https://wodolei.ru/catalog/leyki_shlangi_dushi/izliv/
Такая бутовая стена отличалась большой прочностью. В ряде случаев тараны не в состоянии были проломить ее. Бут служил прекрасным амортизатором. Инженеры Децебала поставили на каждую башню до пяти метательных машин различного назначения. В арсеналах хранились тысячи зажигательных снарядов с нефтью, смолой и серой. В промежутках, за зубцами, сложены груды камней. Круглых, отесанных и грубо отколотых, с острыми краями, для метания.
Римляне методично, изо дня в день, все ближе и ближе подводили линии траншей к валам. Толпы безжалостно избиваемых пленных даков таскали в мешках и корзинах землю, возводили насыпь. Катапультарии со стен тщательно целились и стреляли длинными аппаратными дротиками в солдат, прячущихся за рабами. Однажды Скориб увидел, как работавший невольник выдернул из земли прилетевшее со стены копье и свирепым ударом в горло сразил ничего не ожидавшего охранника. Другие набросились и изрубили смельчака в куски. Это навело командира баллистариев на смелую мысль. И вот теперь он стоял за зубчатым бордюром и следил за перемещениями врагов внизу.
Тяжелая ладонь легла на плечо камнеметчика. Скориб обернулся. Рядом, прикрыв глаза от солнца полой рубахи, возвышался Сусаг.
– Как тут у тебя, мастер?
– Все в порядке. Трубы прозвучали три раза. Скоро начнут работу.
Лучший полководец царя нахмурился и устало присел на обмотанные ветошью и пропитанные смолой камни.
– Худо, Скориб. Сарматы хотят уходить. Борак сказал мне, что не намерен сидеть в каменном мешке и ждать смерти. Я просил его спешить воинов и поставить на стены, но он ответил: «Место сармата на коне и в чистом поле, а не в мышеловке». Регебал с Котизоном уже не смогут пробиться в Тибуск. Когда Траян докончит насыпь, я прикажу заложить ворота глыбами, и тогда мы не впустим никого.
Скориб, прищурив один глаз, что-то соразмеряя, то приближал, то удалял от носа большой палец правой руки.
– Так... Есть... Как раз! Один полный бросок! Знаешь, Сусаг. Лучше отпусти сарматов. Проку от них здесь все равно не будет, А там, – строитель кивнул на окружающие горы, – Борак и его ребята попортят римлянам немало крови. Что, если мы раздачу оружия, которую я придумал, приурочим к вылазке сарматов? А-а?
Лицо Сусага прояснилось. Военачальник вскочил и в волнении прошелся туда-сюда.
– Гм! Заманчиво. Да нам ничего не остается. Все равно укрыться в воротах эти бедняги не успеют, а так сарматы выведут их к лесу. Ну, Скориб! Ну, голова! Зови мне сюда Борака и Феликса. А сам иди готовь все, что нужно!
Мастер ушел. Немного погодя явился старейшина степных конников и Феликс – римлянин на службе у Децебала. Командир сильно сдал, похоронив верного друга Тита.
Начальник тибусканского гарнизона щелкнул пальцами:
– Борак! Ты рассудил правильно! Сарматам нечего делать в Тибуске. Сегодня твои воины покинут крепость. Но я прошу тебя хорошенько потрепать римлян во время ухода!
Старик осклабился:
– Об этом, почтенный Сусаг, можешь не беспокоиться – перебьем столько, сколько попадется на пути.
Феликс не задавал лишних вопросов. Внимательно слушал.
– Теперь о деле, – продолжал Сусаг. – Вы знаете – на строительстве насыпи работают рабы-даки. Так вот. Скориб предложил сбросить им от нас оружие. Топоры, копья, несколько десятков мечей. Как только внизу начнется потасовка, выводи свои сотни и дуй прямо на Сармизагетузу, Борак. И прихвати с собой всех, кого успеешь, из освободившихся рабов. Крикни им, чтобы хватались за хвосты лошадей. Ты, Феликс, выйдешь с тремя сотнями пеших. Постарайся поджечь скрепы насыпи. Если римляне подоспеют быстрее, чем мы надеемся, – сразу уходи. Учти, я закрою ворота при малейшей опасности. Слишком дорогой подарок Траяну – сдать Тибуск без сопротивления!
