Она солгала Лили.
— Джонни Роулетт без ума от меня, — услышала Невада свой уверенный голос. — Конечно, он вернется. Я жду его сегодня вечером.
Ей никто не поверил.
Смуглое, красивое лицо временами морщилось от боли и ощущения вины, когда Джонни, трезвый и невозмутимо спокойный, торопливо шел в то утро от пристани, прочно утвердившись в своем намерении.
Засунув руки глубоко в карманы брюк, он уверенно шел вперед, хотя каждый его шаг по деревянному причалу отзывался резкой болью в глазах и голове. В несвежей белой рубашке с открытым воротом, с растрепанными волосами, падающими на его нахмуренный лоб, небритый, Джонни выглядел сердитым и опасным.
Даже докеры расступались перед ним, чувствуя, что этот рослый игрок, обычно такой дружелюбный и добродушный, был не в том настроении, чтобы шутить.
Оказавшись на городских улицах, Джонни решил немедленно посетить зубного врача. Если бы он сделал это вчера, он не чувствовал бы сейчас себя таким подлецом.
Слишком упрямый, чтобы возвратиться к «Дому плантатора» и спросить у стюарда адрес, Джонни прошел по улице несколько кварталов, пока не увидел белую с золотом вывеску в широком окне: «Дж. Т. Макланахат. Дантист. Все услуги. Безболезненно».
Джонни постоял перед закрытой дверью. Старый всепоглощающий страх вернулся, и испарина на лице быстро высохла. Джонни почувствовал себя маленьким испуганным мальчиком и уже намеревался повернуть обратно. Тогда он напомнил себе, что маленькие мальчики не поступают так, как поступил он вчера вечером.
Джонни ввалился в дверь, перепугав дремлющего дантиста. Маленький человечек сплюнул, соскочил с кресла для пациентов и поклонился.
— Ну? Чем могу помочь, сэр? — спросил он, инстинктивно держась подальше от высокого сердитого мужчины, освещенного ярким солнцем. Джонни ткнул пальцем в рот, указывая на нестерпимо ноющий зуб мудрости, и сказал:
— Вытащите его!
— Хорошо, конечно ., э… присядьте, я посмотрю, — отвечал дантист.
Джонни опустился в кресло, а врач тщательно вымыл руки. Потом маленький человечек, пропахший мятой и лекарствами, постучал по зубу, исследовал его, покачал лысеющей головой и наконец вынес приговор.
— Ты прав, сынок. Этот зуб свое отжил. Я только принесу бутылку…
— Никакого виски, док, — возразил Джонни.
— Но будет дьявольски больно, — предупредил его дантист.
— Я это заслужил, — ответил пациент.
Побледневший от перенесенной операции, Джонни спотыкаясь вышел на улицу через несколько минут. Злосчастный зуб был удален.
После ванны и бритья в номере «Дома плантатора» Роулетт почувствовал себя лучше. И перестал винить себя в том, что произошло с Невадой Гамильтон. В полумраке зашторенной спальни гостиницы Джонни надевал прохладный летний костюм из льняного полотна и рассуждал, что во всем случившемся вина Невады так же очевидна, как и его.
Знала же она, что девушки «Игрока» зарабатывали большую часть денег в спальнях, а не на сцене? Конечно знала! Черт с ней. Она пошла на это с открытыми глазами и добровольно. Ему не посчастливилось, что он был первым.
Выбросив мысли о Неваде из головы, Джонни отправился на поиски удачи.
«Серебряная туфелька» — небольшой первоклассный игорный дом, построенный на сваях у берега реки, был одним из его любимых мест для полуденной игры. «Туфелька» была полна богатых господ, кто, как и он, любил рискнуть, играя в карты или кости. Улыбающийся Джонни наконец расслабился и сел за стол фаро. Неудачно.
Он спустил две тысячи, после чего покинул «Туфельку».
