Камерон сидел в кресле перед камином. В колыбельке мирно посапывал Броуди.
Он взглянул на Мередит.
— Все в порядке? — спросил он, испытующе заглядывая ей в глаза.
— Да. — Она робко встретилась с ним взглядом. — Камерон, я хочу поблагодарить тебя за то, что ты сделал сегодня там, в зале. Ты положил конец этой бесконечной вражде, и я знаю, что это было для тебя не просто. Он покачал головой.
— Не надо меня благодарить. Я сделал то, что считаю правильным. Я не смог бы жить в ладу с самим собой, если бы моему сыну — нашему сыну! — пришлось расти, презирая своего родного деда и всех его соплеменников. Странно, — задумчиво произнес он, — но у меня такое чувство, словно с моей души сняли тяжелый груз.
«У меня тоже», — подумала Мередит. В это мгновение подал голосок Броуди. Мередит ощутила покалывание в груди — грудь наполнилась молоком. Внизу, в зале, она успокоила малыша, но не покормила, и теперь он громко требовал материнскую грудь. Камерон нежно взял младенца из колыбельки и положил его на ее согнутую в локте руку.
— Он хочет есть.
Мередит уселась в кресло возле камина. К вечеру похолодало, и Камерон подбросил в огонь еще одно полено. Пока ничто не говорило о том, что Камерон намеревается уйти, чтобы спать где-нибудь в другом месте, как он это делал в последнее время. Заложив руки за спину, он молча смотрел на нее, и она с особой остротой вдруг почувствовала, как истосковалась по нему.
Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться в его объятиях и услышать, приложив ухо к его груди, ритмичные удары его сердца.
Все это время она старалась не вспоминать о кошмаре, который пережила в этой комнате несколько лет назад. Ее бросало в дрожь при мысли о том, что ей придется провести ночь в той самой комнате, откуда ее однажды грубо выволокли. Она то и дело испуганно поглядывала на дверь.
Броуди заснул. Мередит уложила его в колыбельку и тяжело вздохнула. Стараясь не выдать своих чувств, она спросила:
— Не хочешь ли, чтобы для тебя приготовили другую комнату?
— Незачем. Этой ночью я буду спать здесь. — Он заглянул ей в глаза. — Разве ты не помнишь, что сказала своему отцу? Что куда пойду я, туда пойдешь и ты?
Она стиснула руки, чтобы унять дрожь.
— Помню.
— Так вот, я говорю то же самое. Я не буду спать в другом месте, даже если бы мне этого хотелось.
— Если бы хотелось? — с горечью повторила она. — Ты и так уже давно не спишь со мной.
Он молчал, пристально глядя ей в глаза.
— Ты не о том подумала, — сказал он наконец. Она чуть не расплакалась. Если он и останется, то исключительно для того, чтобы Ангус не заподозрил, что в их семейной жизни не все благополучно.
Она отвернулась, не в силах больше выносить его пристальный взгляд.
— Зачем все усложнять? Тебе не обязательно оставаться со мной. Я понимаю… я знаю, что противна тебе.
Камерон удивился.
— Противна? Что ты такое говоришь, Мередит! Это не так, поверь мне!
— Не возражай. С тех пор как родился Броуди, ты меня избегаешь. Как только мы остаемся одни, ты сразу находишь какой-нибудь предлог, чтобы уйти. Ты не спишь со мной. Я не дурочка, Камерон, и понимаю, когда меня не хотят!
Он помолчал.
— Это правда, — сказал он наконец. — Я находил предлоги, чтобы не оставаться наедине с тобой. Не знаю, как объяснить тебе, Мередит, но мне страшно оттого, что я так сильно хочу тебя.
— Что страшного в том, что ты хочешь свою жену? Может быть, все дело в том, что я дочь своего отца? А я-то, глупая, поверила, что ты искренне желаешь положить конец вражде между кланами!
— Но так оно и есть! Выслушай меня, милая. Когда родился Броуди, я испытал такой ужас, какого не испытывал никогда в жизни. Я до сих пор не могу забыть того, что ты чуть не умерла во время родов!
Мередит открыла рот от неожиданности.
— Ты? Боялся? — удивленно воскликнула она. Ее поразило, что этот сильный, мужественный человек может чего-то бояться.
— Еще как! — сказал он. Он ласково провел пальцем по ее полной нижней губе. — Меня терзала мысль, что я мог потерять тебя. Ты для меня дороже всего на свете. Когда я вижу тебя, мне хочется немедленно обнять тебя, потому что меня переполняет желание. Только ты одна способна зажечь огонь в моем сердце, кроме тебя, мне никто не нужен. Однако я не осмеливаюсь прикоснуться к тебе, потому что боюсь, что снова зароню в тебя свое семя и тебе опять придется пройти через те же страдания, которые ты испытала, когда появился на свет Броуди. Ведь если я потеряю тебя, я потеряю свое сердце.