В одиннадцать часов утра, после смены стражи, тридцать семь баллист Скориба перекинули через зубцы вниз до пятисот единиц оружия. Даки из числа работающих сориентировались мгновенно. Расхватав ножи, палицы и топоры, они с бешенством накинулись на караульную центурию. Центурион позорно бросил своих воинов и сбежал. Вслед за этим распахнулись окованные медными листами ворота и три тысячи сарматов в чешуйчатых панцирях до пят кинулись на прорыв. За ними вышла полная легионерная когорта костобоков под командованием Феликса. Даки волокли горшки с нефтью, комки протухшего сала и смолу. По всему римскому лагерю поднялась тревога. К месту схватки Траян направил два полных легиона. VII Клавдиев и XXX Ульпиев во главе со своими легатами и самим императором бегом помчались остановить уходящих варваров.
К чести римлян, они преодолели расстояние между лагерем и местом вылазки за предельно короткий срок, но... опоздали. Хвост сарматского клина пылил далеко впереди. Часть Феликса, выполнив задание, отошла в город, не потеряв ни единого человека. На пятачке, где все произошло, остались лежать только трупы саперов, охранного манипула и погибших рабов. Угловые балки насыпи, обильно политые горючими составами, полыхали жарким огнем. Клодиан, командир XXX Ульпиева легиона, приказал отвести когорты назад.
– Быстрее! Насыпь сейчас рухнет!
Раздался оглушительный треск. Нижние столбы скрепов подломились, и вся масса земли, насыпанная с таким трудом, осела на добрых пять метров. Даки на башнях торжествующе вопили:
– Эй, «петухи»! Кто из вас Траян? Передайте ему, пусть сам берет лопату и ковыряет землю! И кладите в основание побольше ослиного помета! Говорят, он не горит! Ха-ха-ха!!!
В обстановке всеобщего опьянения от успеха только Сусаг оставался спокойным и угрюмым. Он понимал, что генеральный штурм не за горами. Передовые траншеи вплотную подступили к основаниям стены. Камнеметчики врага закончили оборудование позиций. У лагеря легионеры сложили огромные баррикады из фашин и мешков с песком.
Накануне майских нон (6 мая) саперные подразделения закончили длинный и достаточно широкий подкоп под оборонительные рубежи Тибуска. Траян, не медля ни мгновения, послал войска на приступ.
– Передайте солдатам, – приказал император, – город я отдаю им на разграбление!
Легионы озверело полезли на стены. Сверху лилась расплавленная смола, сыпался раскаленный песок. Горящая нефть разлеталась из разбитых горшков брызгами, воспламеняла плащи, щиты. То и дело валились убитые и раненые.
* * *
...В свете маленького чадящего факела еле проглядывали закопченные, перемазанные лица легионеров. С каждой минутой становилось труднее дышать. Впереди, в темноте, двое вовсю орудовали заступами.
– Долго там еще? Меммий! Что ты возишься, как александрийский евнух! Давай быстрей, а то мы все тут передохнем!
II когорта VII Клавдиева легиона, введенная в подкоп, длинной змеей теснилась в душной земляной галерее. Антоний Супер, префект когорты, отковыривал от пластин панциря свечное сало.
– Меммий, сволочь!
– Минуций, заткнись! – рявкнул выведенный из себя иммун.
– Откликнулся, – радостно вздохнул приятель. – Ты не злись. Это я так, для собственного успокоения. Второй раз мы с тобой под землю лезем.
– Да, только под Иерусалимом земля полегче была. Песок да камешки. А здесь, – ветеран длинно, искусно выругался. – О! Есть! Лопата прошла наружу. Передайте префекту.
Антоний Супер разом оживился, бросил под ноги свечу.
– Меммий, скорее расширяйте отверстие. Неизвестно, где мы выйдем. Одна связка горящих куриных перьев, и мы перемрем, как хорьки!
Скрежет лопат сделался явственнее и торопливее. Впереди вверху забрезжил свет.
– Проулок! Юпитер Всеблагий! Сюда идет баба! Волочит раненого варвара! – ветеран хихикнул.
Начальника взорвало от этих наблюдений:
– Ты что, идиот, в цирке? Немедленно наверх! Убей ее! Минуций, за ним! Все наверх!
