С оружием и в латах, он сидел на крупном вороном скакуне, лицо оставалось скрытым в тени конусообразного шлема.
За его спиной вспыхнула молния, перечеркнув небо, и на один леденящий душу миг всадник ей показался отлитым из серебра.
Медленно поднял он свой шлем. Ее пронзила дрожь. Лицо его было бледным и холодным, как лед. Ужасающий взгляд пригвоздил ее к месту, словно острие копья. Затем медленно всадник поднял руку в железной перчатке с зажатым в ней сверкающим мечом. На мгновение оружие повисло в воздухе, а потом меч начал стремительно опускаться все ниже и ниже…
Меррик. Ее любовь. Ее жизнь.
И тогда она поняла… это был сон — сон, ставший явью, трепещущей и реальной, как сама жизнь…
Несокрушимая уверенность охватила ее. Алана удивилась, как она могла быть такой глупой… и такой слепой! Меррик пришел — но не как враг…
… а как спаситель!
Глава 24
Рауль находился за ее спиной. Меррик приблизился, и предатель бросился на него с бешеным воплем, ненавистью в налившихся кровью глазах и жаждой убийства в сердце.
Меч Меррика опускался… все ниже и ниже… Алана смотрела… меч опускался… чтобы пронзить грудь Рауля.
Саксонка зажмурилась. Она отвернулась и, пошатываясь, попыталась удержаться на ногах. Когда она снова открыла глаза, то Меррик стоял над ней, лицо было в подтеках грязи и пота.
Со сдавленным рыданием прильнула Алана к его груди, и руки рыцаря сомкнулись вокруг ее тела. Меррик прислонил голову жены к своему плечу, чтобы она не увидела изрубленного трупа Рауля.
— Он мертв? — с трудом выговорила Алана. Меррик гладил спутанные золотистые волосы
— Да, — шепнул он.
Она подняла голову. Ее пальцы сжимались и разжимались на его груди.
— Меррик, это он привел сюда даннов. По его просьбе они должны были напасть именно на Бринвальд. Предводитель даннов Расмус собирался убить тебя. А когда данны оставили бы Бринвальд, Рауль потребовал бы у герцога Бринвальд в свое владение.
— Я заподозрил нечто подобное, не увидев Рауля сегодня среди своих воинов, угрюмо сказал Меррик.
Слезы сами собой текли по щекам Аланы.
Меррик, все было, как в моем сне! Ты появился из темноты, и твой меч был высоко поднят… Ты должен простить меня, потому что все это время я думала: это меня ты должен убить… — волнение сжало ей горло.
Больше она ничего не смогла сказать.
Меррик стянул перчатку с руки и подушечками пальцев отер слезы Аланы бесконечно нежным движением. Потом он сжал ее руки в своих и опустил их себе на грудь — там, где билось сердце под буграми мышц.
— Это я должен просить прощения! Ты была права, — сказал он ровным голосом, — а я сомневался. Я был неправ, — он неотрывно смотрел ей в глаза. — Но больше я никогда не допущу подобной ошибки, милая! Теперь я всегда буду тебе верить.
Алана пристально смотрела на мужа. Она могла бы поклясться, что в его глазах была нежность и что-то еще… в чем она боялась себе признаться.
Поцелуй, которым они обменялись, был долгим и нежным. Алана не обращала внимания, что железные доспехи врезаются ей в грудь, понимая только одно — руки Меррика надежно обхватили ее за спину, чтобы она никуда не могла ускользнуть. Когда их уста разомкнулись, Алане показалось, что она, как сокол, парит под облаками.
Только теперь они поняли, что звуки битвы стихли. Меррик поднялся на своего скакуна и посадил жену перед собой. Алана спиной откинулась на широкую грудь мужа и оказалась в кольце его рук. Еще до того, как они подъехали к воротам, с поля боя бежал последний данн.
Обитатели Бринвальда недолго ждали, чтобы провозгласить о своей победе. Восторженные крики были долгими и громкими. Раздались радостные возгласы, когда Меррик и Алана въехали во двор.
— Она жива! — воскликнул кто-то, и многие голоса присоединились к нему. — Слава Богу, наша леди жива и невредима! — ликовали люди.
Поднялся шум. Алана в седле повернулась к Меррику, явно удивленная оказанной ей встречей.
— Пресвятая Божья Матерь, — пробормотала она, — они, наверное, заболели!
Лорд улыбнулся.
— Милая, ты оказалась права насчет даннов, и все наконец-то поняли, что, хоть ты и отличаешься от обыкновенных людей, не стоит тебя бояться или же смеяться над тобой.
Он остановил коня перед замком. Алана все еще не могла оправиться от удивления. Муж снял ее с седла. Голова у нее кружилась. Когда они вошли в зал, Меррик встал, как вкопанный. Бросив быстрый взгляд в сторону, Алана увидела, что Женевьева и Радберн стоят, обнявшись, и почувствовала всплеск гнева, который Меррик готов был уже излить на сакса.