Услышав это пламенное признание, она чуть не упала в обморок. Ей и в голову не приходило, что причина его отчужденности может заключаться в этом. Похоже, он сейчас объяснился ей в любви…
— Ты ни в чем не виноват, — сказала она, покачав головой. — Я почти не помню боль, и я ведь не умерла. Я хорошо себя чувствую, я здорова… и больше не вынесу, если так будет продолжаться! Ты нужен мне, Камерон. Мне нужна твоя близость! — Не сдержавшись, она всхлипнула. — Я люблю тебя, Камерон. Я очень тебя люблю!
Он застыл на месте, лишившись дара речи. Потом со стоном заключил ее в объятия, не в силах устоять перед тем, что она ему предлагала, потому что больше всего на свете желал того же самого. Он прикоснулся губами к ее дрожащим губам.
Камерон отнес ее на кровать, и Мередит спрятала лицо у него на груди, наслаждаясь теплом его объятий. Он нежно целовал ее в висок. Ей было так хорошо и спокойно. Вдруг она вздрогнула, вспомнив о чем-то.
— Камерон, я, конечно, безумно рада, что папа находится в добром здравии, но не странно ли все это? Ты действительно думаешь, что нас умышленно выманили из Данторпа? И эти люди, которые напали на нас, знали, что мы должны приехать?
Он еще крепче прижал ее к себе.
— Я ошибся, милая, — сказал он, не желая разжигать ее опасения, хотя сам он сомневался в том, что это простое совпадение. — Постарайся заснуть, дорогая, я знаю, ты очень устала.
Ему было достаточно просто держать ее в своих объятиях, и даже страсть отступала на второй план. Вскоре ее тело обмякло, дыхание стало глубоким и ритмичным. Она заснула.
Камерону было не до сна, он все еще не пришел в себя от ее слов. Силы небесные! Подумать только: она любит его, несмотря на все, что он натворил! Он выкрал ее из монастыря, заставил родить ему сына, вынудил выйти за него замуж! С запоздалым раскаянием он подумал, что следовало давно сказать ей, что он любит ее, хотя эти слова не могли выразить то огромное чувство, которое переполняло его сердце.
Потом его мысли вновь вернулись к вражде между кланами. «Да, — подумал он с огромным облегчением. — Это замечательно, что с враждой покончено». Потребуется некоторое время, чтобы его люди — да и люди Рыжего Ангуса — привыкли к этому, однако в конце концов они все поймут и будут благодарны за то, что отныне могут жить в мире.
Ангус поклялся, что найдет виновных в убийстве его отца и братьев. Черт возьми, но он был так уверен в том, что видел тогда Рыжего Ангуса! Неужели ненависть сыграла с ним злую шутку, и ему все это просто привиделось? Нет, что-то здесь не так…
Он не ошибся. Кто-то со злобным любопытством наблюдал за всем, что происходило в тот вечер. Потому что, по твердому убеждению этого человека, чем меньше Мак-кеев останется на земле, тем чище будет воздух. С этой черной мыслью, засевшей в его мозгу, человек крался теперь вверх по лестнице, приближаясь к комнате, в которой находились Камерон и его жена. Он поклялся, что не пройдет и часа, как Камерон Маккей перестанет омрачать землю своим присутствием.
Дверь осторожно приоткрылась, и из коридора в комнату проникла узкая полоска света. Именно она и разбудила спящих.
Мередит, еще не проснувшись окончательно, прикрыла лицо рукой. Она увидела, как вскочил с постели Камерон, — и сна как не бывало.
Сквозь окно с незакрытыми ставнями в комнату проникал свет полуночной луны, освещавшей сцепившихся в смертельном поединке двух мужчин. Увидев, как один из дерущихся высоко занес руку над головой другого, Мередит резко поднялась и села в постели. Блеснул клинок.
Она громко закричала, но кинжал, описав дугу, опустился вниз. Человек рухнул на пол.
Рука другого вцепилась в нее, словно когтистая лапа, и потащила с постели. Мередит пронзительно завизжала. Человек грубо выругался и зажал ей рот.
— Мери, — шептал ей на ухо хриплый голос. — Моя малышка Мери.
— Дядюшка Роберт! — изумленно вскричала она. — Боже мой, значит, это ты утащил меня тогда из этой комнаты? Значит, это ты… — Она не могла продолжать.
— Ах, Мери, я до сих пор храню сладкие воспоминания о той ночи! Всякий раз, когда я видел тебя, я вспоминал, как приятно ощущать твое обнаженное тело.
Мередит была потрясена до глубины души, столкнувшись лицом к лицу с человеком, надругавшимся над ней, с человеком, который причинил ей боль и так напугал ее, что она была вынуждена бежать из родного дома.
— А ты до сих пор даже не догадывалась об этом, девочка? — насмешливо спросил он. — Я так и не понял, то ли ты не догадалась, то ли просто струсила и побоялась рассказать об этом. Но я-то не трус. Это я убил Рональда Маккея и его сыновей, — хвастливо сообщил он. — А теперь убил и твоего мужа.
Нет! Только не это! Камерон неподвижно лежал на полу. При одной мысли о том, что он умер, ее охватил ужас.
— Значит, человек, которого он видел в тот день, был не отец, а ты?
