Это лучший, даже, пожалуй, единственный способ сохранить мир
— Мир? — раздражающая насмешка звучала в голосе девушки. О каком мире может идти речь, милорд, если вы лишаете нас свободы?
Глаза Меринка сузились. Он заговорил спокойно, в тоне его голоса никак не проявился гнев, кипевший в сердце.
— Ты ничего не знаешь обо мне, дочь саксов, да будут благословенны мои родные края, но будь твоя воля, ты причинила бы мне самое страшное зло, какое только смогла бы, так ведь?
С жаркой мольбой; в голосе Алана произнесла:
— Если бы я могла только, о, Боже, Если бы я могла…
Он смотрел, на нее в задумчивом, молчании, руки в железных перчатках свободно лежали перед ним на седле.
— Но почему ты желаешь мне зла? — спросил рыцарь. — Могу ли я узнать причину?
— .А мне не надо никакой другой причины, кроме той, что ты норманнская свинья!
— Свинья? — его губы скривились в вымученной усмешке. — Тогда почему же — ты смотришь на меня, словно я призрак, явившийся из преисподней.
— Наверное, потому что так оно и есть!
— Норманнская свинья. Призрак из преисподней. Либо, одно, либо другое, девушка.
Она оглядела его, с неприкрытой враждебностью.
— Милорд, я думаю, скорее всего, вы свинья из преисподней!
Усмешка сползла с лица Меррика. Глаза прищурились.
— '.Кто ты? — резко, спросил он. Алана расправила плечи и распрямила сипну. Я не скажу тебе, норманн, своего имени, пока не узнаю твое!
Вблизи она еще восхитительнее решил Меррик. Юная… но нежная ли?
Он натянуто улыбнулся.
— Я не собираюсь скрывать от тебя свое имя, саксонка. Я; Меррик. Замок на утесе теперь принадлежит мне. Земля, на которой ты стоишь, тоже теперь моя
— Тлевшее пламя, казалось, вспыхнуло с неожиданной силой. Мягкая линия губ Аланы презрительно изогнулась:
— Так, значит, ты и есть тот самый Меррик! Лорд. Повелитель норманнских свиней. Хорошо же, я скажу тебе, Меррик Нормандский, что думаю о тебе: Ты ничтожество, ты свинья, твое место в загоне для свиней
Меррик не поверил своим ушам. На мгновение ему показалось, что он ослышался. Такая дерзость! И от кого! От какой-то крестьянки! Нет, подобное стерпеть нельзя. Злоба и ярость душили его. Боже милостивый, она или сумасшедшая или необычайно смела… По правде говоря, Алана не была ни смелой, ни сумасшедшей. Она перепугалась до потери сознания. Какое безумие нашло на нее, что она осмелилась насмехаться над рыцарем, преследовавшим ее во сне?
С надменной гордостью сидел он. На своем коне — мощная фигура в черном. Шерстяной плащ, ниспадавший с плеч, подчеркивал их ширину. В отличие от его норманнских собратьев, волосы у этого рыцаря не были коротко подстрижены, они окутывали голову — тяжелые, черные, как небо в самую темную ночь. Но в то же время он отличался и от англичан, носивших бороды, его лицо было чисто выбрито, скулы очерчены мужественно и резко. Обветренная кожа потемнела от солнца.
Приглушенный шепот послышался среди воинов. Одного взгляда рыцаря оказалось достаточно, чтобы наступила тишина. Молчание длилось, беспокойство Аланы росло. Она смотрела, как Меррик подчеркнуто неторопливо спускается с коня, заставляя ее ждать — неизвестно чего. И в то же время он не отводил взгляда от ее глаз, бледно-зеленых, ледяных. Неслышными шагами приблизился он, двигаясь уверенно и грациозно.