— О, Господи, — в сердцах воскликнул он, — глазам своим не верю!
Алана резко вскрикнула, когда рука лорда потянулась к мечу.
— Меррик, нет! — она схватила его за руку. — Женевьева любит его. Слышишь? Женевьева любит Радберна, а он любит ее!
Меррик скрипнул зубами:
— Это невозможно!
— О, это правда, брат! — Женевьева наконец заметила, что они появились в зале.
Она порывисто обняла Алану и повернулась к брату. Радберн остался стоять на месте, выражение лица у него было настороженное.
— Предлагаю тебе, Женевьева, объясниться, — коротко потребовал Меррик.
Женевьева, как всегда, с большим достоинством подняла голову.
— Нечего тут объяснять, — заявила она. — Я люблю Радберна, и он признался в своей любви ко мне. Он бы с радостью попросил моей руки, но упрямая гордость ему не позволяет. Да и в самом деле, — сказала она с горечью, — теперь, когда ты здесь лорд, Радберн — всего лишь крестьянин.
Что? — взорвался Меррик. — Ты хочешь выйти замуж за этого человека? У моей сестры муж — сакс? Ну, скажу я вам…
Женевьева вскипела,
— А у тебя жена — саксонка! — ледяным тоном парировала она. — Кроме того, не тебе принимать решение!
И пока Меррик изумленно поглядывал на нее, она смело продолжала:
— Однажды я спросила тебя, принял ли ты Алану не только в свою постель, но и в свое сердце. И теперь спрошу то же самое. Как ты думаешь, разве могла я впустить этого человека, которого люблю, в постель и не впустить в сердце?
Меррик не ответил. Его взгляд обратился к жене:
Ты знала об этом? — спросил он. Алана кивнула.
— Да, — тихо произнесла она. Женевьева заговорила снова:
Радберн достоин моей любви, брат. Он так же достоин и твоего уважения, потому как бился долго и тяжко сегодня, чтобы все мы остались живы. Если ты позволишь мне поступить по своей воле, то он станет моим мужем.
Меррик воздел руки.
— Ну что ж, так тому и быть! Ты все равно сделаешь, как захочешь! Меня же слушать не станешь, я знаю.
— Ты прав, — нежно произнесла Женевьева. Она повернулась к Радберну, моментально преобразившись. Женевьева просто залучилась счастьем, падая в объятия Радберна.
Не успела Алана сказать и слова поздравлений, как позади нее раздался пронзительный крик.
— Нет! Этого не может быть! Он поклялся убить тебя… Он поклялся убить!.. — то был голос Сибил.
Алана и Меррик обернулись. Стоя в дверях, Сибил смотрела на них с безумным выражением лица.
В одно мгновение ужасная догадка мелькнула в сознании Аланы, и в тот же миг она поняла, что так оно и есть. Сибил и Рауль. Рауль и Сибил. Боже милостивый!.. Рауль и Сибил…
Кровь отхлынула от лица Аланы.
— Нет! — слабым голосом произнесла Алана. — О, Сибил, нет…
Меррик замер в напряжении. Он тоже обо всем догадался.
— Кто? — спросил он. — Кто должен был убить Алану? Рауль?
— Да, — прошипела Сибил.
— Рауль мертв, — бесстрастно сообщил Меррик. — Он умер под моим мечом, и ты тоже ум… — лорд хотел было продолжить, но Алана слишком глубоко и мучительно вздохнула.
— Сибил, — прошептала она, — о, Сибил, ты ведь моя сестра! Как же ты могла желать мне зла?
Глаза Сибил горели как уголья,
— Еще бы мне не желать тебе зла! — выпалила она. — Всегда ты отбирала у меня то, что по праву должно было принадлежать мне. Так же, как твоя мать владела тем, что должно было принадлежать моей матери: сердцем моего отца! Ты, внебрачная дочь, всегда была его любимицей! О, как я ненавидела тебя все эти годы! Когда пришли норманны, я надеялась: внебрачную дочь лорда поставят на должное ей место, то есть прислуживать мне! А я наконец стану полновластной хозяйкой Бринвальда!
Ее взгляд метнулся к Меррику.
— Но ты оказался ничем не лучше моего отца! — насмешливо проговорила она. — Ты взял шлюху в свою постель, тогда как должен был взять меня, законную дочь лорда. И я поклялась, что не стану терпеть такого позора, какой терпела моя мать! Человека, которого я хотела себе в мужья, завоевала простолюдинка! — Сибил пренебрежительно указала подбородком на Алану. — Однако, я думала, ты не захочешь иметь с ней дело, если поверишь, что она ведьма!
Алана побелела. Подозрения и прежде мучили ее, но до сих пор она не решалась поверить, что это правда.
Увы! Это оказалось правдой.
