«Шелковые узы»: АСТ; Москва; 2003
ISBN 5-17-017516-7
Оригинал: “Silken Bondage”
Перевод: И. Савельева
Аннотация
Миссисипи… Река, пересекающая штаты и соединяющая сердца.
Река, подарившая циничному игроку Джонни Роулетту неожиданную встречу с юной, невинной Невадой Гамильтон, вынужденной зарабатывать на жизнь пением в варьете.
Река, которая помогла однажды неотразимому соблазнителю стать пылким возлюбленным, а недоверчивой красотке — обрести долгожданное счастье…
Нэн Райан
Шелковые узы
Глава 1
— Джонни Роулетт снова в городе!
— Джонни в Мемфисе? Лили, ты уверена? — возбужденно спросила Джулия Лабланк, запахивая голубой халат на пышной груди.
— Ты думаешь, он придет сегодня вечером посмотреть наше шоу? — спросила рыжеволосая, кареглазая Белла Робертс, держа нагретые щипцы для завивки в одной руке и блестящую прядь волос в другой.
— Боже мой, ты сама знаешь, что придет! Если Джонни в городе, так он уже с заходом солнца будет на борту «Подлунного игрока», — с улыбкой заверила Бетси Кларк Стивенс и, дотянувшись до банки с кораллово-красной губной помадой, добавила:
— Джулия, можно я возьму твое зеленое атласное платье — оно так подходит к моим глазам? Ты ведь не влезаешь в него с тех пор, как набрала лишние пять фунтов.
— Черт побери, Бетси, — огрызнулась Джулия. — Ты и Лили застолбили Джонни, когда он был в прошлый раз на борту «Игрока», теперь моя очередь!
— И моя! — повысила голос обычно тихая Белла, подбоченясь.
— Кто такой Джонни Роулетт?
В захламленной гримерной на нижней палубе плавучего игорного дома «Подлунный игрок» на секунду воцарилась полная тишина. Только тихий плеск воды за бортом да крики людей, загружающих суда на пристанях Мемфиса, нарушали ее. Девушки, артистки шоу — Лили Сен-Клер, Джулия Лабланк, Белла Робертс и Бетси Кларк Стивенс — недоверчиво переглянулись и хором воскликнули:
— Кто такой Джонни Роулетт?!
Невада Мэри Гамильтон, нервно сглотнув, оглядела окруживших ее девушек. Они смотрели на нее с таким видом, будто только что выяснилось, что она не знала, кто был президентом Соединенных Штатов Америки.
— Я должна была знать этого Джонни Роулетта?
При таком вопросе девушки взорвались смехом. Платиновая блондинка Лили Сен-Клер, самая высокая и самая старшая в группе, наконец вытерла слезы с глаз, придвинула носком ноги, обутой в атласную туфельку стул с прямой спинкой и села рядом с Невадой.
— Милочка, ты шутишь.
Огорченная тем, что стала объектом насмешек девушек, с которыми она встретилась всего несколько часов назад, Невада гордо подняла подбородок, отвернулась от зеркала и встретилась взглядом с Лили.
— Нет, мисс Сен-Клер. Я не шучу. Я не имею никакого представления, кто такой Джонни Роулетт. А почему, собственно, я должна знать его?
Лили, скрестив длинные ноги и дав сигнал остальным прекратить смех, взяла Неваду за руку и начала говорить:
— Не обращай на нас внимания, Невада. Ты только сегодня прибыла на борт Игрока» и действительно не можешь знать Джонни. Ты еще дитя, и ничего не видела в жизни, кроме плоскодонки своего отца. Прости нас за дурные манеры. Мы все знаем Джонни так долго, что не можем себе представить, чтобы кто-либо вверх или вниз по течению Миссисипи не встречался с ним. — Лили дружелюбно улыбнулась Неваде.
— Хорошо, но чем же так знаменит Джонни Роулетт? — спросила Невада.
