за руль? — попросил Андрей.
Элла молча уступила свое место. Сияющий Андрей уселся на корму и взялся за кривую железяку.
— Резко не поворачивай, — предупредил ревниво наблюдающий за ним Ваня, — опрокинемся.
— Что я, в первый раз? — усмехнулся Андрей. — Если мне память не изменяет, то опрокинул нас на Неве…
— Прямо по носу топляк, — сказал Ваня.
Это был, конечно, не город, — обыкновенный рыбацкий хутор. Назывался он Белоозерск. Дома еще крепкие, каждое крыльцо чисто вымыто дождем и подметено ветром. В скобы дверей вставлены почерневшие палки. Так деревенский хозяин, уходя на работу, закрывает свой дом до вечера. На некоторых окнах белеют занавески. На вешалах у воды трепыхаются обрывки старых сетей. В ячеях какие-то маленькие паучки свили паутину. Одиноко стоит магазин с закрытыми ставнями, а сразу за ним до половины забрались в воду две баньки. Белый катер с рубкой очутился в заросшем лопухами огороде. Видно, давно еще могучая волна будто щепку выбросила его на берег, да так и оставила здесь доживать свой век пенсионером. Небольшие, непохожие на морских чайки поселились на хуторе. Они летали у берега, разгуливали по улице, дремали на крышах.
Кроме чаек, здесь ни души. Жуткая прозрачная пустота и тишина. Лишь слышно, как на зеленом травянистом пригорке шумят, поскрипывают приземистые сосны да тоненько посвистывает ветер в чердачных окошках. Андрей и Ваня, привыкшие к большому шумному городу, особенно остро чувствовали эту гнетущую тишину и запустение. В лесу тоже не шумно, но там на каждом шагу ощущается биение жизни, здесь же — медленное умирание. Один заколоченный дом вызывает грусть, а здесь их — около двух десятков. Белый мертвый хутор.
— Куда же люди подевались? — тихо спросил Андрей. — В первый раз вижу дома без людей.
— Тут даже мышей-тараканов нет, — сказал Ваня.
— А комары есть, — заметил Андрей, прихлопывая сразу штук десять, атаковавших его.
Элла рассказала, что несколько лет назад неожиданно повысился уровень воды в озере и затопил хутор. Прекратилось всякое сообщение с районом. Люди ездили в магазин и друг к другу в гости на лодках. С полгода пожили они так, а потом совсем уехали. Говорят, через десять лет уровень опять понизится — и тогда здесь снова можно будет жить, а пока тут мертвое царство.
— Летом, в июле, я сюда часто приезжаю, — сказала Элла. — Лишь в июле воды не бывает в поселке. Хотите, покажу мой дом?
Она привела их к небольшому дому с тюлевыми занавесками на окнах. Крыльцо до половины облеплено зеленой засохшей тиной. Это весеннее половодье оставило свой след. И другие дома до третьего венца в побуревшей тине. Дверь с тягучим скрипом отворилась, и они вошли в сумрачные, с сырым запахом сени. Крыша в нескольких местах просвечивала. На длинной скамейке вдоль стены — ведра, жестяные банки и даже заржавевший керогаз. Цинковое корыто тускло блеснуло в углу. В комнате обжитой вид: застланный чистой скатертью квадратный стол у окна, пестрые домотканые половики на полу, кушетка с прибитым над ней простым ковриком. На стенах много прикноплено рисунков карандашом и красками. На них изображены озеро, мертвый поселок, белый катер, согнувшиеся от ветра сосны на пригорке, вялившаяся на веревке крупная рыба. И ни одного человека не было на рисунках.
— Это ты все нарисовала? — спросил Ваня, внимательно разглядывая рисунки.
— Плохо, да?
— Да нет, ничего, — сказал Ваня.
— Ничего, — фыркнул Андрей. — Нам с тобой так в жизнь не нарисовать!
— Мне ведь тоже нравится, — сказал Ваня.
— Подари мне один на память? — попросил Андрей.
— Ты серьезно? — спросила Элла. — Бери любой.
— Я тоже возьму, — сказал Ваня. — Вон тот, где катер.
— Мне нравится мой Белый город, — сказала Элла. — Я однажды два дня здесь прожила. Началась буря, волны прыгали в окна домов… Озеро и я. Больше никого. Да еще чайки кричали.