Рыцарь показался Алане громадное, чем кто-либо и она с трудом преодолела желание с криком скрыться, в лесу. Нет, не ее воображением были порождены эти широкие плечи и длинный меч, но в действительности он оказался еще более высоким — выше всех мужчин, которых ей доводилось когда-либо видеть, даже выше Раюберна, одного из самых лучших воинов ее отца.
Меррик остановился перед девушкой, широко расставив ноги и пристально глядя на нее. Он не прикасался к ней, но стоял так близко, что она чувствовала, как поднимается и опадает его мощная грудь при каждом вдохе и выдохе. Алана не двигалась, хотя ей безумно хотелось убежать. В глубине души таилась гордость: отец не проявил слабости в битве со столь грозным противником, и дочь тоже не покажет своего страха, выказав больше храбрости, чем осторожности.
Внутренне содрогнувшись, она смело встретилась с ним взглядом.
— Вот уже трижды ты назвала меня свиньей, — в тихом голосе звучали нескрываемое раздражение и угроза. — Боже мой, женщина, я убил многих мужчин за гораздо меньшие провинности. Но ты назовешь меня лордом и господином, саксонка. Это я тебе обещаю. Богом клянусь, так оно и будет!
Безрассудная отвага охватила Алану:
— Я назову тебя так, как ты того заслуживаешь.
— Норманнская собака — выкрикнула она, — Ты говоришь о мире? Да вы, норманны, ничего не знаете о мире, вам ведомы лишь война и убийства! Ведь вы воры! Вы крадете чужие земли и лишаете людей жизни. Я не покорюсь тебе, норманн! Я не покорюсь вашим законам. Я плюю на вас! Вот!
Лишь когда дело было сделано, Алана поняла, что зашла слишком далеко. Меррик медленно стер плевок со щеки, и она испугалась: сколь безумно, как неосторожно она себя ведет…
Он схватил ее с такой поразительной силой и внезапностью, что она вскрикнула. Запоздало разглядела Алана ярость на его лице. Ах, что она натворила! Рыцарю не понадобится и оружия, чтобы вышибить из нее дух, достаточно лишь сомкнуть пальцы на тонкой шее и придушить. Вдруг она поразилась… он держал ее вовсе не грубо, хотя и пощады ждать, разумеется, не приходилось!
— Интересно знать, — тихо проговорил Меррик, — действительно ли ты так храбра, или же твоя храбрость от глупости! — он замолчал. — Но, кажется, ответ мне известен.
Панический страх заметался в ее душе. Алана забарабанила кулаками по его груди, — Отпусти меня.
— Нет, саксонка, это ты затеяла игру, в. которую мы сейчас играем, — жесткая улыбка тронула его губы, — Но последним смеяться буду я, обещаю. Он не спеша отпустил девушку. — Наверное, мне следовало бы отрезать тебе язык — нагло и сладострастно скользнул он взглядом по ее телу, задержан взор на груди, очертания, очертания которой угадывались под рубашкой.
Еще дольше задержал он взгляд там, где сходились бедра. Он словно видел то, что скрывала одежда.
Меррик улыбнулся, и Алана поняла, что эта улыбка, ничего хорошего ей не сулит.
— Впрочем, кажется, — тихо проговорил он — есть другой способ заставить тебя замолчать.
Последовал взрыв грубого, смеха. Воины одобряли своего господина и его намерения.
— Лакомый кусочек эта девчонка!
— Пусть узнает вкус норманнского клинка, милорд, глумились они — Поставьте ее на колени, как и следует стоять саксам, перед норманнами. — Советовал другой.
— А тогда пусть и думает, для чего ей рот!
Мужчины хохотали во все горло.
Алана мучительно краснела. Хотя они говорили по-французски, она все понимала. Отец обучил ее иноземному языку. Но даже если бы она и не понимала, похотливые усмешки говорили гораздо больше, чем ей хотелось знать. Меррик Нормандский неотрывно смотрел ей в глаза.