Та же история повторилась в «Четырех дамах». Джонни не смог выиграть в карты, не повезло и в игре в кости. Его удача была далеко. Ему пришла в голову суеверная догадка, что если бы миниатюрная темноволосая Невада Гамильтон была рядом с ним, удача вернулась бы к нему. Джонни продолжал менять столы. И проигрывать.
И хотя в течение дня он уже не раз отказывался от этой дурацкой идеи, когда настала ночь, Джонни стоял на пристани перед «Подлунным игроком».
Он поднялся по длинному трапу, и направился прямо в зал для игры, но в дверях был остановлен смуглым стройным распорядителем.
— Мистер Роулетт, вы не можете войти. Вы не в вечернем костюме и ..
Джонни, безошибочно узнав приятный женский голос, доносящийся со сцены, ответил:
— Извини, Франко, я оставил кое-что здесь вчера вечером и возвратился, чтобы забрать. Это займет не больше минуты.
Джонни быстро миновал служителя и прошел в заполненный сигарным дымом игорный зал.
Она была там. На сцене. Пела о «Джонни, разбившем ее сердце» и выглядела сорокалетней.
Джонни Роулетт проглотил комок в горле и запустил длинные смуглые пальцы в волосы. Бог мой, как она постарела! Ее глаза, глубокие синие глаза, которые так возбужденно сияли еще вчера вечером! Теперь они выглядели грустными, неживыми. Старыми. Возможно, она боялась того, что ожидало ее после выступления.
Джонни стал продвигаться к сцене. Одновременно он осмотрел зал, заполненный постоянными посетителями. Чью кровать будет она согревать сегодня вечером?
Толпа возбужденных, краснолицых, несущих всякий бред мужчин смотрела на бледную хрупкую девушку, как на лакомый кусочек, и они не могли дождаться момента, чтобы сожрать ее. Ее святые послали ей не самый удачный жребий!
Джонни задохнулся от возмущения: она — моя леди Удача, и они ее не получат!
И, не ожидая окончания номера, он решительно шагнул на сцену и сгреб потрясенную Неваду в середине куплета. Прежде чем он успел повернуться, Страйкер, как разъяренный бык, набросился на него. Мощные руки вышибалы обхватили сразу и Джонни и Неваду, его возмущенный голос перекрыл шум в зале:
— Отпусти ее, Роулетт, или я прибью тебя на месте.
— Нет! — закричала Невада изо всех сил. — Страйкер, пожалуйста, не бей Джонни!
Не ослабляя хватки, Страйкер заявил Джонни:
— Ты не заберешь эту девушку наверх, Роулетт. Джонни ответил:
— Нет, я не пойду с ней наверх. Я забираю ее отсюда. С «Игрока». Сообщите Попсу, что она — мой амулет удачи, и она будет со мной.
Страйкер ослабил свою мертвую хватку. Джонни повернулся к бдительному защитнику.
— Скажи, Страйкер, неужели ей здесь будет лучше? — Он кивнул головой, в сторону кричащей разъяренной толпы, окружающей их. — Или со мной?
Страйкер согласился:
— Забирай ее, Роулетт. Ей не место на этой посудине. Но обращайся с ней хорошо или я убью тебя. А теперь уходите.
Пока множество озадаченных и разочарованных мужчин кричали и свистели, Джонни быстро подбросил Неваду и посадил ее к себе на плечо.
— Ты пойдешь со мной, нравится тебе это или нет, — сказал он ей, как только толпа дико кричащих посетителей осталась позади.
Вне себя от радости, не желая ничего больше в целом мире, чем идти с Джонни Роулеттом куда угодно, Невада счастливо улыбалась:
— О, Джонни, ты вернулся ко мне! Ты любишь меня, Джонни, любишь!
Глава 9
— Нет, Невада, — твердо заявил Джонни, когда вынес ее из прокуренного зала для игры, пересек палубу «Подлунного игрока» и спустился по трапу на деревянный причал.
Поставив ее, он остановился, глядя сверху вниз в ее ожидающе поднятое лицо.
