Так знай же, норманн, я не хочу тебя. Слышишь, не хочу!
Их взгляды яростно скрестились. Рот рыцаря угрюмо сжался. В глазах полыхал голубой огонь. Однако, к удивлению Аланы, он ничего не сказал. Когда Меррик вернулся к столу, она тихо вздохнула от облегчения. Он снова протянул руку к кубку и повернулся к ней спиной. Произнес рыцарь совсем не то, что Алана ожидала услышать:
— Война окончилась, — как ни в чем небывало сказал Меррик — Вильгельм постарается, что6ы на этой земле воцарился мир. Думаю, нам с тобой тоже не стоит враждовать, — он высоко поднял кубок в насмешливом приветствии. — За норманнов. За саксов. За союз! В самом деле… в эту ночь, сдается мне, начнется объединение. У Аланы перехватило дыхание. О, как жестоко он насмехается над ней, а она уж подумала, было, что он смягчился!.. Этого вынести Алана больше не могла. Она бросила взгляд на дверь. Он улыбнулся, поистине дьявольской улыбкой! От волнения у нее пересохло во рту. Огонь в очаге согревал ей спину. Никогда за всю жизнь не могла Алана представить, что внутри тела может разливаться такой холод, будто в жилах текут ледяные потоки.
Внезапно Меррик оказался перед ней. Она вздрогнула, когда сильные руки опустились ей на плечи. Алана стояла, как пойманная лань, ожидая, сама не зная чего.
В следующую секунду она услышала его ледяной шепот:
— Я терпеливый человек, саксонка, но ты испытываешь мое терпение бесконечно, — его губы почти касались ее щеки.
Улыбка исчезла с лица Меррика. Скулы казались высеченными из дуба, во взгляде светилась жестокость и непреклонность. Алана сделала резкое движение, попытавшись вырваться. Его руки сразу же скользнули ниже и обхватили ее бедра.
— Стой смирно, — прошипел он.
Сердце Аланы забилось сильнее, а воздух вдруг стал обжигающе горяч. Рыцарь держал ее крепко, объятие было тесным, но боли не причиняло. Однако ей был ненавистен бесстыжий нахальный взгляд, словно срывавший с нее одежду… Своим взглядом Меррик невозмутимо давал понять, чего вскоре потребуют его руки.
Прикосновение жгло Алане и тело, и душу. Сильные руки уверенно скользнули и… замерли. Алана судорожно втянула в себя воздух: большие пальцы рук Меррика опустились на выступающие кончики грудей. Дотронулся ли он на самом деле до ее сосков… или это всего лишь плод воображения? Жар стыда охватил девушку.
Сдавленный стон вырвался из ее груди — отчаянная мольба:
— Не делай этого, — прошептала она. — Пожалуйста, не надо.
Выражение его лица стало еще более жестким. Руки мужчины обхватили ее спину, оказавшись неожиданно твердыми, как железные кандалы. Еле слышно он произнес:
— Тебе не удастся снова сбежать от меня, саксонка
Взгляд рыцаря стал властным. Потрясенная неведомыми ранее чувствами и ощущениями, Алана обнаружила, что не может ни двинуться с места, ни вымолвить слово. Но, увы, Меррик счел ее молчание признаком упрямого сопротивления.
Он слегка встряхнул девушку:
— Ты боишься меня, саксонка?
— Нет! — выкрикнула она.
Слова сорвались с губ, но глаза говорили об обратном. Они были огромными, распахнутыми и темными, словно бездонные зеленые озера. Гнев, Меррика утих, ему на смену пришло что-то совсем другое, не похожее на негодование… но что именно, Алана не могла понять.
А Меррик думал: «Невозможно вот так прикасаться к этой саксонке и при этом ничего не чувствовать. Под оборванной одеждой ему не составляло труда разглядеть ее красоту. Губы, нежно розовые и влажные, как английская роза, были приоткрыты от волнения. Желание пронзило Меррика подобно стреле. Дикая, необузданная страсть закипала в груди. Острое ощущение нахлынуло, когда девушка оказалась в его объятиях. Она была такой тоненькой, что он мог охватить ладонями ее талию. Маленькая, беззащитная…
Меррик угрюмо напомнил себе, что хотя девушка и бедна и одежда ее оборванна, едва ли она вызывает у него жалость. Гордая саксонка.
Он знал, что не возьмет ее сейчас, но испытывал определенно приятное чувство оттого, что она-то этого не знала! Меррик улыбнулся, заметив всплеск страха в ее глазах. Она попыталась поскорее скрыть его, но старания были напрасны. Он чуть сильнее сжал ее талию.
— Так ты говоришь, что не хочешь меня? Тогда послушай, саксонка! Если я того пожелаю, то в мгновение ока подомну тебя под себя. Ты понимаешь это, не так ли.
На этот раз Алана не стала лукавить:
— Да, — порывисто ответила она. Меррик отпустил ее.