— Оставьте нас, — приказал он своим людям. — Несите старика в деревню и возвращайтесь в замок. Алана беспокойно наблюдала, как двое воинов поднимают Обри на ноги. Она облегченно вздохнула, увидев, что старик стоит, хотя и держится нетвердо и ничего не понимает. Воины удалились. Она поплотнее сжала губы, чтобы они не дрожали, но не сдвинулась с места. Испуганная и растерянная, Алана обхватила себя руками, как будто могло защитить. Но ничто не ускользало от Меррика. У нее возникло ужасное подозрение: рыцарь замечает всякую мелочь, каждый малейший жест. Она постаралась подавить одолевавший ее страх.
— Почему ты приказал своим людям уйти? — ее голос был едва слышен. Он улыбнулся — улыбкой дьявола!
— Может, я проделаю то, что сделали бы воины с тобой, не появись я. Мысли Аланы взметнулись, словно ветер над морем. Мужчины в деревне говорили, что еще ни одной женщине Бринвальда не удалось вырваться из рук насильников-норманнов. В самый первый день нашествия на краю пастбища она видела, как громадный норманн поднялся, стоя между окровавленными бедрами Хавизы, старшей дочери молочника.
Она вздрогнула
— Нет, — слабым голосом проговорила Алана, — не собираешься же ты…
— Мы здесь вдвоем, саксонка. Ты не сможешь мне воспрепятствовать.
Наверное, он прав. Наверное, даже нет смысла пытаться противиться. Однако Алана знала, что будет сопротивляться до последнего.
Девушка мгновение поколебалась, затем попробовала проскочить мимо рыцаря. Он легко поймал ее. Руки в железных перчатках сомкнулись вокруг талий. Меррик повернул дерзкую девушку лицом к себе. Она стукнула его по груди кулаком. Все ее существо взбунтовалось:
— Нет! Ты не дотронешься до меня!
Удары, которыми она всыпала плечи Меррика, казалось, беспокоили его не больше, чем легкие касания прутиков. В следующее мгновение он повалил ее на землю и прижал спиной к мшистой почве. Хриплый смех раздался у щеки девушки:
— Саксонка, я уже дотронулся!
Увы, он 6ыл прав. Потрясенная, Алана чувствовала тяжесть его тела на себе. Его торс придавил ее мягкие груди. Закаленные в битвах твердые мускулы ног, как свинцом, сжимали ей ноги, от груди до живота и кончиков пальцев на ногах, нигде не было места, которого он не касался бы.
Будто заковав в наручники, он захватил руками в железных перчатках ее запястья и завел ей за; голову Мы победители, саксонка. Покорись мне, твоему норманнскому лорду!
— Нет! — воскликнула Алана, — Я не покорюсь! Саксы тебе не покорятся; мы будем бороться, пока вы не уйдете обратно к берегам Нормандии! Рука Меррика слегка дрогнула.
— А кто здесь, сейчас, окажется победителем в нашей битве? Норманн или саксонка?
Алана скрипнула зубами и попыталась столкнуть его с себя. Тяжелый, как камень, он даже не шелохнулся. Она яростно вскрикнула: Может, сейчас ты и победишь, норманн, но мы поднимемся против вас, и тогда…
0н рассмеялся. Негодяй, он рассмеялся! Алана обезумела и принялась пинаться, чтобы высвободить руки. Но все усилия были тщетны. Меррик только сильнее прижал ее к земле. Она затихла, прерывисто дыша.
— Я снова спрашиваю: кто сейчас победит, девица? Норманн или саксонка? Назови меня победителем!
Чувствуя опасную близость подступающих к глазам слез, она безмолвно отказывалась выполнить его повеление, мотая головой. Отблеск гнева скользнул по лицу рыцаря. Внезапно Алана осознала всю мощь его тела и силу желания. Она закрыла глаза, опасаясь той мести, которую он мог бы сейчас совершить, но… Меррик не произносив ни слова и не делал ни единого движения. Алана открыла глаза и обнаружила, что он наблюдает за ней со странным выражением лица. Она замерла, а рыцарь освободил ее руки — но только для того, чтобы стянуть перчатку со своей руки.