Помогая один другому, солдаты полезли в отверстие. Пожилая дакийка онемела от ужаса, увидев вылезающих из-под земли римлян. Дак, лежавший на бычьей коже у ее ног, сообразил, что произошло:
– Что стоишь, дура? Бросай меня, и беги зови наших. «Петухи» прорыли ход! Быстро!
Женщина опомнилась и, истошно вопя, бросилась в промежуток между домами:
– Римляне пролезли под землей у храма Сарманда!!! Римляне!!!
Меммий пронзил гастой раненого дака:
– Тварь! Успел! Ко мне! – прислушался и уверенно сказал: – Стены в той стороне. Слышите шум боя? За мной!
Легионеры, разбирая места в колонне, бегом устремились по улице. За первой когортой в ход полезли еще три. Авдий Нигрин понимал важность закрепления достигнутого. Манипулы рассыпались по проулкам. Сусаг, извещенный о появлении в его тылу римских солдат, понял – кончено. Оставалось сражаться до последнего.
– Все отлично! – крикнул комендант. – Держите стены! Я сниму с северной стороны воинов Феликса!
Гастаты Супера, перебив охрану ворот, начали лихорадочно разбирать каменный завал, стараясь добраться до засовов. Даки с воротных башен посыпались вниз. Закипела рукопашная. Меж оставленных зубцов тут же появились крючья лестниц. Легионеры, взбиравшиеся с внешней стороны, полезли густо, как тараканы. Кованые сандалии громыхали по внутренним переходам стен. Показался султан из красных страусовых перьев. Траян перепрыгнул через парапет.
– Не задерживаться! – приказал цезарь. – Всем пробиваться к цитадели!
Даки набросились на ненавистного предводителя захватчиков. Принцепс орудовал блистающим, расширенным книзу испанским мечом. Варвары падали под его ударами. Траян почти добрался до лестницы и уже поставил ногу на ступеньки, когда притаившийся на башне под видом мертвого дак метнул булыжник. Камень грохнул императора по голове. Траян покатился вниз, звеня доспехами. Шлем слетел, и показались волосы, залитые кровью. Римляне взвыли от горечи и отчаяния.
– Август ранен! Бей дакийскую падаль!!!
Траян открыл глаза. Стиснул зубы.
– Не надо орать! Все в порядке. Помогите мне подняться!
С помощью подоспевших преторианцев он вылил на темя флягу воды и забинтовал ссадину. Легионеры протянули каску.
– Вперед!
Бой шел везде. Все новые и новые когорты вваливались в занявшийся пожарами Тибуск. Даки остервенело защищали каждый дом, каждую пристройку. Цитадель не успела запахнуть ворота. Но под сводами ее башни произошла такая резня, что вал трупов поднялся до верхней перекладины. Авл Пальма моментально оценил обстановку. По его указанию солдаты сволокли со стен брошенные даками аппараты и притащили их в центр города. Горшки с нефтью и серой полетели на защитников. Воздух наполнился удушливым желтым дымом.
Четыре полных дня и ночи дрались на улицах родного города его последние защитники. К исходу пятого сопротивление прекратилось за полным истреблением всех, кто мог держать оружие.
Закопченный император с кровавой повязкой на лбу ходил по площади, загроможденной убитыми, в сопровождении приближенных. По соседству в домах шел вселенский грабеж. Легионеры тащили утварь, ценности, отыскивали спрятавшихся жителей. На лице Траяна лежала печать безмерной усталости. Вглядевшись в распростертого на земле римлянина с проломленным черепом, цезарь молвил Авидию Нигрину:
– Когда я после сражений с даками начинаю прикидывать свои потери, мне кажется, что не Децебал, а я проигрываю войну. Эти варвары способны дать пример, достойный подражания.
И, к удивлению присутствующих, выругался по-дакийски.
4
– Значит, ваш царь предлагает мне мир?
Нептомар, Мамутцис, Сиесиперис и Котизон, тяжело вздыхая, опускают головы. Нет ничего унизительнее разговора с победителем.
– Да, великий император!
Преторианцы в золоченых доспехах стоят, как истуканы. Лишь перья на шлемах колышутся ветром.
– Но могу ли я доверять слову Децебала, после того, что он сделал с императорскими владениями в Нижней Мезии? Ведь это ваш царь первым нарушил перемирие и напал на римские гарнизоны.
