Малькольм, Квинси и мисс Анабел безмятежным сном спали в своих постелях.
Однако кое-кто все же увидел Неваду. В маленькой спартанской комнатке в каретном сарае давно уже проснулся старина Джесс. Он неспокойно провел ночь, какое-то напряжение в груди беспокоило и терзало его. В четыре часа утра Джесс отказался от мысли поспать, поднялся с кровати и оделся. Когда рассвело, он, дрожа, несмотря на теплое утро, покашливая и шмыгая носом, уселся перед открытой входной дверью.
Увидев мелькнувшее голубое платье, Джесс заморгал глазами и привстал со своего тростникового кресла. Он стоял, почесывая седеющую голову и глядел на Неваду, медленно пересекавшую двор. Сначала брови Джесса поднялись от изумления, а его сердце болезненными толчками забилось о грудную клетку. Но потом он улыбнулся. Его улыбка становилась все шире, Джесс кивал головой, бормоча себе под нос:
— Я знал. Я один знал. Мистер Джонни не даст Малькольму и его мамочке заграбастать эту маленькую девочку в их жадные лапы. Нет, ша! Мистер Джонни ее убережет. Он прибережет ее для себя. Мой мальчик наконец-то полюбит.
Вытерев пот с лица, заболевший слуга вновь опустился на сиденье, причмокивая губами от удовольствия.
Невада впервые услышала о болезни старого Джесса в то же утро, встретив Квинси Максвелл в гостиной. Невада поняла, что та чем-то расстроена.
— Мэри, дорогая, — жаловалась Квинси. — Я просто не знаю, что делать.
— Я не понимаю тебя, Квинси, — неуверенно отозвалась Невада, чувствуя за собой вину. — Что-нибудь случилось?
— Джесс слег, — с негодованием ответила Квинси. — Говорит, что он болен.
— О, как жаль. Я могу чем-нибудь помочь? Квинси недоумевающе подняла брови.
— Разве ты забыла? Мы приглашены сегодня на чай к Кларе Лейси. Кто теперь отвезет нас?
Невада нахмурилась:
— Приглашение на чай вряд ли может быть важнее здоровья человека.
Квинси уставилась на Неваду.
— Ради Бога, дитя, мы говорим не о человеке. Мы говорим о старом лентяе-черномазом, от которого больше хлопот, чем пользы.
Устав от бессонной ночи и переживаний, чувствуя себя не в состоянии угождать этой эгоистичной бесчувственной женщине, Невада не сдержалась.
— Джесс такой же человек, как ты или я. И я немедленно пойду навестить его.
— Ты этого не сделаешь. Молодая белая леди не может войти в комнату к цветному мужчине. Это просто невозможно!
Чувствуя прилив раздражения, Невада усмехнулась:
— Ну что же, я буду первой. Мне нравится старина Джесс, и я пойду проведать его.
Невада повернулась, чтобы уйти.
— Вернитесь, мисс, я не хочу, чтобы вы компрометировали нашу семью, слышите? Я скажу Малькольму! Я сделаю это. Мэри, Мэри! Я предупреждаю тебя!
Невада не обратила внимания на угрозы Квинси. Она прошла по длинному коридору к задней двери на галерею. Щурясь от яркого солнца, Невада попыталась рассмотреть каретный сарай, но он был скрыт за деревьями. Она торопливо отправилась туда.
Через несколько мгновений Невада стояла перед открытой дверью скромного жилища Джесса. Протерев глаза, Невада замерла от удивления. Там, рядом с постелью старого Джесса, сидел Джонни Роулетт. Не догадываясь о ее присутствии, Джонни заботливо вытирал голову и грудь больного мокрым полотенцем и что-то тихо, успокаивающе говорил ему. Невада отпрянула от двери, прежде чем Джонни смог заметить ее.
Она вернулась в дом, забыв о своем бунтарском порыве. Но невозможно было забыть, что Квинси Максвелл проявила такое равнодушие к жизни преданного Джесса, а бессердечный Джонни пришел к постели старого слуги. Джесс был очень слаб.
Доктор Тимоти Бейтс, приглашенный Джонни, пришел днем в Лукас Плейс и поставил диагноз — летняя пневмония. В возрасте Джесса это заболевание могло стать смертельным. Ему ничем нельзя было помочь. Надо было только следить, чтобы ему было удобно и хватало питья.
Два дня спустя, игнорируя нападки Малькольма и его матери, Невада снова пошла навестить Джесса.
— Ты очень заботлива, — сказал Джонни без тени цинизма в голосе, когда Невада вошла в комнату. Поднявшись со стула, он возвышался над маленькой Невадой, его красивое лицо осунулось, глаза покраснели от бессонных ночей.
— Когда ты спал последний раз? — просто спросила Невада, протягивая Джонни корзинку с едой. Джонни пожал широкими плечами:
— Я дремал здесь, на стуле.
— Иди отдохни немного, я останусь с Джессом. Джонни потер небритый подбородок.
— Вряд ли это будет разумно.
Не отводя взгляда от больного, Невада огрызнулась:
— А я когда-нибудь поступала разумно?