Лили на мгновение сжала маленькую ручку Невады и откинулась на спинку стула. Задумчивое выражение появилось в ее фиолетовых глазах, и она повторила слова Невады:
— Чем знаменит Джонни Роулетт? — Лили вздохнула. — Милочка, подожди, ты встретишься с ним.
И Невада вместе со всеми слушала рассказ Лили Сен-Клер о человеке неуловимом, всеми обожаемом, наполовину французе, бесшабашном, мрачном красавце, игроке, Джонни Роулетте.
— Облако тайны окружает Джонни, — говорила Лили. — Никто, кажется, не знает точно, кто он и откуда, есть ли у него семья, занимался ли он чем-нибудь еще, кроме азартной игры. Джонни никогда не рассказывает о себе или о своем прошлом. А если его спрашивают, то в ответ он только пожимает плечами или покачивает головой. — Лили улыбнулась и добавила:
— Но здесь, на Миссисипи, никто не придает этому значения. Он так дьявольски красив, что его нельзя не заметить. Джонни один из самых высоких людей, каких я когда-либо встречала — больше шести футов и трех дюймов, — и ни одной унции жира. У него темные волнистые волосы, черные как ночь глаза, и улыбка, способная растопить самое холодное сердце.
Кивая, Невада с интересом слушала, как Лили продолжала описывать этого джентльмена так, будто он был единственным мужчиной среди людей. Другие девушки дополнили рассказ Лили, мечтательно вспоминая о мускулистой фигуре Роулетта, о его ухоженных усах, остром уме и руках ловкого игрока. Они говорили, что чувствовали себя избранными, если им выпадала честь после шоу стоять рядом с Джонни у стола для игры, чтобы дуть на кости, принося ему удачу: на короткое время они становились объектом зависти всех других женщин на борту. Джонни интереснее всех известных им мужчин, утверждали они, он заставлял их смеяться, и всегда сам улыбался так, что невозможно было не ответить ему.
Белый шелковый халат, позаимствованный у Лили, обрисовывал хрупкие плечи девушки, длинные волосы цвета воронова крыла струились по спине — Невада Мэри Гамильтон слушала внимательно, широко открыв синие глаза и сжав губы. Она сомневалась. Но наверное, никто другой и не мог быть так красив и очарователен, как этот высокий, темноволосый, всегда улыбающийся Джонни Роулетт.
У Джонни Роулетта болел зуб. Постоянная, дергающая зубная боль. С хмурым видом, Джонни следовал за одетым в форму коридорным в огромный, богато украшенный номер «Дома плантатора», самой роскошной гостиницы в Мемфисе, штат Теннесси. Одной рукой он держался за щеку, пытаясь унять зубную боль, а другой дергал тугой узел галстука. Войдя в номер, слуга помчался вперед, чтобы открыть высокие французские окна, выходящие на балкон. Вернувшись, стройный молодой парень сказал:
— Как всегда, самый хороший номер, мистер Роулетт. Здесь приятный ветерок от реки, и я сейчас же доставлю ледяную воду. Желаете что-нибудь еще, сэр?
— Да, — сказал измученный Джонни. — Виски.
— Виски, мистер Роулетт? — Белесые брови слуги поднялись вверх. За все время, что Джонни Роулетт останавливался в «Доме плантатора», он не пил ничего крепче ликера. Разве что иногда стаканчик бренди после обеда. Решив, что не правильно понял заказ, он вопросительно повторил:
— Виски?
— Лучший кентуккийский бурбон, который у вас есть, — ответил Джонни Роулетт, нетерпеливо поводя плечами, обтянутыми сшитым на заказ серым льняным пиджаком. Он слабо улыбнулся и добавил:
— Иногда я наслаждаюсь стаканом хорошего бурбона днем.