— Жаль, что я его не прикончил тогда. Я подумал, что он мертв. О том, что он выжил, я узнал много позднее. Я заслал шпиона в Данторп — рослого красивого парня, который нанялся подручным к кузнецу. А он познакомился с одной хорошенькой темноволосой девушкой, которая не могла простить новому вождю, что он женился на другой.
— Мойра, — процедила сквозь зубы Мередит.
— Вот именно, — гнусно усмехнулся Роберт. — И она с радостью подсыпала яд в его вино. А в какой ярости она была, когда узнала, что он остался жив! Уверен, девочка, что следующей ее жертвой стала бы ты. А потом нам обоим пришло в голову, что было бы лучше заманить вас сюда. Должен сказать, она оказалась весьма предприимчивой особой.
Значит, это была Мойра. Она же распространила слух о том, что ее отец умирает. Мередит вдруг охватила такая ярость, какой она никогда еще не испытывала.
— Так это ты подстроил, чтобы на нас напали в лесу? — спросила она, с холодным презрением глядя на него.
— Ну конечно, милая Мери. Уж на сей раз твоему мужу не удалось уйти. Я об этом позаботился. — Он взглянул на распростертое тело Камерона и снова уставился на Мередит похотливым взглядом.
— Мери, о моя маленькая Мери, я не мог устоять перед тобой, когда ты подросла. Ты была так похожа на свою мать! Ведь ты никому не расскажешь, не так ли, Мери? Не сказала тогда и теперь не скажешь? — Он смотрел на нее с нескрываемым вожделением. — Ты меня сильно разочаровала, когда сбежала в Конниридж, Мери. Мне было недостаточно попробовать тебя всего один разок, я рассчитывал на большее. Ну, теперь я наверстаю упущенное.
Он наклонил к ней голову. Не раздумывая, Мередит в гневе сжала кулаки и с размаху изо всех сил ударила его по физиономии.
Удар был знатный. Голова Роберта резко качнулась назад. Из носа хлынула кровь.
— Клянусь, ты за это поплатишься! — прорычал он.
Больше он ничего не успел сказать, потому что неожиданно получил сильный удар под колени. Потеряв равновесие, Роберт тяжело рухнул на пол.
Лезвие кинжала Роберта глубоко вонзилось в плечо Камерона, и он на какое-то время потерял сознание. Придя в себя, он услышал признание Роберта и обезумел от ярости. Дождавшись подходящего момента, он вскочил на ноги, но, к несчастью, его меч лежал в другом конце комнаты, возле кровати.
Роберт тоже поднялся на ноги. Его физиономию искажала дикая злоба. В руке он держал кинжал.
К счастью, войдя в комнату, он второпях оставил дверь открытой. Крики Мередит подняли на ноги весь дом. И теперь Роберт, увидев стоявшего в дверях Ангуса, понял, что тот все слышал.
Роберт шумно втянул в себя воздух. Черт возьми, это не имело значения. Он был полон решимости довести задуманное до конца и не собирался позволить своему слабаку брату остановить его.
Он оскалил зубы и, издав дикий вопль, бросился на Камерона с кинжалом.
Нанести удар ему не удалось, потому что чей-то меч вспорол его плоть, и мгновение спустя Роберт свалился замертво. Кинжал выскользнул из его безжизненных пальцев. Над телом брата с мечом в руке стоял Ангус. Он всю жизнь превыше всего ценил верность своему клану и семье, но теперь, нанося удар, не видел в Роберте своего брата. Он видел человека, обманувшего его доверие, надругавшегося над его обожаемой Мередит, лишившего ее беззаботной радости и заставившего ее дрожать от страха.
К счастью, рана Камерона оказалась не такой серьезной, как опасалась Мередит. Он убеждал ее, что у него бывали раны и похуже, но Мередит не могла успокоиться до тех пор, пока не остановили кровотечение и не перевязали рану чистой льняной тканью. В тот момент, когда Ангус нанес удар Роберту, в комнату вбежал Иган, который тоже услышал крики Мередит.
Тело Роберта вынесли из комнаты. Мередит, закончив перевязывать рану мужа, проводила Ангуса до двери. Остановившись, она посмотрела ему в лицо.
— Спасибо, папа, что спас жизнь моему мужу.
— Не мог же я стоять рядом и наблюдать, как он прирежет и его тоже. — Голубые глаза Ангуса потемнели. Он положил руку на голову дочери, с трудом сдерживая переполнявшие его чувства. — Боже милостивый, Мередит, когда я думаю о том, что натворил брат… — сдавленным голосом произнес он, — что это он прогнал мое бедное дитя из дома…
Мередит покачала головой.
— Прошу тебя, папа, не будем больше говорить об этом. Забудем прошлое и обратимся к будущему.
Вглядевшись в лицо дочери и не заметив на нем даже признаков страха, Ангус повеселел.
— Я люблю тебя, Мередит. Мне так приятно, что ты приехала. Надеюсь, вы еще погостите здесь?
На плечо Мередит опустилась сильная рука. За нее ответил Камерон:
— Да, мы немного погостим у вас, но только если вы пообещаете навестить нас в Данторпе.
— Я приеду туда скорее, чем вы ожидаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34