— Я не люблю тебя. Я никогда не полюблю тебя. Запомни это прямо сейчас. — Она попыталась прервать его. Он не дал ей вставить ни слова. — Но ты — мой амулет, и ты мне нужна. И, очевидно, я нужен тебе тоже.
Невада недоуменно заморгала, когда он взял ее за руку и повел по пристани, читая на ходу серьезную лекцию.
— Тебе не место на «Игроке», Невада. Время подумать о чем-нибудь большем, и я собираюсь тебе помочь.
Неваде приходилось почти бежать за ним, подобрав юбку. Заглядывая в его красивое смуглое лицо, она не могла удержаться от вопросов:
— Как? Почему?
Так они дошли до края пристани. Джонни поставил Неваду перед собой на крутые деревянные ступени.
— Я сделаю из тебя воспитанную, культурную леди, — сказал он. — Чтобы в один прекрасный день ты смогла встретить прекрасного джентльмена и выйти за него замуж.
Невада резко повернулась, почти столкнувшись с ним.
— Черт побери, — заявила Невада, подбоченясь. — Я не хочу никакого прекрасного джентльмена. Я хочу только тебя!
— Невада, этому не бывать, так что прекрати болтать ерунду. И прекрати ругаться. Хватит стоять на ступенях, мы идем в «Серебряную туфельку».
— Ты будешь учить меня хорошим манерам в «Серебряной туфельке»?
— Нет. Я выясню, действительно ли ты приносишь мне удачу. Ты будешь учиться быть леди в Лондоне.
— Ты возьмешь меня с собой в Лондон? — Ее глаза засияли, и она улыбнулась.
— Это зависит от тебя, — сказал Джонни, поворачивая ее и подталкивая вверх по ступеням. — Принеси мне удачу, и я возьму тебя в Лондон.
— Я принесу тебе удачу, Джонни Роулетт, — заверила его Невада через плечо, решив, что нельзя представить себе ничего более восхитительного, чем романтичное морское путешествие. Только они двое. Джонни Роулетт и она. Вместе в далеких морях. Занимаясь любовью в роскошной отдельной каюте, как они делали это на «Игроке».
К тому времени, когда они достигнут берегов Англии, Джонни поймет, что он любит ее так же, как и она его. Такие приятные мысли бродили в голове Невады, пока Джонни вел ее по булыжникам крутого берега в шикарное казино, называющееся «Серебряная туфелька» на Фронт-стрит.
В «Серебряной туфельке», построенной на высоких крепких сваях у самого берега реки, Невада, затаив дыхание от любопытства, рассматривала серебряные стены и потолок и маленькую серебряную сцену с раздвинутым серебряным занавесом, на которой высокие красотки с серебряными волосами, в платьях из серебряной мерцающей материи и в серебряных туфельках на высоких каблуках стояли у позолоченного фортепьяно и пели о «Серебряных и золотых нитях».
Невада смотрела во все глаза. Но не Джонни Роулетт.
Он поспешно провел притихшую Неваду через переполненный зал с серебряными стенами к двойным дверям. Держа Неваду одной рукой, Джонни постучал. Одна из дверей открылась, и мертвенно бледный человек в вечернем костюме улыбнулся в знак приветствия.
— Джонни, входи, — сказал он и кивнул Неваде.
— Передай Круку, что мне нужно пять тысяч. Я подпишу чек, — сказал Джонни.
— Сию минуту, — ответил служащий клуба. Он повернулся и немедленно ушел, чтобы поговорить с владельцем «Туфельки», Блэром Круком.
Вскоре показался сам Крук — щеголеватый невысокий ! мужчина со светскими манерами и хитростью человека, выросшего на реке. Он посмотрел на Джонни, на Неваду, снова на Джонни, улыбнулся и сказал:
— Я был бы счастлив помочь тебе, Джонни, — он пристально разглядывал Неваду, — но это действительно невозможно. Может ты забыл о двух тысячах долга от проигрыша сегодня днем?