Черты лица Сибил исказились злобой:
— О, это было так легко! Вы все такие глупцы! Я убивала телят и ягнят, а люди были уверены: это Алана! — она запрокинула голову и громко расхохоталась.
Меррик едва сдерживал гнев.
— Отец Эдгар… Ты убила его, так ведь?
— Да! — выпалила Сибил. — Это было все равно что перерезать глотку какому-нибудь жеребенку. Даже, пожалуй, у меня с ним хлопот оказалось поменьше, чем со всеми прочими тварями.
Сибил злорадно улыбалась. Ее глаза сверкали. Алане стало не по себе. Она отшатнулась, не узнавая в стоявшей перед ней женщине — странной, злой, ужасной — свою сестру.
Взгляд Сибил упал на Алану.
— Рауль, может быть, и мертв, но я-то жива! А теперь, дорогая сестрица, твоя очередь!
Все произошло так быстро, что Алана не успела опомниться. Сверкнула серебристая молния — блеск кинжала. Меррик сделал выпад, оттолкнув Алану в сторону от клинка. Сильная рука сомкнулась вокруг запястья Сибил, и ее глаза чуть не повылезали из орбит. Хватка Меррика была безжалостной. Он сжимал запястье злодейки, пока кинжал не упал на пол. Грязное ругательство сорвалось с губ Сибил. Но в тот момент, когда он хотел отбросить кинжал подальше, Сибил бросилась к смертоносному клинку и…
Алана видела все, словно в тумане. С криком Сибил схватила кинжал и вонзила его себе в грудь.
Без единого стона упала она на пол.
То была бурная ночь. Ужас. Облегчение. Радость. Сострадание. Сердце Аланы разрывалось На части. Меррик крепко прижимал ее к себе, пока она плакала, опечаленная смертью Сибил и опустошенная ненавистью сестры, предательством Рауля… — всем, что случилось. Меррик удивил всех его слышавших, объявив, что если Радберн присягнет Вильгельму, то получит небольшой лен для себя и своей невесты — норманнки. Как раз к западу от замка располагался подходящий надел…
И это еще не все!
Ночь была уже на исходе, когда они наконец отправились спать. Меррик настоял, чтобы отнести жену вверх по лестнице на руках. Алана была слишком усталой, чтобы протестовать. Когда дверь спальни закрылась за ними, муж опустил ее на пол, но не дал отойти, обвив руками ее стан.
Положив руки ему на грудь, Алана вопросительно глянула на него.
Меррик посмотрел своей саксонке прямо в глаза.
— Этой ночью был момент, когда я подумал, что никогда больше не обниму тебя, милая, — он улыбнулся, — и я проклинал себя, что оставил тебя одну, отправившись на охоту.
— Я… я тоже сегодня испытала страх, — робко призналась Алана, — … я так испугалась, что ни когда больше не унижу тебя и Джеффри…
К ее стыду и смущению Меррика, внезапные слезы пережитого набежали на глаза им обоим.
— Алана, милая, что же то было?
— Я всегда думала, что мои сны — проклятие. Мне не хотелось заглядывать в будущее. А теперь я хочу знать, что будет, но не могу… Я не знаю, что в твоем сердце… О, Меррик, мне хотелось бы, чтобы… чтобы ты любил меня так, как люблю тебя я… — эти слова, выйдя из самой глубины сердца, сорвались с ее губ.
Она хотела было спрятать лицо у него на груди, но он не позволил. Взгляд голубых глаз встретился со взглядом зеленых.
— Я тоже тебя люблю, — тихо сказал Меррик, склонив голову, и нежный шепот коснулся потаенных уголков ее души. — Я люблю тебя, милая. Я чувствую это всем своим существом, каждым биением сердца. Я люблю тебя… очень…
Сердце у Аланы сжалось. Все переменилось от тьмы к свету. Она снова заплакала — на этот раз от счастья.
Ее руки обвили его шею. Их губы слились в поцелуе. Меррик отнес жену на постель и долго, каждым вздохом и жестом, доказывал искренность своих слов.
Перед рассветом остыл жар страсти. Алана дремала, положив голову мужу на грудь. Меррик поглаживал ее гладкое плечо.
— Ты помнишь… тот первый день нашей встречи… в лесу? — тихим голосом проговорил он. — Тот день, когда я наткнулся на тебя и на Обри в окружении моих воинов?
Тонкая бровь удивленно выгнулась.
— Вряд ли я когда-нибудь смогу его забыть, — засмеялась Алана. — Ты потребовал, чтобы я сдалась! И провозгласил себя моим лордом и завоевателем!
— Да, я так и сказал, — Меррик захохотал, в глазах светилась нежность. — Но теперь я еще и твой спаситель и защитник. О, как я люблю тебя, моя милая саксонская ведьма! И буду любить тебя… вечно.
Как он сказал, так оно и было.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38