Глаза стоящих даков загораются гневным огнем. Они могли бы напомнить Траяну о том, кто действительно первым затеял войну, кто грабил и разрушал. Но сейчас у них нет такого права. Надо стиснуть зубы и терпеть. Во имя родины.
Мамутцис оглядел своих товарищей, будто просил у них прощения. Старейшина костобоков выступил вперед и опустился на колени. Пальцы дака захватили горсть буроватой лесной земли.
– Великий цезарь римлян! – он посыпал свои волосы прахом. – Мы готовы расплатиться с тобой и твоим народом за любые издержки, причиненные в этой войне... Наш царь согласен на любые условия мира, которые ты предложишь.
Три спутника посла тоже встали на колени. Котизон с повязкой на шее, морщась от боли, склонил спину, но голова осталась неподвижной. И потому поклон казался отнюдь не покорным, а дерзким, вызывающим.
Полководец римлян прикрыл глаза. Перед взором встали картины недавнего прошлого. Солдаты, валящиеся с лестниц, трупы на площади Тибуска, головы на сучьях деревьев и удар камнем... Он вновь поднял веки:
– Я хочу увидеться с вашим царем. Все разговоры о мире немногого стоят, если не ведутся руководителями воюющих сторон. Передайте Децебалу мое пожелание. Ответ я буду ждать десять дней, ведя отсчет с сегодняшнего.
Послы поднялись на ноги. Котизон возвысил голос:
– Соблаговолит ли великий император римлян Траян прибыть на третий день к главному храму Замолксиса, что в земле предавензиев в двух конских переходах от разрушенного Тибуска к северо-востоку?
– Да!
– Тогда пусть император не берет с собой больше трех сотен вооруженных воинов.
– При условии, что столько же будет и с Децебалом!
– Итак, через три дня!
Посланцы дакийского царя уже скрылись между деревьями за оградой лагеря, когда контубернал цезаря доложил божественному, что с ним хотят говорить старейшины Дакиск и Корат.
– Проси!
Гости, простирая руки, повалились в ноги. Траян никогда не требовал оказания себе божественных почестей, но если кто-то делал это, не препятствовал.
– Подымись, Дакиск, и ты, Корат, тоже. Я слушаю вас внимательно!
Начал Дакиск, время от времени делая короткие паузы и оглаживая бороду.
– Мы узнали от ординарцев императора, Цезарь Нерва Траян Август договорился с послами ненавистного Децебала встретиться с узурпатором в лесах за Тибуском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Римляне методично, изо дня в день, все ближе и ближе подводили линии траншей к валам. Толпы безжалостно избиваемых пленных даков таскали в мешках и корзинах землю, возводили насыпь. Катапультарии со стен тщательно целились и стреляли длинными аппаратными дротиками в солдат, прячущихся за рабами. Однажды Скориб увидел, как работавший невольник выдернул из земли прилетевшее со стены копье и свирепым ударом в горло сразил ничего не ожидавшего охранника. Другие набросились и изрубили смельчака в куски. Это навело командира баллистариев на смелую мысль. И вот теперь он стоял за зубчатым бордюром и следил за перемещениями врагов внизу.
Тяжелая ладонь легла на плечо камнеметчика. Скориб обернулся. Рядом, прикрыв глаза от солнца полой рубахи, возвышался Сусаг.
– Как тут у тебя, мастер?
– Все в порядке. Трубы прозвучали три раза. Скоро начнут работу.
Лучший полководец царя нахмурился и устало присел на обмотанные ветошью и пропитанные смолой камни.
– Худо, Скориб. Сарматы хотят уходить. Борак сказал мне, что не намерен сидеть в каменном мешке и ждать смерти. Я просил его спешить воинов и поставить на стены, но он ответил: «Место сармата на коне и в чистом поле, а не в мышеловке». Регебал с Котизоном уже не смогут пробиться в Тибуск. Когда Траян докончит насыпь, я прикажу заложить ворота глыбами, и тогда мы не впустим никого.
Скориб, прищурив один глаз, что-то соразмеряя, то приближал, то удалял от носа большой палец правой руки.
– Так... Есть... Как раз! Один полный бросок! Знаешь, Сусаг. Лучше отпусти сарматов. Проку от них здесь все равно не будет, А там, – строитель кивнул на окружающие горы, – Борак и его ребята попортят римлянам немало крови. Что, если мы раздачу оружия, которую я придумал, приурочим к вылазке сарматов? А-а?