— Д-да, сэр, сию минуту, — пробормотал ошеломленный слуга, кланяясь и пятясь к двери. Через несколько минут он вернулся с подносом, на котором стоял большой серебряный кувшин воды со льдом, высокий хрустальный бокал, стакан для воды и бутылка прекрасного кентукийского бурбона. Джонни, уже обнаженный до пояса, благодарно кивнул ему и немедленно откупорил бутылку. Игнорируя бокал, он поднес бутылку к губам и сделал большой глоток.
— О Боже, какой ужасный вкус, — сказал он, поморщившись, и с благодарностью принимая стакан ледяной воды, торопливо поданный ему слугой. — Благодарю, — проговорил он, чувствуя как бурбон огнем растекается по телу.
— Мистер Роулетт, я не хотел вмешиваться, но когда я был внизу, мой босс, ваш хороший друг мистер Робин, сказал, что вы страдаете от зубной боли. Я знаю опытного дантиста, его кабинет меньше чем в двух кварталах от «Дома плантатора», он был бы…
— Никаких дантистов, — сказал Джонни, решительно тряхнув копной темных волос. — Пусть Бен Робин занимается своими делами и не лезет в мои. Передай ему — я не нуждаюсь в дантисте.
— Но, если у вас болит зуб, я уверен…
— Только чуть-чуть, — возразил Джонни. — Он ничуть меня не беспокоит. Все, в чем я нуждаюсь, так это в небольшом отдыхе. — Он усмехнулся, чтобы показать, что все в порядке.
— Очень хорошо, — сказал вежливый молодой слуга, слегка улыбаясь высокому мужественному человеку. — Я разобрал вашу кровать и заберу погладить ваш вечерний костюм. Мистер Робин говорил, что вчера на «Игроке» кости бросали допоздна и с таким азартом… — Уже у двери он добавил:
— Желаю вам хорошо отдохнуть, сэр.
— Что я и сделаю, — пообещал Джонни Роулетт, улыбаясь, но как только дверь закрылась, он нахмурился. — О-о-о! — застонал Джонни, снова потянувшись к бутылке виски.
Джонни Роулетт — большой сильный человек, не раз смотревший смерти в лицо, еще подростком участвовавший в Гражданской войне, скрывал от всех свой смертельный страх перед дантистом, к которому его нельзя было затянуть и табуном диких лошадей.
Так и случилось, в тот душный июньский полдень летом 1876 года, что Джонни Роулетт, не в силах преодолеть панический страх перед зубными врачами, сидел один в своем номере с видом на реку и основательно, с удовольствием напивался. Скоро он достиг такой восхитительной степени опьянения, что дергающаяся зубная боль прекратилась и его затуманенные болью черные глаза загорелись обычным дьявольским огоньком. К тому времени солнце уже склонилось к закату над спокойной рекой. Джонни Роулетт, усмехаясь между затяжками длинной тонкой сигары, размышлял о том, что глупо было все эти годы отказываться от восхитительного вкуса хорошего кентуккийского бурбона. Какая ошибка! Он держал наполовину пустой бокал виски перед глазами и, глубоко вдыхая его замечательный букет, восхищался бледным янтарным оттенком. Погасив сигару, он сделал еще глоток мягкого, теплого бурбона и, удовлетворенно вздохнув, решил пропустить обед. Джонни Роулетт плескался в ванне с сигарой в одной руке и стаканом бурбона в другой и громко напевал непристойную песню, которой его научил много лет назад бородатый речной лоцман, а в соседней комнате гостиничный слуга раскладывал свежевыглаженный черный вечерний костюм, накрахмаленную белую рубашку, сверкающую золотыми запонками, и начищенные черные кожаные ботинки.
В начале десятого безупречно одетый и причесанный Джонни Роулетт, широко улыбаясь и слегка покачиваясь, спускался по широкой мраморной лестнице в пышный вестибюль «Дома плантатора».
Когда его старый друг Бен Робин, богатый молодой владелец гостиницы, занятый разговором с двумя плантаторами с низовьев реки, увидел Джонни, он сразу понял, что тот был пьян. Извинившись перед собеседниками, Бен Робин пересек просторный вестибюль.