— Невада, я… — начал было Джонни, но она сразу же прервала его.
— Я здесь только ради Джесса.
— Я знаю, но позволь мне…
— Не позволю. Так что прекрати этот разговор. — Невада наконец подняла взгляд. — И не начинай все сначала.
Ее красивые синие глаза ничуть не потеплели с того утра, когда Невада покинула домик для гостей. Джонни пришла в голову грустная мысль, что эти волшебные глаза будут оставаться ледяными всегда, встречаясь с его взглядом.
— Тогда желаю тебе хорошего дня, и спасибо, что пришла.
С этими словами Джонни оставил Неваду с Джессом. Она не ответила. Но после ухода Джонни Невада тяжело вздохнула и на секунду закрыла глаза. Потом уселась на оставленный Джонни стул, придвинув его поближе к кровати.
Скрип ножек стула по деревянному полу потревожил дремлющего пациента. Он открыл затуманенные болезнью глаза и попытался осмотреться. На лице Джесса появилось смущение, и Невада, улыбнувшись, дотронулась до его груди.
— Джесс, это Мэри. Мэри Гамильтон, невеста Малькольма. Я пришла посидеть с тобой немного.
— Мисс Мэри? — удивленно спросил Джесс хриплым голосом.
— Не разговаривай, Джесс. Тебе надо отдохнуть. Хочешь пить?
Пораженный тем, что у его постели сидит хорошенькая белая леди, да еще совершенно одна, Джесс попытался встать.
— О, мисс Мэри, вы не должны быть здесь, — стуча зубами от лихорадки, выговорил Джесс. — Миссис Квинси выдерет меня, если застанет вас, и мистер Малькольм тоже.
— Никто не собирается наказывать тебя, — сказала Невада, заботливо удерживая Джесса в постели. — Ничего особенного в том, что здоровый друг пришел навестить больного. Ложись и не тревожься.
Джесс покачал седеющей головой, не в силах приподнять ее с подушки.
— У меня никогда не было друзей среди белых леди, мисс Мэри.
— Ну а у меня были друзья среди негров, — спокойно возразила Невада и рассказала Джессу о старом Вилли и ее счастливом детстве на отцовской плоскодонке.
Джесс слушал, улыбался и кивал, а после того как Невада замолчала, он хриплым голосом стал рассказывать о событиях далекого прошлого. И когда его бессвязный рассказ коснулся Джонни, Невада не осмелилась сказать, что она не хочет слышать о нем.
Так случилось, что в тот жаркий полдень у постели больного старого негра Невада узнала о Джонни больше, чем за все предыдущее время. Таинственное прошлое прояснилось.
— Его папа умер, когда ему было четыре… оставил мальчонку с мисс Квинси, а она никогда не любила Джонни… никогда не заботилась о нем, как о своем драгоценном Малькольме… нет, к стыду, потому что Джонни был способным хорошим мальчиком, но ему требовалось внимание… это разбило мое сердце, ведь я видел…
— Джесс, может тебе лучше отдохнуть, — осторожно прервала его Невада.
— Не годится ребенку расти одному, только черный слуга один любил его… они твердили, что он не так хорош и красив, как они… твердили, что его папа был плохим, что его мама — из простых. Мама Джонни была нежной, хорошей женщиной, любила его, но она умерла, когда ему было всего два года…
Джесс продолжал свой рассказ о том, как юный Джонни стал изгнанником в своем доме — доме, построенном Луи Роулеттом, который по праву принадлежал Джонни, хотя тот давно уже был сослан в домик для гостей. Вопреки своему желанию, любопытная Невада склонилась над кроватью, чтобы лучше расслышать хриплый голос Джесса.
Она узнала, что долгие годы одинокий мальчик изо всех сил старался заслужить любовь мачехи и сводного брата. Он рос ярким, хорошо воспитанным и сообразительным. Он никогда не пил вина и не сквернословил. Но его отвергали, на него не обращали внимания, и Джонни взбунтовался. В пятнадцать лет он получил работу — сдавать карты в игре в фараон в игорном доме на берегу реки. Когда ему исполнилось шестнадцать, он уже многому научился и сидел по другую сторону стола. Джонни выигрывал больше, чем терял. С семнадцати лет он кочевал вверх и вниз по реке с полными карманами денег, в сопровождении красивых женщин.
Невада не пропустила ни слова из долгого, путаного монолога Джесса. Она не осталась равнодушной к его откровениям. Из этого рассказа Невада поняла, почему повзрослевший Джонни не способен был любить. Одинокий, чувствительный мальчик, был лишен любви и внимания именно тогда, когда он более всего нуждался в них.
Глубоко опечаленная, Невада не сразу поняла, что старик уже замолчал и уснул. Своим нескладным и маловыразительным рассказом Джесс запечатлел в душе Невады картину, которую ей нелегко было забыть.
Но она забудет. Она должна. Она не может вернуть и исправить детство Джонни, так же, как и свое собственное. Или изменить взрослого мужчину, такого, как Джонни. Безответственного искателя приключений, способного провести всю жизнь в переездах из одного города в другой, от одного карточного стола к другому, от одной женщины к другой.