Лицо Сусага прояснилось. Военачальник вскочил и в волнении прошелся туда-сюда.
– Гм! Заманчиво. Да нам ничего не остается. Все равно укрыться в воротах эти бедняги не успеют, а так сарматы выведут их к лесу. Ну, Скориб! Ну, голова! Зови мне сюда Борака и Феликса. А сам иди готовь все, что нужно!
Мастер ушел. Немного погодя явился старейшина степных конников и Феликс – римлянин на службе у Децебала. Командир сильно сдал, похоронив верного друга Тита.
Начальник тибусканского гарнизона щелкнул пальцами:
– Борак! Ты рассудил правильно! Сарматам нечего делать в Тибуске. Сегодня твои воины покинут крепость. Но я прошу тебя хорошенько потрепать римлян во время ухода!
Старик осклабился:
– Об этом, почтенный Сусаг, можешь не беспокоиться – перебьем столько, сколько попадется на пути.
Феликс не задавал лишних вопросов. Внимательно слушал.
– Теперь о деле, – продолжал Сусаг. – Вы знаете – на строительстве насыпи работают рабы-даки. Так вот. Скориб предложил сбросить им от нас оружие. Топоры, копья, несколько десятков мечей. Как только внизу начнется потасовка, выводи свои сотни и дуй прямо на Сармизагетузу, Борак. И прихвати с собой всех, кого успеешь, из освободившихся рабов. Крикни им, чтобы хватались за хвосты лошадей. Ты, Феликс, выйдешь с тремя сотнями пеших. Постарайся поджечь скрепы насыпи. Если римляне подоспеют быстрее, чем мы надеемся, – сразу уходи. Учти, я закрою ворота при малейшей опасности. Слишком дорогой подарок Траяну – сдать Тибуск без сопротивления!
В одиннадцать часов утра, после смены стражи, тридцать семь баллист Скориба перекинули через зубцы вниз до пятисот единиц оружия. Даки из числа работающих сориентировались мгновенно. Расхватав ножи, палицы и топоры, они с бешенством накинулись на караульную центурию. Центурион позорно бросил своих воинов и сбежал. Вслед за этим распахнулись окованные медными листами ворота и три тысячи сарматов в чешуйчатых панцирях до пят кинулись на прорыв. За ними вышла полная легионерная когорта костобоков под командованием Феликса. Даки волокли горшки с нефтью, комки протухшего сала и смолу. По всему римскому лагерю поднялась тревога. К месту схватки Траян направил два полных легиона. VII Клавдиев и XXX Ульпиев во главе со своими легатами и самим императором бегом помчались остановить уходящих варваров.
К чести римлян, они преодолели расстояние между лагерем и местом вылазки за предельно короткий срок, но... опоздали. Хвост сарматского клина пылил далеко впереди. Часть Феликса, выполнив задание, отошла в город, не потеряв ни единого человека. На пятачке, где все произошло, остались лежать только трупы саперов, охранного манипула и погибших рабов. Угловые балки насыпи, обильно политые горючими составами, полыхали жарким огнем. Клодиан, командир XXX Ульпиева легиона, приказал отвести когорты назад.
– Быстрее! Насыпь сейчас рухнет!
Раздался оглушительный треск. Нижние столбы скрепов подломились, и вся масса земли, насыпанная с таким трудом, осела на добрых пять метров. Даки на башнях торжествующе вопили:
– Эй, «петухи»! Кто из вас Траян? Передайте ему, пусть сам берет лопату и ковыряет землю! И кладите в основание побольше ослиного помета! Говорят, он не горит! Ха-ха-ха!!!
В обстановке всеобщего опьянения от успеха только Сусаг оставался спокойным и угрюмым. Он понимал, что генеральный штурм не за горами. Передовые траншеи вплотную подступили к основаниям стены. Камнеметчики врага закончили оборудование позиций. У лагеря легионеры сложили огромные баррикады из фашин и мешков с песком.
Накануне майских нон (6 мая) саперные подразделения закончили длинный и достаточно широкий подкоп под оборонительные рубежи Тибуска. Траян, не медля ни мгновения, послал войска на приступ.
– Передайте солдатам, – приказал император, – город я отдаю им на разграбление!