— Как бы то ни было, я устал и мечтаю отдохнуть на своем ложе. На твоем месте я сделал бы то же самое, — он взял с постели груду мехов и сунул ей в руки
Алана схватила меха, все еще не совсем понимая, чего же он от нее хочет. Не обращая внимания на девушку, Меррик стянул через голову рубаху и небрежно бросил ее на пол. Алана в оцепенении смотрела на широкую грудь, поросшую густыми и темными завитками волос. Рыцарь занялся кожаными ремешками, которые поддерживали штаны. Девушка задержала дыхание. Боже милостивый не станет же он раздеваться догола! Но, казалось, Меррик останавливаться не собирается…
Он и не остановился.
Рот у Аланы приоткрылся. Меррик был невероятно тонок в поясе, на руках выступали бугры мышц. Когда он нагнулся и стянул подштанники, спина выгнулась бронзовой дугой. У нее мелькнула мысль, что тело этого мужчины сочетает в себе силу и грацию. Он выпрямился, бесстыдно явив ее взору свою наготу. Сердце девушки, казалось, остановилось. Меррик отвернулся и забрался в постель. Из груди Аланы вырвался вздох.
Он приподнялся на локте.
— Приглашаю тебя занять место в постели рядом со мной. Сегодня вечером я склонен к великодушию и предоставляю тебе право выбора, саксонка.
— Только теперь Алана осознала, что, замерев, безмолвно стоит посередине комнаты, сжимая в руках охапку мехов. Ее щеки ярко запылали. Она была чрезвычайно смущена тем, что откровенно разглядывала мужчину и была застигнута им врасплох. Но, услышав слова Меррика, она повернулась к нему спиной и с замиранием сердца опустилась на пол, перед очагом. Алана свернулась клубочком и натянула меховое одеяло на голову, С другого конца комнаты донесся низкий мужской смех. Потом все звуки стихли.
Алана дрожала, хотя в комнате было тепло и сухо. Она отчаянно пыталась унять бешеное сердцебиение, Алана никак не могла прийти в себя от удивления, что Меррик оставил ее в покое. Она была убеждена: он привел ее в свою комнату с намерением овладеть. Однако… ей дарована передышка.
Она не знала почему. И незачем знать или догадываться, дрожа, решила Алана, потому что угроза оказаться изнасилованной по-прежнему висит над ней. Как это сказал о нем Обри? «…самое ужасное дьяволово отродье, одним своим взглядом он может снести голову с плеч у любого».
Алана не привыкла быстро проникаться доверием к незнакомым людям, а Меррик к тому же был врагом. Она напомнила себе об осторожности. Он еще не показал свой дьявольский облик в должной мере, но, несомненно, Меррик — исчадие преисподней. Она ему не доверяла. Не осмеливалась доверять.
Он был неподалеку, в одной с ней комнате, и беспокойство не оставляло Алану, тревожные мысли, переплетаясь, крутились в сознании, словно не находя выхода. И хотя она решила не смыкать глаз, вскоре ее тело расслабилось. Девушка заснула глубоким сном, и ее не тревожили сновидения.
Размытый солнечный свет уже проникал сквозь ставни, когда Алана проснулась на следующее утро. Какое-то мгновение она лежала неподвижно, пытаясь понять, где находится. Потом вдруг яркие воспоминания о вчерашнем дне обрушились на нее. С бьющимся сердцем она вскочила на колени, прижимая меховое одеяло к груди.
Однако поспешность была излишней: Алана оказалась в комнате одна. Она с трудом поднялась, потирая спину и окидывая недовольным взглядом свое жесткое ложе. Разумеется, высокомерный негодяй выбрал для себя мягкую постель, полагая, что она по праву принадлежит ему, как и все в Бринвальде. Но Алана могла считать себя счастливицей — она предпочитала спать на холодном каменном полу, лишь бы не делить ложе с норманнским зверем.
Девушка расправила на себе одежду и умылась — воду она нашла в небольшом тазу, — затем распустила косу и попробовала пальцами, как гребнем, расчесать волосы. Она не стала заплетать вновь косу, а просто перебросила волосы через одно плечо. Алана помедлила, размышляя, чего же хотел от нее Меррик. Она была очень рада, что его нет в комнате, и, по правде говоря, не испытывала никакого желания отправляться на поиски этого властолюбца. С другой стороны, Алана боялась рассердить грозного повелителя: возможно, сейчас где-то требуется ее присутствие. Она не хотела, чтобы он думал, будто она, дрожа от страха, скрывается в его комнате. Алана уже совсем было решилась выйти, как вдруг дверь распахнулась.
На пороге стоял Меррик, его высокая сильная фигура едва вписывалась в дверной проем.
Алана, непроизвольно отступила, когда он шагнул к ней.
— Меррик не стал терять — времени на то, чтобы окидывать ее взглядом.
— А, ты ухе встала! Как раз вовремя! — голос и улыбка были сердечными, но показались Алане фальшивыми. — Я уж решил, ты собираешься нежиться в постели весь день напролет.
Алана открыла рот, намереваясь ответить как можно язвительнее, но неожиданно вслед за Мерриком в комнату вошел тот поразительно похожий на него долговязый парень, которого она видела вчера во дворе, — его племянник Симон. Скрестив на груди руки, Алана смотрела, как юноша ставит поднос с едой на стол. Она ему несмело улыбнулась, но Симон не обратил на нее никакого внимания.