— Я ничего не забыл, — ответил Джонни.
— Действительно? — усомнился Крук. — В таком случае, ты должен понять, почему я не могу.
Он пожал плечами. Потом взял свободную руку Невады, поднял ее к губам и легко прикоснулся к ней поцелуем, добавив:
— Если ты можешь предложить взамен пяти тысяч некоторый… э… залог…
Его маленькие серые глазки загорелись, как только он поднял голову и посмотрел на Неваду.
Джонни Роулетт покровительственно высвободил руку Невады, обнял девушку за талию и притянул к себе.
— Даже не думай об этом, — сказал он маленькому, хитрому владельцу клуба. И тогда, одной рукой, так же, как он проделал это в шелковом будуаре «Подлунного игрока», Джонни высвободил сверкающие золотые запонки из рубашки. — Вот ваш залог! — сказал он, протягивая тяжелые запонки Круку.
Крук тихонько хихикнул.
— Это не совсем то, что я имел в виду, Роулетт. — Он спрятал запонки в карман. — Пять сотен за драгоценности, как всегда. — И, обращаясь к Неваде, добавил:
— Я держал эти запонки в своем стенном сейфе почти так же часто, как Джонни надевал их.
Джонни не обратил внимания на оскорбительное замечание, но молодая неискушенная девушка, глядя в глаза владельца клуба, сказала, улыбаясь:
— Хорошо, но это последний раз, когда вы получили их.
Задетый быстрой реакцией, с которой она вступилась за мужчину, который, по его понятиям, не заслуживал такой безоговорочной благосклонности, Крук спросил:
— А почему так, моя дорогая?
— Потому что теперь у Джонни Роулетта есть я — его амулет. — Она вздернула подбородок. — Он вернет назад запонки в течение часа. И пять тысяч, которые вы отказались ему дать.
— Действительно? — Крук поглядел на Джонни. — Леди кажется весьма уверенной. Пари, Роулетт?
— Конечно! Почему бы и нет? — воскликнула Невада, прежде чем Джонни успел ответить.
— Забудь об этом, Крук, — сказал Джонни, обхватывая длинными смуглыми пальцами затылок и шею Невады.
Он повернул ее и направил к столу для игры в кости. По дороге он предостерег ее:
— Никогда так не делай.
— Что именно?
— Не отвечай за меня. Ты знаешь, какое пари предлагал Крук?
— Я предполагаю, что он хотел… — Тебя.
— Меня?
— Тебя. И я не думаю, что он предложил бы тебе петь на сцене «Туфельки».
— Он думает, что я… — Невада умолкла.
— Святой Бог, тебе есть, чему поучиться, — сказал Джонни, раздраженно покачивая головой. Он без дальнейших разговоров довел ее до стола. Крупье подал игральные кости, и настроение Джонни немедленно улучшилось. Улыбаясь Неваде, он поставил ее рядом с собой.
— Я хочу, чтобы ты стояла справа от меня, подружка.
— Джонни, ты суеверен, — укорила его Невада.
— Нет, я не суеверен, — ответил он, усмехаясь. — Быть суеверным — это плохая примета.
Они оба рассмеялись. Потом он сказал:
— Подружка, ты только делай то же самое, что и вчера, хорошо?
Невада взяла кости с раскрытой ладони Джонни:
— Я так и сделаю, Джонни. Ты же знаешь, что я смогу. И она сдержала слово.
Невада выбросила семерку. Потом одиннадцать. Снова семь. И Джонни, поверив, что она принесет ему удачу, обратил все пять сотен Крука, выданные под залог золотых запонок, в игральные фишки. Стопка фишек перед ним росла, по мере того как Невада раз за разом бросала кости.
Полностью успокоившийся и невосприимчивый к презрительным взглядам одетых по-вечернему постоянных посетителей на его бежевый полотняный дневной костюм и открытую белую рубашку, Джонни хвалил и поощрял Неваду, смеялся и нежно сжимал ее тонкую талию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42