— А отец? — спросил Андрей. — Отпустил тебя одну?
— Он был на острове… И потом, он знает, что со мной ничего не случится.
— Нам таких бы родителей, — усмехнулся Ваня.
— Я ведь здесь родилась, — сказала Элла.
— А где ты спала? — спросил Ваня. — Ведь был потоп?
— На чердаке есть раскладушка и рваный тулуп.
— А это… привидений ты не боишься? — спросил Андрей.
— В Белом городе нечистая сила не водится, — сказала Элла.
— Нарисуй нас, — помолчав, предложил Андрей.
— Я людей не умею. И потом… я рисую для себя. Эти рисунки еще никто не видел. Только — вы.
— А стихи ты не сочиняешь? — спросил Андрей. — Про природу?
Элла посмотрела на него и не сразу ответила.
— Я вас привезла сюда потому… потому что вы из Ленинграда. И еще, я не люблю, когда надо мной смеются.
— Я и не думал смеяться, — горячо сказал Андрей. — Просто я почему-то подумал, что ты и стихи сочиняешь. Про природу… Я и сам один раз попробовал…
— Я наизусть помню его гениальные стихи, — сказал Ваня. — Слушай: «Туру-туру-туру-туру, мы идем на физкультуру…» Андрюша решил, что его стихотворение новое слово в поэзии, и… послал их в «Пионерскую правду»… Что тебе ответили, Андрюша?
— Зачем ты такую чепуху в газету послал? — спросила Элла.
— Для юмора.
— Ты думаешь, там, в «Пионерской правде», им делать нечего?
— Об этом ему и написали, — ввернул Ваня. — На газетном бланке.
— А тебе лишь бы подковырнуть товарища, — неодобрительно взглянула на него Элла.
— Что, получил? — рассмеялся Андрей.
Элла вышла в сени и вернулась с ведром и тряпкой. Половики ногами отодвинула к порогу.
— Вы, пожалуйста, не смейтесь надо мной, — сказала Элла. — Я сейчас буду полы мыть.
— Это еще зачем? — удивился Ваня. — Тут ведь никто не живет.
— Тут живут пыль и плесень, — сказала Элла. — Неделю всего я здесь не была, а поглядите, сколько пыли. — Она провела указательным пальцем по буфету — палец стал серым, а на буфете образовалась полоса. — А там, под окном, плесень, видите?
— Это называется мартышкин труд, — сказал Ваня. — Ты стираешь пыль, моешь полы и уезжаешь, а потом через неделю заявляешься сюда — и все надо начинать по новой.
— Зачем мыть полы, если тут нет людей? — пожал плечами и Андрей.
— А вы разве не люди? Неужели вам приятно видеть эту грязь?
— Мы сейчас уйдем, — сказал Андрей.
— Уходите, а я буду мыть.
— Все понятно, — усмехнулся Ваня. — В этом доме живут привидения.
— Чистоплотные привидения, — прибавил Андрей.
Помочив тряпку в воде, она нагнулась и стала мыть пол. Мальчишки озадаченно смотрели на нее. Им почему-то стало неловко.
— Ну идите же! — сказала она.
Мальчишки вышли на крыльцо.
— Чего это она вздумала? — сказал Ваня.
— Может, это ее хобби.
— Моя мать тоже любит посуду мыть, — сказал Ваня. — Берет из серванта чистую и заново начинает мыть. Говорит, что это здорово нервы успокаивает.
— Неудобно все-таки — человек работает, а мы сидим, — сказал Андрей. — Давай хоть половики выколотим?
— Давай, — пожал плечами Ваня.
Когда они вошли, Элла обернулась и одернула подоткнутое спереди платье.
— Комары искусали? — спросила она. Полкомнаты уже было вымыто, крашеные половицы влажно блестели.
— Наверное, в половиках пуд пыли, — сказал Андрей, сграбастывая пестрый ворох.
— Чтобы привидения ножки не запачкали… — улыбнулся Ваня и поднял с пола второй половик.
На лужайке каждый взялся за свой конец и одновременно взмахнули. Раздался громкий хлопок, поднялась пыль. Это им понравилось. Второй хлопок получился еще громче, а на третий раз половик с треском лопнул как раз посередине.
— Ничего, — сказал Андрей. — Был один — стало два.
Элла вымыла сени, крыльцо, хотя оно и без того было чистое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30