— Джон, — сказал Бен, по-дружески положив руку на плечо Роулетта, — как насчет обеда для нас в моем номере сегодня вечером? В столовой слишком много народа.
Джонни шутливо, с дурацкой усмешкой поклонился своему другу:
— Благодарю за приглашение, Бен, но я отказываюсь. Но я могу позволить тебе купить для меня еще выпивки.
— Джонни, тебе нельзя больше пить.
— Нельзя?
— Нет. Ни капли.
— В таком случае я ухожу.
— Куда? Было бы лучше, если…
Еще раз улыбнувшись, Джонни Роулетт прервал его:
— Думаю, я прогуляюсь до пристани и посмотрю, как идут дела на «Подлунном игроке».
Глава 2
На Неваду из зеркала смотрела незнакомка. Трудно было поверить, что симпатичная молодая женщина с густыми ресницами, синими глазами, рубиново-красными губами и блестящими черными кудрями действительно она. Невада смотрела с откровенным восторгом и изумлением на это отражение, и ее щеки пылали от волнения. Платье из ярко-синего атласа с глубоким вырезом, открывающим грудь, и тугим корсажем, подчеркивающим талию, с отделанной оборками юбкой было самым изящным и красивым из всех, что она когда-либо видела. Точно о таком она мечтала все те ночи, когда стояла в бледном лунном свете на борту плоскодонки своего отца и вдохновенно пела, а команда криками и свистом выражала свое одобрение. Старый Вилли и Люк, Большой Эдгар, Слим и Тедди и Джон по прозвищу Черный Джек. Они все аплодировали и поощряли ее, уверяя, что она «поет как соловей». Но наиболее рьяным поклонником был ее отец — единственный, кто лелеял золотые мечты о ее будущих победах.
Невада Мэри Гамильтон никогда не знала ни маленькой черноволосой женщины, своей матери, ни дикой, неизведанной земли, по имени которой она была названа. Ньютон Гамильтон, неугомонный молодой южанин, который осенью 1857-го приехал на серебряные рудники Запада, меньше года пробыл в Вирджинии, штат Невада. Рослый мужчина с рыжеватыми волосами, низким голосом и блестящими зелеными глазами влюбился в Бет Дэвис с первого взгляда. Она выглядела такой молодой, хрупкой и беспомощной, когда пыталась пересечь оживленную городскую улицу по деревянной доске, проложенной в густой и глубокой грязи. Очарованный Ньют Гамильтон в три прыжка добрался до маленькой хрупкой красотки. Не обращая внимания на крики негодования, он сгреб ее в охапку и понес через грязную улицу. Когда он достиг другой стороны, то был уже влюблен по уши. Меньше чем через месяц Бет ответила ему взаимностью. Они поженились в конторе судьи и первую ночь медового месяца провели в комнате на третьем этаже гостиницы «Сильверадо», в самом сердце шумной, бесшабашной Вирджинии. Бет Гамильтон, самая счастливая из невест, не замечала звуков дребезжащего фортепьяно, стука игральных костей, криков и смеха, доносящихся снизу. Наслаждаясь новой для нее страстью, она упивалась счастьем той длинной снежной ноябрьской ночью, проведенной на мягкой перине с любящим мужем.
И точно через девять месяцев, в горячий августовский вечер, когда разреженный горный воздух угнетал особенно сильно и не было даже намека на ветерок, способный хотя бы покачнуть шнурок занавеса в душной небольшой спальне, Бет вступила в изнуряющую борьбу, которая длилась всю ночь. Наконец, когда первый луч осветил летнее небо над высокими горами, Бет, совершенно истощенная, с запавшими и тоскливыми глазами, родила прекрасного младенца, девочку с шелковистыми волосами цвета воронова крыла, симпатичным носиком-кнопкой и изогнутыми наподобие бутона розы губками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42