Когда он вышел, Меррик жестом пригласил Алану к столу:
— Я думаю, ты должна быть голодна, саксонка.
Алана колебалась. На подносе щедрой рукой был разложен хлеб, от запаха которого у девушки потекли слюнки. Был там и сыр. Голод немилосердно терзал желудок, напоминая, что вчера ей так и не удалось как следует поесть. Сибил дала ей кусок баранины, но она так нервничала, что не смогла его съесть и, откусив пару раз, скормила мясо дворняжкам, бродившим в зале.
Однако Алана враждебно глянула на Меррика, не понимая, с чего это вдруг он стал так заботиться о ней… вернее, она поняла, какова причина.
— Ты прав, норманн. Я голодна. Но могу лишь гадать, чем должна буду отплатить тебе да еду.
Его глаза удивленно блеснули: она застала его врасплох. Меррик улыбнулся — той самой опасной улыбкой, которая так хорошо была ей знакома.
— Наверное, лучше задать вопрос по-другому, саксонка: что я потребую от тебя в уплату?
Взгляд рыцаря упал на ее грудь. Алана подавила желание прикрыть грудь руками, потому что знала, тонкая рубашка не скрывает женственных форм. Лицо девушки вспыхнуло, в то время как тело оцепенело.
Меррик рассмеялся
— Жаль, саксонка, что, как я вижу, тебя не радует сделка.
— Не радует? — она высоко держала голову, несмотря на то, что душа сникла. — Не заблуждайся, норманн. Подобная сделка может вызвать у меня лишь отвращение.
Улыбка исчезла с лица норманна, и на мгновение появилось выражение недовольства. Однако заговорил он более-менее любезно.
— Вижу за ночь твой язычок стал, лишь острее. Возможно, твое настроение изменится к лучшему, если ты перестанешь поститься.
Взгляд Аланы вернулся к подносу. Она не заметила, что Меррик проницательно отметил в ее глазах голодный блеск, скрыть который ей не удалось.
Он мягко подтолкнул ее к подносу. Отломив кусок хлеба и отрезав своим кинжалом сыр, Меррик положил еду прямо перед девушкой.
— Ешь, проворчал он. Не такой уж я зверь, как ты думаешь, и не стану накидываться на тебя в уплату за завтрак. Подкрепиться же тебе крайне, необходимо.
Алана вспыхнула. Она всегда была стройной, но никогда ее тело не доходило до такой худобы, как сейчас. Девушка села на пододвинутый им стул. Коснувшись ломтя хлеба, она бросила на Меррика испытующий взгляд из-под ресниц.
— Еды здесь хватит для нас обоих, — прошептала она. — Я бы могла поделиться — Он покачал головой.
— В этом нет необходимости. Ешь и ни о чём больше не думай, — голос звучал резко, но не сердито.
И все же Алана почувствовала облегчение, когда он повернулся к ней спиной и занялся огнем в очаге. Хрустя хлебной корочкой, она наблюдала за Мерриком, расхаживающим по комнате. Свет хлынул в окно, когда он растворил ставни. Меррик долго стоял спиной к Алане, и она даже почти забыла о нем, утоляя голод.
Он подошел к столу, когда она заканчивала есть. Обнаружив, что рыцарь стоит рядом, Алана разволновалась и, положив недоеденный кусок на поднос, встала. К ее удивлению, Меррик протянул руку забрать поднос.
— Я сама отнесу поднос на кухню, — быстро сказала Алана. — Я там, конечно, понадоблюсь…
Но Меррик покачал головой:
— Ты будешь прислуживать за ужином, а сейчас занимайся, чем хочешь, лицо его вдруг стало суровым. — Но не покидай замок! — предостерег он, — потому что в случае повторной попытки побега… помни, я поклялся тебе…
Те добрые чувства, что начали пробуждаться в ее душе, мгновенно исчезли.
— Нет необходимости напоминать мне об этом, — с горечью проговорила она. — Я пожалею, не так ли?
Кривая усмешка искривила черты лица Меррика. У двери он искоса глянул на Алану.
— Мне нравится, что мы так хорошо понимаем друг друга, саксонка.
Алана сжала губы. Как только он вышел, она хлопнула ладонью по столу. Воинственное настроение снова овладело ею.
— Ему нравится! — яростно отозвалась она. Какой же он наглец… самоуверенный негодяй… такой же, как хозяин, которому он служит, — дьявол!
Не сразу стихла вспышка негодования. Алана долго металась по комнате, меряя ее шагами из угла в угол. Мягкая линия рта гневно исказилась, когда она остановилась у окна. Алана бросила взгляд во двор.
В таком большом замке, как Бринвальд, всегда была нужда в свечах и факелах, и посреди двора группа женщин как раз была занята их изготовлением. Одни очищали камыш, другие окунали мягкую массу в жир. Возле конюшни слуги выводили господских лошадей.
Но вдруг все задвигалось быстрее: у ворот появились норманнские воины. Они покрикивали и раздавали указания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38