Легионы озверело полезли на стены. Сверху лилась расплавленная смола, сыпался раскаленный песок. Горящая нефть разлеталась из разбитых горшков брызгами, воспламеняла плащи, щиты. То и дело валились убитые и раненые.
* * *
...В свете маленького чадящего факела еле проглядывали закопченные, перемазанные лица легионеров. С каждой минутой становилось труднее дышать. Впереди, в темноте, двое вовсю орудовали заступами.
– Долго там еще? Меммий! Что ты возишься, как александрийский евнух! Давай быстрей, а то мы все тут передохнем!
II когорта VII Клавдиева легиона, введенная в подкоп, длинной змеей теснилась в душной земляной галерее. Антоний Супер, префект когорты, отковыривал от пластин панциря свечное сало.
– Меммий, сволочь!
– Минуций, заткнись! – рявкнул выведенный из себя иммун.
– Откликнулся, – радостно вздохнул приятель. – Ты не злись. Это я так, для собственного успокоения. Второй раз мы с тобой под землю лезем.
– Да, только под Иерусалимом земля полегче была. Песок да камешки. А здесь, – ветеран длинно, искусно выругался. – О! Есть! Лопата прошла наружу. Передайте префекту.
Антоний Супер разом оживился, бросил под ноги свечу.
– Меммий, скорее расширяйте отверстие. Неизвестно, где мы выйдем. Одна связка горящих куриных перьев, и мы перемрем, как хорьки!
Скрежет лопат сделался явственнее и торопливее. Впереди вверху забрезжил свет.
– Проулок! Юпитер Всеблагий! Сюда идет баба! Волочит раненого варвара! – ветеран хихикнул.
Начальника взорвало от этих наблюдений:
– Ты что, идиот, в цирке? Немедленно наверх! Убей ее! Минуций, за ним! Все наверх!
Помогая один другому, солдаты полезли в отверстие. Пожилая дакийка онемела от ужаса, увидев вылезающих из-под земли римлян. Дак, лежавший на бычьей коже у ее ног, сообразил, что произошло:
– Что стоишь, дура? Бросай меня, и беги зови наших. «Петухи» прорыли ход! Быстро!
Женщина опомнилась и, истошно вопя, бросилась в промежуток между домами:
– Римляне пролезли под землей у храма Сарманда!!! Римляне!!!
Меммий пронзил гастой раненого дака:
– Тварь! Успел! Ко мне! – прислушался и уверенно сказал: – Стены в той стороне. Слышите шум боя? За мной!
Легионеры, разбирая места в колонне, бегом устремились по улице. За первой когортой в ход полезли еще три. Авдий Нигрин понимал важность закрепления достигнутого. Манипулы рассыпались по проулкам. Сусаг, извещенный о появлении в его тылу римских солдат, понял – кончено. Оставалось сражаться до последнего.
– Все отлично! – крикнул комендант. – Держите стены! Я сниму с северной стороны воинов Феликса!
Гастаты Супера, перебив охрану ворот, начали лихорадочно разбирать каменный завал, стараясь добраться до засовов. Даки с воротных башен посыпались вниз. Закипела рукопашная. Меж оставленных зубцов тут же появились крючья лестниц. Легионеры, взбиравшиеся с внешней стороны, полезли густо, как тараканы. Кованые сандалии громыхали по внутренним переходам стен. Показался султан из красных страусовых перьев. Траян перепрыгнул через парапет.
– Не задерживаться! – приказал цезарь. – Всем пробиваться к цитадели!
Даки набросились на ненавистного предводителя захватчиков. Принцепс орудовал блистающим, расширенным книзу испанским мечом. Варвары падали под его ударами. Траян почти добрался до лестницы и уже поставил ногу на ступеньки, когда притаившийся на башне под видом мертвого дак метнул булыжник. Камень грохнул императора по голове. Траян покатился вниз, звеня доспехами. Шлем слетел, и показались волосы, залитые кровью. Римляне взвыли от горечи и отчаяния.
– Август ранен! Бей дакийскую падаль!!!
Траян открыл глаза. Стиснул зубы.
– Не надо орать! Все в порядке. Помогите мне подняться!
С помощью подоспевших преторианцев он вылил на темя флягу воды и забинтовал ссадину. Легионеры протянули каску.
– Вперед!