Невада провела первую половину жизни на реке в обществе привлекательного безответственного искателя приключений.
Она не собиралась таким же образом провести и всю оставшуюся жизнь.
Глава 39
Невыспавшийся и злой, заполняющий своим огромным телом все пространство маленькой комнаты, скрывающий под обманчиво ленивыми движениями силу и страсть, Джонни Роулетт своим присутствием у постели Джесса постоянно раздражал Неваду. Но смертельная угроза уже миновала.
Невада осознала, что превратило Джонни в изгоя, почему он стал таким. И этот человек — безрассудный и привлекательный, самый занятный из всех, кого она знала — был не способен влюбиться и создать семью. Джонни сам сказал ей об этом в ту ночь, когда они встретились впервые, но Невада была слишком наивна, слишком влюблена, чтобы услышать его и понять.
Теперь она уже не была той глупенькой девчонкой, которую он увел с «Подлунного игрока». Она уже не была и той женщиной, которая вышла из домика Джонни неделю назад. Невада не сожалела о той ночи. Нет. Даже проживи она еще сто лет, она не забудет всепоглощающего восторга той благословенной ночи любви в постели Джонни и блеска лунного света на сапфировом ожерелье. Предчувствие игрока и женская интуиция говорили Неваде, что воспоминания о той жаркой ночи страсти будут ей поддержкой и утешением всю жизнь. Она инстинктивно догадывалась, что мужчина, за которого она собиралась выйти замуж, никогда в жизни не сделает ничего подобного, не скажет ей таких слов, как разгоряченный страстью Джонни Роулетт. Пусть будет так.
Невада наконец-то примирилась с собой. Она освободилась от чар Джонни, а вместе с ними ушло и чувство вины перед Малькольмом. Конечно, то, что произошло той ночью, — большой грех, но ведь они с Малькольмом еще не были женаты. Невада твердо решила, что будет верной и преданной женой Малькольму Максвеллу.
Изменение состояния Невады отразилось и на других: ее новообретенное чувство тихой уверенности порадовало ее жениха. Малькольм был в восторге, что его невеста, временами пугающе веселая и агрессивная, за одну ночь превратилась в более близкую ему по характеру, более сдержанную молодую леди. На Джонни изменения в характере Невады произвели прямо противоположное впечатление. Он был очень восприимчивым и по выражению ее безмятежных глаз, по спокойной уверенности в его присутствии, понял, что окончательно потерял ее. Это совсем не устраивало Джонни.
Еще одно событие поразило Джонни, когда он дежурил у постели Джесса в один из тихих летних дней. Джонни дремал на своем стуле, когда легкое прикосновение разбудило его. Он открыл глаза. В комнате стояла Невада, спокойно и уверенно разглядывая его.
— Я здесь, Джон. Ты можешь идти, — сказала она.
Джон? С каких пор его нежная и дерзкая маленькая Невада зовет его Джоном? Она не любит его? Боже мой, Невада больше не любит его! Она его не любит, но он любит ее. Роли поменялись.
— Что-нибудь не так? — мягко спросила Невада. Грустно улыбнувшись странной иронии происходящего, Джонни поднялся и честно признался:
— Да, дорогая, что-то не так. Хочешь, я скажу тебе, что именно?
— Если тебе угодно.
Невада подняла голову, уверенно посмотрела в его лицо. Ее самообладание не уступало его.
— Я люблю тебя, дорогая, я люблю тебя и хочу, чтобы ты любила меня, — сказал Джонни, чувствуя, как его сердце забилось в груди.
Синие глаза Невады не вспыхнули от волнения, удивления или радости. Она не вздрогнула, не шагнула навстречу ему. Она просто улыбнулась и сказала ясным, твердым голосом:
— Это твои проблемы, Джон. Мне очень жаль, действительно жаль.
Джонни постоял некоторое время, пытаясь оправиться от удара, нанесенного с такой беспощадной прямотой. Он чувствовал себя так, как будто получил пару мощных ударов в солнечное сплетение. Джонни набрал полную грудь воздуха и сделал усилие, чтобы удержаться на ногах.
— С тобой все в порядке? — спросила Невада; ее голос показался Джонни ужасно далеким.
— Да, все прекрасно, — ответил Джонни. Он встряхнул черноволосой головой и вышел.
Как в полусне он прошел через двор к своему домику, бросился на огромную кровать, провел ладонью по лицу и волосам. Джонни лихорадило несмотря на полуденную жару. Джонни ворочался и метался. Он вставал и снова ложился. Он ругался и молился.
Наконец на его лице появилась улыбка. Неуверенная и слабая улыбка. Собирается выйти за Малькольма? Как она может? У него в запасе еще месяц, чтобы отбить ее. И он добьется своего. Он любит ее, действительно любит. Любит так глубоко, страстно, так сильно, что сам стал беззащитным и уязвимым. Любит настолько, что, если Невада согласится, он женится на ней и остепенится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42