Загрубевшими подушечками пальцев он провел по ее шее, коснулся пухлых разомкнутых губ — легко, как перышком. Потом пальцы заскользили ниже, пока не оказались у выреза рубашки. Алана поразилась, что он дотрагивается до нее так нежно. Она опасалась, как бы он не разорвал на ней одежду и не овладел ею, не сходя с места, вроде того воина, изнасиловавшего Хавизу.
Но это была не просто ласка… а что-то необыкновенное! Сознание стало туманиться, она теряла способность здраво мыслить. Вблизи рыцарь наводил на нее еще больший ужас. Квадратный, резко очерченный подбородок. Четко очерченный рот под выступающим носом. На темной коже лица его прозрачные голубые глаза казались удивительно светлыми, и излучали, сейчас не холод, а тепло, от которого все внутри у Аланы плавилось.
Но ее сердце похолодело и подскочило, лихорадочно забившись, когда взгляд рыцаря упал на ее губы, и она почувствовала влажное дыхание на своей щеке. Ну, конечно, он вовсе не собирается целовать ее, мелькнула мысль. Алана испугалась. Нет, конечно, нет…
— Ты победитель! — крикнула она. — Ты, норманн, а не я, саксонка!
Сдавленный крик ужаса вырвался у нее из груди. В полной уверенности, что сейчас он силой завладеет ее губами, Алана отвернулась, и Меррик скатился с нее и встал на ноги.
— Ты меня оскорбляешь снова, — сказал он, скривив рот. — Ты предпочла признать себя побежденной, лишь бы я не поцеловал тебя!
Алана поднялась с земли. В ответ на колкость она вздернула подбородок.
— Поцелуй норманна, — Алана и не пыталась рыть неприязни, ясно слышавшейся в ее голосе, — поцелуй свинь…
Гневное выражение его лица заставило девушку замолчать.
— Не произноси таких слов, — прорычал рыцарь, — иначе, клянусь, на этот раз ты о них пожалеешь!
Уже пожалела, — боязливо подумала Алана. Она с вызовом уставилась на Меррика. Он ожидал услышать ее злобный ответ, но ответа не последовало, и он отвернулся. Алана враждебно наблюдала за ним. Ее рука скользнула в широкий рукав, чуть выше локтя был привязан к руке кинжал… Она все время помнила о нем, но до сих пор не было возможности им воспользоваться. Бесполезно было бросаться с кинжалом на Рауля, другие воины помешали бы. Но сейчас… Дрожь пробрала девушку при воспоминании о сне. Казалось немыслимым, что темный рыцарь — перед ней! Но Меррик явно не был дьяволом в обличье человека. Не был он и призраком, мужчина из плоти и крови… Клинок скользнул по ладони. Сжав красиво выточенную рукоять, она спрятала кинжал в складках юбки. Мысли лихорадочно проносились в голове, во рту пересохло. Получится ли? Матерь божья, она вовсе не хотела убивать человека! Но если удастся ранить, она сможет убежать.
Алана подождала, когда он наклонится, чтобы подобрать с земли перчатку. Мелькнула мысль: лучшего случая не будет. Однако краем глаза Меррик заметил блеснувший клинок. Со сноровкой воина он обернулся как раз в тот момент, когда Алана подняла руку, готовясь нанести удар.
Он схватил руку девушки, пальцы безжалостно сжали запястье. Она боролась с ним еще ожесточеннее, чем прежде, и они снова оказались на земле. Во второй раз за эти несколько минут он тяжело придавил ее тело к мшистой почве.
Не переставая удерживать запястье девушки, он заставил ее разжать пальцы. Кинжал выскользнул из ладони. Взгляд Аланы обжигал Меррика, пылая такой же глубокой ненавистью, как и его взгляд,
Он решил преподать ей урок, прямо здесь и сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38