Бой шел везде. Все новые и новые когорты вваливались в занявшийся пожарами Тибуск. Даки остервенело защищали каждый дом, каждую пристройку. Цитадель не успела запахнуть ворота. Но под сводами ее башни произошла такая резня, что вал трупов поднялся до верхней перекладины. Авл Пальма моментально оценил обстановку. По его указанию солдаты сволокли со стен брошенные даками аппараты и притащили их в центр города. Горшки с нефтью и серой полетели на защитников. Воздух наполнился удушливым желтым дымом.
Четыре полных дня и ночи дрались на улицах родного города его последние защитники. К исходу пятого сопротивление прекратилось за полным истреблением всех, кто мог держать оружие.
Закопченный император с кровавой повязкой на лбу ходил по площади, загроможденной убитыми, в сопровождении приближенных. По соседству в домах шел вселенский грабеж. Легионеры тащили утварь, ценности, отыскивали спрятавшихся жителей. На лице Траяна лежала печать безмерной усталости. Вглядевшись в распростертого на земле римлянина с проломленным черепом, цезарь молвил Авидию Нигрину:
– Когда я после сражений с даками начинаю прикидывать свои потери, мне кажется, что не Децебал, а я проигрываю войну. Эти варвары способны дать пример, достойный подражания.
И, к удивлению присутствующих, выругался по-дакийски.
4
– Значит, ваш царь предлагает мне мир?
Нептомар, Мамутцис, Сиесиперис и Котизон, тяжело вздыхая, опускают головы. Нет ничего унизительнее разговора с победителем.
– Да, великий император!
Преторианцы в золоченых доспехах стоят, как истуканы. Лишь перья на шлемах колышутся ветром.
– Но могу ли я доверять слову Децебала, после того, что он сделал с императорскими владениями в Нижней Мезии? Ведь это ваш царь первым нарушил перемирие и напал на римские гарнизоны.
Глаза стоящих даков загораются гневным огнем. Они могли бы напомнить Траяну о том, кто действительно первым затеял войну, кто грабил и разрушал. Но сейчас у них нет такого права. Надо стиснуть зубы и терпеть. Во имя родины.
Мамутцис оглядел своих товарищей, будто просил у них прощения. Старейшина костобоков выступил вперед и опустился на колени. Пальцы дака захватили горсть буроватой лесной земли.
– Великий цезарь римлян! – он посыпал свои волосы прахом. – Мы готовы расплатиться с тобой и твоим народом за любые издержки, причиненные в этой войне... Наш царь согласен на любые условия мира, которые ты предложишь.
Три спутника посла тоже встали на колени. Котизон с повязкой на шее, морщась от боли, склонил спину, но голова осталась неподвижной. И потому поклон казался отнюдь не покорным, а дерзким, вызывающим.
Полководец римлян прикрыл глаза. Перед взором встали картины недавнего прошлого. Солдаты, валящиеся с лестниц, трупы на площади Тибуска, головы на сучьях деревьев и удар камнем... Он вновь поднял веки:
– Я хочу увидеться с вашим царем. Все разговоры о мире немногого стоят, если не ведутся руководителями воюющих сторон. Передайте Децебалу мое пожелание. Ответ я буду ждать десять дней, ведя отсчет с сегодняшнего.
Послы поднялись на ноги. Котизон возвысил голос:
– Соблаговолит ли великий император римлян Траян прибыть на третий день к главному храму Замолксиса, что в земле предавензиев в двух конских переходах от разрушенного Тибуска к северо-востоку?
– Да!
– Тогда пусть император не берет с собой больше трех сотен вооруженных воинов.
– При условии, что столько же будет и с Децебалом!
– Итак, через три дня!
Посланцы дакийского царя уже скрылись между деревьями за оградой лагеря, когда контубернал цезаря доложил божественному, что с ним хотят говорить старейшины Дакиск и Корат.
– Проси!
Гости, простирая руки, повалились в ноги. Траян никогда не требовал оказания себе божественных почестей, но если кто-то делал это, не препятствовал.
– Подымись, Дакиск, и ты, Корат, тоже. Я слушаю вас внимательно!
Начал Дакиск, время от времени делая короткие паузы и оглаживая бороду.
– Мы узнали от ординарцев императора, Цезарь Нерва Траян Август договорился с послами ненавистного Децебала встретиться с узурпатором в лесах за Тибуском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67